ЭВАЛЛЁ
Как только Сатин увел Маю и запер дверь, Эваллё бросился звонить Тине. Она ответила с первого гудка, словно ждала его звонка. Рассеченный висок кровоточил, зажимая ранку первым под руку попавшимся чистым полотенцем, Эваллё кратко описал, что произошло, и попросил Тину приехать, потому что только она могла отпереть дверь. Пока ждал мать, мерил шагами квартиру, буквально сходя с ума. До сих пор ощущал его запах, казалось, дорогим мужским парфюмом, смесью специй, мускуса и чего-то травяного, запахом Сатина, провоняла каждая комната — и этот стойкий аромат никак не хотел выветриваться. Этот ублюдок ясно дал понять, что отвезет Маю домой. После удара виском у него кружилась голова, но Эваллё будто не замечал этого. Он не имеет права разлучать их с Маю. Хорош отец, который вспоминает о Маю в самый последний момент и все время пытается откупиться деньгами. Тина пришла в ужас, увидев его разукрашенное лицо, защемленную ладонь и синяки на теле. Сначала не хотела везти, зная, что в таком состоянии он способен наломать дров. Никакого конкретного плана у него не было, все, что он хотел, — заявить о своих отношениях с Маю и начистить физиономию ублюдку, плевать, что он звезда. Эваллё мечтал отделать этого мудака так, чтобы на том места живого не осталось. Тина, видя, что с ним творится, пыталась вразумить его не рубить сгоряча, дать себе время остыть. Они чуть не поругались. В итоге Тина велела ему успокоиться, взять себя в руки, усадила на диван и пошла за аптечкой, потому что он сам был не в состоянии о себе позаботиться, он даже не замечал, как по лицу струйкой течет кровь. Пальцы правой руки пульсировали болью, ладонь слегка сводило и отдавало в запястье, на коже уже начали проступать кровоподтеки, содранные костяшки саднило. Однако Маю стоил одной поврежденной руки, Маю стоил гораздо большего. — А чего ты хотел? Ты ожидал чего-то другого? Я предупреждала, чтобы ты сам ему все рассказал. А теперь пожинай плоды. Или скажешь, я не права? В конце концов он отец твоего парня и тебе нужно с этим смириться. Думаешь, Маю рад, что вы оба как дикие собаки, набрасываетесь друг на друга. — А каково мне? Я думаешь, этого не понимаю? — Вы никогда не могли ужиться вместе. Но зачем все усугублять? Вы оба могли предотвратить то, что произошло сегодня. И тебе это прекрасно известно. Нужно было рассказать Сатину все, пока была такая возможность. — Это говоришь мне ты? — Эваллё фыркнул и облизал губы, почувствовав привкус крови. — Ты всегда его терпеть не могла. Поговорить? С кем, с Сатином? Он первый меня ударил, я вообще не собирался драться. Я еще боялся его сильно покалечить. Он схватил Маю, как будто он вещь… — Не будь как маленький, — перебила его Тина. — Первым ударил… Эваллё смотрел на свою мать, держащую его за покалеченные пальцы. В тот момент ее загоревшее лицо казалось строгим, распущенные волосы покрывали плечи, она надела свободное длинное платье изо льна зеленовато-фисташкового оттенка, который так шел ее светлым волосам. Эваллё опустил взгляд на золотое обручальное кольцо, которое она до сих пор носила в память о муже. Тина довольно долго провозилась с его правой рукой. Делом нелегким оказалось снять с раздувшихся посиневших пальцев металлические кольца. У Эваллё едва искры из глаз не посыпались от боли. — Я уже устал от этого. Как будто я не заслуживаю человеческого отношения! Как же осточертело, что он относится ко мне как к куску дерьма… — Милый мой, ты прекрасно знал, что Сатин часто теряет контроль над собой. И, зная, каким он бывает неуравновешенным, ты хранил ваши отношения в секрете. Он тоже человек со своими проблемами. Совсем необязательно, что все люди, которые нас окружают, будут нам нравиться. А я его прекрасно понимаю: он — отец и он значимый человек в жизни Маю, а вы просто задвинули его назад, признав его незначительность. А у Сатина повышенное чувство собственного достоинства. К тому же стоит учесть ваши с ним натянутые отношения. — Можно подумать, он жена, которой наставили рога. Эваллё из какого-то детского упрямства не хотелось принимать ее правоту, но он не мог игнорировать очевидного — они с Маю совершили ошибку, не сказав ничего Сатину и тем самым усугубив ситуацию. — Откуда он вообще узнал, где я живу… — задумчиво произнес Эваллё, некрепко обхватив здоровой рукой покалеченную правую ладонь, пальцы, придавленные дверью, заметно опухли, но все же сгибались и разгибались. — Я уж точно не говорила. — …о нас с Маю, — пробубнил себе под нос Эваллё, в самом деле не