Отвратительный пидор

Молодой темнокожий мальчик и его сестра смотрели свое любимое вечернее телешоу «Час Тимона и Пумбы» — программу, посвященную титулованному дуэту и их дурацким выходкам. "Отвратительный." Худая, угловатая женщина с резкими чертами лица прокомментировала из коридора. Ее младший сын посмотрел на нее и сглотнул, он снова сделал что-то не так? Зира уставилась на фотографию, которую прислала ее старшая, Нюка. Это было о нем и его новом индийском парне. Он тоже отправил письмо, но оно было сожжено над раковиной, как только Зира закончила читать, не в силах допустить, чтобы в доме было что-то его. Она разорвала фотографию и бросила ее в мусорное ведро на улице, после чего Зира ушла на свою «ночную работу» с типичной гримасой на лице. Хотя этот был еще более кислым, чем обычно. — Что она так разозлилась? — спросил Кову свою сестру. — Ну да, она злится, что Нюка оказался педиком. Ответила Витани, продолжая смотреть, небрежно жуя попкорн, приготовленный в микроволновке. Она всегда говорила озорные слова, когда их матери не было дома. Кову наклонил голову. "Что это?" «Я научилась этому у одного из моих парней, это когда парню нравится трахать в задницу другого парня». Она сказала так небрежно, как будто Кову спросил ее, какая сейчас погода. "Хм? Что взять в жопу? Витани закатила глаза, ее брат был слишком невинен для своего же блага. — Хуй, что еще? "Ой. Фу!» Кову это показалось отвратительным, вот откуда ты какал! Зачем кому-то засовывать туда сосиски? Шли годы, и Кову понял, почему. Кову становился все более и более сексуально активным, когда наступило половое созревание, это началось с того, что он случайно застал свою мать с «клиентом», после чего он на некоторое время стал одержим мастурбацией. Его мысли случайным образом напомнили ему о том детском моменте в середине сеанса дрочки однажды, и его любопытство взяло верх над ним. Впервые в жизни Кову он был благодарен за то, что его сестра всегда хвасталась своими грязными сексуальными выходками. Он мог быть девиантным мастурбатором, но он не был сестрой-ублюдком. «Нанесите много смазки. Помассируйте обод. Вставьте его. Он повторял эту мантру про себя снова и снова, продолжая водить мокрым пальцем по зудящей дыре. Кову прикусил губу, когда его средний палец опустился в теплую полость. «Ой!» Было больно, не сильно, но определенно больно. Витани упомянула, что ей нужно было сначала привыкнуть к этому, так что этого следовало ожидать. Кову продолжал входить и выходить из своей бедной маленькой дырочки. Когда Кову уже собирался сдаться, он наконец ощутил какое-то удовольствие, резкий толчок, от которого его спина выгнулась. Он постоянно натыкался на это предыдущее место. «Боже…» С каждым вдохом он становился все более и более неустойчивым, он чувствовал, как что-то влажное и слизистое вытекает из его чувствительного члена. Кову почесал свою простату так сильно, как только мог, потирая мокрый член, и даже через пять минут он не испытал сильнейшего оргазма в своей жизни. С этого момента он продолжал свое дьявольское желание, часто в кладовке после школы, потому что, если в любой момент его мама или сестра узнают, его убьют, ну, на самом деле убьют. Его мать была не самой психически устойчивой женщиной. Прошли месяцы, и ему удалось заставить себя кончить, даже не прикасаясь больше к своему члену, его непослушная маленькая дырочка постоянно умоляла быть заполненной. Однажды он стал немного хитрым и украл одну из «игрушек» своей сестры, маленький вибратор, который заставлял его мозг плавиться с каждым жужжанием о его внутреннем бобе удовольствия. «Так хорошо, так хорошо…!» Он бездумно застонал, слишком взвинченный, чтобы заботиться о том, услышит ли кто-нибудь. Пухлый учитель естественных наук прошел мимо чулана, собираясь посадить цветы в школьном саду, и грязные звуки привлекли его внимание. Он поставил лейку, которую нес, и открыл кладовку. Его приветствовал вид широко разложенных мягких черных булочек студента. Розовая струна свисала