Внутри тебя - 2

МАЮ

      — Нам нужно торопиться! Я уже купил билеты на экспресс, к утру мы будем на месте… Я не могу больше рисковать!       Эваллё затащил его в квартиру и запер дверь, не выпуская из рук ни на мгновение, а потом чувственно и чертовски страстно поцеловал в губы. Отстранившись на миг, окинул его взволнованный взглядом. Маю сдернул с головы капюшон и порывисто обхватил своего парня за плечи. Из-за него Эваллё досталось от Сатина, из-за его малодушия и желания оставаться для Сатина идеальным сыном, кем бы тот мог гордиться. Не передать, как теперь он жалел об этом и хотел повернуть время вспять, только чтобы успеть все объяснить отцу. Синяки на лице Эваллё налились синевой, ладонь с забинтованными пальцами и вовсе выглядела ужасно, висок был залеплен ватным тампоном и заклеен сверху пластырем. От парня пахло йодом, спиртом и потом, а темные каштановые волосы пребывали в полном беспорядке.       Маю с трудом заставил себя оторваться от Эваллё.       — Я объясню все по дороге, у нас нет времени!       — Ты хоть понимаешь, что начнется, когда дома поймут, что ты сбежал? — Эваллё явно не хотел его услышать.       — Я понимаю, сейчас это не главное. У меня нет другого выхода. Стенвалль уже один раз напал на Рабию, вернее… короче, долго объяснять. Он убил моего друга, разделался с полицейским… — задыхаясь от быстрого бега, Маю тяжело сглотнул и выдержал паузу, перевел дыхание. — Я все продумал, даже забронировал нам дом на сутки! Как бы быстро он ни перемещался по воде или по канализации, сейчас он точно в академии!       — Какой дом? Стой, как ты узнал, что он в академии?       Маю высвободился из хватки и поспешил в комнату, чтобы собрать вещи Эваллё, потому что тот продолжал сыпать вопросами.       — Очень просто, я написал ему, что забыл важную флешку в своей спальне в общежитии и попросил его сходить проверить…       — Маю, ты ему написал?! После того, как он прислал тебе кожу? Ты просто написал убийце твоего лучшего друга и спросил про флешку? Он поймет, что это не просто так.       — Нет, я еще поблагодарил за подарок и послал Стенвалля на три буквы, — Маю скорчил лицо. — Пожалуйста, Эваллё, мы теряем время! — Маю принялся носиться по комнате, пытаясь впопыхах понять, что им может понадобиться. — Я не хочу, чтобы Сатин приехал сюда!       Их комнаты с родительской спальней разделяла одна-единственная стена, и если Сатину взбредет в голову проверить его посреди ночи, то им с Эваллё крышка! Утром они уже должны быть далеко от этого места.       — Ты понимаешь, что он — псих? Он может вообще тебя не так понять, он решит, что ты его провоцируешь!       — Да плевать, я убью его и покончу со всем.       — Не забывай, он находится в теле человека.       Маю фыркнул:       — Кто бы он ни был, он уже не жилец. Стенвалль занимал это тело много лет и так просто с ним не расстанется, ему нравится строить из себя профессора и жить в академии, там он максимально незаметен. Давай лучше обсудим все по дороге. Сейчас доедем до вокзала, оттуда отходит прямой экспресс. В нескольких километрах от академии есть что-то вроде частного сектора, какая-то деревенька, я забронировал для нас жилье на чужое имя, чтобы было где переждать день.       Еще со времен обучения в академии у него сохранилось поддельное удостоверение личности, которое он приобрел по знакомству, чтобы ходить на закрытые тусовки и покупать алкоголь до восемнадцати лет. Билет на экспресс купил за наличные, чтобы нельзя было отследить действия по банковской карте. Он давно начал вынашивать план и проработал буквально каждую мелочь, проиграл все возможные варианты развития событий, даже заранее начал готовить рюкзак, который, к счастью, не перевернул Сатин.       