понимая, как такое могло произойти, они ведь были осторожны. — Разве станет он объяснять, — пробормотала Тина. — Он сегодня весь день как бешеный. Ворвался в комнату Маю, начал обыскивать все, вытаскивать вещи с полок. Как будто что-то искал. Когда я услышала шум и прибежала, он учинил допрос, кто ездил с вами, давала ли я еще кому-то машину… И это после того, как я попросила его забрать блокнот, который Маю забыл у меня в машине, когда вы ездили за город. Возможно, я косвенно виновата в произошедшем, но я точно так же, как и ты, ничего не понимаю. Когда я только его увидела в комнате Маю, решила, что он совсем слетел с катушек. — Какой к черту еще блокнот? — перебил Эваллё. — Разве Маю не брал с собой тетрадку или блокнот? — Ну брал, для музыки, он и гитару брал. Да мы кучу вещей с собой напихали, разве что велики взять забыли. — Может, он что-то нашел в машине… Я говорила вам убрать за собой свинарник. — Ну прости, что не убрали. — Эваллё хотел добавить, что ему вообще было не до того, но решил не перекладывать вину на других и называть вещи своими именами. Не убрал — его косяк. — Поэтому может статься, что все мы виноваты. Эваллё задумался над ее словами, но внезапно вспомнил кое-что еще: — Ты сказала: он обыскивал комнату Маю. Он что-то нашел? В комнате. — Да, нашел, — тут ее голос стал строже, — целый пакет с таблетками. С собой он забрал еще какой-то контейнер, но я не поняла, что в нем. — Какой пакет с таблетками? — слегка опешил Эваллё. — У Маю есть таблетница, я сам помогал раскладывать лекарства. — Милый, откуда же мне знать, что за пакет. Но Сатин унес его с собой. Если Сатин забрал и контейнер, то наверняка понял, что в нем, а это грозит нешуточными проблемами. Эти мысли помогли немного прийти в рассудок. Обработав ссадины на лице, Тина передала ему свои ключи, от домофона и квартиры, пока он не получит обратно свои. Эваллё взял связку левой рукой. — Совсем забыла: он просматривал что-то в «маке» Маю, кажется, какую-то вашу переписку. Он так и оставил ноутбук не выключенным. Эваллё, сидевший на диване чуть наклонившись вперед, шумно выдохнул и резко опустил голову, расслабленные ладони сжались в кулаки. В следующее мгновение он рывком поднялся на ноги и двинулся в прихожую, захватил «бананку» Маю. Ему немедленно нужно было увидеть Маю и убедиться, что с ним все в порядке. Наверняка они уже добрались. Первым делом выскажет Сатину все, что о нем думает. В дороге Эваллё перерыл все вещи на заднем сиденье в поисках того, что могло раскрыть их с Маю. Не ушло и минуты, как он нашел ответ. Тут же накрыло лавиной чувств: было и стыдно, и смешно, и разобрало бешенство, какого черта Сатин вообще сует нос в их с Маю личную жизнь. Оставшуюся дорогу он прижимал к животу «бананку» Маю, будто самое ценное, что было в этой машине. Смазку он сунул в карман спортивных штанов. Поразительно, как Сатин вообще свел все воедино, ведь лубрикант мог принадлежать, например, его матери, или валяться здесь бог знает сколько времени, когда Эваллё оставался здесь с Ионэ и Аулис. Но, разумеется, наивно было полагать, что Сатин решит именно так. Эваллё практически вломился в дом с вопросом «Где Маю?!», минуя кофейню и привлекая к себе внимание посетителей и сотрудников. К его огромному удивлению — и огорчению — Сатина с Маю дома не оказалось. Эваллё встретила взволнованная Рабия, которая была в курсе произошедшего, но понятия не имела, где ее муж и сын. Сатин просто-напросто вырубил телефон, а у Маю была отключена геолокация. Дозвониться до них было невозможно. Возможно, телефон Маю стоял на беззвучном или Сатин не позволял ему отвечать на звонки. Оба варианта были одинаково плохи. — Ну не убьет же он его, в самом деле! — воскликнула Тина, видя, что он не находит себе места. Главным образом, Эваллё злился. Куда этот урод увез Маю?! Он словно не слышал голосов, окружающих его людей. — Поговорят как мужчина с мужчиной… Эваллё передернуло: — Что-то я сомневаюсь, что он вообще на это способен. — Поезжай домой, как только они вернутся, я сразу же тебе сообщу. Смысл ждать их здесь… чтобы вы потом опять сцепились? Дай Сатину успокоиться и принять новость о ваших отношениях, — и когда он попытался спорить, добавила: — Эваллё, услышь меня. Поезжай домой, я вызову такси, никуда не заходи, просто поезжай домой. Эваллё с непроходящим чувством вины взглянул на Рабию, которая волновалась по их с Маю вине. Кроме того, ее шокировал его внешний вид. Избитое тело он еще сумел скрыть под серым спортивным костюмом, а вот разбитые