The trail of deads
День. Ночь. Дорога. Лес. Ночь. Рассвет. Ливень. Ночь… Так, кажется, могло продолжаться вечно. Хоппер думал, что путь до Магадана займёт суток двое, максимум трое. Но на деле всё оказалось куда сложнее. Магадан не просто находился у чёрта на куличиках. Это место располагалось за самым настоящим адом. Нормальный человек без надобности туда не сунется. Этот город, по рассказам Григория, был очень неприветлив, холоден и являлся местом ссылки. То есть оттуда обычно не возвращаются. Было довольно забавно, что они, только что выбравшиеся из плена в Сибирской Тайге, направляются в столь жуткое по описанию место. Но Хоппер доверял Наде в выборе пути. Возможно, тот путь, по которому они следуют, даже лучше, если бы они двинулись в направлении Хабаровска и Владивостока – потому что Хоппер не представлял, как ему пришлось бы объясняться в Японии как ему удалось выжить, а найти корабль напрямик в Америку было бы очень трудно. Так что Хоппер поначалу обрадовался такому повороту событий. Вот только путь оказался весьма непростым – дорога это не была похожа на Американские автострады, да что там говорить…в какой-то степени даже дороги во Вьетнаме Хопперу казались получше. Хотя, конечно, сравнивать такое со Вьетнамом было немного неуместно. Тут и климат другой, да и что говорить – страна другая. Природа северной Якутии удивляла Хоппера уже не так сильно, как раньше. Ведь они ехали часы напролёт через нескончаемую тайгу вперемешку с неприветливым хвойным лесом. Местами на горизонте появлялись горы, но и те Хоппера не впечатляли. Ему было непривычно чувствовать себя в безопасности. Его больше не подгоняют хлыстом как собаку, он свободен. В это верилось с трудом. Мозг Джима всё ещё хотел чем-то заниматься, но всё, чем занимался Хоппер, так это созерцал раннюю весну в тайге и периодически вёл беседы ни о чём с водителем и Надей. О Наде он узнал куда больше – как оказалось, она не всегда была такой «Странной». Они с семьёй переехали в сибирскую глубинку по одной из многих программ трудовой мобильности, которые активно внедрялись на территории всего Советского Союза с середины 1950-х. Уже здесь, в Сибири, ей удалось встретить суженого – Виталия. Виталий был, по её словам, настоящим сибирским богатырём, который решал все вопросы по быту в два счёта. Хопперу было удивительно то, как привычные для него вещи здесь были диковинкой. Стирка – в ручную, никаких машинок, а уж речи о тостерах и вафлях по утрам и не шло. Всё описываемое Надей напоминало Джиму о ферме его деда – Гаральд Хоппер обладал несколькими кукурузными полями на юге Индианы, и его бизнес с ростом спроса только процветал. Тут же, по словам Нади, кукурузный бум произошёл около двадцати пяти лет назад, но ни к чему хорошему не привёл. Когда речь шла о кукурузе, Хопперу сразу хотелось отпить ледяной и освежающей Колы прямиком из холодильника или съесть горстку pop rocks, чтобы во рту раздался приятный привкус шипучки. Но пока до этого всего было ещё очень далеко. Вернёмся к персоне Нади: работала она в Якутии на одном из многочисленных комбинатов по переработке леса и других стройматериалов. Косвенно их предприятие работало на благо стройки БАМа, строительство которого для Хоппера было ещё одной загадкой. По словам Нади всё в союзе делали ударными темпами – и если построили что-то один раз, то значит это простоит и прослужит не один десяток лет. Хоппер изучал в колледже информацию о плановой экономике, но чтобы всё было так критично…хотя, может, его разум просто преувеличивает услышанное. Ведь люди вокруг в большей степени были счастливы. Это подтверждалось водителем, что согласился их радушно подвести до Магадана. Кажется, он был самым счастливым человеком на свете. Хоппер изредка встречал людей, которые настолько искренне горели своей работой. Наверное, он мог сказать такое только о Розари. Интересно, как она поживает? У Хоппера возникло резкое желание найти её контакты, встретиться…как в старые добрые 78-79 годы. Наверное, так всегда происходит после длительной разлуки с родиной – будь то Вьетнам или Якутия. В остальном же Хоппер вспоминал лишь усталые взгляды