из крошечного сморщенного отверстия, которое, казалось, было связано с пультом дистанционного управления. Это похоже на игрушку, которую его жена всегда использовала после полового акта. Она часто высмеивала член своего мужа, который меньше среднего, удовлетворяя себя. Конечно, он сделал то, что сделал бы в такой ситуации любой ответственный взрослый: засунул свой яростный неуверенный стояк в горло мальчика и излил свое семя в пищевод Кову. К этому моменту Кову было всего одиннадцать лет, его тело было еще недоношенным, даже такой жалкий крошечный член, как у учителя естествознания, мог заставить Кову болеть в попе несколько дней. Это продолжалось до конца школьных дней Кову, его маме было все равно, когда Кову вернется домой, так что еще несколько часов пять раз в неделю? Витани немного заподозрила, но она была слишком занята своей новой «ночной работой», ей некогда было что-то расследовать. Ее клиенты платили намного больше, чем их мать, поскольку она была несовершеннолетней. Через несколько лет после того, как Кову поступил в среднюю школу, учитель был арестован за то, что делал это с несколькими первокурсниками. Кову должен был знать, что он не был чем-то особенным, что он был просто игрушкой для секса для извращенного ублюдка, но это почему-то все равно разбило ему сердце. Именно тогда Кову понял, что ему не просто нравится член. Ему нравятся мужчины. Кову всегда говорил себе, что делает это просто для удовольствия, но, вспоминая, как, черт возьми, сосать член взрослого мужчины почти каждый день, а не гей? С каждым днем ​​он становился все более и более противным самому себе. Его дырка отчаянно нуждалась в том, чтобы ее заткнули, но он не сдавался, хватит этого педика. Он прямой. «Я натурал». Он любит киску. «Я люблю киску». Он считает, что все педики должны умереть. «Все педики должны умереть…» ...включая его. Мысли о суициде затуманивали его все лето, но он почему-то так и не смог по-настоящему пройти через это. Кову улизнул, подъехал на велосипеде к ближайшему берегу реки и молча посмотрел на свое отражение в воде, положив сонную голову на перила. Он делал это в третий раз, но через несколько часов передумал и вернулся в свой захламленный дом. Сейчас Витани, наверное, будет круче, у нее много друзей-геев, которые иногда помогают ей с работой. Ему немного странно, как у многих мальчиков-подростков возникают проблемы с отцом в период полового созревания. С другой стороны, он тоже, еще одна очевидная гомосексуальная черта, которую должен был заметить Кову. Его отец, Шрам. Кто, черт возьми, он был? Почему он оставил? Почему Зира всегда винит Кову в том, что он ушел? — Я не виноват, что ты такая непривлекательная сука. Кову выругался про себя. Его жизнь отстой, Витани практически его единственный друг и порядочный член семьи, так почему, почему, почему, почему он все еще так непреклонен в том, чтобы продолжать жить? «Черт возьми, черт возьми!» Он опрокинул свой велосипед, заставив соседнюю девушку вздрогнуть. Кову отскочил назад, как долго она была там? — Эм... ты в порядке? Невинная девушка подошла вплотную к Кову, она должна быть довольно наивной, чтобы приблизиться к парню, который явно ищет неподалёку боксерскую грушу. Кову не ответил ей и не хотел ударить девушку. Он быстро взял свой велосипед и поехал домой. На следующую ночь она снова была там, сидя на перилах и читая книгу с голубым пятнистым жирафом на обложке. "Добрый вечер." Она поздоровалась. «…» Кову думал уйти, но почему-то остался. Кову положил руки на противоположные перила, не то чтобы он был вынужден взаимодействовать с ней. Как раз в этот момент девушка закрыла книгу и положила рядом с ним свои руки-лапши. Черт возьми». Кову задумался. — Значит, ты часто это делаешь? Любопытная девушка начала разговор, Кову проигнорировал ее. «Идешь на угрюмого подростка, а? Я могу это понять, как сказали бы вы, дети из капюшона. Этот комментарий вызвал реакцию Кову. — Что именно ты имеешь в виду под «детями из капюшона»? Присмотревшись, она