То, что мы должны потерять

      Тот и Маат стояли по обе стороны весов, на которых все еще билось сердце Осириса. Потерявшие дар речи боги смотрели на бога мудрости с немым вопросом, который первая решилась озвучить Хатхор:       — Как ты это делаешь?! — возмущалась она. — Тебе вырвали язык, ты не можешь говорить! Что это за силы?       Остальные боги поддержали ее:       — Ты можешь читать наши мысли?!       — Неслыханно, чтобы ты это скрывал!       Тот невозмутимо смотрел на зачинщицу новой волны возмущений, которая триумфально положила руки на бедра. Он слегка наклонил голову набок, усмехаясь.       «Вас всех интересовало только мое умение читать будущее, о других силах вы не спрашивали.»       Подобный ответ быстро осадил богов, а Хатхор заставил закусить губу. Она хотела вновь посеять раздор, но бог мудрости перебил ее.       «Каждый в этом зале в какой-то степени владеет телекинезом. Разница лишь в том, что мои уникальные силы включают в себя не только ясновидение, но и все другие виды экстрасенсорных способностей.»       Эта новость удивила многих, лишь Маат не повела и бровью, а Ра, довольная своим решением позволить Тоту ступить на земли живых, беззвучно посмеялась.       «Да и не волнуйтесь, ничего интересного для меня в ваших мыслях нет», — язвительно добавил Тот, смотря на парочку оскорбившихся этим богов. Маат же после этих слов скосила взгляд на мужа, окончательно убеждаясь в том, что он изменился. И причиной этому стало время, проведенное в Дуате, в полном одиночестве наедине со своим разумом, что уже давно понемногу разрушал его личность. Богиня не винила себя, но ей было больно оттого что ее не оказалось рядом с любимым, когда он сильно в этом нуждался.       Боги и богини, шокированные словами Тота (подобное поведение присуще Ра, но никак не ему), никогда бы не признали свою вину в его нынышнем отношении к ним, но каждый в зале осознавал, что оно таким стало не без причин. Ранее являясь противоположностями, как живые воплощения солнца и луны, дня и ночи, они поддерживали цикличное равновесие мира. Теперь же сложно было узнать в новоиспеченном боге Дуата того тихого и отстраненного бога мудрости, скучающе наблюдавшего за всеми, будто для него не нашлось достойного собеседника. Боги кидали на Тота неодобрительные взгляды, все стало еще хуже, чем раньше. Маат ясно видела, как их былое «недолюбливание» превратилось в явную ненависть, смешанную со страхом, так как не заметить, с какой улыбкой ее любимый теперь смотрел на них, было невозможно. Это была улыбка, полная осознания собственного превосходства и безнаказонности.       — Ууу, а кто-то показал зубки! — захлопала в ладоши Ра.       — Осирис, — невозмутимо обратилась Маат. В ее руках появился магический свиток, который начал разворачиваться, приобретая физическую форму и открывая всем присутствующим свое содержание. — Пользуясь случаем, я хочу вынести на рассмотрение дело о смерти всеведущего Тота, — голос богини был устрашающе тихим и спокойным. — Вы обвиняетесь в убийстве бога мудрости и последущей краже частей его тела.       Эти слова вызвали очередное потрясение, но на этот раз никто не вымолвил и слова. Даже богиня солнца умолкла, усмехаясь и беззвучно постукивая пальцами по подлокотнику трона. Боги молчали, ведь знали, что Маат никогда не обвинит без причин.       — Что… что ты говоришь? — Исида схватилась за грудь. — Нет… нет! Ты бредишь! Ты обезумела от горя! — всеобщее внимание перетекло на бога возрождения. — Осирис, он не мог этого сделать! Зачем?! Скажи им, дорогой!       Последние слова она выкрикнула, смотря на Осириса, который так и не взглянул на нее. Он просто стоял молча и неподвижно, будто ничего не произошло. Только через нескоторое время он поднял глаза и посмотрел на Маат, а после на Тота.       Богиня истины еще раньше почувствовала в бывшем Царе Египта некое беспокойство, или лучше сказать —замешательство с хорошо скрытым шоком, но а сейчас она видела, как он смотрел на ее любимого словно на надоедливую муху. Он понимал, что оказался в трудном положении.       — Осирис, привожу к вашему сведению, что у вас сейчас есть последняя возможность на чистосердечное признание, — сказала Маат, ожидая когда бог возрождения наконец выскажется.       Она держала в руках свиток с обвинением, который был значительно короче того, в котором были записаны преступления Сета, но по тяжести они были примерно равны. Все равно, как бы Исида не спекулировала, жизни даже тысячи людей ничто в сравнении с жизнью бога. Посему выходило, что оба брата обвинялись в равноценных деяниях.       — Вы не собираетесь ничего сказать в свою защиту? — скрывая удовольствие, спросила богиня истины, смотря на застигнутого врасплох Осириса.       — А зачем ему что-то говорить? — хмыкая, спросила Хатхор, присаживаясь на перила и смотря на Маат вполоборота. — Он знает, что невиновен и не видит никакого смысла что-либо кому-то доказывать. Ты ведь всегда докопаешся до истины, ведь так?       