В четыре руки они с Эваллё начали быстро собирать вещи с расчетом провести несколько дней в бегах, кидая одежду, аптечку, небольшой запас еды и разные мелочи во вместительный спортивный рюкзак, но достаточно небольшой, чтобы не привлекать много внимания. Маю не представлял, когда они вернутся и смогут ли вообще вернуться, но не стал говорить об этом. Он обналичил все свои деньги, до последнего цента. С собой Маю взял свой любимый уже выгоревший на солнце светло-зеленый рюкзак, с которым приехал в Хямеенлинну и куда умудрился засунуть айпад, из-за чего тот заметно прибавил в весе.       Они полностью сосредоточились на сборах, минут двадцать обсуждая только то, что необходимо взять с собой. Содержимое своего рюкзака Маю решил пока не показывать, заверяя Эваллё, что у него все схвачено и план должен сработать.       Две следующие ночи обещало быть прохладно, и Маю решил захватить еще и кожаную куртку, чтобы не отвлекаться на холод.       Для своего плана он выбрал самую неброскую одежду: затасканные кроссовки, обычные линялые темные джинсы, серую футболку, черную толстовку с Дракулой и старую кожаную куртку, из которой еще не успел вырасти.       Еду с водой, в конце концов, можно купить по пути.       Они будут передвигаться в основном ночью, а днем — выжидать, поэтому маловероятно, что кто-то обратит внимания на синяки Эваллё.       Парень понес рюкзак на кухню, Маю последовал за ним.       — Что тебе сказал Сатин?       — Давай поговорим об этом в экспрессе.       — Я должен знать сейчас. Просто ответь, — настаивал Эваллё.       — Запретил мне даже думать о тебе, посадил под домашний арест до конца каникул, сказал, что лично проследит, чтобы ты улетел в Японию уже в конце этого лета.       У Эваллё вырвалось смачное ругательство, что случалось крайне редко.       — Куда он тебя повез?       — Мы были в «Данкин Донатс», просидели там часа три, мы бы просидели там и больше, но у Сатина раскалывалась голова. Он знает, что я обожаю «Данкин Донатс». Сатин даже обмотал голову палантином, чтобы его не узнали, но одна девушка все же к нам подошла. А сначала… — Маю растерянно пожал плечами, — просто ехали и ехали, потом у меня заурчало в животе…       Маю не стал рассказывать про остановку где-то в лесу, объяснит все позже.       Эваллё резко обернулся и скривил рот:       — Что? Он повез тебя в «Данкин Донатс».       — Прости, что не отвечал на звонки, я видел пропущенные. Сатин отобрал его и поставил на беззвучку.       — А дома?.. Почему мне никто не мог позвонить и сказать, что вы вернулись? Я же просил мать и Рабию!       — Это я попросил тебе ничего не говорить.       — Маю, ну ты совсем рехнулся? — Эваллё с чувством швырнул рюкзак на кухонный стул. — Я тут с ума сходил! Я ведь ждал звонка весь вечер!       — Прости… — начал Маю, но осекся.       — Когда ты уже поймешь, что мы вместе! Мы вместе будем решать все наши проблемы! Черт! — Эваллё машинально провел здоровой рукой по волосам совсем так же, как это делал Сатин.       — И что бы ты сделал? Снова приехал бы и набросился на моего отца? Вы бы снова подрались, но уже на глазах моей матери! Тетя сказала, что ты уговорил отвезти тебя к нам домой, что ты искал меня! — с каждым словом его все больше обдавало жаром, к щекам и ушам прилила кровь. — Я уже в кафе решил, что сбегу этой ночью! А если бы ты приехал, то испортил бы весь план!       — Ладно, допустим, — вздохнул парень, — но когда Сатин отдал тебе телефон, ты мог бы сам хотя бы одно сообщение отправить, что с тобой все в порядке.       — Ты всегда такой нудный? — перебил он Эваллё, мягко усмехаясь. — Ничего бы со мной не случилось. Сатин просто хотел поговорить. Он вынес мне мозг, ну и что? — Маю промолчал про ленту, вырвавшуюся из руки Сатина, решив, что для этого сейчас не время.       — Короче, такой умный, проехали, — сдался Эваллё и рывком застегнул молнию большого отделения рюкзака.       