По ту сторону

Когда Уилбур просыпается, кровать пуста. Нет ни брата, ни его енота. Одеяло скомкано, подушка валяется на полу. Уилбур свешивается с кровати — ну, хотя бы ботинки не забыл надеть, а то один раз такое уже было. И Уилбуру пришлось отмывать от грязи и перематывать пораненную ступню Томми. Уилбур надеется, что его брат не успел вляпаться в неприятности. Откуда у него с утра столько энергии в его маленьком теле? Уилбур вот совсем не чувствует себя отдохнувшим. Все что ему сейчас хочется — это завернуться опять в одеяло и поспать ещё пару часиков. Но вместо этого он встаёт, накидывает на плечи плащ и спускается вниз. На первом этаже Томми тоже не обнаруживается. Зато находятся две ещё теплые тарелки с вчерашним супом. Надо найти Томми и покормить его. Он выходит на улицу и останавливается. Здесь.. красиво. Вчера не было времени заметить это. Слишком сильно они были заняты паникой и усталостью. Но лес, в который они забрели, красив. Вековые сосны с пушистыми лапами, старые дубы и вязы с толстой корой и голыми ветками. Кусты кизила и боярышника с красными ягодами, спрятанные под желтеющими листьями. Здесь уютно. Мирно. Совсем не так как было ночью. Хочется остаться здесь ненадолго. Слушать ветер, носящийся по верхушкам деревьев, и тихое журчание реки. Уилбур смотрит, как воды появляются из-за поворота. Спокойным течением обтачивают камни, поросшие мхом, и приводят в движение колесо мельницы. Ниже по течению обнаруживается Томми, прыгающим по камням у речки. Уилбур еле сдерживает порыв — позвать Томми. Томми может отвлечься и упасть в речку, удариться неудачно о камни какой-нибудь частью своего тела, например, головой. Так что да, он не будет звать Томми. Надо просто осторожно подойти, так, чтобы его брат не испугался. Кхм, то есть, не удивился — большие мальчики не бояться, а я большой мальчик, Уил! Рядом с Томми обнаруживается енот, который стирает своими лапками кусок ткани. Надежда на то, что это была ненужная тряпка испаряется, когда Уилбур замечает рюши на рубашке, которая была надета на леснике вчера. Что ж, может мужчина будет не против? Томми, наконец, замечает брата, его глаза расширяются от возбуждения, а лёгкие от вдыхаемого воздуха. Уилбур почти слышит начавшийся восхищённый монолог от том что случилось за это утро. С визгами восторга и размахиванием руками. Но Томми, потеряв концентрацию, поскальзывается на камне. Сердце, кажется, пропускает удар, пока руки подхватывают летящего вниз брата. — Уилбур! Ты наконец-то проснулся! — Томми не смущает ни то, что он прижат к брату, и голос заглушается из-за пальто, ни то, что он чуть не расшиб себе голову. Он вырывается из ослабевших объятий, прямо в ботинках прыгает в воду, подбирает что-то лежащее на большом плоском камне и прячет за спину. Уилбур всё ещё отходит от шока, пока Томми краснеет от сдерживаемых слов. — Ч-что, — голос немного срывается, — что там? Томми с гордым видом протягивает ему руки. — Это.. камни? Это не та реакция, которую ждал Томми, но он ничуть не обижается. Его брат бывает довольно непонятливым. — Это красивые камни, — тихо шепчет Томми, таким тоном, будто приоткрывает Уилбуру тайны вселенной. — Ты спал. Мне стало скучно, и я пошел на улицу! А потом я нашёл реку! И лягушек! Они очень дружелюбные. Особенно Фред! Но их сейчас нет, потому что они спрятались — они довольно пугливы. Но меня они не бояться, потому что я их друг! Куда мы идём? — Мы идём в дом, Томми. Нам надо поесть. И, — Уилбур опускает взгляд на хлюпающие ботинки мальчика, — просушить твою обувь. Почему ты полез в воду в них? Уилбур не спрашивает, почему он вообще полез в воду? Наверно за лягушками или за камнями. Кхм, то есть, за красивыми камнями. Томми ничуть грустит