Богиня любви решила играть на стороне Исиды. Не совсем понятно, почему. То ли из-за своей давней конфронтации с Тотом, то ли она и правда была свято уверенна в благонадежности бывшего Царя Египта. В любом случае, Маат это не трогало. Она понимала, как сложно всем будет поверить в поступок Осириса, так как сама ранее питала к нему глубокое уважение и впоследствии была обманута его актерской игрой.       — Ты права, — ответила богиня истины.       — Кстати, почему ты вообще сейчас вспомнила об этом давнем деле? — подняв бровь, поинтересовалась богиня любви. — Сейчас ты судишь Сета и вдруг делаешь такое громкое заявление…       Она облокотилась спиной на колонну, устало вздыхая. Маат не нравилось, что все будто специально перебивали Осириса и не давали отвечать ему самому, но это было неизбежно. Весьма продуманно своим публичным поведением он довел богов до полной лояльности и доверия к своей персоне, так что ему удавалось избегать опастных слов, в которых весы могли выявить ложь.       Маат решила обратиться ко всем присутствующим богам:       — Полностью понимаю ваше замешательство и признаю, что в этом деле я имею личный интерес, но некоторые факты напрямую указывают на связь этих двух инцидентов, — наконец суд перестал напоминать базар и она могла вести его как положенно, опираясь на факты и показания. — Незадолго до смерти Тоту явилось пророчество, которым он так и не успел ни с кем поделиться. Как все знают, мироздание являет ему события, которые сильно повлияют на наше будущее. Убийца же не просто лишил Тота жизни, но и забрал его язык и руки. Это явно указывает на мотив: сокрыть содержание предсказания.       — Но ведь ты сама сказала, что никто не знал, что увидел твой муж в своих пророческих снах, — возразила Хатхор, перетягивая общественное мнение на свою сторону. — Тогда стоит ли утвреждать, что они касались будущего братоубийства? И если уж на то пошло, разве это не в интересах Сета, скрыть свои подлые намерения?       Рассуждения Хатхор были на удивление здравыми. Что-то раньше она не выказывала умения думать логически, а тут выступает за достойную защиту Осирису, который продолжал притворятся, что речь идет не о нем. Исида же, которая уже задыхалась из-за подходящих слез и обиды от того, что ранее ее никто не поддержал, с искреней благодарностью смотрела на богиню любви.       — Да, такая теория имеет право существовать, но Сет тогда сопровождал Исиду, которая лечила разбушевавшуюся среди смертных эпидемию, и не посещал моего храма до смерти бога мудрости, а вот Осирис был замечен одной моей служительницей, хотя в тот день он не имел причин приходить, ведь я отсутствовала, а о пробуждении Тота еще никому не было известно, — ответила Маат, уже зная, что ответит сестрица.       — И мы должны верить словам давно умершей смертной? — посмеялась она. — Конечно, твои служительницы отличаются честностью, но люди склонны фантазировать и видеть то, чего не было на самом деле, — тяжело вздохнув, Хатхор печально добавила. — Я-то в этом разбираюсь. Сколько было и будет разбитых сердец из-за ложных ожиданий…?       — Понимаю твои сомнения, но смертный не может мне солгать. Я сразу это почувствую. Так что я лично могу подтвердить, эти ее слова были правдой, — богине истины быстро удалось привести диалог в нужное ей русло. Она взмахнула рукой, и сердце Осириса пропало с весов. — Что бы я не сказала, моих слов будет недостаточно, чтобы убедить вас. Тогда почему бы не спросить у самого всезнающего Тота? И про пророчество, и про день его смерти. Уверена, он с удовольствием поможет воцариться правосудию, — говоря это, она посмотрела на любимого, который кивнул ей, привычно улыбаясь, но сейчас это выглядело до безумия душераздирающе.       Боги зашептались, а Хатхор в начале нахмурилась, но после, поразмыслив, сказала:       — Это замечательная идея, ведь так, матушка? — она заискивающе смотрела на богиню солнца, снова превращаясь в хорошую девочку. Изменчивость ее поведения сегодня не поддавалась объяснению, как и резкая заинтересованность в происходящем.       — Несомненно, — одобрительно пропела Ра, расматривая резко занервничавшую и побледневшую Исиду, и жестом подгоняя Маат.       — Тот, клянешся ли ты здесь и сейчас говорить правду и только правду? — вопросила богиня истины держа руку над весами.       «Клянусь.»       На пустой чаше весов появилось сердце бога мудрости, не нарушая равновесия, но в отличии от сердца Осириса, оно не билось.       Маат хорошо знала своего мужа и понимала, что вспоминать столь травматичное событие для него в состоянии эмоционального и душевного истощения не лучшая идея, но выбора нет, это необходимо. Она вздохнула и без капли сомнений задала первый вопрос:       — Кто тебя убил?       