Эваллё не стал переодевать серый спортивный костюм, это была очень дорогая вещь, а им, возможно, придется бежать где-нибудь по лесу и прятаться, но все же парень решил оставить все как есть. Взял бомбер, теплый джемпер и самый минимум одежды. Также собрал всю имеющуюся наличку и карты, собираясь по дороге снять деньги. Однако если что-то пойдет не так, деньги им точно не понадобятся. Когда Эваллё захотел проверить его рюкзак, Маю попятился и поспешно направился к двери. Но он ошибся, Эваллё не интересовал рюкзак, парень хотел прижать его к себе, крепко-крепко. Маю утонул в объятиях, часто дыша и вдыхая запах любимого человека.       До сих пор Эваллё так и не поинтересовался, как именно он собирался убить Стенвалля. Неужели Эваллё настолько безоговорочно доверял ему? Эваллё задал ему множество вопросов, но только не самый главный. Во многом помогало умение притворяться: он мог звучать уверенно, в то время как у него тряслись поджилки. У него едва не началась истерика, когда Сатин выпустил ленту, он не был таким уж смелым. Возможно, глупым и самонадеянным. Но Эваллё любил его даже таким, а остальное его не волновало.       Они молча обнимались, стоя посреди кухни. Маю не знал, сумеют ли они сюда вернуться. За пределами его плана будущее казалось размытым. Его сердце лихорадочно стучало. Ему было страшно. Им обоим было страшно.       — Спрошу только одно: ты точно уверен?       — Я бы не зашел так далеко, если бы не знал, что делаю.       Эваллё кивнул и расправил плечи. Выше его на целых пятнадцать сантиметров, парень возвышался над ним, заставив вдруг растерять весь свой пыл. Но ощущая поддержку сильных рук Эваллё, Маю верил, что не один и сможет преодолеть все трудности. В это было так просто поверить, когда самый важный человек стоит рядом! Глядит на него с непередаваемой тревогой и заботой, стремясь уберечь от всего мира. Как и в детстве, когда Эваллё был его главным защитником в то время, пока родители были бесконечно заняты собой и карьерой.       Дальше их ждала дорога. Сначала они добрались на такси до вокзала и спустя час, как покинули квартиру, сели на ночной железнодорожный экспресс — самый быстрый и удобный способ добраться до Театральной академии.       Идею взять автомобиль напрокат или у кого-то из родителей Маю отмел сразу, им необходимо полная свобода перемещения, к тому же автомаршрут проще отследить.       В вагоне Маю уселся у окна, Эваллё занял соседнее место; рюкзаки они подняли наверх, а перед собой, на откидных столиках разместили телефоны, билеты и стаканчики с кофе. Надо отдать должное, собрались всего минут за двадцать и также быстро доехали до станции, и уже мчали на поезде.       В деревеньке окажутся как раз, когда начнется регистрация для въезжающих. Маю продумал даже это, спланировав маршрут на ближайшие сутки по часам.       К счастью, Стенвалль больше ему не писал.       В дороге Маю описал их диалог с Сатином и убежденность отца в том, что это Эваллё склонил Маю к сексу. Последнее Эваллё нисколько не удивило, но по лицу парня Маю понял, что это его сильно задевало.       — Я сказал ему, что первым тебя поцеловал, — произнес Маю, глядя в окно, на проносившиеся мимо ночные пейзажи. — Тогда, после концерта весной. Это ведь я тебя спровоцировал…       — И все же это не совсем так. С моей стороны тоже было очевидно… — произнес Эваллё, но оборвал фразу.       Маю поднял ручку кресла, отделяющую их, и придвинулся ближе к Эваллё. Почти всю дорогу он касался правой перевязанной ладони Эваллё, время от времени поглаживая ее через бинты. Горячее дыхание Эваллё, а иногда и губы, щекотали ему щеку. Постепенно за окном светало, городской пейзаж сменился сельским, а новостройки сменили дома частного типа. С каждым часом они отдалялись все дальше и дальше от Хямеенлинны. Сатину и в голову не придет искать их так далеко. Где лучше всего спрятаться, как не в логове врага?       