коллег, будь то бурчание Фло под нос или очередные вздохи коллег в убойном отделе Нью-Йоркской полиции. Наверное, человек мало ценит то, что имеет, до тех пор, пока это не потеряет. В эту ночь Хоппер рассуждал как раз об этом: сожалениях. И Надя пыталась внимательно слушать его историю: -Да, тогда мы разобрались с этим хреном. Нью-Йорк был спасён, и я вместе с Розари получили высшие награды. Я думаю, тебе будет трудно понять, каково это было колесить между небоскрёбами, выжимая всё что можно из несчастного мотоцикла. -Я и не небоскрёбов-то в жизни не видела кроме хрущёвок, ха, – тихо ответила Надя. -И всё вроде гарантировало хороший исход, если бы не единственное но: у моей дочки оказался рак. Она умерла, наш брак…с Дианой…он разрушился. И я вернулся туда, откуда всё начинал – в Хоукинс. -Звучит, как приговор. – Наде не очень хотелось поднимать тему о дочери, так как для неё это было болезненным моментом. -Почти так и было: я думал, пробуду там пару годиков, закрою гештальты отца…но Хоукинс поглотил меня. Я смирился с тем, что буду там. И от этого мне стало легче. Да вот только бывший шериф не посвятил меня в известность о том, что у нашего города расположилась опасная лаборатория. -Та самая, из-за которой ты тут. -Не совсем…но она косвенно принесла много боли жителям Хоукинса. Смерти, заговор и дети с суперсопосбосностями…, – Хоппер сделал ремарку, указав на их уснувшего ведомого – Он же не фурычит по-английски? -Если кто здесь и фурычит по-английски, то только мы, – Надя сдержанно улыбнулась. -Тогда это будет нашей тайной. Думаю, ты сама понимаешь, что… -Суперспособности для меня это не что-то из ряда вон выходящее, Хоп. «Нина» правда существовала. Но она погибла в тот роковой день, когда я потеряла всех родных. -Да уж, все кого-то потеряли…, – Надя опирается на крепкое плечо Джима. будь Хоппер дома, это был бы подходящий момент для затяжки сигарой. Но сигары под рукой у него не было, а что творится дома, он мог лишь гадать. -Та девчонка, Джейн…она правда помогла мне понять, что ещё не всё потеряно. Знаешь, когда я оставлял ей на Рождество в лесу несколько кексов и печений, я полагал что их подбирает какая-то живность. Мысль о Джейн посетила меня лишь через несколько дней. И она была тогда почти в таком же положении, в каком мы сейчас. -И что же общего в нашем с ней положениях? – едва заметно проявила улыбку Надя. -Мы только что сбежали из плена. Только мы были в простом как его…ГУ… -Гулаг. – Надя слегка остепенилась, устремив свой взгляд на ночное небо. -Да, гулаг…здесь люди просто доживают свой век. -А она? -Она…я не думаю, что нужно вспоминать кошмары её жизни. Тем более я не был их свидетелем. Просто, я думал быть отцом…знаешь, Сара умерла, так и не дожив до переходного возраста. А Джейн, мало того что она отставала в развитии от обычных людей, так ещё и её гормоны…боже, – Хоппер не сдержал улыбки и резко отмахнулся, выпустив изо рта обильный объём пара, который образовал едва видимое облачко. -По тому, как ты за неё волнуешься, чувствуется, что ты хороший отец. -Джейн так не считала. Во всяком случае, первый год нашей совместной жизни. -Как может оценивать отцовские качества человек, который никогда не знал, что такое настоящий любящий отец и уж тем более семья, Джим? Не находишь это странным? -Но я правда хотел, чтобы у неё появилась своя жизнь. Свой кров. Чтобы она не жила в страхе, что её найдут и заберут обратно. Благо, пути обратно уже нет. -Твой друг…он же говорил, что она жива, да? -Да, что с ней всё хорошо, – Джим в кои-то веки не считал нужным посвящать Надю во все подробности того, что ему известно. Возможно, путешествия во времени являются тайной, которую хранит кучка тех самых «ненавистных» Джиму подростков во главе с Майком Уиллером. Ведь каким-то образом их родители оставались в неведении касательно того, что на самом деле творится в Хоукинсе. Это говорило о том, что не сильно-то они и интересуются жизнью своих детей. Но как бы Хоппер не пытался полюбить Майка и Уиллеров в принципе, получалось это не очень, так что он смирился с выбором Джейн. Интересно, осталась ли та записка, что он хотел ей передать? Да