Все взгляды сосредоточились на Тоте. Боги ждали, что же он ответит. Кто из братьев окажется виновен в этом? Интрига подогревала интерес даже несмотря на то, что большинство обвиняло Сета.       «Осирис, бог возрождения, и тогда — Царь Египта.»       Эти слова вызвали волну негодования и столкнулись с неверием, но весы остались неподвижны. Никто не мог отрицать их правдивость.       Встретившись с ничего не выражающим взглядом Тота, Исида покачнулась. Богине магии поплохело. В ее глазах потемнело, но устоять ей помогла рядом стоящая богиня. Она не хотела верить… почему?! Как Осирис мог? Он не мог убить, он бог жизни, ведь так?       — Осирис, ты, видно, совсем больной придурок, связываться с этой женщиной?! — истерично рассмеялся Сет, бесстыже указывая на Маат пальцем. — Даже я не стал бы!       — Молчи!!! — заорала Исида на бога войны. Ее голос оказался уже немного севшим. — Осирис не такой как ты! Он никогда бы не поступил так… — смотря на Тота и отчаянно хватаясь за последнюю надежду, она спросила. — Пожалуйста, скажи, у него ведь были причины?       Бог мудрости призрительно посмотрел на бывшего Царя Египта. В его глазах отражалась глубокая обида. Было ясно, его душу заразила ненависть и злость — эмоции, которые раньше, казалось, он не умел испытывать.       «Не думаешь, что это нужно спрашивать у него самого?» — на удивление спокойно ответил вопросом на вопрос Тот, продолжая смотреть на Осириса.       — Тогда прошу, расскажи, как это поизошло? — умоляюще просит богиня магии. — Я не верю… Осирис не мог…       Тот закрывает глаза и слегка наклоняет голову на бок. Его голос пронизывает сочуствие:       «Тебе нужно взглянуть правде в глаза. Не все золото, что блестит.»       Сделав паузу, видимо, размышляя, как лучше сказать, он начал:       «Спал я тогда семь лет, хотя должен был проснутся гораздо раньше. И на то были причины…»       Тот резко подрывается. Наконец этот кошмар отпустил его. Глазам слегка больно от яркого света заливавшего комнату. Он часто дышит, пытаясь расслабиться. Поток спутанных мыслей отдается пульсирующей болью. Бог хватается за голову, пытаясь успокоить бурлящее сознание. Подобное состояние не нормально. Множество раз ему являлось будущее, но ни разу такого не было. Ни одно страшное пророчество еще не доводило его до такого ужаса, хотя то что он увидел… это уничтожит Египет.       Может, давние опасения Ра, вызванные его предсказанием и принятые всеми за зависть, не были такими уж деспотичными, а очень даже оправданными? Он же, впоследствии поддавшись жалости, помог этим детям родиться. Без сомнений, они привели подвластные себе земли к процветанию и стали известны своими великими делами, заслужив нерушимое уважение других богов, но то, к чему в итоге приведут их разногласия…       Неужели та беспросветная тьма, наполненная желанием, презрением и болью, которая опутала его разум и не давала простнуться — это то, что ждет Египет? Чем больше новые поколения богов уподобляются людям, тем сомнительнее становится будущее. Печальная тенденция, зарождавшая в их сердцах зависть, ревность и жажду власти.       Не зря Осирис оказался первым, кто посягнул на Царский титул всевышней Ра. И не удивительно, что ему оказалось мало, мало прекрасной богини Исиды, мало земель и силы. Такие чувства изначально не были присущи богам, ибо их желания сбываются, а такие собственнические приводили бы к разрушающим проклятиям.       — Я слишком много думаю, — резко потряс головой Тот, чтобы остановить себя. — Сейчас самому разобраться в своих мыслях сложно, — прошептал он, вставая с ложа и хмурясь. Бог осмотрелся. Маат не было. Нужно поскорее найти ее и отправиться к Ра, чтобы поведать верховной богине о новом пророчестве.       Тот повязал схенти, поправляя полы длинной юбки, паралельно взяв зеркало и смотрясь в него. Его движения были суматошными, поэтому он сразу отбросил идею наносить в таком состоянии макияж самостоятельно. Взяв ленту, бог вышел из покоев. На ходу убирая волосы в высокий хвост, он искал служительниц жены.       На выходе во внутренний сад он услышал:       — О, всеведущий бог Тот, приветствую! И с пробуждением вас, — почтительно и радостно обратилась к нему главная служительница, подходя и кланяясь. С ней было еще две девушки которые так же склонились перед богом.       — Ох, здравствуйте, — ответил он, на секунду замолкая. Тот заметил, что главная служительница заметно постарела, да и две другие тоже изменились. Значит, прошло немало времени с тех пор как им овладело мироздание. — Где Маат? Она дома? — спросил бог, пока его глаза бегали по саду и прилегающим к нему коридорам.       — Нет, к сожалению, госпожа отлучилась по делам и предположительно будет ближе к вечеру, — ответила она, обращая внимание на встревоженность и несобраность бога мудрости. Даже для служительниц храмов редким зрелищем был бог без макияжа. Так что сейчас Тот казался им более приземленным, несмотря на явное превосходство в росте. — Нам отправить ей от вас сообщение?       — Да, есть одно важное дело… — замечая, что женщины перенимают его волнение, бог добавил, улыбаясь. — Ничего, что может вам грозить.       Тот закрывает глаза, думая, как поступать. Некоторое время молчит, а после поворачивается и направляется обратно в свои покои. Напоследок он просит:       — Если Маат не вернется до моего ухода, передайте ей, что я отправился к богине солнца.       — Как пожелаете, господин, — склонила голову старшая служительница.       Бог мудрости решил для себя, что скорее всего не сможет дождаться Маат. Она, конечно, тоже должна узнать о том что случится, но ему не хотелось ходить как дикий зверь в клетке, бездействуя. Хотя, что Тот собирается делать, он еще не решил, ведь Ра точно не станет вмешиваться, а лишь попросит своего заместителя помалкивать о пророчестве и не мешать. Для богини солнца это просто игра и жизни людей ее давно уже не особенно заботят, а боги… несомненно, она может разозлится, но Ра всегда может породить новых участников своей забавы. Тот подошел к столу, где лежали все его украшения, а также усех с накидкой, и задумчиво погладил клюв ибиса на своем золотом обруче. Сложная ситуация. Тем более, никто такого от Осириса не ждет.       «Что же делать?» — оперевшись руками на стол и тяжело вздохнув, думал он, пока не почувствовал чужое присутствие. Тот напрягся, отвлекаясь от своих размышлений. Была тишина и гость ничем себя не выдавал, но бог знал, это он.       — Приветствую, — бог мудрости выпрямился взяв свои сережки. — Что привело вас в наши покои? — осторожно спросил Тот надевая серьги и все еще оставаясь стоять ко входу спиной.       — Здравствуй, Тот, — все же отозвался Осирис. — Вижу, ты наконец с нами.       Бог мудрости понимал, что его настороженность выглядит со стороны странно, но ничего не мог с собой поделать. Из-за того, что он увидел во сне, некое чувство страха перед Царем Египта не отпускало его. Атмосфера вокруг нагнеталась, чему способствовали неспешные, приближающиеся шаги Осириса.       — Да. Я проснулся около часа назад, так что в данный момент еще не готов принять вас, — сообщил Тот, стараясь вежливо выпроводить Царя Египта из личных покоев. — Не могли бы вы подождать меня в саду? Служанки подадут вино и…!       Он вздрогнул от внезапно положенной на плечо руки, сразу поворачиваясь и невольно отступая от Осириса, на лице которого появилась добродушная улыбка. Он поднял руку вверх, говоря:       — Прости, напугал, — как ни странно, эта улыбка ничуть не вселяла доверие. — Ничего, это не офицальный визит. Я просто помогал нашим женам ухаживать за тобой, — сказал Осирис, рассматривая всезнающего Тота. — Ты чем-то взволнован? Будущее нам не благоволит? — отыгрывая искреннее беспокойство, спросил он. — Вот, выпей, это тебя расслабит.       Царь Египта показывает бутылочку, что держит во второй руке. После под потерянным и вопросительным взглядом бога мудрости берет с небольшого столика бокал и невозмутимо наливает в него содержимое. Он подает его со словами:       — Отвар Исиды, — отвечает бог возрождения на немой вопрос Тота. — Пока ты спал, был довольно тревожен. Как я понял, раньше такого не было, поэтому Маат обратилась к Исиде.       Тот смотрел на красную жидкость, походящую на вино, пока не принимая бокал. Почему-то казалось, что пить не стоит. Хотя причин тому не было, так что бог вскоре взял предложенное, пригубляя, но не делая глотка, дабы и не оскорбить Царя отказом, и прислушаться к своему чутью.       — Благодарю вас, — ответил бог мудрости, отставляя бокал на стол и взяв браслеты.       Он надел их на запястия, после взял кольцо и расположил его на среднем пальце правой руки. Все это время Тот специально избегал взгяда на Осириса, так что рассматривал свои длинные пальцы и украшения, надеясь, что бог возрождения поймет неудобство ситуации и покинет чужие личные покои.       — Ты странно себя ведешь, — все так же улыбаясь, констатировал Осирис. — Вынужден настаивать, чтобы ты все же выпил отвар.       — Разве? — нервно спросил Тот, взяв очередной браслет. — Вы меня немного пугаете своей настойчивостью…       Железной хваткой Царь Египта схватил руку бога мудрости. От неожиданности Тот роняет браслет, который со слишком громким звоном падает и отскакивает в сторону. Осирис берет бокал свободной рукой и подносит к губам Тота.       Бог мудрости напуганно отступает, упираясь в стол позади себя и начинает говорить, пытаясь освободить руку:       — Я искренне благодарен за вашу заботу, но не могли бы вы отпустить меня, — в этот момент глаза Тота начали тревожно бегать, и пытаясь отстраниться от зажимающего его Осириса, он буквально взбирается на стол, одновременно отварачиваясь от бокала. Его голос задрожал.       — Твоя интуиция поистине поражает, — комплимент звучит жутко.       