Эваллё время от времени касался его лба или виска губами. Они тихо болтали, обсуждая отдельные моменты предстоящего дня и стараясь не привлекать внимания.       Эваллё задремал на полпути, откинувшись затылком на спинку кресла, но Маю не клонило в сон. Он пытался вспомнить, спал ли он прошлую ночь, но так и не смог вспомнить. Он смотрел в окно с затаенной грустью, его переполняло столько эмоций: убежав однажды, он снова возвращался в академию, по доброй воле. Разве нельзя совершить большую глупость? Вопросы терзали его. Внутри щемило от ностальгии и сковывало льдом от ужаса. В прошлый раз он так быстро уехал, что не успел попрощаться ни с академией, ни с одноклассниками и учителями, ни с этими прекрасными местами. Однако не при таких обстоятельствах он хотел бы вернуться в родные стены, где провел четыре прекрасных продуктивных года, где стал тем, кем был сейчас.       Его решимость быстро росла: он обязан был разобраться со Стенваллем, он совершил ошибку, дав тому понять, что знает его секрет, показав свой страх. Эта тварь никогда не остановится, будет преследовать его вечно, постепенно сводя с ума, запугивая, шантажируя. Пока жив Стенвалль, он не может чувствовать себя защищенным, а его близкие ежечасно подвергаются опасности. Пришлось врать Сатину о настоящих причинах побега и переезда, язык не повернулся сказать правду, как есть. Даже пускай Сатин разозлился на него еще больше, считая, что он подпал под дурное влияние Эваллё. Пускай так.       В начале десятого утра они уже были на месте. На вокзале до деревеньки пришлось ловить попутку, пешком было не добраться — пришлось бы потратить пару часов на пеший маршрут, и то, Маю плохо знал дорогу, а таксисты туда не ездили.       Каждый раз, когда он бывал в этих краях, внутри все замирало от восторга.       Он написал в чат бронирования и сообщил, что они скоро будут. Мобильная связь была просто отвратительной, все сообщения уходили с запозданием. Оставалось минут десять, прежде чем его заявка сгорит. Они успели вовремя, и уже в скором времени с ключами от арендованного домика шли по петляющей немощеной дорожке. Периодически от обилия цветущих растений, накатывало желание чихнуть, и пока они дошли до коттеджа, Маю весь иссопелся и исчесался.       Маю никогда прежде не жил здесь, но родители как-то снимали один из двухэтажных домиков, когда приезжали к нему на выходные. Сразу пресек попытку Эваллё оплатить проживание, взяв все траты на себя, в конце концов он сам затеял этот безумный тур.       Заселившись, они остались одни. До вечера оставалось свободное время, следовало обсудить план, подготовиться и отдохнуть, вещи разбирать смысла не было — утром их уже здесь не будет. Пришло время изложить Эваллё каждую деталь плана.       Сосредоточиться было почти невозможно, оба были в крайне возбужденном состоянии. Маю надеялся, что огромный перерыв до вечера даст им время успокоиться и привести мысли в порядок.       Утро они провели за изучением небольшого коттеджа и прилегающего мини-дворика с видом на обширные поля и цветущим садом вокруг дома, пустой болтовней и подбадриванием друг друга, успели перекусить тем, что купили на вокзале и в деревеньке. Перекус сразу же перерос в обед. С собой была кое-какая еда — в основном протеиновые батончики, чипсы, пакетики с соком, печенье и снеки, которые удалось найти на кухне Эваллё — но эту часть запасов Маю хотел оставить на потом, на случай, если они застрянут в лесу. Перед поездкой он настоял, чтобы Эваллё надел самые прочные кроссовки, так как рядом с академией находились болота. Эваллё бросил в рюкзак запасную пару линз, в темноте без линз он не видел вообще ничего. Перебирая снеки и аптечку, Маю прикидывал, что нужно взять с собой на встречу с профессором, а что понесет Эваллё. Брать с собой много еды не имело смысла: уже утром они будут в городе; а вот кожанку он накинет на себя, поверх толстовки, кроме того в черном будет проще слиться с темнотой. Следовало собрать рюкзак с учетом короткого путешествия по лесу. Возвращаться в коттедж они не собирались, после убийства Стенвалля им скорей всего придется бежать.       