была одета в довольно дорогое платье и... это настоящее жемчужное ожерелье? « О , здорово, богатая девушка здесь, чтобы издеваться над крестьянами». Девушка смутилась. «Гм-м-м-м-извините… я просто… редко выхожу на улицу. Не совсем понимаю, как разговаривать с людьми, мой отец может быть слишком бережливым… "Ага. Что бы ни." Кову перебил ее, он не собирается развлекать этого самодовольного богатого мальчишку. Держите этот железный щит поднятым, ведите себя жестко, не ведите себя как неженка. Они стояли молча около пяти минут, прежде чем она снова открыла рот. — Итак, я Киара. Я переехал неподалеку всего несколько недель назад». Кову закатил глаза. «О, отлично, душещипательная история». «Мои мама и папа развелись, поэтому мне пришлось выбирать, с кем пойти, я выбрала своего отца, потому что… я чувствовала себя виноватой, ведь я была причиной большинства их ссор. Меня не планировали, понимаете, в итоге я разрушил карьерные планы мамы». Голос Киары стал дрожать, когда она продолжила. «Моя мама очень разозлилась, когда я сказал, что хочу пойти с папой, она даже не попрощалась со мной, когда мы уезжали. В эти дни я больше не увижу ее». На глазах у Киары начали появляться слезы. «Папа… он через многое прошел. Я люблю его, но он относится ко мне как к стеклу, любой, кто посмеет причинить мне боль, получит от него десятикратную отдачу. Это мило, но многие другие дети в моей старой школе боялись меня из-за этого. Никогда не было возможности завести друзей». Кову, будучи мягким зефирным мальчиком, не мог не немного растаять, как объяснила Киара. «...Моя мама тоже бывает грубой, она пьяница. Мой папа? Понятия не имею, жив ли он вообще, он ушел еще до моего рождения. Школа — это куча дерьма, единственная причина, по которой я пытаюсь это сделать, — это то, что я не хочу закончить, как моя мать». Они переглянулись и поняли. Возможно, они понимают друг друга лучше, чем думали. С этого момента они почти каждую ночь проводят вместе. Отец Киары был полицейским, поэтому он часто отсутствовал в патруле всю ночь или был настолько забит, что не слышал ни звука во время храпа. Кову очень нравилась Киара, а Киаре нравился Кову. Впервые за долгое время Кову почувствовал себя счастливым. «Должно быть, это то, что значит иметь друга». К сожалению для Кову, Киара не считала его другом. Она видела в нем нечто большее. Прошли годы, вся эта учеба и помощь с домашними заданиями окупились. Кову и Киара собираются вместе поступить в старшую школу. Вишенкой на торте было то, что они ходят в один и тот же класс! Она пошла к более престижному, чем Кову, так что они могли встречаться только вечером или на выходных. Что не имело большого значения, в конце концов, отец Киары погас, как только заснул. Однако однажды ночью, всего за выходные до начала ее новой школьной жизни, она стала слишком беспечной. Ее отец однажды поймал ее на побеге, мальчик, это был самый ужасный момент в ее жизни. Киара совершенно забыла, что он взял несколько выходных, неудивительно, что ему удалось услышать, как его дочь болтает о Ее отец, Симба, начал расспрашивать ее, как офицера, которым он является. С лампой в ее лице и все такое. Куда она направлялась, если она делала это раньше, бла-бла-бла. Киара объяснила, призналась, что у нее появились чувства к Кову. Ее отец мог вроде бы посочувствовать, но все же на месяц наказал свою юную леди. Честно говоря, она могла навлечь на себя серьезные неприятности этой поздней ночью, но готова ли она рискнуть ради какого-то мальчика? Симба не мог не чувствовать легкий оттенок ревности. «Что, если этот хулиган издевается над моей бедной малышкой?» Эта мысль заставила кровь Симбы закипеть от ярости, он подошел к комнате дочери и постучал. Желая вразумить его плоть и кровь Киаре сейчас не хотелось видеть своего старика, она бросает Кову! И теперь Симба хочет запереть ее в доме на целый месяц?! Киара кричала в подушку, топая по полу. Симба слушал из-за двери. — Она так расстроена из-за того, что не смогла