Резко хватая бога мудрости за шею и прижимая к стене, Осирис начинает заливать тому в горло красную жидкость. Тота больно ударяют головой об стену, а после и бокалом по зубам. Он протестует, хватает бога возрождения за руки, пытается оттолкнуть, но Осирис сильнее его.       Только когда Тот проглатывает большую часть, на удивление сладкого отвара, его отпускают, с силой сбрасывая на пол. Не надетые еще аксесуары бога с тем же противным звоном летят за ним.       Бог мудрости заходится сильным кашлем, вытирая потеки странного зелья с подбородка, вкус которого оказался смутно знакомым. Осирис словно озверел… он ведет себя так же, как в пророчестве. «Неужели все это уже началось?!» — в ужасе думает Тот, оборачиваясь на Царя Египта.       — Ну-ну, не смотри на меня так, — делая грустное выражение лица, попросил Осирис, опускаясь на одно колено. — Мне нужно, чтобы ты рассказал, что увидел в пророчестве, — он пристально смотрит в бездонные глаза Тота, в которых казалось, можно увидеть все, что когда-либо было или будет. — И почему так перепугался от одного моего присутствия?       Осирис прямо-таки чувствует громкие мысли бога мудрости. Он тянется, чтобы постучать тому по голове и сказать: «А теперь вслух», но не успевает. Видя намерения Царя прикоснуться к нему, Тот в испуге резко отскакивает. Сразу после этого он встает и оборачиваясь, взмахивает рукой, желая отбросить его подальше при помощи теликинеза. Тот бежит прочь. В бою он не силен, и хоть его силы позволят ему защититься, но он предпочитает не испытывать судьбу.       Отбрасывая занавеси в стороны, бог мудрости выскакивает на балкон. На его руках начинают расти перья и он без колебаний ступает на перила, выпрыгивая прочь. Мгновения тянутся, но ничего не происходит. Тота приводит в ужас неожиданное чувство свободного падения.       В последний момент Осирис успевает схватить бога мудрости за руку и затащить обратно на балкон, параллельно выдирая часть перьев. Тот, парализованный от шока, непонимающе смотрел на руки с которых постепенно опадали перья. Он не смог принять форму ибиса… почему?!       — Ты не оставляешь мне выбора.       С этимим словами бог возрождения начинает за волосы тащить Тота обратно в комнату. Это больно. Бог мудрости хватается за руку Царя Египта, пытаясь разжать его пальцы. Когда не помогает, он начинает вертеться и в порыве сопротивления хватается за газовые занавеси, срывая их.        Осирис затаскивает его вглубь комнаты и бросает на стеллаж со свитками Маат. Часть папирусов падает, а Тот вновь сильно ударяется головой. Его глаза начинают блестеть от слез.       Его вдруг осеняет. Как Осирис успел поймать его? Силы бога мудрости должны были отбросить Царя в коридор, а это слишком далеко. На такое могло хватить скорости у Сета, но не у бога возрождения. Тогда как?! Даже взяв во внимание то, что он не смог принять облик птицы, побег должен был удасться, и Тот, разве что получил бы травмы от падения с высоты. Причиной этому всему могло быть лишь одно — его магию что-то блокировало.       Тот посмотрел на возвышающегося над ним Осириса и попробовал прочесть его мысли. Тишина. Он попробовал заглянуть в ближайшее будущее. Темнота.       — Чем ты меня напоил? — настороженно спрашивает бог мудрости.       — Проницателен как и всегда, — хмыкая, ответил Царь Египта. — Думаю, отвечать нет смысла, ведь ты уже знаешь.       Видимо, это было то же вино, которое Осирис использует на брате в будущем. Тот знал о существовании одного редчайшего растения которое могло бы повлиять на богов, но его действие ничтожно по сравнению с таким мощным эффектом. Потребовались бы столетия селекции и взращивания на божественной плоти, возможно крови, или чем-либо подобном, чтобы создать из этого растения настолько сильнодействующий яд. Ведь иначе-то и не назовешь подобный отвар.       Если Осирису это удолось, то это не может не поражать, но все же… только люди создают то, что потом можно использовать против них. Боги выше этого, полная глупость создание яда, способного лишить тебя самого силы. Кошмар, как бы Тот не любил людей, он понимал, что их род полон пороков, которые и отличали их от совершенных по своей сути богов. Почему же дети Нут так сильно уподобились им?       Жалко то дитя, которое родится от связи отчаявшейся богини и обезумевшего бога, желающего все большего и большего…       Бог возрождения видит, что Тот выжидающе смотрит на него со страхом и неким презрением.       — Знаешь, — Осирис, осознавая, что безусловное приимущество на его стороне, присел, приближаясь к богу мудрости. — Ты ранее проигнорировал мой вопрос. Что за будущее нас ждет?       Он пристально смотрит в голубую бездну глаз всеведущего Тота, создавая ментальное давление на собеседника, который и так уже находился не в самом удобном положении. Бог мудрости отвернулся, не желая раскрывать столь важную и полезную информацию утратившему себя богу.       — Смотри на меня! — Осирис берет Тота за подбородок и заставляет смотреть на себя. — Я уже догадываюсь, что предсказание связано со мной, Сетом и нашими сестрами. Может, даже ребенком, зародившемся в ее утробе, но мне нужно убедится не опасно ли это знать Ра и твоей женушке.       Осирис увидел, что своими словами задел бога мудрости, который возмущенно пытался встать. Он ударил его в солнечное сплетение. Тот начинает задыхаться из-за боли и сползает обратно на пол, прижимая ладонь к груди.       — Говори, — властно приказывает Царь.       — Я служу Ра, но не тебе, — с трудом выговаривает бог мудрости. Его голос тверд. — Ты правишь на земле, людьми, но не богами. Не забывай, тебя признали лидером, когда всевышняя удалилась на небо, но это не дало тебе такой же власти над всем сущим в этом мире.       — Значит, так ты заговорил, — Осирис с опастным огоньком в глазах посмотрел на разбросанные свитки. — Не боишься, что из-за твоего упрямства может пострадать Маат?       — Ты блефуешь, — напуганно возразил Тот, скорее пытаясь убедить в этом самого себя.       — Ты этого не знаешь, — усмехнулся бог возрождения. — Как она и где она, и что я могу с ней сделать.       Тот понимал, что скорее всего это просто угроза, но без своих сил он не мог быть до конца в этом уверен. Волнение и страх мешали богу, эмоции — худший враг здравомыслия… Всеведущий судорожно пытался понять, как стоит поступить. Хотя для него в любом случае нет хорошего конца… Осирис сейчал готов пойти на все, чтобы утаить пророчество и даже если Тот поклянется молчать, то вряд ли Царь Египта оставит все как есть, ведь бог мудрости увидел его истинное лицо.       Патовость ситуации была очевидна. Тот сложил руки на груди. Другие боги бы смеялись. Всезнающего бога загняли в угол собственные чувства, но он не мог сделать ничего другого. Если имелась возможность угрозы для Маат… он слишком сильно любил ее. По его щекам начали течь слезы. Бог мудрости наклонил голову и смотря в сторону, начал:       — Вскоре Нефтида родит дитя, но тайной на протяжении многих лет будет истинный его отец, — Тот до боли сжал кулаки. — Узнав об измене жены Сет будет взбешëн. Прийдет он к брату своему Осирису, спросить, правда ли все то, что он узнал. Разговор будет недолгий. Без тени сомнений приняв вино от брата, окажется он опоен и лишен своих сил.       Тот чувствовал как Царь пристально смотрит на него, жадно вслушиваясь в каждое сказаное им слово. Бог мудрости замолчал. Ему было тяжело говорить о том, что произойдет дальше.       — Я слушаю, продолжай, — вновь приказал Осирис.       Вздохнув Тот продолжил:       — Ничего не понимающий Сет познает правду, к которой будет совершенно не готов. Осирис любит его совсем не братской любовью и жаждет заполучить душой и телом, а дитя, Анубис, которого он сотни лет воспитывал как своего сына, окажется нужен кровному отцу лишь как средство достижения его целей связанных с созданием жизни, — слезы продолжали течь по щекам бога мудрости. — Под угрозой смерти «своего» сына, которого он будет продолжать любить, несмотря ни на что, и поступаясь своей гордостью, Сет позволит брату сделать с собой, что тот хочет, — Тот вытер слезы согнутыми пальцами. — Позже, той ночью Сет попытается себя убить. Для него случившееся окажется слишком травмирующим событием, которое изменит его…       Бог мудрости замолчал, ожидая реакции Осириса. Он понимал, что шансов почти нет, но он будет сопротивлятся до конца.       — И это все? — с подозрением спросил Царь.       — Да, — это ложь, ведь последнюю увиденную часть порочества всеведущий решил скрыть, не желая спасать жизнь обезумевшему богу. — Это ты опаивал меня этой гадостью. Не удивлюсь если часть предсказания была утеряна. Точно как в тот раз, — вспомнил он о случае с Сетом и Нефтидой, когда не смог прочесть их будущее. Тот понял это только сейчас, Осирис тогда угощал его очень похожим вином.       Тот наконец смотрит на бога возрождения. На его лице красовалась искренне довольная улыбка, и это выглядело ужасающе. Жалко Исиду, Нефтиду и Сета, которых он будет продолжать обманывать.       — Хм… в любом случае, этого достаточно, чтобы решить, как поступить, — прокомментировал Осирис, все с той же улыбкой хватая Тота чуть выше локтя и за запястье правой руки. — Прости, но я не могу позволить тебе разболтать это.       С этими словами Царь Египта резко дернул и отрвал руку Тота ниже локтя. Сустав хрустнул, а мягкие ткани легко поддались силе Осириса, разрываясь. Красно-золотая кровь сразу хлынула, тело бога мудрости прошибла боль. Вскакивая от испуга и хватаясь за плечо, Тот вскрикнул, но почти сразу бог возрождения заткнул его рот, зажимая ладонью.       Тоту обезумел от боли. Слезы вновь невольно хлынули из его глаз. В порыве ужаса он укусил Осириса за пальцы и оттолкнул его ногой. В попытке сбежать он успевает сделать только пару шагов, прежде чем его ноги не обвивают внезапно появившиеся растения бога возрождения. Бог мудрости падает. Он сразу попытался подняться, упираясь на здоровую руку и стараясь вырвать ноги из хватки гибкой лозы, но у него ничего не получилось. Растение только больше запуталось вокруг ног Тота.       