Дом был обставлен простой функциональной мебелью и техникой, здесь даже была своя кухня с электрической плитой, микроволновкой, чайником и набором посуды; кофеварки, к сожалению, не было, но Маю захватил из квартиры Эваллё пару пакетиков-фильтров. Утром накрапывал дождь, поэтому они остались внутри, но Маю все не мог глаз оторвать от уютного садового стола, окруженного стульями. Дворик условно метр на метр, но взгляд поражало буйство красок разросшихся цветов вокруг. На первом этаже была только гостиная-кухня, на втором — полноценная ванная с душем, джакузи и мансардным окном в крыше и две спальни с крохотной верандой, куда Маю сразу же отправился курить обычные сигареты, пока заряжалась электронная. С балкона открывался вид на громадные бесчисленные поля, покрытые низкими, явно скошенными, рыжими зарослями, пахло одуряюще сладко сеном, полевыми растениями, цветами из садика внизу — и все это орошалось летним грибным дождем. Поля отделяли их с Эваллё от еще одного поселка с дорогими частными домами, ближайшего на пути к академии, в тех краях начиналась лесистая местность и еще дальше — болота. Изредка среди полей росли зеленые деревья, а издали мелкая полевая растительность и вовсе казалась песчаным морем, которое накатывало на оазис их дома.       Ближе к вечеру планировали еще поужинать, возможно, даже приготовить что-то на плите, тосты или еще что-то, располагая тем, что оставил владелец: хлеб, молоко, сыр, масло и яйца от местных фермеров, а также пару баночек с джемом и пачка галет. Грилем во дворе они вряд ли успеют воспользоваться.       Маю заверил, что знает, как попасть на территорию академии в обход смотрителю и охране. Проникновение они совершат после полуночи, когда все разойдутся по своим спальням и улягутся спать. В летнее время в академии оставалась лишь малая часть учеников, процентов десять, и даже некоторые преподаватели предпочитали уехать к семьям или в отпуск. Даже если их с Эваллё кто-то заметит, и Маю узнают, он всегда может сочинить что-то про неожиданный визит.       В меньшей спальне, видимо, рассчитанной на ребенка, оказались даже книжные полки и настольные игры, на которые Маю взглянул с грустью, понимая, что они здесь совсем не ради развлечений. Насколько он помнил, родители жили в похожем домике, может быть, даже в этом, и Фрея занимала малую спальню. Эваллё рассказал, что испытывает ностальгию, все здесь кажется ему знакомым и что они с Тиной снимали похожий коттедж, но дважды они бронировали жилье в фермерской деревне, до которой было около получаса ходьбы, а, значит, и до ближайшего магазина.       Маю стремился впитать окружающий пейзаж и каждую мелочь, прочувствовать всем телом этот длинный день, впитать здешний воздух легкими. Эмоции сменялись так быстро: вот он перебирал настольные игры, представляя, что родители приехали навестить его и борясь с подступающими слезами, то с беспокойством проверял айпад, нет ли новых сообщений в соцсетях, то апатично бродил по двору, ощущая иголочки дождя на коже. Эваллё в этом плане ему не помогал, после заселения став непривычно молчаливым, но все же не оставляя его одного. Каждому из них необходима была поддержка, просто в этом никто не признавался. Они оба знали, что им предстоит совершить сегодня ночью, Маю ощущал бремя вины, которое взвалил на себя, когда попросил Эваллё помочь ему. Они старались говорить о бытовых вещах, о красоте этого места, о важных мелочах, которые следовало не упустить — но ни слова об убийстве, избегая самого слова «убить».       