из-за смены темы. — Потому что я промочил их раньше. Когда я пришёл, там был Фред. Мы ещё не были знакомы, поэтому он испугался, — Уилбур снимает с него ботинки, выжимает и ставит сушиться у слабо горящего камина, — И я решил подружиться! И за это Фред показал мне камни, — последнее слово Томми говорит с тихим придыханием перед тем как запихнуть ложку супа себе а рот, — А ещё.. Уилбур тихо хмыкает, скрывая это за жеванием еды. Томми всегда такой. Весь он в этой непосредственности. Он восторгается камнями, находит себе лучших друзей, пусть те иногда и сопротивляются этому. Хотя, Генри вроде не против. Вон, опять таскает картошку с ложки. Томми живёт каждый миг, и Уилбур не понимает, как он это делает. Где та черта, которую он пересёк? После которой нельзя вернуться к такой беспечной жизни. Он чувствует себя старым жухлым листком, несущимся по реке времени, который отчаянно цепляется за каждый камень, способный его удержать. Ладно, может Фил прав — он слишком драматичен. Но он никогда не признает это вслух. Вот ещё, тешить самолюбие приемного отца и брата. Томми, с громким стуком, кидает ложку на дно пустой тарелки и выбегает из дома. Босиком. О боже мой, это всё-таки случилось. Но, вместо того чтобы бежать за Томми, Уилбур отправляется на поиски лесника. Он, должно быть, в мельнице. Оттуда слышится шум, и Уилбур, чуть помедлив, заходит. Мужчина разрубает толстые ветки, отдельной кучкой складывает мелкие. Закидывает их в жерло и крутит ручку. Механизм запускается: с тихим скрипом большие деревянные шестерни приходят в движение, тросы, соединяющие их, натягиваются, и из маленького жерлоба вытекает чёрное масло. — А, — не поворачиваясь, начинает лесник хриплым голосом, — заблудшие дети наконец-то проснулись. — Вовсе мы не заблудшие! — Томми с Генри в руках вваливается через окно на стог сена, — так, немного сошли с дороги. — Нет, вы заблудились глубже, чем думаете. Попали в темный лес, где дороги назад путаются и заводят вас глубже. Где ваши страхи оживают, подстерегая за ближайшим поворотом. Где живёт Зверь — губитель детских душ. — Лесник поворачивается к баночке с маслом довольный произведенным эффектом. — Добро пожаловать в Неизведанное. — Он спятил, — тихо шепчет Томми. Уилбур кивает, — может ты всё-таки оказался прав, — да ладно, чтобы Томми и согласился со своим братом, скорее уж небо упадет на землю. Хотя вроде вон — висит, не падает. Может это всё-таки была метафора. Оно упадет тихо и незаметно, в самом конце, когда уже ничего нельзя будет исправить. И будут они стоять на останках привычного и понятного, пока прошлое будет падать дождём. Кхм, меньше драмы, Уил, меньше драмы. — Может он всё-таки окажется маньяком-убийцей, заманивающий детей в темный лес, чтобы зверски убить их, — Уилбур, слегка приподняв брови от неожиданной речи, переводит взгляд на Томми, потом на лесника. Пожимает плечами — всё может быть, мужчина и правда странный, — я могу отвлечь его, и ты сбежишь. Я буду героем, принявшим смерть во имя спасения брата, — глаза Томми опасно блестят, голос превращается в еле слышный шёпот, — ни одна женщина не сможет передо мной устоять. Уилбур удивлённо моргает и хихикает — если они братья не по крови, то по уровню драматизма, текущем в крови. Уилбур еле сдерживает слезы — он так горд своим братом. — О чём вы, дети, там шепчетесь? — Вовсе ни о чем, сэр. — О том, как сбежать, если вы всё-таки окажетесь маньяком-убийцей. В один голос произносят мальчики. Нет, боже, забудьте всё, что говорил Уилбур. Томми не его брат. Неа. Он вообще не знает, кто этот ребенок без чувства самосохранения. Лесник хмыкает, вытирая испачканные руки об фартук. Не похоже, чтобы он злился. Но кто знает этих странных людей, живущих посреди