костяшки и лицо, заклеенное пластырями и покрытое ссадинами, — нет. Разумеется, она заметила его перебинтованную ладонь, как он ни пытался ее спрятать за спину, в кармане штанов или под длинным рукавом толстовки. Стреляющая боль до сих пор отдавалась во всей кисти руки, кончики пальцев непрерывно покалывало. — Моя сестра права, неизвестно, когда они могут вернуться. И лучше, чтобы Сатин не застал тебя здесь. — Но я не собираюсь прятаться! — заявил Эваллё, понимая, что у него буквально рвет крышу от бездействия. Он понимал, что не сможет забрать Маю из этой семьи, но злость требовала выхода, он не хотел отсиживаться в стороне, пока Сатин будет прессовать Маю и внушать ему, что им нужно расстаться. Рабия, побросав все дела, отвела его в кухню, уговорив рассказать, что произошло сегодня. Параллельно она пыталась вызвонить Сатина или Маю. Тина находилась рядом, ободряюще гладя его по тыльной стороне здоровой руки. Он нехило ободрал костяшки, когда пытался вынести дверь, или, возможно, ссадил их раньше, когда они дрались с Сатином. Вероятно, Тина успела многое рассказать Рабии, пока они с Сатином махали кулаками. Эваллё был рад уже тому, что ему не придется никого строить из себя и ничего доказывать. Рабия уже некоторое время догадывалась, что между ними с Маю что-то есть и что это он — тот загадочный молодой человек, который нравится ее сыну и о котором Маю молчит, но решила пока не лезть с этим разговором, ей нужно лишь было подтвердить свои догадки. — Сатин сегодня не в лучшей форме, он срывается на каждом, — сказала Рабия, как будто это могло оправдать его поведение. — Он мог перегнуть палку. Эваллё благодарил Бога, что влюбился в Маю, а не в Сатина. От этой мысли вдруг разобрал нервный смех. А ведь он не просто влюбился… — Я люблю Маю, — Эваллё машинально потер лицо, чтобы скрыть свое состояние. — Я готов сделать что угодно… я не хотел, чтобы все раскрылось вот так… Рабия не сразу нашлась с ответом, его слова произвели на нее впечатление. — Маю вернется, и я с ним поговорю. С ними обоими. Тебе нет смысла сидеть здесь допоздна, и я не знаю, когда они вернутся. — Это не поможет, лучше я… Рабия помотала головой, прерывая его: — Я отведу его на УЗИ, чтобы отвлечь, а потом мы с ним все обсудим, и ваши отношения с Маю. Эваллё ничего не ответил, сам не свой, он сидел, не зная, куда деть глаза. Ему было ужасно стыдно, что из-за них с Маю разразился такой переполох, а уж ввязывать в их разборки с Сатином беременную женщину хотелось меньше всего. Его беспокоил также пакет с таблетками и вероятность того, что Сатин обнаружил кожу Эрика. Дома он с ума сойдет от волнения. Помимо этого он боялся того, что Сатин мог в порыве гнева наговорить Маю про их отношения, возможно, даже поставить ультиматум, или вовсе избить, хотя прежде никогда не поднимал руку на сына. Иногда казалось, что Сатин способен на что угодно. — Для начала нам всем нужно успокоиться, — Тина, стоявшая рядом, наклонилась и поцеловала его в макушку. — Давай, все, выдыхай. Спокойно возвращайся домой, я буду держать тебя в курсе. В итоге прошло целых два часа, как он переступил порог дома Холовора, — и, прождав все это время Маю, Эваллё уже засомневался, что вообще увидит его сегодня. Все же женщинам удалось убедить его вернуться к себе. Тина вызвала ему такси, и по пути Эваллё стало стыдно за свой порыв расквасить физиономию Сатина в присутствии его жены и Маю. Однако дома злость на Сатина вернулась с прежней силой. Вместе с тем в нем боролись обида — глубокая застарелая обида на человека, который никак не желал признавать его таким, каков он есть — и страх потерять Маю. Вдруг какие-то слова Сатина убедят Маю бросить его? А что если Маю выберет отца, а от него избавится как от ненужной вещи? Все это сводило с ума и не давало покоя. Прошло уже несколько часов. Полностью подавленный Эваллё бесцельно слонялся по крохотной квартире, заваривал чай, потом тут же забывал о нем, хватался за мобильник и пролистывал последние сообщения от Тина и Рабии, набирал номер Маю и слушал гудки до тех пор, пока вызов не отключался сам, теребил волосы, расчесывая кожу головы, следил за еле ползущей стрелкой настенных часов, ловил в зеркале в прихожей свое измученное выражение. Сейчас он выглядел на все двадцать пять и сам походил на одного из банды Хезекила. Все, о чем он мог думать, — Маю. Смысл всей его жизни. Только один человек не хотел это понять, даже не дал шанса доказать искренность своих намерений. Эваллё разрывало между любовью к Маю и ненавистью к его звездному отцу. Сейчас он был готов на все, лишь бы сохранить их с Маю отношения. В конце концов гудки прекратились, похоже, телефон Маю был отключен или полностью разрядился. С досады Эваллё едва не запустил смартфон в стену. Неизвестность и тягостное ожидание были пострашнее столкновения с Сатином. Тут раздался звонок в дверь, и Эваллё вздрогнул от неожиданности.* * *