Свои с Эваллё телефоны они полностью зарядили и отключили еще утром. Они оба понимали, что если Эваллё продолжит писать матери, об этом вскоре станет известно и его родителям, кроме того Тина не одобрила бы их побега, хуже того: она бы рассказала обо всем сестре или вызвала полицию, или поехала бы за ними — или что угодно еще. Эваллё также отключил GPS-навигацию, чтобы его нельзя было отследить. На время они разорвали все связи с внешним миром.       Около трех, вдоволь надышавшись свежим воздухом, они устроились на широкой кровати в одной из спален, где оставили рюкзаки. Белое постельное белье было настолько чистым, что казалось, хрустело, и приятно пахло порошком. Однако расслабиться полностью не получилось, даже секс у них вышел нервным, напряженным, и кончил он с большим усилием, чувствуя при этом странную неловкость. Как будто все это время никто из них не прекращал думать о предстоящей ночи и встречи со Стенваллем.       Это время принадлежало только им двоим, несколько обманчиво-спокойных часов, неловкий торопливый секс.       Ненадолго оставшись один в спальне, пока Эваллё находился в туалете, Маю, кутаясь в одеяло и почесывая ягодицу, включил айпад, чтобы как-то отвлечься. Айпад ему купила Рабия, а макбук, который остался дома, — Сатин. Возможно, кто-то углядит в этом особую иронию: подарку отца, с которым поссорился, он предпочел подарок матери. При мысли о родителях Маю совсем приуныл, они понятия не имеют, что он задумал, и хоть он повздорил с Сатином, тот с ума сойдет от беспокойства за него. Маю бросил взгляд на дважды пострадавшее запястье, синяк был не столь сильным и рука почти не болела, или он лишь хотел в это верить. Он не может противостоять Стенваллю, как противостоял Хезекилу и его банде отморозков, но он здесь не с пустыми руками. Стенвалль ожидает увидеть запуганного слабого ребенка, но он докажет, что это не так, докажет перед тем, как тот сдохнет.       Балконное окно было приоткрыто, и в спальню проникал насыщенный воздух с улицы. Вернувшись в комнату, Эваллё, как был голый, лег рядом, заворачиваясь в край одеяла, и уставился на экран планшета. Так странно было возвращаться к привычной жизни и делать что-то обыденное и бессмысленное, как лазание по соцсетям: за последние сутки столько всего произошло, а за последние несколько часов, казалось, изменился целый мир.       Они просто лежали на кровати, каждый занятый своими мыслями, Маю просмотрел соцсети, ища значок «онлайн» напротив аватарок родителей, сестры или тети — похоже, сейчас все были заняты его поисками.       Неожиданно его прорвало на поговорить.       — Помнишь, как в первый день в новой школе я пришел в просвечивающей рубашке и всем были видны мои соски, а я даже не заметил этого. — Вспоминая об этом, Маю фыркнул.       — Я удивляюсь, как ты не заметил. — Эваллё уткнулся лицом в подушку, чтобы заглушить смешок.       — Я не посмотрел в зеркало! — после чего они оба прыснули. Маю пихнул Эваллё в бок: — Ты пялился на них!       — Да не пялился я, — уже откровенно смеясь, выпалил парень. — Но это было забавно.       — Да нет, серьезно, ты пялился!       — И в душ к тебе нарочно вломился, и на соски пялился!.. Можно подумать, я только и ждал, когда ты созреешь, чтобы затащить в кровать! — Эваллё смеялся, уткнувшись в подушку, отчего его голос звучал глухо. Маю похлопал его по горячей обнаженной спине, торчащей из-под одеяла, с другого конца кровати торчали его голые пятки. Отсмеявшись, Эваллё затих, и через какое-то время снова раздался его приглушенный подушкой голос: — Я заметил твою сексуальность, но тогда я уже давно встречался с Ионэ и Аулис… ну и мне было как-то пофигу, вокруг полно классных парней, и я не вешаюсь на каждого. Я же не вешаюсь на каждого парня из футбольной команды или на своих спарринг-партнеров и тренера по рукопашке.       