леса, выходящих ночью с огромным топором. Кто знает.. — Можете бежать, если хотите. Я не буду останавливать вас. Дети все равно никогда не слушаются. А мне потом приходится.., — лесник замолкает. Что-то меняется в его взгляде, но так же быстро рассеивается, — устранять последствия. Можете идти, но помните — Зверь не дремлет. — Пфф, я не боюсь зверей, — беспечно заверяет Томми, копаясь в стоге сена. — Папа научил меня с ними драться. Они все в ужасе бегут от Великого Томми Иннита! — О, дитя, — снисходительно говорит лесник с усмешкой. С такой усмешкой, что, кажется, он бы не прочь посмотреть, как Томми умрёт в мучениях под лапами этого Зверя. Уилбур хмурится, — с таким монстром тебе ещё не приходилось сталкиваться. Вряд ли даже твой папа уйдёт живым после схватки с ним. Томми вскидывает голову, с вызовом глядя на мужчину. Его глаза горят уверенностью, а в голосе нет места сомнению. — Папа никогда не проигрывает. Твой зверь убежит, как только увидит его. Лесник усмехается. Уилбур только нежно улыбается, глядя, как Томми возвращается к своему занятию — что он пытается сделать, вырыть нору в стоге сена? Его брат так искренне верит в Фила, что Уилбур не знает, что хочет больше — лелеять и дальше эту чистую детскую любовь, или разрушить наивную веру, как когда-то его вера в идеального отца была разрушена. Фил, увы, не всесилен, и что гораздо хуже, просто мудак, который оставляет своих детей на несколько недель и уходит на поиски приключений. «Ты не понимаешь, Уилбур, там, за дверьми этого маленького дома, целый мир. Он зовёт меня, и я не могу устоять перед его зовом» — говорил Фил перед очередным своим уходом, и Уилбур ненавидел каждую секунду этих прощаний. Но всё же.. всё же он всегда возвращался. И Уилбур ждал его с нетерпением. Каждый раз. Как ждёт и теперь. Вдруг, эта маленькая, но такая очевидная мысль, поражает его — Фила здесь нет. Они совсем одни. Так уже было, но раньше был и дом, и чувства безопасности за деревянными стенами. Сейчас только лес кругом и клубок дорог, ведущих непонятно куда. — Так что там, со Зверем? — пытаясь отвлечься от мыслей, спрашивает тихо Уилбур, так, чтобы не услышал Томми. — Зверь, — лесник говорит это слово почтительно, с придыханием, — страшное и опасное существо, живущее в этом лесу. Лес — его дом, а мы — лишь кучка потерянных, которые чудом выжили. У каждого из нас своя история и свое прошлое, но одно будущее. Кто-то пытается отвлечься от него, кто-то бросается с распростёртыми объятиями навстречу ему. Кто-то лишь выполняет свою роль, — лесник кривит губы в усмешка, — У каждого есть свет, который он должен поддерживать, у меня есть свой, — он постукивает по фонарю. Уилбур приглядывается к свету, и, словно зачарованный, не может оторвать взгляд. Жёлтое пламя внутри танцует, изгибается в маленькой жестяной тюрьме фонаря и бьётся светом о толстые стенки стекла. Тонкие пальцы тянутся к нему. Что-то есть в этом пламени. Манящее и завораживающее. Лесник загораживает ладонью пламя, и Уилбур в смущении отшатывается от фонаря. Прячет ладонь, обласканную жаром и пытается унять бешено бьющееся сердце. — Чужие души горят ярко, если они наполнены надеждой, — мужчина криво улыбается, а потом поднимает взгляд на Уилбура. Серые глаза с темными крапинками недобро блестят. Взгляд тяжёлый, мучительный, Уил не выдерживает его — опускает глаза, отступая ещё на шаг назад. Что-то в мужчине резко изменилось. Его поза стала твёрже, он словно стал больше. Жёстче. Не стоило Уилбуру тянуться к фонарю. С первой встречи стало ясно, как мужчина дорожит им. Но он был так заворожен. Фонарь манил ярким пламенем, томящимся внутри, что пальцы сами потянулись к свету. Он совсем не хотел нарушать покой пламени, но, похоже, лесник