ФРЕЯ
Входная дверь частного дома распахнулась, и на пороге появился заспанный небритый Валто с лангетой на носу и темными кругами под глазами. Фрея с трудом его узнала — Валто в реальной жизни значительно отличался от того мужчины, к которому она привыкла. Валто ожидаемо застыл на пороге, казалось, он еще не до конца проснулся и усиленно пытается понять, сон это или явь. Валто оглядывал ее с ног до головы, с сумкой-осликом и шляпой. — Как ты сюда попала? — спросил он, наконец овладев речью. Голос Валто звучал непривычно глухо и в нос. — И тебе привет. Подруга подбросила. — Фрея стояла на пороге дома Валто, прижимая кожаную сумку-ослика к бедру. — Что? Не ожидал? Думал, не отпустит? Сатин не знает, что я поехала в Хельсинки, — все это она выпалила на одном дыхании. Валто посторонился, пропуская ее внутрь, и когда их взгляды снова встретились, Валто скривил свои четко очерченные губы в ухмылке. — Неужели приехала проведать, принцесса? — мужчина закрыл дверь и жестом предложил ей располагаться. — Мы одни? — сразу поинтересовалась Фрея, осматриваясь. Она впервые попала к Валто домой. Только в детстве — она уже и не помнит, когда — Рабия брала ее с собой, когда они с Сатином приезжали к Валто. Если призадуматься, за последние лет семь, что был куплен дом, она ни разу не бывала здесь, хотя Валто еще с малых лет был лучшим другом Сатина. — Да, отец сегодня занят. А ты хотела познакомиться? — подколол Валто. — Ну ты ведь уже знаком с моим, — парировала она, с жадностью изучая интерьер. — Ты купил отцу этот дом, чтобы умаслить его? Мол, сын священника — и рок-звезда, курит, пьет, спит со всеми подряд, принимает… что ты там принимал раньше? От ее напора Валто рассмеялся, хотя смех дался ему непросто. Фрея успела заметить, как на миг от боли исказилась линия рта. У Валто не оказалось женских тапочек, поэтому она надела одну из свободных пар, ощутимо больше своего тридцать девятого. Фрея с наглым видом прохаживалась по роскошной по ее меркам гостиной. Если Валто занимался обустройством, то у него вполне есть вкус. Она просто пришла в восторг от мебельного гарнитура из светлого дерева, заметив кресло-качалку с круглой кожаной подушкой, сразу же метнулась к ней, убрала подушку и через секунду уже растянулась на мягкой кожаной обивке, закинув сумку сверху на живот. Фрея вытянула голые ноги и расслабилась. Как же хорошо! Так напоминает загородный дом, и вся эта простая на вид мебель, но наверняка безумно дорогая, немного в деревенском стиле, с кожаной обивкой; никаких однотонных серых стен и поверхностей, никакого металла и камня — то, что она ожидала увидеть. Во дворе она видела два здания поменьше: просторный гараж с дополнительным помещением и сосновую сауну, с вывешенными на фасаде гирляндами. Валто обустроился на славу. Все же это было жилище известного музыканта из невероятно популярной рок-группы. Фрея знала, что у Валто есть большая англо-французская гончая по кличке Мэдис, но присутствие собаки не ощущалось. — А где Мэдис? — Мэдис с отцом. — Жаль, — ей было искренне жаль: присутствие собаки сгладило бы всю неловкость между ними. Фрея догадывалась, кого винить в том, что она теперь испытывала стыд перед Валто, но старалась всеми способами не показывать виду. Валто, похоже, не был настроен на разговор и, судя по смявшейся футболке и пижамным штанам в клетку, только что из кровати. — Чем ты был занят? — Спал. Послеполуденный сон — это прекрасно, не хочешь присоединиться? — медленно, будто раздумывая, предложил Валто. — Хочу, — мгновенно отозвалась Фрея, даже не удивившись странному предложению. Она поднялась с кресла одним порывистым движением. — На самом деле я страшно хочу спать, прошлую ночь, считай, не спала и просто валюсь с ног. — Чай, кофе, что-то поинтересней, раз уж ты моя гостья? — Я выпила огромный капучино по дороге, мне на полдня хватит, — заверила Фрея, но знак внимания она оценила. Валто повел ее наверх, попутно открывая двери и знакомя с домом, раз уж она проделала весь путь от Хямеенлинны до Хельсинки. Сначала они поднялись на третий этаж, выделенный под одну огромную музыкальную студию. Здесь даже