увидеть его одну ночь? Ни в коем случае, это не просто влюбленность… Киара впервые в жизни была в полном расцвете любви, его ребенок превратился в женщину! Симба глубоко вздохнул и снова постучал. «Киара, может быть, я пересмотрю твое наказание». Тут Киара хлопнула дверью. "Действительно?! Как?!" — Эй, успокойся, тигровая лилия, я только сказал, что может быть. Позвольте мне встретиться с этим мальчиком, чтобы узнать, действительно ли он так хорош, как вы его изображаете. Киара подумала об этом, настроение Кову могло меняться от минуты к минуте. В один момент он тихий и задумчивый, в следующий он может ругаться матом. С одной стороны, он полный милашка, как только вы с ним познакомитесь, с другой - он полный придурок для людей, которых он никогда не видел... — Если вы вообще не доверяете ему встречаться со мной, вам запрещается когда-либо видеть его снова. "Что?!" Он не может этого сделать!.. Неважно, вполне может. Ей просто придется поверить, что Кову будет вести себя прилично, что он не будет выставлять этот оборонительный вид. — Хорошо, я приглашу его, и мы втроем сможем… «Нет, я хочу поговорить с ним как мужчина с мужчиной. Ты можешь провести день с другими друзьями». «Ч-что?! Но…» У нее не было других друзей. Однако Киара никак не могла сказать, что ее отец будет винить себя в ее социальных проблемах. "Вперед, продолжать! Тебе не о чем беспокоиться, Кову хороший мальчик, верно? Киара сглотнула лягушку в горле. «Д-да, он точно… могу я выйти и пригласить его сейчас?» "Что? Конечно, нет! Просто позвони ему на телефон». — Эм, у Кову нет мобильного телефона. У меня есть его домашний номер, но, вероятно, его сейчас нет». Симба вздохнул. — Хорошо, но я веду тебя. Улицы могут быть опасны в это время ночи. — Да, офицер … — саркастически ответила Киара. Кову шел по перилам моста. «Странно, обычно она здесь раньше меня». что-то случилось? Кову стал волноваться за чистую девушку. «Чистый…» Незапятнанный, невинный, слова, которые больше не могут описать подростка в эти дни. Он всего лишь подержанный товар. Иногда Кову сожалел, что сделал это со своим учителем. Конечно, ему удалось вообще перестать возиться со своей дыркой, но это не отменяет того, что он сделал. Подросток стал более привыкать к своей сексуальной ориентации, Киара, кажется, вполне принимает его, поэтому, даже если его семья отвергнет его, по крайней мере, она будет рядом с ним. Однако, приняв себя, Кову пожалел, что впервые проиграл этому дегенерату. Его первая любовь была к ребенку-ублюдку, как это было жалко? «Неужели я так изголодался по любви?» Кову разочарованно заворчал, его нога соскользнула, когда он не сосредоточился, и все его тело в конечном итоге упало в реку. Подростку удалось удержаться за колючие лозы стен моста. Его поспешное хватание заставило одно из более рыхлых растений ударить его в левый глаз. Кову быстро закрыл их прямо перед этим, чтобы его глазное яблоко не было поражено, хотя он чувствовал, как теплая кровь сочится из века. Его рука пострадала из-за того, что кожа была прорвана, но Кову знал, что если он отпустит ее сейчас, ему будет намного хуже. Он попытался позвать на помощь, но вокруг никого не было. Кову израсходовал все последние силы в легких, прежде чем его горло стало слишком больно, чтобы продолжать. Течение становилось все сильнее, и Кову казалось, что его вот-вот оторвет. Все начало расплываться, его тело было таким холодным и влажным, что он чувствовал себя большим куском мяса, застрявшим в морозилке. Кову чувствовал, как его пальцы соскальзывают, они больше не могли держаться. — Нет, пожалуйста… Даже сейчас он все еще надеялся. Его жизнь стала лучше, когда он встретил Киару, но это не компенсирует всего, что произошло раньше. Может это и к лучшему, покинуть этот убогий мир и переродиться кем-то новым. Кто-то другой. Кто-то, кто действительно смог полюбить себя. Кову сдался, его рука была готова выскочить из сустава. Лучше уйти быстро, чем страдать. В тот момент, когда его пальцы развернулись вокруг лоз, запястье Кову схватила сильная, широкая рука. Он слышал, как кто-то плачет и зовет его по имени, прямо сейчас его зрение подвело его. Кову почувствовал усталость, веки его медленно опустились, пришло сознание. … …. ….. Кову проснулся от крика, в ушах стучало собственное сердце. Он лежал на заднем сиденье автомобиля. Когда Кову встал, его приветствовал вид дрожащей Киары, орущей на бетонную дорожку. «Киара? Что ты… Девушка вскочила и крепко обняла Кову. «Я ДУМАЛА, ЧТО ТЫ УБИЛСЯ!» Она громко рыдала. Кову вспомнил, что произошло. 