Осирис навис сверху. Бог мудрости испытывает ужас. Его жестко переворачивают на спину и зажимая ему рот, без единого слова отрывают вторую руку. Он сопротивляется и кричит от ужасной боли, но это не помогает. Царь продолжает крепко держать его.       Кровь растекается лужей по полу. У Тота начинает кружиться голова от сильной кровопотери. Его регенерация не справляется. Видимо, отвар влиял и на нее. Мысли бога мудрости хаотичны, он чувствует пульсирующую боль в оставшихся частях рук.       Бог возрождения внезапно проникает в его рот пальцами. Тот невольно снова кусает его и начинает прожигать глазами. В глазах бога мудрости немного двоилось из-за слез и боли, но пронзительность взгляда оставалась прежней.       Осирис продолжал легко улыбаться, будто не совершая в данный момент худшего преступления из возможных. Он словно не чуствовал боли, хотя Тот прокусывал ему пальцы до костей. Он просто моментально регенирировал подолжая проталкивать пальцы глубже, пока Тот дергался и пытался брыкаться из последних сил.       — Знаешь, — сказал Царь, на которого видимо внезапно нахлынуло сочувствие. — Я и правда блефовал. Без понятия, где Маат и что сейчас делает.       От этих слов Тоту стало легче. Он был искренне рад, что Осирис ранее обманул его ведь важнее всего, что его любимая в безопастности.       Бог возрождения обхватил его язык пальцами и безжалостно вырвал.       Кровь моментально начала заполнять рот Тота. Он хотел повернуть голову и выплюнуть ее, но Осирис не позволил, заставляя бога мудрости захлебываться в собственной крови. Его легкие горели, а в глазах темнело. Во рту стоял металлический вкус пока его оставляли силы, а тело начало неметь.       Ему стало холодно. Звуки вокруг стихли. Открытые в ужасе глаза перестали видеть, а вся боль ушла.       Вновь осознал он себя уже в Дуате. В своем другом теле, уже как бог загробного мира.       По залу суда разливался раскатистый смех Сета, вызванный рассказом Тота, который пока упустил часть с содержанием пророчества. Боги молчали, не зная, как реагировать.       Хатхор просто сползла с перил и удалилась в глубь балкона садясь в свой трон. Ей было противно, что она защищала убийцу, который разлучил истиных возлюбленых. Хоть она не признавала выбора Маат, но знала, что их чувства были искреними с обоих сторон.       Исида заливалась слезами. Ей было невыносимо больно. Как Осирис мог так поступить? Убить Тота из-за какого-то глупого пророчества… о чем он думал, посягая на заместителя Ра, второго правителя неба? Видя, что ей стало плохо, богиню магии усадили на трон. Пытаясь оправдать для себя поступок любимого, она пришла к тому, что он сделал это ради этого гада Сета. Осирис всегда был любящим братом и был готов зашищать их всех. Может, он просто хотел предотвратить все то, что произошло той ночью?       — Он ведь, он ведь… — несвязно прошептала Исида, часто дыша.       Маат посмотрела на все это, и ей даже стало жалко бывшую подругу. Хотя было странно, что сама богиня истины не повела и бровью от рассказа мужа, но это в очередной раз доказывало, что она непоколебима в своих стремлениях.       Все смотрели на Осириса, Тот в том числе. Боги ждали от бывшего Царя обьяснений, но он упорно продолжал молчать, как будто его не уличали в худшем из возможных преступлений мира богов.       Первой молвила богиня солнца:       — Ну что? Стоило оно того? — насмешливо спросила она с горящими глазами. — Разозлил меня, Маат и ради чего в итоге? Ради безсмысленной попытки изменить предсказанное будущее?       Осирис посмотрел на Ра. Затем на Тота. Этот бог мудрости уже знатно попортил все его планы. Редкостная заноза, от которой оказалось невозможно избавиться, как и заткнуть. Кто же знал, что он чертов телепат. Развитие событий оказалось худшим из возможных для бога возрождения. Хотя пока все еще никто кроме него и Тота не знал, каким было пророчество всеведущего.       — Тот, не поведаешь нам, что произошло той самой ночью? — как будто назло спросила всевышняя Ра, глядя на бывшего Царя. Переводя взгляд на бога мудрости, она добавила: — Оно ведь касалось дня убийства Осириса? Я права?       Обернувшись к богине, солнца он ответил:       «Так и есть.»       Сет который все еще смеялся, но уже тише, резко замолк. Он занервничал. Подняв взгляд на Тота и встретившись с его сожалеющим взглядом, он начал подозревать, что бог мудрости и вправду знает, что произошло.       «Прости меня, Сет. Я вынужден рассказать.»       Маат удивили эти слова мужа. Она видела, как они напугали бога войны, да и Тот не стал бы без повода извиняться. Видимо, как богиня и предполагала, тогда произошло что-то еще, о чем никто не знает, что-то что пытался скрыть как Осирис, так и Сет.       