сохранился старый видеомагнитофон и коллекция кассет с записями; старые полароиды, стереосистема, куча дисков, набор коллекционных пластинок, награды в рамках и на столе, разделители для папок, куча проводов, медиаторов, переходников, усилителей, стеллаж с книгами и журналами, кое-что из техники, несколько пар различных наушников… и целый комплект гитар: одних электро нашлось целых четыре. Неудивительно, что Валто потребовалась целая комната для хранения его рабочего инструментария. В глаза бросались круглые кожаные желтые пуфы, на одном из которых тоже оказались какие-то провода; мягкие черные кожаные кресла, в которых можно утонуть, здесь тоже были. Освещение тоже оказалось с изюминкой: одна стена подсвечивалась наподобие софитов на сцене, и по всему помещению свисали светильники. Должно быть, отцу-священнику приходилось частенько слышать громкую музыку, доносящуюся сверху. Наверху было еще два свободных помещения, в которых толком не было мебели; ванная и крохотная кладовка. На втором этаже, помимо спальни Валто, оказалось еще три двери, две из которых вели в комнаты его отца. Обстановка в комнате Валто оказалась самой простой, минимум мебели: двуспальная кровать, придвинутая к стене, у широкого окна кресло с накиданными вещами, стол, на котором лежал «мак», навороченный музыкальный центр, три колонки и пепельница в виде раковины. Шкафа для одежды в спальне не оказалось, как пояснил Валто: гардероб находился в отдельной комнате, там же он хранил и концертную одежду, и шмотки для фотосъемок, гастрольные чемоданы и все остальное, чему не нашлось места в комнате. В спальне пахло сигаретным дымом, на кровати был беспорядок, выше, на стене полка с книгами, «болванками» и ежедневниками — поразительно, что Валто вообще их вел. Фрее показалось, что ее спальня даже чуть просторнее, хотя у нее было намного больше мебели. — У меня тут есть кое-что, — с этими словами, заставившими ее сердце забиться чаще в предвкушении сюрприза, Валто оперся коленом на кровать и протянул руку к настенной полке с книгами. — Помню, ты говорила про колесо баланса, — и протянул ей плотненькую книжицу с эмблемой фирмы, выпускавшей эксклюзивную канцелярию, ежедневники, некоторый нон-фикшн и тому подобную продукцию. Валто купил ей толстый смарт-планер с колесом баланса, охватывающим, наверное, все существующие сферы. Подобная внимательность ее потрясла и одновременно растрогала. Валто не забыл то, что она бросила мимоходом. — Падай, — мужчина указал на кровать и сам улегся у стены на более смятый участок постели. Фрея бросила сумку со шляпой в кресло, прямо поверх одежды Валто, в которой он приехал из больницы, и со всем возможным комфортом устроилась рядом, согнув загорелые ноги в коленях, коротенькие джинсовые шорты с неровными краями натянулись на бедрах. — Ты сказала кому-то, что ты здесь? — Только Рабии, чтобы ее не беспокоить. Валто кивнул и добавил: — После больницы постоянно хочется спать. Сразу извиняюсь, если отрублюсь и буду храпеть, — Валто повернул к ней лицо и усмехнулся. — Как нос? — Я на обезболивающих, поэтому не жалуюсь. А в целом неплохо. Это всего лишь нос, а, скажем так, не нога или рука. Они лежали так близко, что она могла различить многочисленные веснушки, почти сливавшиеся с оттенком его загара. Из низкого ворота футболки торчали темные волоски и золотая цепочка от крестика — ну, конечно же, Валто был крещенным; двухдневная щетина покрывала его подбородок и переходила на шею. Фрея смутно представляла, каково это — целоваться с бородатым или с колючим. Некоторое время они дурачились, открыв «снапчат». Лежа рядом под одеялом, наделали кучу дурацких фоток, сотрясая кровать от смеха. После Валто вспомнил, что сделал стикерпак с ее братом, у которого была особенно богатая мимика, и отправил набор стикеров ей на телефон. Следующие минут двадцать Фрея утирала слезы от смеха, просматривая стикеры с Маю. За все годы общения с их семьей Валто удалось собрать буквально весь спектр эмоций Маю: от надутого и злого до хохочущего, как лошадь, целых сорок пять штук стикеров. Фрея была поражена, открыв эту сторону Валто. Они проводили спокойный день вдвоем, так, как если бы уже встречались ни один месяц. Валто делился смешными и особенно позорными случаями с гастролей, развлекал ее, отдал ей набор сладких кейк попсов, подаренных фанатами, они много болтали, — и неловкое чувство вины понемногу ослабевало. На какую-то недолгую минуту воцарилась тишина. — Ты потерял сознание, а до этого… помнишь что-нибудь? — спросила