кто его знает… -Значит, всё идёт так, как идёт. Мне бы хотелось, чтобы мои родные тоже были живы…если бы бы был способ вернуть их, я бы отдала почти всё за это. – Надя скрыла свою озадаченность сказанным вздохом. -Вернуть того, кто умер, невозможно. Кто мёртв сейчас, тот мёртв навсегда, – подытожил Хоппер. -Когда мне было лет пятнадцать, я всерьёз задумывалась посвятить свою жизнь изучению космоса. Тогда, наш знаменитый Юрий Гагарин совершил то, что доселе считалось невозможным. -Ты о его полёте? -Да. Помню как вчера: я сижу в доме своего дедушки и слушаю прямую трансляцию по радио. Было 2 часа дня, в Москве 11 утра, как об этом затрубили во всю. Меня вдохновляло что-то неизведанное…до определённого момента, – Надя не знала, зачем рассказывала это. Наверное, чтобы сгладить неловкие паузы. Ведь она видела, как Хопперу было непривычно. Он словно сам только что вернулся из космоса. Все они будто только что сошли с космического аппарата на Землю. -Возможно, жизнь даёт тебе второй шанс начать всё сначала. -Возможно…, – Наде хотелось бы продолжить говорить с Джимом, но её одолевали собственные сомнения. Правильно ли она поступает, решив использовать подаренный ей шанс на свободу? И стоит ли всё, что она собирается сделать, того? Она знает, что утром эти мысли пропадут, а пока она будет любоваться прекрасным Якутским небосводом, на котором бисером были рассыпаны кучи звёзд и галактик. Кажется, одна из множества точек была слегка ярче. Может, Наде лишь кажется, но это не было так важно. Она уже не та 15-летняя энтузиастка. Жизнь принесла ей слишком много боли, и тот путь, по которому она сейчас идёт, должен помочь эту боль залечить. Она верит, что решение, которое она приняла, правильное. И ничто уже не заставит её передумать. На это способен лишь Хоппер. Но Хоппер находится под эйфорией свободы, что сейчас играла ей на руку. Её тайны должны оставаться её тайнами и только её.***
Настали четвёртые сутки их совместно пути. То, что до сих пор у них не возникло никаких проблем, Григорий называл «чудом». Только сейчас Хоппер начал осознавать, почему Григорий часто упоминал проблемы. Ведь они буквально ехали по мертвецам, погребённым под щебёночной колеёй. Потому эту дорогу и именовали Трактом Мертвецов – на протяжении всего периода строительства здесь погибла не одна тысяча рабочих, и тела их либо закапывали, либо сжигали в топках. Ужасная, по мнению Джима, трагедия. Но такова реальность Советского Союза, а тем более учесть факт того, что основная часть дороги строилась в тридцатые годы…наверное, при исключении мировых войн, те были самыми ужасными годами для всего мира. В Америке – великая депрессия США, в Советском Союзе – репрессии, Гитлер приходит к власти в Германии…пожалуй, не стоит говорить о том, каковы были последствия от предпринятых в те годы действий. Однозначно, сейчас всё было намного лучше. Да, Хоппер помнил о монстрах, об экспериментах Бреннера, о вероятной гибели кучи народа, что оказался у Стар-Корта прошлым летом и попал под влияние монстров. Но всё-таки это не миллионы жизней, унесённые двумя мировыми войнами. Так что сейчас всё однозначно лучше. Но это не меняло того, что Хопперу было противно осознавать, что возможно каждая из кочек, на которых подскакивает грузовик, может быть распавшейся костяшкой бедного работяги. Но того, что произошло, уже не изменить. Как сказал Хоппер прошлой ночью Наде – кто мёртв сейчас, тот мёртв навсегда. За прошедшие дни Григорий сумел дать оценку Хопперу: сдавалось ему, что он оказался козлом отпущения, оказавшемся не в том месте и не в то время. Он не был похож на сурового сибирского мужика, а его мягкий акцент и постоянное шептание на английском давно дали ему догадку: Хоппер являлся беглецом со строящейся железнодорожной линии на Якутск. Бедолага ищет путь домой, а Надя ему в этом помогает, являясь проводником через Якутию. Только вот зачем она помогает американцу – для него было загадкой. Григорий взял их из жалости, да и понимания того, что в этих краях каждый второй занимается контрабандой, поскольку советская верхушка власти попросту не следила за тем, что тут