Падение Хоукинса. Закон Мёрфи. Властелинша судеб | Stranger Things 5: Hawkins fall, Murphy's law, Lordina of fates

Soteria

У лаборатории Хоукинса Ночь Кали и Джейн провели за пределами Хоукинса. Ночёвка была весьма тревожной, в особенности для Джейн. Сыворотка, которую вкололи ей военные, оказала слабительное действие. Нет, она не повлияла на сознание, но всё тело…пол ночи его ломило от боли. Джейн приторно пыталась заснуть, но давалось ей это слабо. Она копалась в своих мыслях, обдумывая всё, что произошло за последние сутки. Её истинное желание защитить людей…обернулось паникой и ещё большим количеством смертей. В чём-то Бреннер оказался прав: люди никогда не примут на веру то, что является…сверхъестественным. Тревога то и дело просачивалась по плечам Джейн. Чувство вины…испытывает ли его Джейн? Испытывала ли она его в момент, когда люди смотрели на неё как на мессию? Знает ли она человека, которого убила шальная пуля, переправленная ею инстинктивно? И почему Хоукинс? Почему его постигает такая участь? Ответы на эти вопросы Джейн решила отложить на потом, потому что они с Кали решили действовать тихо и хладнокровно. Никто не отменял угрозы со стороны Лаборатории, которая всегда висела над Хоукинсом. -Да, военным поручено охранять лабораторию. Так что нам лучше туда не соваться, – Кали и Джейн обсуждали план действий. Варианта у них было два. Первый – скрываться в тени и в случае большей угрозы вступить в игру. Второй – исследовать лабораторию Хоукинса, поскольку доверия не было ни к кому. И тем более они вдвоём знают правду, которой не знают другие. Правду, которой делиться ни с кем нельзя. -Нам следует проверить, потому что военных там стало больше. Может, от нас что-то скрывают? -По-хорошему, лабораторию следовало запечатать. Почему этого не сделали до сих пор – я жутко удивляюсь. -Дастин находил в ней следы Изнаночных растений. Так что Лаборатория кишит остатками Изнаночных бактерий и живности. Проверить нужно – хотя моральный дух Джейн и был сильно подбит, она пыталась продолжать сохранять хладнокровность. Тем более она вместе с Кали – они проникнут в лабораторию как тени, никто их не заметит. Задача – убедиться, что там ничего не происходит. Кали, откровенно, не хотела высовываться, но рвение Джейн прекрасно понимала. Потому что главная угроза всегда может исходить из лаборатории. И никто кроме них не знает того, что там когда-то произошло. Плюс Кали прекрасно знала характер Джейн: пока та не убедится лично в отсутствии угрозы, то угроза может быть. Джейн было тяжело доверять окружающим – годы в лаборатории сделали из неё изгоя, и лишь за последние восемнадцать месяцев Джейн начала нормально социализироваться. Но сейчас стоял более серьёзный вопрос. Если угрозы из лаборатории нет и всё происходящее – дело какого-то маньяка, то Джейн покинет Хоукинс. Если же что-то твориться в лаборатории – то Джейн останется. -Как твои силы? – в ответ на вопрос Кали Джейн вытянула руку, приподняв записную ручку силой мысли – Не перетруждайся. Продвижение я беру на себя. Твоя задача – наблюдать. Ты пробыла в лаборатории больше меня. Так что на тебе ориентирование. И да, Джейн. Задержимся здесь не более, чем на час. Дальнейшее решение примем по возвращению. -Я согласна, – в какой-то момент Джейн захотелось приобнять Кали, но та уже вышла из машины. Кали осматривалась по сторонам – с задней служебной стороны не было никого, а её оперативный статус даёт возможность проезжать по всей территории Хоукинса без существенных трудностей. Но сейчас стоял вопрос по проникновению в место, из которого Кали когда-то унесла ноги, спасая свою жизнь. Унесла, когда была возможность. Но тогда она не думала о побеге – ею двигал инстинкт самосохранения и выживания. 