она, чувствуя, как неожиданно подскочил пульс. — Боже, Фрея я не настроен сейчас говорить о твоем отце. Сатин классный мужик, удар у него тоже неплохой. — Ты же вернешься в группу? — Разумеется, но пару дней я хочу побыть один. Знаешь, иногда хочется просто побыть одному. А потом приступлю к работе, на следующей неделе у меня еще запись подкаста. Тут Фрея заинтересовалась и принялась расспрашивать Валто про предстоящий подкаст, но в конце концов опомнилась, она приехала не за этим. — И ты пойдешь с таким носом? — А что ты мне предлагаешь? Перенести? — Вообще-то я здесь, чтобы попросить прощения вместо моего отца. — Мы столько всего пережили вместе… уж как-то переживу один пьяный припадок. Я ведь не маленькая девочка. Многое повидал. Выходит, Валто решил, что Сатин был просто пьян… Фрея поняла, что Валто ничего не заметил. А это было главное. Он не заметил, как Сатин выпустил ленту, и принял все за простой удар. От облегчения захотелось рассмеяться в голос. Она была так зла на Сатина за то, что он вместо того чтобы сперва разобраться, сломал Валто нос. Знала, что Сатин был не в себе и, возможно, Валто пострадал бы меньше, не выпусти Сатин проклятую ленту, точно такую же, как те длинные прочные отростки со щетинками у твари, напавшей на ее брата. Она была уверена, что Сатин в тот момент не владел собой и дал выход ярости. И даже, понимая все это, она до сих пор злилась. Она промолчала, хотя могла сказать Сатину, что все знает, что знает, что это был как бы не он. Вместо этого они поссорились и она назло отцу поехала к Валто. Да, она злилась! И поехала к Валто отчасти назло отцу, даже сделала свой любимый макияж, чтобы понравиться Валто. — От тебя приятно пахнет, чем-то таким… сладкой ватой или маршмеллоу, — произнес Валто немного заторможенным голосом. Фрея отложила планер себе за спину и повернулась на бок, лицом к Валто. Он дышал через рот. Его горячее дыхание, отдающее табаком, щекотало лицо. Фрея опустила взгляд на съехавшую в сторону цепочку, Валто нечасто носил крестик, но именно благодаря ему казался сейчас каким-то особенно домашним и уютным. Фрея провела по его колючей щеке, изучая ощущения. Валто закрыл глаза, будто собравшись спать, но его и так тяжелое дыхание стало более прерывистым. Его ресницы были такими темными и густыми, что издали глаза казались подведенными. — Вообще-то этот аромат — сладкий попкорн, — отозвалась она. — Какая сладкая принцесса, — усмехнулся Валто с закрытыми глазами, — из сладкого сказочного королевства. В следующее мгновение она поцеловала его, нежно, без спешки, стараясь не задеть его носа своим. Руки Валто оказались на ее талии, а затем — на спине, когда Фрея забралась верхом. Оторвавшись ненадолго, она помогла Валто снять футболку и тут же накрыла его обнаженную грудь своими горячими ладонями. Порез под подбородком превратился в малозаметную царапину. Аккуратно сместив ее с себя, Валто оказался сверху и легко сдернул с себя штаны, обнажив забавные татуировки на икрах ног — бегущих друг за другом Тома и Джерри. Максимальный эффект достигался, когда Валто шел: при движении фигуры Тома и Джерри словно оживали и Том гнался за мышонком Джерри. Фрея всегда недоумевала, что вообще надоумило Валто набить это тату. Под штанами на Валто оказались облегающие темно-серые боксеры с логотипом на резинке. Фрее нравилось подобное белье, сегодня на ней совершенно случайно оказались хлопковые трусы с такой же резинкой и такого же цвета. Не сговариваясь, они выбрали похожее белье. Иногда ей странным образом казалось, что они близнецы: волосы, кожа, рост, нежелание вступать в серьезные отношения, взаимопонимание на невербальном уровне… Валто не стал ее раздевать, и они просто целовались. Когда у Валто сбилось дыхание, он попросил передышку и завис на локтях, посмеиваясь сам над собой. — Мне нечем дышать, — фыркая, пробормотал мужчина и снова нагнулся, чтобы поцеловать ее. Фрея обожала ощущения, когда его язык оказывался у нее во рту, или наоборот, а раньше все поцелуи казались ей ужасно слюнявыми и противными. Нравилось, как его гладкие теплые губы прижимаются к ее, сминая их. Нравилось, как он прикрывает свои голубые глаза, когда собирается поцеловать. Его мозолистые сухие пальцы, шуршащие на ее коже. Безупречные волосы, как будто он каждый месяц посещал кабинет трихолога, пахнущие сейчас кондиционером для постельного белья, а в день фестиваля от них разило лаком — и это ей тоже нравилось. Она скользила маникюром по его заросшей волосами груди и животу, заставляя