Гримуары двух юных магов

Ничто не даётся даром в этом мире, и приобретение знаний — труднейшая из всех задач, с какими человек может столкнуться. Человек идёт к знаниям так же, как он идёт на войну — полностью пробужденный, полный страха, благоговения и безусловной решимости. Любое отступление от этого правила — роковая ошибка. К. Кастанеда Изабель бессмысленно смотрела перед собой. В её голове было пусто. Прошёл шок от смерти брата, неверие, отрицание и прочие эмоции, только принятие. Осталось лишь чувство вины и пустота. Интуиция же говорила ей, чтобы он не трогал этот предмет. Предупреждала о его опасности, но нет же… Она её не послушала, и единственный человек которого она по настоящему любила умер. Когда это случилось и она это поняла, то всплеск магии превратил в пепел весь чердак, все предметы что были там, всё кроме кирпича и тела. Металлы превратились в лужи, а затем испарились, стёкла последовали их примеру, а пепел оставшийся от иных предметов тоже был уничтожен. POV Изабель Прошло трое суток после смерти брата. Трое худших суток в жизни. Было принято твердое решение покончить с собой. Сразу после поминок и сорока дней. Пойду супергеройствовать, или наоборот, и убьюсь об кого-нибудь. Смерть должна быть яркой и интересной. Фауст всегда так говорил. Вот и умер ярко, от шаровых молний… — Ааа. — Закричала я в подушку. Слёзы снова потекли как из ручья. За что, за что мне всё это, почему он, а не я?! Кто-нибудь верните его мне, НЕ МОГУ так жить. Пожалуйста… Я оторвалась от подушки. Вроде тело после магии огня перестало болеть, значит самое время продолжить тренировки. У меня на это всего тридцать семь дней осталось. Всего тридцать семь… Я должна стать сильнейшей и уйти достойно. К сожалению я пока могу тренировать только контроль и температуру. Из дома меня не выпускают одну, а кидаться огненными шарами в нём… Опасно. Вот и было принято решение тренировать только две эти вещи. Зажечь пламя. Придать форму круга. Увеличить температуру, потушить. Повторить. И снова, лишь меняя огонь, на иные геометрические фигуры. Уже три дня я питаюсь лишь чаем и булочками. Вчера в меня с трудом влили суп. Я устала от этой жизни. Я чувствую себя разбитой, словно его смерть разорвала на части куски моего Я. Со мной в одной комнате никто спать не смог бы, так что сестра перешла временно в гостиницу. Сегодня я не спала. Снова. Стоило мне только закрыть глаза, как я видела его. Фауст, почему ты, а не я…? Сейчас было около часу дня. Скоро обед. Я услышала быстрые шаги. Сейчас кто-то ворвётся и опять будет просить хоть что-то сделать, или заставлять поесть. Дверь распахнулась, там я увидела шокированого отца. Я едва успела погасить огонь. Отец выглядил крайне взволнованным. — Фауст жив! Нам позвонили и сказали, что он жив, нашла его смотрительница, ужасно уставшего, но живого — Закричал он. Смысл его слов дошёл до меня не сразу. Лишь спустя пару десятков самых долгих секунд в моей жизни я осознала их. — Что, как? — Вскочила я. — Быстрее поехали в больницу. — Мы поедем с тобой, если ты пообещаешь там поесть в столовой. — Ответил он мне. — Я хоть себе горло перережу, быстрее, пошли! — Ответила я, снимая кигуруми и одевая нормальную одежду.