8 сентября 1979 Национальная лаборатория Хоукинса Две машины несутся по радужной магистрали. Руки гигантов весьма небрежно вели машины по кривой, но гигантов это тогда не волновало. Ведь многим из них даже не было семи лет от роду. Так что вопрос безопасности движения их точно не волновало… Радужная комната. Единственное место, где Кали чувствовала себя в безопасности. Эксперименты, что ставили над ней и другими, выжимали все жизненные соки, и в отличие от малышни Кали уже было целых Одиннадцать лет. Она не знала точной даты своего рождения, но ощущала себя минимум на одиннадцать, а то и на все тринадцать лет. Кали всегда отличалась хорошей сообразительностью и наблюдательностью. А ещё у Кали был хороший слух, так что ей было известно многое, о чём то и дело говорили работники и посетители лаборатории. Да и плюс в отличие от других, использование её сил поощрялось, так что Кали была одной из немногих, кому было позволено слоняться по лаборатории. Бреннер поощрял естественный интерес испытуемой к силам, потому что намного легче работать с объектом, который понимает природу своих сил. Страх был слабой стороной Кали, потому что…девочку просто невозможно было напугать. Как правило, она пугала окружающих наперёд, предвидя всё, что может произойти. Но поощрение сил для Бреннера обернулось и в плохую сторону: Кали всё лучше ориентировалась в коридорах, но никому об этому не рассказывала. Её математический склад ума, помимо создания фрактальных проекций, позволял ей хорошо запоминать все проходы. Так что Восьмая могла скрыться в любой момент времени и видеть её могли бы лишь камеры наружного наблюдения. Но Кали не видела особого смысла в побеге. Так бы она и осталась на долгие годы в лаборатории, если бы не сговор, о котором Кали пускай случайно, но прекрасно была осведомлена. Фактически сговор не являлся как таковым сговором. Скорее, это было убеждение. Кали всегда косо поглядывала на высокого санитара с пышней шевелюрой на голове, и санитар этот то и дело заговаривал нос Одиннадцатой – малышка не была главным достижением Бреннера, скорее она была одним из лузеров, потому что никак не могла сконцентрировать свои силы. А ещё Одиннадцатая была очень доверчива. Восьмая то и дело думала поговорить с ней, но решила сохранить роль наблюдателя из-за любопытства. Санитара этого Кали знала отдалённо, но всегда видела в нём некий авторитет. Не главный, но авторитет. Только в его глазах она видела схожий с её собственным математический склад ума. Санитар тоже всегда был насторожен и мог мгновенно раскрыть людей, а потому к Кали он относился скорее с опаской, потому что…видел в ней угрозу? Нет, скорее конкурентку. Но почему конкурентку? Разум Восьмой ещё не озадачивался глубокого ответами на эти вопросы. То, что у этого санитара имелись какие-то планы на Одиннадцатую, для Кали являлось очевидностью. Но что это были за планы? Очевидно, что загадочные. Кали поняла это в тот момент, когда подслушала разговор санитара с Одиннадцатой. Ну как разговор…он был замаскирован под партию в шахматы. -Постарайся не выдавать своих эмоций пока я говорю, хорошо? Просто сделай ход если всё поняла. Одиннадцатая выставляет коня. -Они всё ещё далеки от нужных результатов. И он наблюдает сейчас за нами. Когда он всё поймёт, он и остальные попытаются убить тебя. Прямо здесь. В этой комнате. И Папа позволит этому случиться. Тот факт, что он позволит, означает что это его план. Не паникуй. Фокусируйся на игре. Чёрная пешка открывает ладью. -Есть причина, по которому Второй и другие смогли выйти из своих