Сатин, вероятно, считал, что Эваллё может вешаться и на трех сразу… От воспоминаний об отце Маю снова приуныл, сразу расхотелось шутить.       Картины домашнего уюта, что царил вокруг, настолько диссонировали с тем, что творилось сейчас в голове, что Маю резко затошнило. Потом это состояние быстро прошло, как раз когда Эваллё натянул футболку и спортивные штаны и отправился на кухню что-то им приготовить поесть. Маю, как привязанный, пошел за ним, собираясь помочь расставить все на столе. Все то время, пока они находились на кухне, Маю думал о том, что родители наверняка уже давно хватились его. День уже клонился к вечеру, они просто не могли не заметить его исчезновения. Маю отмахивался от мыслей, что, возможно, сегодня был последний секс в его жизни, последний уикенд с Эваллё, последний ужин, а накануне он в последний раз ругался с отцом и виделся с мамой. И что если что-то пойдет не по плану, его даже не сразу найдут — если будет что искать.       Помогая Эваллё с ужином, он жалел лишь об одном: что последний их разговор с Сатином в «Данкин Донатс» состоял из взаимных упреков, и никто из них так и не попытался понять друг друга, более того, Маю решил надавить на больное и обвинил Сатина в наплевательском отношении к семье, когда тот встречался со своим басистом. До сих пор было за этого стыдно. Сатин же высказал ему все, едва не доведя до слез: и про Эваллё, и про незащищенный секс, и про побег из академии посреди семестра и наплевательское отношение на то, что они с мамой сделали для него, и про таблетки, и про вранье, и снова про вранье… Кульминацией их перепалки стало то, что Сатин потребовал сдать анализы на половые инфекции, чтобы проверить, не подхватил ли он чего от Эваллё. Это оказалось последней каплей, и тогда Маю решил, что сбежит из дома. Однако больше всего, до жжения где-то под ребрами, Маю задевало неприятие отца их отношений с Эваллё. Эваллё, который провел в их семье почти всю жизнь, Маю даже не помнил себя в том возрасте, когда Эваллё еще не было с ними.       К концу дня они уже несколько раз обсудили план и проговорили все детали. Они едва не поругались из-за того, что на время им придется расстаться, а Эваллё ни в какую не хотел оставлять Маю одного. Но выбора не было: Эваллё просто не пустят внутрь академии без предварительного звонка директору. Маю вытащил из рюкзака моток лески, два фонарика, аэрозольный баллончик, зажигалку и пластиковую бутылку, куда перелил моторное масло из гаража. Определились с тем, у кого какая задача. Основная проблема заключалась в том, чтобы выманить Стенвалля из здания, где так или иначе их могли увидеть. Поначалу Маю хотел разделаться с куратором прямо посреди его апартаментов, но решил, что так труп найдут слишком быстро, а на крики может сбежаться полшколы. Была у него одна мысль… Да, профессор ему не по зубам, но на кое-что он все же способен. Кроме того Стенвалль точно не ожидает, что их двое.       По плану они разделятся, и в академию Маю зайдет один. Чем меньше людей он встретит, тем лучше, тем меньше свидетелей. Им несказанно повезло, что сейчас каникулы и в школе почти никого нет. Эваллё будет дожидаться его недалеко от академии.       В какой-то момент Маю поймал на себе внимательный взгляд. Судя по лицу, Эваллё что-то беспокоило, наконец, больше не в состоянии выносить эту игру в молчанку, Маю открыл рот, собираясь уже спросить, но Эваллё опередил его:       — Сатин нашел у тебя в комнате пакет с таблетками. Я не говорю сейчас про рецептурные.       Значит, Эваллё уже знал обо всем: и об обыске комнаты, и про чертовы таблетки, которые Маю не мог спрятать получше, а ведь он отвалил за них столько денег! А теперь он лишился всех запасов, но и плевать, сейчас нужно сосредоточиться на Стенвалле.       — Откуда у тебя эти таблетки? — потребовал Эваллё, похоже, устав от его молчания. — Ты не понимаешь…       — Заказал у одного знакомого, — резко бросил Маю. — Думаешь, я ничего не понимаю? Мой мозг как-то по-другому устроен, или эти клетки твари на него воздействуют, я легко могу не спать… Да, таблетки сделали меня гребаным адреналинщиком, но если я перестану их пить, я не буду спать, а если уменьшу дозу, то меня будут мучить кошмары, и тех кто рядом, потому что я не контролирую эту часть себя. Черт! — Маю хотел что-то швырнуть на кровать, но в руках был лишь айпад, который он засовывал обратно в рюкзак. — А Сатин мне весь мозг проел этими таблетками! Если бы ты не сказал ему в тот раз…       — Да потому что меня ты не послушаешь!       Маю осекся и проглотил обидные слова готовые сорваться.       — Знаешь, почему я рассказал твоему отцу о таблетках и просил его поговорить с доктором Хакола и уменьшить дозировку? — Эваллё сглотнул, и Маю заметил, как дернулся его кадык на длинной крепкой шее, покрытой легкой щетиной. — Один из моих друзей подсел… на обычные таблетки, которые ему выписал психотерапевт, затем он начал увеличивать дозу, просить таблетки у своих друзей, а теперь он проходит длительное лечение в клинике. Я не хочу, чтобы с тобой было так же. Вместо будущего он стал зависимым… я не видел его уже больше года. Это был классный парень, но он превратился в одержимого у меня на глазах. И, знаешь, я пытался достучаться до него, но ему было плевать на мое мнение, а обратиться к его родителям у меня не хватило мозгов.       Маю этого не знал, Эваллё никогда не рассказывал об этом. В груди неприятно защемило. Он ведь считал, что Эваллё — обычный педант, которому доставляет удовольствие контролировать его, совсем как Сатину.       — И если что-то подобное произойдет снова, я себе этого не прощу. Не прощу, что вовремя не проследил и ничего не предпринял. Поэтому я пытаюсь контролировать то, что ты принимаешь. — Эваллё хмурился, сейчас он даже выглядел старше. — И мне правда плевать, что ты как-то отличаешься от остальных. Ты сосредоточен на плохих сторонах своей непохожести, но просто взгляни на себя с другой стороны, чем ты уникален… у меня нет таких талантов, как у тебя, и в музыке, и в учебе, тебе все дается легко. Ты помог сестре сдать выпускные экзамены, хотя на класс младше, да ты чертов гений! Я умею только гонять мяч и махать кулаками, я даже не хотел поступать в универ. Просто держи эту мысль наготове, что ты уникален, но не в плохом смысле. Думаешь, если бы я хоть на процент сомневался в тебе, я бы решился на все это дерьмо? — Эваллё бросил взгляд в окно, на веранду, цветник у дома и простирающиеся вокруг поля. После чего парень, сидевший рядом на кровати, крепко обнял его и притянул к себе. Маю почувствовал, как Эваллё растирает ему спину здоровой рукой, уверенными, сильными движениями.       — Я люблю тебя, — произнес парень; его грудная клетка раздувалась от глубокого дыхания, словно он пытался впитать запах Маю. Сил сказать что-либо у Маю не нашлось, голос бы его подвел.       Маю уткнулся парню в шею, чувствуя, как начинает мелко дрожать — от сквозняка или от нервов, это уже неважно.       — Я тоже тебя люблю, — наконец выдавил он, зарываясь длинными пальцами в густые волосы Эваллё, — сильно-сильно.       Это мгновение не могло длиться вечно, но Маю бы очень этого хотелось.       Около десяти начало темнеть, Маю помог обработать ссадины и заметить пластырь на виске, а затем еще раз проверил рюкзак и пихнул туда бутылку питьевой воды. Это был последний этап сборов.       Маю придвинулся ближе к Эваллё и поцеловал его в губы, мгновенно затягивая в глубокий поцелуй и щекоча его язык шариком пирсинга. Поцелуй наудачу.