То, что мы должны потерять

      Много воды утекло с тех пор, как новость о смерти всеведущего Тота облетела Египет. Много слез было пролито смертными, не знающими, как они будут жить без благоволящего им бога мудрости и луны, но как и все в этом мире, скорбь вскоре поблекла, а память о нем угасла, превращая его лишь в элемент древней истории.       Из-за потери покровителя наука значительно утратила в популярности, так как, по логике смертных, не имело смысла занятие тем, что больше ни один бог не оценит.       На протяжении сотен лет ученых становилось все меньше, развитие наук сильно затормозилось, а медицина свернула в сторону магических практик и обрядов Исиды, что уменьшило количество докторов с сотен до десятков, а этого явно не хватало для многочисленного народа Египта.       Дай Ра, развитие оставалось бы на том же уровне, но со сменой поколений знания постепенно терялись и до ныне живущих, что может хоть раз в жизни краем глаза видели лик Тота на фресках в святынях Ра, доходили лишь жалкие тени всего наследия, оставленного им. Величие цивилизации блекло не только из-за деградирующего народа, но и на фоне утратившей грандиозность архитектуры.       Смерть всеведущего Тота стала лишь началом конца процветания Египта. Взволновав богов лишь немного, она все равно значительно нарушила равновесие, разрушительно повлияв на их сферы влияния. Без пророка будущее оставалось тайной мироздания, а новые несчастья оказались совсем нежданными. Братоубийство. Смена власти. Бега Исиды. Безумие Сета.       Воды Нила мутнели, вбирая в себя все страдания людей и богов… Все еще оставаясь великой рекой, она значительно уменьшилась в количестве воды. Заметить это могли лишь боги, наблюдавшие за упадком своих земель на протяжении долгих тысячелетий.       В то время как вод Нила становилось все меньше, из-за правления Сета песка в бескрайней пустыне становилось все больше. Он забирал все больше хоть как-то пригодной для жизни территории.       Маат, как и остальные боги, не высказалась по поводу узурпации власти богом войны Сетом, предпочитая промолчать, но в ее случае на это были причины. Богиня истины — судья, и не должна занимать чью-либо сторону при возникновении конфликтов, вдобавок она была занята более важным для себя делом.       Минувшие годы не ослабили ее желания покарать убийцу любимого мужа и раскрыть правду заблуждающимся богам. Так что теперь, когда у нее наконец появился шанс, она, величественная в своем нечитаемом беспристрастном взгляде, стояла в зале суда Эннеады, смотря на восставшего из Дуата Осириса, остановившего вспышку гнева Сета.       Основная масса богов после убийства Осириса братом, не долго думая, начала считать Сета так же виновным в первом подобном инцеденте. Они разносили сплетни, и вымысел укоренялся в сознаниях богов и богинь как удобная правда, но Маат знала, что хотя бы в этом… бог войны не был виновен. Хоть и прошло много сотен лет с момента убийства ее любимого, у богини истины было недостаточно улик для публичного обвинения, но у нее было предостаточно времени на раздумия о его мотивах и целях.       Некоторое время она смотрела на бога возрождения, поглощённая своими мыслями. Подходя к нему, Маат сделала формальный легкий поклон головой, смотря ему прямо в глаза:       — Осирис, — ее взгляд был холодным, лишенным всего былого уважения.       — Маат, — его же был пустым, совершенно не заинтересованным в ажиотаже, поднявшемся вокруг него, ровно как и в происходящем сейчас.       — Вы жертва, так что, раз вы живы и можете ответить на наши вопросы, вас в любом случае вызвали бы отвечать перед судом, — выдержав небольшую паузу, богиня истины добавила: — С возвращением.       После этих слов сдерживаемый Ра смех вырвался наружу. Боги начали перешëптыватся, недоумевая. Сет продолжал неподвижно сидеть у разрушенных перил, опустив голову, а Исида решительно пошла к Маат с желанием высказать недовольство по поводу ее прямолинейного и неуважительного ответа Осирису, но ее остановила всевышняя Ра, чуть не сбивая богиню с ног.       — Думаю, всем пора вернуться на места, и мы продолжим суд, — изъявила богиня солнца, довольно расправляя плечи. Все поняли, что продолжится не только суд, но и веселье Ра.       Все возвращались на свои места и лишь Хатхор, полулежащая на своем троне, с усилием села подобающе. Она изначально не вставала и не перенимала общего оживления из-за сильной усталости и истощения, которые не могла скрыть даже лучшая косметика. Когда на ежегодном пиру обьявили о смерти всезнающего Тота, Хатхор была первой, кто вызвалась занять его место, как заместителя Ра, и стать богиней луны. После саркастичной улыбки Ра и вопроса, уверена ли она, Хатхор ответила: «Конечно, я же с удовольствием буду помогать матушке и это будет так романтично… Богиня любви и луны —Хатхор…» — с нотками самолюбования прощебетала тогда она, кружась от предвкушения. Кто-кто, а богиня любви тогда точно не была опечалена новостью об убийстве, и Маат это точно знала. Ведь тот инцидент принес Хатхор увеличение влияния и помог еще больше приблизится к матери. Вот только ее счастье длилось недолго. У покровителя небесного светила уходит много магических сил на управление им, что весьма сильно сокращает их доступное количество. Об этой-то детали она и не знала, так как в случае Ра, коей силы были, можно сказать, безграничны, и Тота, чей запас был изначально больше, чем у других богов, дабы нивелировать их возможную нехватку, эти затраты были не ощутимы. Так что теперь Хатхор явно понимала, что Тоту не было так легко, как ей казалось, а ведь управление луной было лишь одной из его прямых обязанностей. Она будет падать, но не покажет этого, не желая признавать свою ошибку из-за черезмерной гордости. Хотя всем и так было очевидно, что она не справляется.       Участники суда заняли свои места на постаментах, а Эннеада — на балконах.       — Надеюсь, все достаточно успокоились, чтобы продолжать суд, — сказала Маат, поглядывая в основном на всевышнюю Ра, которая красноречиво махая рукой и усмехаясь, прямо-таки говорила всем своим видом: «Продолжай представление!». Когда богиня истины оборачивалась обратно к Осирису, Сету и Гору, ее глаза невольно зацепились за пустующее место подле богини сонца. Маат закрыла глаза, не желая заострять на троне Тота внимание.       Перо Маат плавно спустилось на чашу наколдованных ею весов. Опуская вновь похолодевший взор на бога возрождения, она спросила:       — Осирис, клянетесь ли вы здесь и сейчас говорить правду и только правду?       — Да, клянусь, — сказав это, он посмотрел на сложившего на груди руки брата, который упорно избегал зрительного контакта с ним.       На второй чаше весов появилось мерно бьющееся сердце.        — Думаю, сперва я должен рассеять твои сомнения. Как и сказала Исида, я воскрес в водах Нила, и мы зачали ребенка, — пока Осирис говорил это, мельком глядя на сокола, Исида заливалась горькими слезами от переизбытка эмоций. — Стоя сейчас перед вами, я являюсь живым доказательством тому, что Гор — мой сын.       Чаши весов остались неподвижны.       — Весы доказывают правдивость его слов, — обявила Маат для всех присутствующих. — Гор имеет полное право на трон отца.       — Маа-ат!..— нарочито капризно простонала Ра. — Опусти все эти утомительные формальности! — изображая мученицу, продолжила она. — Лучше сразу расспросим его о жизни!       Маат, привыкшая иметь полный контроль над судом, недовольно взглянула на богиню солнца, но не возразила, ведь и сама считала такие вопросы необходимыми для составления полной картины произошедшего тогда. Ведь на данный момент вся известная ей история была полна пробелов и несостыковок.       — Нам ведь всем интересно! — это было совсем не вопросом, а прямым утверждением. Растягиваясь поудобнее на троне, Ра озвучила интересующий ее вопрос. — Осирис, не поведаешь нам, что же произошло в день твоего убийства?       В зале повисла тяжелая тишина. Разводя руки и довольно щурясь, всевышняя Ра, не скрываясь, подтолкнула Осириса сказать то, что безмерно ее смешило:       — Расскажи все, что захочешь. Скажем: «Меня убили вот так» или «Меня убили, потому что…».       