комнат. Они выключили камеры, и Папа наказал Второго сегодня. Для него все вы просто…как фигуры на этой доске. Как человек за ширмой, он берёт и делает с вами ровно то, что ему нужно. Вот так… Чёрная пешка погибает. -Зачем? -Ты пугаешь его. Он знает, что в тебе сокрыта намного большая сила, чем в других. А ещё он знает, что не может контролировать тебя. Ведь всё, что ему нужно – контроль. Я видел как это происходило раньше, поэтому я хочу помочь тебе, пока не случилось что-то ужасное. -Помочь…мне? Восьмая прекрасно видела, как доверчивая Одиннадцатая попалась на удочку манипулятора. Кали распознала его прекрасно. Потому что искусный манипулятор надавит на то, что человек боится больше всего. А Одиннадцатая боялась страха. Страха, когда её жизни угрожает опасность. Это было точка давления на неё, и санитар прекрасно это знал. Но почему и чем он хочет помочь ей? Какая ему будет от этого выгода? -Потому что…Папа? Молчаливый кивок. -Поэтому ты и должна сбежать. Сегодня. Но они наблюдают за нами. Очень близко… Если хочешь остаться в живых, тебе нужно будет сделать ровно и только то, что я тебе скажу. Поняла? Пешка съедает белую фигуру. -Почему…ты всё ещё помогаешь? -Потому что я верю в тебя. Настало время снять оковы и сбежать из этого чёртового ада. Кали ничего не слышала о планах на Одиннадцатую. А ещё она заметила, как санитар передал Одиннадцатой ключ-карту. Передай он её Восьмой, та бы её отбросила, потому что прекрасно знала, что эта карта откроет лишь пару ненужных дверей, а для выхода из этого отсека нужна ключ-карта высшего уровня. Стоит ли предупредить Папу? А что, если это часть эксперимента над Одиннадцатой? Ведь санитар проводил именно с ней приличное количество времени. В общем, сегодняшнее поведение Питера – так к санитару обращался остальной персонал Лаборатории – являлось слишком любопытным. 20 июня 1986 года -Осторожно, не поранься. – Одним резким движением Кали отбросила в сторону отсек сетки-рабицы, что ограждала территорию Лаборатории. Камеры наблюдения никто не отменял, так что лучше всего быть незаметными. Да и силы Джейн тоже было незачем тратить. Лесная прохлада возлила Кали ощутить давнее чувство свободы. Но с каждым шагом к зданию в голову Кали навевались воспоминания. Они были смешанными, ведь в некой степени это дом её детства. Здесь не было так плохо, как она думала все года. Но ей просто выпал карт-бланш. Восьмая видела, как в глазах Джейн всё больше проблёскивали не то воспоминания, не то тревога вперемешку с чувством…обезоруживания? Перед чем? Собственной силой. Кали не знала, помнила ли Джейн все детали того злополучного дня, но лично в её памяти всё отпечаталось прекрасно. Но лучше бы не отпечатывалось. Потому что тогда Кали осознала весь ужас последствий желаний и стремлений Папы в контроле и достижении поставленных им целей. 8 сентября 1979 Восьмая продолжала наблюдать за странным поведением Одиннадцатой: кажется, ей становилось хуже. Или она только притворяется? Питер покинул радужную комнату уже как десять минут назад. С тех пор в глазах Одиннадцатой прослеживалась затуманенная тревога…плохая из неё актриса. Очень плохая. Будь Восьмая на месте Папы, она бы давно запретила встречи Питера и Одиннадцатой. Но, может она чего-то не знала? Разум Восьмой всегда принимал вариант, при котором Кали может не знать всей картины. Но узнать можно, если проследить за ней. За 011. Ведь так? Папа даже поощрял её за слежку. Только вспомнишь – он и появится. Бреннер как всегда осмотрительно оглядел всю комнату, а затем подошёл ко Второму. «Занятия…» Восьмая хранила в своей голове примерный график работы Папы, так что сейчас они уйдут на