мышцы пресса напрягаться. Возможно, лет через десять-пятнадцать он обзаведется пивным животиком или старческими морщинами, но сейчас ее это не волновало. Фрея засмеялась, когда Валто коснулся губами ее прикрытого века. Сейчас он ей весь макияж смажет, хотя она зафиксировала тот лаком. Его ладонь ласкала ее правое обнаженное плечо, отыскала грудь — на этот раз на ней был лифчик — но Валто пробрался под него, сминая ткань топа. Они неспешно ласкали друг друга, дразнящими легкими движениями. В какой-то момент Валто прижался к ней бедрами, удерживая вес тела на локтях, и она почувствовала, каким твердым и горячим стал его член даже через плотный деним. Неужели все это благодаря ей? Паре каких-то неумелых движений, поцелуев? Она тихо выдохнула ему в губы и с чувством прикусила нижнюю. У Валто вырвался необычайно сексуальный низкий стон. Насколько она успела понять, Валто был идеальным любовником: чутким, страстным, терпеливым. Мужчина взял в капкан ее голову, удерживая двумя ладонями, и принялся целовать — долго, азартно, пылко. Фрея утопала среди его подушек и одеял, погружаясь все глубже в его запах. Под ее ладонью часто билось его сердце, она гладила твердый сосок, смугловато-загорелую кожу. Наконец ее рука добралась до его паха, она чувствовала, как стучит пульс под раскаленной кожей и, кажется, все тело Валто пульсирует от возбуждения. По его шее скатилась соленая капелька пота, и Фрея успела подхватить ее языком. Разбудил их стук в дверь, и Фрея резко подскочила, вдруг со всей ясностью осознав, где находится и с кем. — Ты у себя? — раздался незнакомый мужской голос, как минимум на три десятка старше Валто. Валто сонно завозился рядом, стряхивая с груди половину одеяла. — Это что, твой отец? — зашептала Фрея в панике. — Валто, сынок, спишь? — Валто, сынок, — передразнила шепотом Фрея. — Маленький мой малыш… Валто усмехнулся, и в этот момент, явно шокировав его, она нырнула под одеяло и сползла ниже. Теперь она в буквальном смысле дышала ему в пупок. — Мог бы предупредить, — проворчала она из-под одеяла, вызвав еще один смешок. — Да я знал?.. Когда дверь отворилась, она надежно укрылась на животе Валто, с головой накрытая двумя одеялами. Валто прихватил подушку, чтобы чем-то прикрыть бугорок ее головы, и положил сбоку. Фрея обдавала горячим дыханием кожу Валто, сначала вызывая у него мурашки, а потом заставив вспотеть. Фрея прижалась губами и кончиком языка к животу, к тому месту под пупком, где колотился пульс, и где линия волос устремлялась к паху. Валто издал неясный звук, похожий на хрюканье. На нем были одни трусы, а на ней только нижнее белье — совсем не то, что она хотела бы показать отцу Валто при первой встрече, вообще, надо сказать, не так она себе представляла знакомство с господином Валто-старшим. Мужское достоинство упиралось ей в шею и это особенно смешило. Фрея, как могла, держала себя в руках. — Разбудил? Будешь что-нибудь? Следующие пару минут Фрея жадно вслушивалась в старческий низкий голос, отдаленно чем-то напоминавший голос самого Валто. Последний заверил, что поест позже, и поинтересовался у отца, как прошел его день. Господина Нялкяйнена главным образом интересовало самочувствие сына и не нужно ли ему что-то из лекарств. — Папа тебе готовит? — прошептала Фрея, как только дверь закрылась. Девушка уткнулась Валто в тяжело опадающий и вздымающийся живот. — Ахахаха! Правда что ли? Валто помог ей выбраться из-под одеяла и притянул к себе. — Ему приятно для меня готовить, когда я дома. — Мало того, что ты не оправдал его высоких ожиданий, так он еще и готовит тебе покушать, — веселилась Фрея. — Людям в любом возрасте нужно что-то есть, пища насыщает тело, разве не знала? — Валто сверкнул обычной улыбкой, показав белые зубы, и взгляд сразу привлек верхний сколотый клык. Некоторое время они просто расслабленно лежали, слушая дыхание друг друга и отдаленные шаги по дому отца Валто. — Я не уверен… — вдруг заговорил Валто, когда шаги его отца стихли в коридоре. — В чем? — Сатин что-то принимает? Фрея не сразу нашлась с ответом, удивленная тем, как повернулся разговор, она ожидала услышать что-то про ленту, но Валто, похоже, в самом деле ее не заметил. — У него часто болит голова после сотрясения… я не знаю, что он пьет, Тайсто, наверное, ему что-то выписал. — Нет, я не об этом. Его зрачки иногда расширены так сильно, что не видно радужку. Я много времени провожу с ним, как-то заметил. Он из-за этого носит темные очки? Или сосуды лопаются… решил, что это после травмы, — Валто