'Ебена мать.' Он был на грани смерти и просто принял это. Если бы не Киара, Кову сейчас бы спал с рыбками. Подожди, а как она это сделала? Девушка не очень физически подготовлена, она бы тоже упала в реку, если бы попыталась вытащить его. Позади Киары появился высокий крепкий мужчина. — Ты чуть не довел нас до сердечного приступа, малыш. — сказал мужчина, гладя мокрые кудри Кову. Рот Кову зиял, парень выглядел... невероятно. Его холодное тело начало сильно потеть. — Это мой папа, Симба. — объяснила Киара. «Он хотел… ну, это может подождать, сначала нужно разогреться». Похоже, сейчас она не заметила веселой паники Кову. Киара помогла Кову встать на ноги и обняла ее за плечи. Ее лицо раскраснелось, она воображала, что нечто подобное когда-нибудь произойдет, но контекст прямо сейчас разрушает ее фантазии. «Папа, ты не мог бы наполнить ванну?» Симба кивнул, поднимаясь наверх, как только он скрылся из виду, он упал на колени и помассировал виски. Что. В. Настоящий. Ад. Только что случилось. Симба снова встал и поспешил в ванную, после включения крана он вернулся к переживанию этого наполненного адреналином момента. Это было хуже всего, с чем он когда-либо сталкивался на работе. Этот город был в целом тихим, были магазинные кражи и тому подобное, но ничего такого, что заставило бы его сердце почти сжаться, увидев, как мальчик чуть не утонул. Киара проводила Кову наверх, она постучала ногой и спросила, наполнена ли ванна. Симба открыл дверь, его дочь передала ему Кову. — Не мог бы ты остаться с Кову, пока я возьму аптечку? У него довольно грубые раны. Ее отец кивнул, когда Киара ушла, он осторожно положил Кову рядом с ванной и раздел его мокрую одежду. «П-подожди…» Кову попытался оттолкнуть руки Симбы, мужчина чувствовал себя намного сильнее его. Разница в силе заставила Кову тяжело сглотнуть. — О, эм, извини. Я предположил, что тебе может понадобиться помощь. Симба отступил и повернулся, чтобы дать Кову немного уединения. Подростку было трудно снять свои мокрые тряпки, особенно с горящей доминирующей рукой. Но от того, что мужчина был так близко и лично, его желудок чувствовал себя так, будто он проглотил бабочек. «Киара попросила меня остаться с тобой, ты бы предпочла, чтобы я ушел?» Симба медленно повернулся и увидел уже полуобнаженного Кову. — Д-да, я в порядке. Кову заикался, он, наконец, поднял голову, позволяя Симбе увидеть его профиль, который ранее был закрыт мокрыми дредами. Его дыхание сбилось, когда он посмотрел на лицо подростка в синяках, на лице подростка остался шрам. Это, наряду с его зелеными глазами и угольно-черными волосами, напомнило Симбе о… Симба покачал головой. — Нет, забудь, не напоминай себе. Кову наклонил голову, глядя на обезумевшее лицо Симбы. Мужчина с горя поспешил, он прошел мимо Киары, не сказав ни слова. "Все ли в порядке?" Она спросила, но отец проигнорировал ее. Киара раздраженно надула губы. — Ладно, мне все равно. Я пойду помогу Кову. Симба вздохнул от собственной незрелости. Прошли годы, но он все еще не мог забыть своего дядю. Отвратительно, это было совершенно отвратительно. Так сказал его отец, так сказала его жена, так сказали все его терапевты, все всегда говорили ему, что его влечение было отвратительным, неестественным. Он остановился у зеркала в прихожей и уставился на свое отражение. Теплые слезы текут по его лицу, когда Симба повторяет одну и ту же фразу, которую говорят многие. — Ты всего лишь отвратительный педик.