занятия. Так и происходит…за детьми остаётся наблюдать один из санитаров. Настало три часа. В тот момент, когда Джейн медленно и с притворством подошла к санитару и сказала, что у неё «болит» голова, Кали поняла, что настало время слежки. Раз…два…и вуаля: 008 исчезла, словно её тут никогда и не было. Но камеры-то всё видят… Санитар вёл Одиннадцатую, очевидно, в медпункт – одно из излюбленных для Кали мест. Наверное, потому что врач всегда могла дать ей сладкую конфетку, а может потому что Кали любила лечиться…или это просто было сменой обстановки? Детский разум ещё не был готов отвечать на столь сложные вопросы, так что она просто продолжила наблюдать за всем происходящим. Неосмотрительный санитар потерял из виду Одиннадцатую, пока искал её. Но 008 – нет. Папа сможет похвалить её за то, что она следит за ней. Но как Кали сказать, что Джейн не виновата? Ведь такое человеческое понятие как «Доверчивость» Папе знакомо не было, да и узнала его Кали от медсестёр. Ей было жаль Папу, но сейчас было не до жалости… Джейн рванула совсем не к выходу: из-под подошвы она достаёт ключ-карту и…проникает на лестничную площадку. Кали знала, что эта лестница не может вывести наружу. Но Одиннадцатая и не собиралась идти к выходу…она направилась в самый низ, в самые трущобы лаборатории, где кроме запаха хлорки и служебных труб не было абсолютно…ничего? «Куда она идёт…?». Восьмая продолжила слежку, и уже через пол минуты заметила его…силуэт Питера. -Тс..следуй за мной. И они доходят до…решетки экстренного сива воды? Или это вентиляция? Он собирается…приоткрыть её? Побег! Выходит, он не солгал. -Так, здесь немного страшновато, но это…эта труба выведет тебя отсюда наружу в лес. -Но ты же…слишком большой. Питер прихватывает руки Одиннадцатой. Восьмая, понимая, что её могут заметить, скрывается за трубами и на всякий случай применяет свои силы на паре бунтарей, так что для них её в помещении не было. -Я не пойду с тобой, Одиннадцать. Помнишь, что я сказал? Когда я назвал это место Тюрьмой, то значит каждый здесь заключенный. Не только ты, твои братья и сёстры, но и охрана, учёные и врачи…я. Вот, смотри. Питер указывает на что-то в своей шее. Восемь не может понять, что он делает, слишком темно. Но Одиннадцать явно видит что-то. -Видишь? Твой папа зовёт это Сотерией…с ней он может отследить меня где угодно. Даже если я убегу с тобой на волю, он найдёт меня, а если он найдёт меня, то и тебя тоже. -Что если я…уберу её? Восьмая косо замечает намечающуюся улыбку в глазах Питера. Не самодовольную, но словно всё это часть его плана…но за простой доклад о побеге Восьмую не похвалят. Нужно больше доказательств. Так что слежка продолжается. -Ты помог мне, я помогу тебе. 20 июня 1986 Джейн идёт впереди: по коже постепенно проступает лёгкое напряжение. С этим местом были связаны совершенно не лучшие воспоминания… Её взгляд падает на отверстие экстренного слива воды, то самое, которое когда-то подарило ей свободу. -Только сейчас задумалась, что я слабо помню, откуда знаю об этом месте. Точнее, о том, кто мне о нём рассказал. Кали решила промолчать. -Незачем вспоминать прошлое, пойдём. У нас впереди большой путь…а времени мало. -Ты права, – Джейн махнула рукой и последовала по склону к зданию Лаборатории. Кали же ещё раз обернулась, смотря на отверстие. Не только Джейн обрела через него свободу. Кали это удалось намного раньше. Но лучше бы всего, что тогда произошло, не было. 8 сентября 1979 Питер стягивает со своих брюк пояс и присаживается на корточки, предварительно уперевшись о трубу. Одиннадцать останавливается, осмотриваясь по сторонам. Восемь видит в глазах Одиннадцатой слепую