творится. Всё, что находилось на Колымском тракте, будто являлась отдельный государством, где большинство людей научились жить по законам, диктуемым этими неприветливыми и холодными краями. А главный закон здесь был один: рассчитывать можно и нужно только на себя, потому что от других людей тебя отделяют не десятки, а сотни километров. Так что позвать помощь не получится. А помощь, порой, может быть ой как необходима. Сезон паводков в этом регионе уже прошёл острую фазу, но талая вода порой превращала ручьи, протекавшие через дорогу, в мощные горные реки. Обычно с хорошей подвеской все преграды Григорий преодолевал на раз как самый заядлый водитель, но то, что показалось впереди, заставило его сбавить ход и остановиться: мощнейший поток воды нёс с собой растительность, камни и всё, что попадалось на его пути. Хоппер, откровенно, был удивлён, как за все эти дни они не натолкнулись на такое. Надя же никак не среагировала на их внеплановую остановку, потому что была погружена в свои мысли. -И вот такое из года в год, причём с каждым разом всё хлеще, – посетовал Григорий, заглушив двигатель. -И что вы обычно делаете? – на вопрос Нади Григорий натянул сухую улыбку: -Ждём встречную машину или попутку. И помогаем перетащить друг друга. Такова вот практика. -Хей, – Хоппер одёргивает спутницу, – Я правильно понимаю, что мы застрали? -Не совсем, – обращает свой взгляд на него Надя, – Ждём попутку. -Хотите, можно попробовать и самим. Смотри, Надь. Надо сначала проверить уровень воды…если он не больше, чем по колено, то если сможем сбагрить кучу камней под колею колёс, и мы с твоим Женей поможем тебе, толкая это чудо сзади, то может пронесёт. -он не Женя, он Джим. -Роли не играет, дорогая, – усмехается мужчина. -Делали так раньше? -Разок. Правда тогда нас было пятеро. Но это ничего, думаю и сейчас получится, – Григорий старался сохранять здравый оптимизм. На его веку лишь один раз он видел бедолагу, застрявшего в похожем горном ручье. Так что он без раздумья отправляется, как и всегда, проверить уровень воды. -Проедем? – Хоппер слегка озадачен. -Говорит, что если подтолкнём, то да. -Хм, – Хоппер сомневался в правильности такого подхода, всё-таки поток воды был сильным, а их грузовик может смыть, как спичечный коробок. Вот если бы здесь был его Шевроле К5, то на выжатом до упора газе они бы эту преграду преодолели с одного маху. Но Джим понимает и другое: обстановку оценивать следует Григорию, ведь водитель и машина это как одно целое. А Григорий в это время радостно начал посвистывать и махать руками: ведь уровень воды едва доходил до верха его голеней, не говоря уже о коленях. Вода просто разлилась прилично, создав иллюзию пощного потока. -Эхей, мать моя! Да тут хреново дело. Проедем, – махнул рукой он. -Тогда в машину? -Давайте вы, голубки, пешком пройдёте. Так будет вес меньше. -Что он говорит? -Пошли. – Надя хватает Джима за руку и утягивает к ручью. Хоппер понял, что они перейдут поток воды вброд. Хоппер смирился с тем, что придётся помочить ноги. А на улице-то было совершенно не тепло: максимум градусов 13 по цельсию, это при том, что во всю палило солнце. Оно будто просилось прыгнуть выше, чтобы отогреть всё вокруг, но что-то ему мешало. Ах да, северная широта. Григорий тем временем юркнул на своё водительское место и косо посмотрел на то, как Надя переходит брод – настороженно. А её спутник как ребёнок без страха – не парясь прёт прям через пару небольших валунов, которые местами делят поток несущейся с горных плато воды. -Эх, молодёжь! – мотор заводится от одного вальяжного движения ключа. Первая передача…сцепление потихоньку отпускается. Перейти ли на вторую? Да не, лучше притормозить за пару метров до воды. А потом дать газку и сцепление выжать до самого конца, приспустить до того как передняя пара колёс преодолеет первые валуны, а затем ещё раз газку. Задние колёса поднимут и без того бурную воду, словно фонтаны, а там уже на выкате…и водная гладь останется позади. Всё прошло ровно так, как он и спланировал: машина слушалась хозяина во всём и не подвела ни на долю секунды. -Русские удивительные люди. Им какие преграды не ставь, всё преодолеют. -На то мы и русские, – слегка улыбнулась Надя. Кажется, улыбка эта была искренней. Она редко слышала такое от Хоппера, так что радоваться такому хотелось порой искренне. Ведь, по её мнению, Хоппер заслуживает второго шанса. -Садись, молодёжь! Поехали, – на зов Григория пара спешно запрыгивает в машину, и они отправляются дальше. Казавшийся по первому впечатлению непреодолимый горный ручей остался позади.***