думал совсем иначе. К тому же, его слова о надежде. Они прозвучали странно. Голос мужчины был полон.. чего-то. Каких-то странных интонаций. Это прозвучало зловеще, хотя Уилбур не понимал почему. Будто это было угрозой. — Я думаю вам пора идти, — наконец, лесник прервал затянувшееся молчание угрюмым голосом. — К северу отсюда есть город, до заката доберётесь. О черт, Уилбур всё-таки его разозлил. Теперь им так скоро придется покинуть безопасное место, хотя ощущение безопасности улетучивались с каждой секундой. Мужчина начинал пугать все больше и больше. Уилбур не думал, что они задержатся здесь надолго, но может хоть на пару ночей. Он надеялся, что лесник поможет найти дорогу домой, но вместо этого мужчина посылает их глубже в лес. Зачем им вообще идти в город? Чтобы потеряться ещё больше? Хотя, может кто-нибудь в городе подскажет дорогу? — Томми, нам пора идти. — Что? Уже так скоро? — голова высунулась из стога сена, — но я только построил нам с Генри убежище. Разворошенная бесформенная куча сена меньше всего была похоже на убежище, но Уилбур не стал убеждать в этом брата. — Я готов! — после нескольких секунд копошения и тихих ругательств Томми с енотом подмышкой и весь в сене стоял перед Уилбуром, — Пойдем, — и первым побежал на улицу. Босиком. — Я-, кхм, я только заберу его ботинки. Лесник не отвечает. Обувь ещё не до конца просохла, но это лучше полностью мокрых ботинок. — Нет. — Что значит нет? — Я их не надену. Буду ходить по лесам босиком как дикие люди. Сделаю себе копьё и буду охотиться. — Томми. — Но, Уил, — ноет Томми, — они же мокрые. — И чья это, по-твоему, вина? — Это все речка, я здесь не причем! — Конечно, — хмыкает Уилбур. Ага, так оно и было. Хотя, чисто с технической стороны.. — Ладно, что ты хочешь? Томми внезапно перестаёт ныть. Его лицо светлеет, а глаза загораются. Он радостно хлопает в ладоши. — Я хочу... — он тянет, мечтательно прикрыв глаза, Уилбур уже жалеет, что согласился на сделку. Это довольно опасно — заключать с маленьким гремлином соглашения. Один раз, не будем упоминать почему — Уилбур до сих пор отказывается признавать в этом споре поражения, и каждый раз яростно отрицает свой проигрыш — старшему пришлось предоставить неограниченный доступ к сладкому в течении получаса — знаете ли вы с какой скоростью дети едят сладкое? — вот и Уилбур думал, что знал, ровно до того момента, после чего Томми на несколько часов превратился в перевозбуждённого ребёнка, почти вибрирующего от количества сахара и энергии в крови. Он выдохся только после длительной игры в догонялки, рассказа о Таббо, закончившимся монологом о пчёлах, потому что: «Таббо так крут, когда рассказывает о пчёлах. Я тоже хочу быть таким же! " После этого Уилбур решил, что пчёлы занимают почётное второе место в его списке нелюбимых животных. После муравьедов, конечно. Так что да, со сделками надо обращаться осторожнее. — Хочу… чтобы ты покатал меня на плечах! Уилбур вздохнул. Ну, могло быть и хуже. Главное — повторять это себе почаще. Не то чтобы Томми был тяжёлым, просто он вечно ёрзает, нечаянно бьёт его и тянет за волосы. Когда видит что-то интересное, начинает подпрыгивать на плечах и отказывается останавливаться, пока они не идут туда. О, и, конечно, вечные крики на ухо. Лесник даёт им на прощание потрёпанную сумку с едой через плечо. Там не так много: пара буханок хлеба, вяленое мясо и фляжка с водой. Но этого хватит на какое-то время. Когда они уходят, лесник провожает их у порога. Он не выглядит устрашающе. Глаза больше не блестят так опасно, а тень ушла с его лица. Он выглядит также, как когда они впервые раз увидели его — усталым, но не злым. Уилбур благодарит его. Маленький домик с водяной мельницей скрывается за поворотом.