Пока Осирис молчал в раздумьях, Маат уловила легкую дрожь в руках Сета, которую тот весьма успешно скрывал. Богиня заметила это частично благодаря своей способности видеть людей и богов насквозь, которая только усиливала ее вражденную наблюдательность. К сожалению, применять это умение на богах она могла лишь на офицальных судах, инициируемых публичным обвинением, составленным ее магией.       Вздохнув, бог возрождения начал:       — В тот день мы с Сетом впервые сели за стол выпить, — его голос был спокойным и уверенным. — Мы много и долго разговаривали, алкоголь разрядил обстановку и расслабил меня. Однако, открыв глаза, я увидел Сета склонившегося над моим телом, — Осирис будто печалясь, опустил взгляд. — Я мог только наблюдать, как он делил его на девять частей. Затем я оказался в водах Нила.       Он окончил рассказ. Боги начали тихо перешептываться между собой, а все еще роняющая слезы Исида дернулась, силясь сдержать стон.       — Хочешь сказать, ты даже не попытался использовать силу? — неудовлетворенно закидывая ногу на ногу, вопросила Ра. — Или же…       Будучи, на удивление, все еще полностью солидарной с всевышней Ра, Маат не стала препятствовать ее наводящим вопросам, внимательно анализируя все сказанное и ожидая подходящего момента задать несколько вопросов от себя.       — …У тебя были скрытые мотивы? — закончила мысль богиня солнца.       — Всевышняя Ра! Зачем вы задаете такие вопросы?! — закричала Исида, возмущенно кидаясь на перила и чуть не вываливаясь с балкона.       — Разве тебе не интересно, Исида? — спросила богиня солнца, развивая предыдущую мысль. — Тогда он был главным богом, и неважно, насколько был силен Сет, Осирис был известен своим бессмертием, как бог жизни и возрождения, — Ра перевела полный теплящейся злости, взгляд на богиню магии. — Даже я не могла его одолеть, но однажды утром он умер от рук Сета. Разве это не странно?       Последний вопрос уже был адресован всем присутствующим. Всевышняя Ра обвела их взглядом, возвращаясь к Исиде, которая отошла от перил и обескураженно глядела на нее в ответ. С таким же безумием в глазах богиня солнца задала еще один вопрос:       — Исида, просто подумай. Разве был твой муж настолько слаб, чтобы пасть от обычного хопеша?       — Он… Прекратите эту клевету! — чутьли не перебивая Ра, возмутилась богиня магии. Посмотрев на Маат, как загнанный в угол зверь, Исида уже обратилась к ней. — Маат! Осирис в этом деле — жертва! Подобные вопросы лишь вредят ему!       Подумав несколько мгновений над жалобой, богиня истины изрекла свое решение:       — Не согласна, — было видно, эти слова стали для Исиды ножом в спину. — Если я не ошибаюсь, твоей целью является возврат трона, но составленное тобою, с помощью моей силы, обвинение в большинстве своем состоит из множественных преступлений Сета, сотворенных уже после узурпации власти. При этом главным обвинением считается покушение на Осириса и его титул Царя Египта, — Маат видела как Исида бледнеет все сильнее с каждым сказаным ею словом. — День убийства Осириса — это ключевое событие, которое все еще вызывает много вопросов. Считаю нужным продолжить расспрос пострадавшего, а после обвиняемого и свидетелей, если таковые имеются.       На последних словах она многозначительно посмотрела на Исиду, а Ра активно закивала разводя руки в стороны мол: «Да-да! Моя доченька права!». Богиня магии потерянно смотрела на Осириса, Гора, Маат и довольную Ра, а так же на наблюдающих богов, но не находила поддержки ни в ком.       — Маат, ты на его стороне?! — от отчаяния попыталась напасть Исида. — Этот варвар мог быть тем, кто убил твоего мужа! Почему ты потакаешь очернению бедной жертвы?!       — Так яростно пытаясь остановить расспрос Осириса, ты только даешь мне больше поводов продолжить его и выставляешь себя не с лучшей стороны, — предостерегающе ответила богиня истины.       — Будь на его месте Тот, ты бы заставляла его вспоминать свою смерть?!       — Ты переходишь границы дозволенного, — голос Маат разнесся грозным эхом по залу. — Мне воспринимать это, как препятствование правосудию?       — Ах… — не нашла, что на это сказать Исида.       — Матушка, — позвал ее с волнением Гор, о присутствии которого уже, кажется все забыли.       — Ох, лучше не зли мою дочь. Она — сложный человек, — в шутку посоветовала Ра богине магии. — Как же Тот с ней уживался? — добавила она, уже будто говоря сама с собой, но сказано это было достаточно громко, чтобы услышали все.       Некоторые боги постарались спрятать улыбки, а Маат злобно глянула на богиню солнца.       — Попрошу всевышнюю Ра воздержатся от излишних комментариев. Мы находимся в зале суда, — сказала она.       Ра подняла руки вверх, отворачиваясь и рассматривая очень интересную стену.       — Теперь я задам вам несколько вопросов, — твердо заявила богиня истины возвращая всеобщее внимание к богу возрождения. — Осирис, по какой причине Сет убил тебя?       Бог возрождения прищурил глаза, но не успел ничего ответить. Сет перебил его:       — Разве Исида тебе уже не расказала?! — смеясь, спросил он.       — Понимаю, что тебе уже скучно, но придется дождатся своей очереди, — Сет напрягся, видимо, не думал, что Маат всерьез собирается распросить и его. — Мы ждем твоего ответа, — сказала она уже Осирису.       — Из-за гордости, — коротко ответил бог возрождения, складывая руки на груди.       Сет начал истерично посмеиваться, скаля зубы. Маат немного нахмурилась.       — Хорошо, поведайте нам детали.       — Какая еще вам нужна причина, мне просто захотелось! Я ведь бог войны, — сказал Сет, не давая Осирису шанса ответить, так же жестикулируя, будто озвучил очевидное. — Разве странно, что я возжелал чего-то большего? — боги шумно зашептались, а Сет перешел на крик. — Точно так, как Осирис когда-то вытеснил Ра с престола! В чем же разница между нами?       — Не смей себя с ним сравнивать! — вновь подскочила к перилам Исида. — Ты просто убийца!       — Да, да, точно сказано! — поддержали ее некоторые боги.       — О? Спасибо, а то я не знал, это ведь не я вел смертных на убой во всех войнах, развязанных во времена его правления, — издевательски размахивая рукой, сказал Сет.       — Вот видите, он даже не отрицает! — прокричала какая-то богиня. — Зачем тут весь этот фарс?! Маат, ты ждешь пока этот безумец попытается убить саму Ра? — богиня солнца, которая уже хваталась за живот от смеха, выпрямилась, заинтересованно смотря на говорящую. — Мне кажется, тенденция уже ясна, заместитель, Царь Египта…       Маат прямо-таки чувствовала запах лжи, витающий в зале суда. Как же отвратительно. Вроде боги, а погрязли во вранье и взаимной клевете хуже смертных. Она уже перестала слушать этот бесмыссленный спор.       Ее глаза уже начали сиять белым, а волосы парить от взбурлившей внутри силы когда в ее голове прозвучал голос:        «Вы забыли, что находитесь на священном суде Эннеады? Позор тем, кто обвиняет великую богиню Маат, несущую истинное правосудие, в пособничестве!»       Видимо, другие боги тоже это слышали, поскольку многие повскакивали со своих мест, шокированно переглядываясь. Спор оборвался так же резко, как и начался. Никто из присутствующих не мог понять, что только что произошло.       Одна Маат, в которой место гнева заняло неверие, не могла не узнать этот голос. Да и силой, способной на такое, обладал только он. Ее магия успокоилась, а глаза заблестели. Она не двинулась, ведь знала, что слова звучали у каждого в голове, и не является возможным определение их источника.Судья понимала — адрессованы они были не ей.       «И вы называете себя богами? Выжшими существами, которые контролируют этот мир? Но в то же время как ведомые овечки, вы идете за пастухом, сотканным из удобных вам полуправды, слухов и откровенной лжи! »       В зале суда повеяло холодом и запахло сыростью. Большое количество магии сконцентрировалось в тени, заставляя открыться проходу меж мирами. Из возникшей дыри в стене за спинами Ра и Маат стали доноситься крики и стоны неприкаянных душ, заблудших в пути по Дуату.       Боги обескураженно воззрились на происходящее, Маат медленно обернулась сохраняя внешнее спокоиствие, а Ра вскочила на колени, с детским любопытством выглядывая из-за трона.       Из прохода полезли мертвецы. Хоть они больше походили на скелеты, обтянутые кожей, их руки, находя последние силы и надежды, тянулись вперед. Соприкосновения с землей мира живых приносило им еще больше боли, заставляя беспомощно скулить.       «Вы не знаете, ни что произошло со мной, ни причины раздора между братьями. Не думаете, что стоит сохранить хоть какое-то достоинство и не спорить, как слепые о цветах?»       Как только эти слова прозвучали в головах богов, что не понимая нового ощущения закрывали уши, владелец голоса сделал первый шаг, постепенно выступая из тьмы Дуата. Белые ткани накидки и распущенные длинные волосы развевались от витающей в воздухе магии прикрывая то, что осталось от рук. Он делал шаги, наступая на головы и тела ползущих мертвых, избегая запретную для себя землю.       — Тот… — почти неслышно прошептала Маат, ее пальцы невольно сжались.       Золотые украшения, не теряюшие своей яркости, сильно контрастировали с мертвенно-серой кожей, а волосы, не убранные птичьим обручем, который больше не использовался по назначению, кидали на лицо бога мудрости жуткую тень. Тот остановился, становясь лишь на одну ногу, и кончиками пальцев второй касался спины мертвого, ради удержания равновесия. Он обвел своим пронзительным взором балконы, вселяя в богов беспокойство.       Маат перехватило дыхание, когда их с любимым глаза встретились. Ей было сложно поверить в то, что сейчас происходило. Конечно, этот суд с самого начала был полон сюрпризов, но появление Тота… Богиня помнила его совсем другим. Хоть глаза мужа наполнились любовью при виде нее, и тонкие губы тронула улыбка, по которой она неимоверно скучала, это не могло скрыть от нее правды о его внутреннем состоянии.       Со стороны частично разрушенного ранее балкона послышался истеричный полукрик подскочившей Хатхор:       — Как это понимать, ты все это время был жив?! — богиня любви держалась за колонну, ее глаза горели презрением, что совершенно не подходило к ее амплуа милой обольстительницы.       Богиня истины, игнорируя резко оживившуюся Хатхор, подошла к Тоту и заключила его в объятия. Ей было плевать, что кто-то может усомниться в ее профессионализме, все равно ее решения неоспоримы. Маат сильнее прижалась к любимому. Следом же она почуствовала, как Тот поцеловал ее в голову и зарылся носом в ее волосы.       — Признаю, такого даже я не ожидала, — удивленный голос Ра подтверждал реальность происходящего. — Тот, неужто ты тоже живой? — спрашивая это, богиня солнца повернула голову и мельком взглянула на Осириса, чей вид ничего не выражал, как и ранее.       «Не думаю, что можно так считать. Наши с Осирисом случаи разнятся, ведь мое земное тело и вправду мертво. Так что дорога на земли живых мне заказана.»       — Жаль… — было видно, что Ра действительно немного расстроилась, но она почти сразу довольно заулыбалась. — Но знаешь, может раз ты уже и так здесь, то, может, присоеденишься к суду? Тебе я позволю не соблюсти правила, — говоря это, богиня солнца указала рукой на трон подле себя.       Одни слова всевышней были наполнены такой силой и властью, что мир буквально менялся от них. Было видно, что она что-то задумала, ведь от Ра так и несло самодовольством. Так же всем сразу стало ясно, предложение было скорее приказом, заверяющим Тота в том, что он не пострадает.       «Благодарю всевышнюю Ра, это и было моей целью.»       — Замечательно! — хлопнула богиня солнца в ладоши, крутанулась и села на троне в более или менее нормальное положение.       Маат отстранилась от Тота и серьезно на него посмотрела. Как ни странно, все складывалось как нельзя лучше для нее. Теперь она была уверена, что добьется справедливости для всех, ведь с показаниями Тота и одной наблюдательной служительницы из ее храма это будет легко сделать. Она повернулась и пошла на свое место, предполагая, что любимый последует за ней. Бог мудрости так и поступил. Занес ногу и уверенно ступил на землю. Быстро нагнав жену, он вместе с ней направился к ее весам.       Маат и без того выглядела довольно грозно, но в паре с Тотом, в его нынешней ипостаси бога загробного мира, этот эффект усиливался.       Все в зале суда это почувствовали. Маат вывели из себя, теперь она точно не закроет глаза ни на одно, даже маленькое преступление, совершенное участниками суда.