За этот день больших происшествий более не возникло. Разве что Хоппер окончательно приобщился к тушёнке – не пище богов, но вполне изысканному блюду, наряду с гречневой крупой и чаем, однако прекрасно согревавшему организм, не давая прозябнуть в весенней прохладе. Надя снова продолжила рассказывать ему о своём прошлом. Хоппер знал, что скоро пойдёт речь о сожжённой деревне. Вот только он не знал всех подробностей. А подробности, наверное, даже лучше опустить. Ведь всё походило на простое действо, где неизвестный для Нади эксперимент вышел из-под контроля, и невненяемая подопытная, получшившая дар пирокинеза, бежала что есть мочь, оставляя за собой огненный след, который не могла потушить обыкновенная вода. А потом эта девочка провалилась под лёд озера, из которого ещё пару минут валил дым…и пока Надя рьяно пыталась найти потонувшую девчонку, докричаться до неё, она не заметила, как всё вокруг всполыхнулось. -Боже… -ПОМОГИТЕ!!! – баб Даша, что всегда делилась с семейством Нади ягодами и овощами, на её глазах превращалась не то в жидкий стул, не в то непонятное огненное месиво. -Вот дьявольщина сибирская…, – пламя разгорается с такой силой, что за тридцать секунд Надя оказалась в огненном кольце. В прямом смысле этого слова – озеро располагалось посередине деревни, и пламя сомкнулось вокруг него. Так как Надя оказалась на ледяной корке озера, она не могла что-либо предпринять. Ей оставалось просто сидеть и смиренно ждать, когда пламя погаснет. Но мысли о том, что выгорают все, в том числе и её дети… Паника в глазах матери смешалась со ступором. Крики, что эхом проносились сквозь огненное пощёлкивание, заставляли молиться Богу впервые в её жизни. За что ей это? Может сделать шаг и сгореть со всеми? Ведь это не сложно. А боль…да к чёрту боль. Секунд десять-тридцать…и мозг отрубит её сознание от болевого шока. А может и раньше, потому что огонь полыхал, словно взорвался магистральный газопровод. Но Надя чётко помнит девичий силуэт, что не останаливаясь нёс за собой эту огненную струю. От едкого дыма Надя, в конце концов, потеряла сознание. И очнулась уже от того, что кто-то делал ей искусственное дыхание. Этим кто-то оказался военный медик. -…ва. Жива, срочно её в вертолёт! Ожогов не видно! -Что…слу…чилось? – медленно попыталась сложить слова Надя. В глазах темнело, попеременные яркие вспышки не давали её разуму покоя. Но эти вспышки исходили не от огня. Это были нервные импульсы, адреналин, что стремительно растекался по всему телу. Мозг ей так и говорил «Вставай, из этого кучи горелого дерьма надо бежать. Вставай, дура. Вставай!». Но сил у неё не было. Сил не было ни на что.. -Хорошо, что сейчас не сезон лесных пожаров. А то в июле-августе…я не знаю. Если бы мы попали здесь в огненное зарево…, – Джим увидел в глазах Нади то же горящее отчаяние, что он видел в Джойс. В его эхом буквально пронёсся голос Джойс: …В 99 случаях из ста! Что об оставшемся проценте, Хоппер?? Одном, одном!!! Джим не припомнит, чтобы Диана паниковала также. Наверное, потому что о смерти Сары они знали заранее и смирились с фактом неизлечимости девочки. А вот когда ты не знаешь, где твои дети…когда тлеется надежда, что они могут быть живы, но самом деле они уже погибли,…это убивает тебя изнутри. Хоппера это не пробивало на такие эмоции. Наверное, потому что ему было привычно их прятать за работой. Или он просто не любил их проявлять. Эмоции – большая щедрость, которой Джим мог одарить далеко не каждого. -Лучше не думай об этом. Нужно продолжать следовать нашему пути. И если всё получится, Надя, если выйдет, – Хоппер представил на секунду тёплый Калифорнийский пляж, Голливудских Хиппи, ночные вывески кинотеатров и яркие рекламы