Бог мудрости хотел начать говорить, но Сет перебил его:       — Нет! — закричал он, бледнея на глазах. Отовсюду начал слышатся шепот непонимающих богов, который давил на нервы бога войны вместе с ужасными воспоминаниями о том дне. — Молчи! Ты был слишком слаб, чтобы рассказать о грядущем тогда, так не думай что имеешь право говорить сейчас!       Агрессия и боль, переполнявшие Сета, были очевидны. Понятно, что эти слова были последними потугами утопающего спастись, но Маат они взбесили, чего не сказать о Тоте. Он продолжал спокойно стоять, смотря на бога войны опечаленным взглядом. Богине истины даже трудно было сказать, задели те слова Тота или нет. Хотя, зная своего любимого, она склонялась к первому варианту.       — Откуда тебе знать?! — внезапно отреагировал Сет на что-то, сказанное богом мудрости, что слышал только он. — Мне уничтожить твою душу, чтобы ты заткнулся?!       Бог войны махнул рукой и песок метнулся, чтобы снести Тоту голову, но рассыпался, встречаясь с невидимой преградой. Боги испуганно повскакивали, а Маат невольно дернулась.       — Посмотрите, что он вытворяет! — прокричала какая-то богиня. — Остановите его бесчинство наконец!       — Ха-ха… — Сет обернулся и глянул в сторону кричавшей. — Бесчинство? Правила устанавливает сильнейший. Найдется здесь хоть кто-то сильнее меня?!       Безумный оскал, с которым бог войны смотрел на вех не предвещал ничего хорошего. Вокруг Сета начал кружить песок, поднимая песчаную бурю.       Маат прикрыла глаза рукой, чтобы закрытся от песка, но сразу после этого почувствовала, как ее окружила магия любимого не позволяя песчинкам ранить ее. Она глянула не него, видя как он снова ей улыбнулся. Богиня подошла к Тоту и нежно обняла его.       — Что он пытается так яро скрыть? — спросила она поднимая голову и смотря в такие родные голубые глаза, отражающие всю вечность бытия.       Ветер развивал их одежды и волосы, но песок не мешал, благодаря барьеру Тота. Песчаная буря немного ослабла, а Сет востал в виде песчаного колосса. Его зловеще-нервный смех оглушающе разносился по залу. Бог мудрости отвел глаза. Маат прочитала по взгляду мужа, что ему жалко бога войны.       — Тот, — тихо позвала она. — Я вижу, что он ведет себя как жертва, особенно сейчас, но я все еще не могу понять что между ними произошло.       Всеведущий кивнул. После вернул взгляд на любимую и склонил голову касаясь губами ее лба. В тот миг когда она почувствовала короткий поцелуй перед ее глазами промелькнуло все то, что Тот увидел в пророчестве.       Маат тяжело вздохнула, комментируя:       — Быть изнасилованным собственым братом… — она отстранилась оглаживая плечо Тота и размышляя. — Его поведение мне понятно, а вот Исиды, раз она обо всем знала — нет.       Вдруг на Тота наваливается довольная Ра. Перебросив руку через его плечо и притянув того к себе, она начала говорить:       — Как удачно получилось, что ты «жив», — она широко улыбнулась, заглядывая в прямом смысле горящими солнечным светом глазами в глаза всеведущего. — Надеюсь, ты не думаешь, что сможешь продолжать отлынивать от своих обязанностей? А то Хатхор скоро кончится, — посмеиваясь, добавила она последнюю фразу.       «С удовольствием верну себе луну и титул заместителя всевышней.» — согласился Тот, поднимая взгляд на прервавшую их разговор богиню солнца.       — Очень рада, — наклоняясь и прижимаясь к богу мудрости щекой, сказала она хитро кося на него глаза. — Жаль только, что ты больше не вхож на земли мира живых, ведь так, Маат? — спросила она, глядя на раздраженную богиню истины, скрестившую руки на груди.       Она сверлила Ра взглядом продолжая молчать. Через десяток секунд богиня солнца все же отпустила Тота, выпрямляясь, снисходительно закатывая глаза и говоря:       — Ну ладно, ладно, поняла. Твой мальчик, — всевышняя развернулась на пятках и направилась в место, откуда будет лучше видно вспышку бешенства Сета. — Наслаждайся… — бросила она напоследок.       Сет бушевал, пока Гор говорил с ним, пытаясь успокоить. Буря не утихала, но все это не тревожило богиню истины и бога мудрости. Они будто видели и ощущали лишь друг друга. Маат приблизилась к любимому, смягчая свой взгляд и оглаживая его щеку.       Тот потерся о ладонь жены закрывая глаза. Он чувствовал приятное тепло и умиротворение на душе. Вдруг Маат провела большим пальцем по его губам. Бог открыл глаза, встречаясь с ее любовным взглядом.       — Иди сюда, — одними губами прошептала она, притягивая мужа за затылок ближе.       Бог мудрости отвернулся, опуская глаза.       — Да плевать! — уверенно сказала Маат, поворачивая лицо Тота на себя и завлекая любимого в желанный для обоих поцелуй. По щекам бога мудрости начинают течь слезы радости.       Боги кричат, пески бушуют, а они посреди всего этого хаоса вновь могут разделить свою любовь.