еле шевелил языком, его речь была замедлена со сна, — ладно, забудь. Так, вспомнилось просто. — Может, тебе показалось? — немного резко сказала Фрея, но Валто, похоже, не заметил перемены тона. Мужчина лежал с прикрытыми глазами, долеживая после пробуждения. — Может. Она помнила, как испугался Маю, что она расскажет кому-то про кожу с татуировкой Эрика. Обо всех этих странностях, окружавших их семью, следовало помалкивать. Это она усвоила твердо. Неожиданно раздался собачий лай, и Фрея вспомнила про питомца Валто. Вот черт! Мэдис ее учует! А ведь господин Нялкяйнен не знает, что она в доме! — Я отвлеку собаку, уведу куда-нибудь, а ты собирайся и выходи на улицу. Если, конечно, не хочешь остаться на ужин? Фрея в нерешительности покосилась на дверь: топот собачьих ног раздавался уже на лестнице. — Давай так, я уведу собаку, вызову тебе такси. Ты соберешься и спокойно спустишься. Отца беру на себя, он наверняка сейчас на кухне. Не обращай внимания, если Мэдис тебя почует и начнет лаять, она просто не привыкла к твоему запаху и примет за чужака. Заметив ее растерянный вид, Валто быстро поднялся с кровати и направился к двери. — В одних трусах пойдешь? — Я у себя дома, — усмехнулся Валто в привычной шутовской манере. — Не забудь планер и сумку. Мэдис уже скулила, порыкивала и скреблась в дверь. Когда Фрея зашевелилась, сползая с кровати, собака принялась отрывисто лаять в перерывах между рычанием. — Все хорошо, не бойся, Мэдис и белки не обидит. Это умнейшая собака. — Валто окинул Фрею коротким взглядом и бросил: — Одевайся, жду тебя на улице. — В руке у него уже откуда-то взялся мобильник, которым Валто помахал, подбадривая ее. Возвращалась домой она на такси, которое ей любезно вызвал Валто, потому что Фрея отказалась ехать на его машине. Не хотелось, чтобы после больницу он еще садился за руль и ехал в такую даль, а потом возвращался, кроме того дома по закону подлости окажется Сатин, и Фрее совсем не хотелось, чтобы эти двое пересекались. Да у них и так проблем хватало. Внезапно дошло, что она даже не спросила, как зовут отца Валто. Или спросила, но уже забыла? Сама от себя не ожидая, расплакалась в такси. Слезы текли сами собой. Слишком много всего за последние сутки. Происшествие на афтепати, бессонная ночь, приступ Маю, ссора с отцом, то, что она вынуждена защищать Сатина, даже будучи злясь на него, и вся это непонятная лавина чувств, накрывающая при воспоминании об отце Валто… Почему-то она никак не могла успокоиться после этой недовстречи. Несмотря на разницу мировоззрений, отец Валто относился к сыну с невероятной теплотой, заботился о своем безбашенном отпрыске, который наверняка всю жизнь доставлял ему сплошные проблемы, приняв Валто со всеми его тараканами в голове и разгульным образом жизни. Сатин разозлился на нее из-за какого-то флирта с гитаристом из своей группы; не хотел, чтобы она ехала в Японию, которой она жила и дышала; придирался к каждой мелочи… и наверняка разрушит отношения Маю с Эваллё. Почему ей не мог достаться нормальный понимающий отец?* * *
ЭВАЛЛЁ
На часах было уже глубоко за полночь. Не дыша Эваллё распахнул входную дверь, даже не став заглядывать в глазок, так он торопился. Будто что-то подстегивало поскорее открыть ее. На пороге стоял Маю. С капюшоном на голове и рюкзаком за плечами. Тяжело дышащий, словно бежал марафон. Выглядел он потрепанно, но целым и невредимым, чего нельзя было сказать о самом Эваллё. — Я сбежал из дома, — выдохнул Маю, словно тоже задерживал дыхание. — Пока мои все спят… я отключил GPS и снял наличку… у меня есть план, ты должен мне помочь! — тараторил парень. Эваллё сгреб его вместе с рюкзаком в охапку и прижал к себе. — У нас нет времени, если Сатин заметит, что меня нет, он сразу же поедет сюда! — этот словестный поток все не обрывался, Эваллё не понял и десятой половины слов. Сбежал из дома? Что происходит? Эваллё обнимал Маю и пытался соединить в связную цепочку весь этот поток информации. — Ты сбежал из дома? — лишь тупо переспросил, не понимая, как Маю мог на такое решиться. — Это из-за Эрика и того куска кожи… Сатин отдал их Тайсто, мы должны опередить моего куратора, пока он снова не убил кого-нибудь! Я должен вернуться в академию. — Что ты задумал? — удалось вставить Эваллё. — Я все продумал, у меня есть план, я должен это сделать, но не справлюсь один… Эваллё запер дверь, удерживая Маю за плечо, и снова крепко обнял. — Ты ведь мне поможешь? Я не смогу вернуться домой, пока не покончу со всем. Я должен убить его.