различных брендов одежды. Сдержать искреннюю улыбку из-за таких образов ему не удалось, – То ты начнёшь абсолютно новую жизнь. Я смогу оправдать тебя, и поверь. Поверь мне на слово, ты сразу же получишь американское гражданство. Люди, с которыми я могу выйти на контакт… -Джим, – неожиданно прервала его спутница. Теперь Хоппер разглядел в её глазах не то чтобы смущение, а скорее отсутствие заинтересованности в его словах. -Ты, видимо, устала. -Нет, Джим, – Надя делает глубокий выдох и качает головой, – Понимаешь, всё это две стороны одной монеты. Что учёные Советов, что учёные Американцев. Я не сомневаюсь, что тебя встретят как героя, чудом вернувшегося с того света, но я предпочту остаться без этих привилегий. – такое от бедной девушки Хопперу слышать было неожиданно, но он не сильно растерялся. -Ты в праве решать, что делать в твоей жизни, это верно. -Я думаю, что как только мы попадём на материковую часть США, я покину тебя. Исчезну, как гроза на рассвете. -Какое странное сравнение. – Хоппер задумывается. – Обычно, гроза приходит с рассветом. -Ты понял меня, – отстранённо произнесла она. -Но пока мы с тобой в одной лодке, да? -В одной лодке, – Надя томно охнула. Джиму стало ясно, что для неё, получившей травму на всю оставшуюся жизнь, кажется, действительно будет лучше начать всё с нуля без чьей-либо поддержки. Но Джим понимал одно: ему придётся сказать о ней как минимум Сэму Оуэну, если тот ещё при делах. Элементарно дать ей, так, стартовый капитал на новую жизнь или что ещё. Да хрен там, просто элементарно дать ей то, что она хочет. А хочет Надя, очевидно, оставаться тенью. Обычным человеком. Будто всего этого кошмара не было, будто никаких экспериментов не проводили и её деревня никогда не сгорала. Хоппер знал, что Оуэнс на такое способен. Но размышления об этом могут и подождать до того момента, как они окажутся на Аляске. Да, всё ещё вдали от Хоукинса, но уже в безопасности.***
Алдан: река, которую Григорий описывал как одну из самых могучих в здешних краях. Хоппер представлял величие наподобие Миссисипи, которая при столь обильно тающем снеге могла растекаться и выходить из берегов. Но на деле оказалось, что это река не таких уж величественных размеров. Выходит, что кроме Лены, которая осталась далеко западнее после Якутска и Нижнего Бестяха, больших рек тут нету. Наверное, потому что вся вода тут сосредоточена во льдах. Ведь не даром земля здесь покрыта вечной мерзлотой. Такое ощущение, что помимо земли и всё остальное здесь было покрыто этой мерзлотой, в том числе и воздух. Хопперу было непривычно, что машины встречные попадались им лишь раз в час, а бывало и раз в три часа. Чем дальше они ехали в направлении Магадана, тем реже встречались встречные экипажи. Это для Хоппера было удивительным. Подумать, что те, кто ездит по этой дороге, никогда наверное не слышали о Чикаго или Голливуде, да даже не имели представления, что это такое. Хоппер начал тосковать по Нью-Йорку – городу, с которым у него была особая ментальная связь. Но что ему этот Нью-Йорк…Хоппер искренне надеется, что это первый и последний раз в его жизни, когда он следует по этому подобию дороги. Именно подобию, потому что в Америке такую могли бы проложить где-то в середине 19 века в эпоху золотой лихорадки на западе. Джим прекрасно понимал, почему лаборатории по изучению психокететики в Советском Союзе располагаются в такой местности – минимизация рисков. Пойдёт что-то не так – максимум пострадает одно несчастное село. Это ничто по сравнению с целым городом, как случилось с Хоукинсом. Почему нельзя было проводить МК-УЛЬТРУ на Аляске? Советы тогда узнали бы раньше? Вопросы, которыми задаваться было уже довольно поздно. Ведь Хоппер помнил, что по словам Мюррея, все кошмары связаны были только с Изнанкой, но никто более опыты над детьми не проводил. Джейн нашла друзей, стала сильной, обрела семью в лице Джойс. Джойс… Что будет, когда они встретятся? Ведь если всё получится, то они обязательно встретятся. Они наконец-то сходят на свидание в ресторанчик Энцо. Он займёт лучший столик, они выпьют по стаканчику итальянского вина, закажут хорошего свиного окорока…боже. Скучает ли Джойс по нему? Джим надеялся, что нет, ведь он для неё похоронен. Смогла ли она привить Джейн материнскую любовь? Однозначно да. Но Хоппер не шипко хотел, чтобы Джейн перенимала все привычки Джойс. Хотя, Джейн переняла и часть его привычек. Например, у неё отсутствовало желание вставать по утрам, если это выходной. Зачем подниматься, когда можно насладиться ещё несколькими минутами дрёма, купаясь в лучах утреннего солнца, слабо пробивающихся через витьеватую тюль. Или просмотр телевизора…смотрит ли она его сейчас? А каковы её новые друзья, и как к ней отнёсся мальчишка Байерс? За Джонатана Хоппер совершенно не переживал, даже как-то и не вспоминал о нём. Тот пацан уже взрослый, наверняка живёт не с матерью. Хорошо, если с Нэнси. Она всё-таки была подходящей для такого человека, как Джонатан. Хопперу ведь придётся заново вливаться в жизнь. Как изменился Хоукинс? И каковы новые угрозы из Изнанки? Да и остались ли они вообще? А что с тем Демогоргоном, что держали советские военные? Вспомнив об этой твари, Джим невольно обрадовался. Хорошо, что с каждой минутой они всё дальше от этого проклятого места.***
Шестой день пути: Григорий весь день зевал, очевидно, ночь выдалась почти бессонной. Хоппер порой думал занять водительское место и повести машину часик-другой, но Григорий наотрез отказывался от такой идеи. Хоппер понимал его в этом: доверять авто человеку, который никогда на нём не ездил и не знает всех причуд управления, да ещё и в таком месте…одно неверное переключение коробки передач или вовремя не выжатое до конца сцепление, и всё: кирдык либо колёсам, либо двигателю. А уж этого сейчас не было нужно никому. Надя который раз отмахивалась от разговора: тоже весь день была поникшей. Хоппер не понимал, почему она отмахивалась от него. Может, потому что тоже устала. А может потому что впервые почувствовала свободу спустя столько лет. На самом деле Надя постоянно думала о том, что она сделала. И что сделает. Её голова крутила множество мыслей и образов…и порой, в голове отдавался голос её души: может, ну его? Сойти в Магадане, найти корабль в Японию…затеряться. Что, если сделать так? В голове отдавался голос Бабы Аси, ушедшей из жизни лет так пятнадцать назад, не меньше. В тебе слишком много сомнений, родная. Сомнения – дело очень плохое. Знаешь, что делали с теми, кто сомневался, если попадали в плен в сорок первом? Расстреливали, Надюш. Так что давай, долой сомнения и иди, встреть тот закат, если хочется. Сомнения никогда ни к чему хорошему не приведут. Почему она вспоминает об этом сейчас? Из-за чёртовых сомнений? Она свободная птица и вольна выбирать, что захочет. Вопрос стоял скорее другой: почему она выбрала путь, по которому идёт? Желание или цель? А может это одно и то же. Её душа была слишком изломлена. Хоппер не замечал, что ей с трудом давалось иногда говорить. Нет, дело не в языковом барьере. Она просто пробыла в этом плену слишком долго. Ей до сих мерещатся надменные взгляды мужиков, где все относились к ней скорее как к вещи. Но там все относились друг к другу так. Исключение составлял лишь Хоппер, который как-то тащил её из этой тьмы. Что, если у неё не получится? Какой план отступления искать? А может, к чёрту такие мысли? Они были у неё всегда. У неё получилось сбежать? Получилось. У неё получилось разработать план чтобы покинуть СССР? Получилось. Что она делает прямо сейчас? Правильно, следует плану, строго уложенному в её голове. И пока не было ни единого намёка на то, что план рухнет. Разве что машина сломается и они тут подохнут. Но их уже пронесло от медведей, их пронесло от холода…им с Хоппером везёт. Сомнения постепенно оседают где-то на дне её подсознания, вокруг них медленно образуется вязкая плёнка, которая постепенно застынет и закроет к ним доступ. Сомнения будут бережно храниться, как и всё, что поникло, здесь, в Колымской мерзлоте. И никто не найдёт доступа к ним. Даже сама Надя. К вечеру Хопперу всё-таки удалось прорвать эмоциональню броню Нади. Скорее, помог ему в этом красивый закат и остановка, вовремя сделанная Григорием. Солнце медленно опускалось к горизонту. И, что удивительно, отдавало невероятно красивым светом на озеро, красовавшееся в высеченных скалах в непосредственной близости от тракта. -Вот к чему я вспоминала свою бабушку…этот закат и правда красивый, – обращается Надя к Хопперу. – То, что солнце такое большое и светит низко, говорит о том, что мы совсем недалеко от полярного круга. -Какого круга…? -Полярного, Хоп. Сейчас близится лето, следовательно солнце там скоро никогда не будет заходить. -Ах да…вечное солнце, – Хоппер почесал свой затылок. – Я обычно холодно отношусь к закатам. -Да просто прожил в городских этих…джунглях. Здесь могли разместиться тысяча Нью-Йорков по площади, Хоп. Но нет, здесь нет ни живой души…природа бережно охраняет этот клочок земли от влияния человека. Хотя не сомневаюсь, что со временем люди сюда всё-таки придут. -Наврятли, – посетовал Джим. – Слишком холодно и далеко. Да и ради чего? Лесные массивы? Их тут почти нет. Другие полезные ископаемые – возможно. -Всё может перемениться. -Я бы не хотел, чтобы что-то тут менялось, – протяжно ответил Хоппер. -Я тоже, – едва заметно кивнула Надя. Но холод давал знать о себе. А потому медленно, да уверенно они продолжили свой путь. Григорий проехал ещё порядка сорока километров, на что ушло около часа с лишним. Да, многочисленные ямы, талая вода и плохая видимость из-за надвигающихся сумерек замедляли и без того не быстрый грузовик. Но главное, что они продвигались. Какая-то тысяча с хвостом километров, и они наконец-то окажутся в человеческих условиях. А пока что Надя продолжала любоваться звёздным небом, а Джим думать о том, что он хотел бы сделать по возвращению. В его список однозначно войдёт посещение Макдоналдса и KFC. От пережаренных куриных крылышек Хоппер ни за что не стал бы отказываться, а что говорить о Чизбургере…да и Коле. Джейн бы точно его не похвалила за такие мысли, но кого сейчас волнует вред фастфуда? Правильно, никого.***
Если бы всё, что происходит с ними, описывалось в книге, то Хоппер опустил бы описание последних дней их поездки – ведь всё превратилось в обыденную рутину. Нескончаемый тракт, бултыхание на кочках, преодоление водных преград...холодные ночи. Тушёнка с гречкой. Томаты и яблоки. Григорий, что-то постоянно бубнившний себе под нос. Наверное Джейн и остальным, когда Хоппер встретится с ними, будет интересно узнать, что же произошло дальше. Рассказ нельзя превращать в заевшую пластинку, что для Джима было очевидно. Полдень двадцать второго мая. За горным массивом показались…дома! Дома, многоэтажные! Те самые "хрущёвки". Дорога стала шире, и машины…они словно появились из ниоткуда. Жизнь вокруг вдруг закипела, Хоппер невольно сжал руку Нади. Та против не была – ведь это было их общей победой. Они добрались. Добрались… Холодный Магадан ощущался как спасательный круг. Настал конец бесконечной тайге и мерзлоте. Колыма осталась позади. -Боже мой… -Ну что, турЫсты, мои поздравления…как там…вэлкам ту Магадан! – Григорий сам был рад тому, что ещё один рейс подходил к концу. Довольно хороший рейс. Ведь в пути обошлось без существенных проблем. И компания была хорошей. Конечно, на туристов они совершенно не похожи. Но а нужно ли оно ему? Надо посадить несчастных беглецов на корабль. Уж с Витькой они договорятся, а там будь что будет. Удастся этому Американцу доказать, что он свой и попасть домой? Если да, то бон вояж. Если нет – здравствуй Камчатка. Ведь теперь их путь шёл именно в том направлении. Но, благо, не по земле. Море было уже близко…и море же поможет им выбраться из этой дыры. Григорий может лишь пожелать им удачи в этой авантюре. Колымский тракт впечатлил Хоппера не по-детски. Не то, чтобы своей отсталостью…скорее наоборот. Построить дорогу в таком крае, где блин и нога человека почти не ступала. Этот кошмар остался навсегда позади. Ещё одна тёмная страница в его жизни подошла к своему логическому концу. Морской воздух давал о себе знать, и Хоппер знал, что за этой чёрной полосой последует светлая, где все кошмары останутся позади. Осталось лишь попасть на Аляску, которая в прямом смысле этого слова скрывалась за горами и Беринговым проливом. -Хоукинс, жди меня!