уверенность в том, что она совершает благородное деяние. Но что, если это правда так? -Запомни: ты не сможешь сделать мне больнее, чем они уже сделали. Восемь верила в благую цель экспериментов, но когда Джейн направляет свою руку на шею Питера, и блёклый свет от пары служебных лампочек начинает во всю сверкать, Кали понимает, что Питер был прав в одном: потенциал сил Одиннадцать правда велик. Питер слегка корчится от боли. Он явно был готов к ней. И вот тут-то Восемь замечает: из его шеи пытается вырваться что-то маленькое. Словно пилюля. Вот что Одиннадцать пытается вытащить своей силой…и у неё это получается: в сторону Восьмой вылетает нечто, схожее с металлической батарейкой. Восемь удалось расслышать, как механизм в ней едва ли тикал. Питер в это время вскакивает и подирает пилюлю. Он не замечает, что в двух метрах от него сидит тёмная девчушка – силы Восьмой работают прекрасно. На лице Питера проявляется…радость. Нет, скорее удовлетворение. Холодное и расчётливое удовлетворение. -И одна такая мелочь может принести столько бед… – Питер пытается растянуть свою улыбку и оборачивается к Одиннадцать – Спасибо. Девочка в ответ молча кивает. Тут-то их и застали… В помещение врываются охранники. «Неужели, что-то они долго»…Восемь решает не гнаться за ними. Это в принципи не имело никакого смысла. Лучшее, что она может сделать – добраться до Папы. Да, Папа не любит, когда его отвлекают, но конкретно в этом случае Восемь считала, что доложить Папе о случившемся просто необходимо. Так что она делает передышку. Только вот ровно в той стороне, куда только что убежали бунтарщики и охрана, раздались…крики? Непонятный треск. Словно плитка со стен упала на пол. Ещё один хруст. «О нет…» Восемь осознала, что на передышку у неё нет времени. Добежав до места событий, она сталкивается…с трупами. Кровь от охранников мирно разливается по полу, лампочки вокруг периодически мигают. Девочку охватывает шок…произошло убийство. И это явное дело рук Одиннадцать. «Папа…» Папа! Прилив адреналина мгновенно координирует разум девочки. Она знает обходной путь к кабинету Папы, но для этого надо вернуться на ту самую лестницу. Так что Восемь что есть сил бежит назад, и уже через минуту она вламывается в кабинет папы. Охранник, видя Восьмую настолько ошарашенной, не стал мешать ей. Бреннер в это время проводил эксперимент со Вторым. Тот пытался заставить мигать лампочки в определённой последовательности, одним словом развивал электрический потенциал своего мозга. Восемь слышала такие слова, как квантовое взаимодействие частиц. Она знала, что именно этой работой Папа занимался со вторым – развивал квантовое взаимодействие человеческого мозга с внешним электричеством и физической материей. Только пока это всё разум девочки сильно не понимал…но хранил в памяти отдельные слова и фразы словно стихи, которые учат обычные дети. -Восемь? Что такое? -Папа! ПАПА! ОНА…ОНА УБИЛА. -Кто она…эй! – в этот момент по рации передаётся сигнал тревоги, и в помещении начинает звучать сирена – Чёрт…Два. Эксперимент остановлен. Ты моло.. -ПАПА! ОДИННАДЦАТЬ! И САНИТАР! ОНА УБИЛА…ОХРАННИКОВ. -Тише Восемь, тише.. Но тут по радиоканалу раздаются крики. Мужчины, женщины, все молят о пощаде. Крики перерастают в фоновой шум. Бреннер понимает, что Одиннадцать вышла из-под контроля и устроила месиво. -КТО СЛЫШИТ, ОТСЛЕДИТЬ ПО КАМЕРАМ… – но не успевает Бреннер это сказать, как крики начинают стремительно приближаться уже не по радио. Дверь, что была заперта, неожиданно проламывается…уже трупом охранника, что каких-то секунд тридцать назад стоял за ней. Восемь осознаёт всю опасность и сразу же применяют силу, исчезая для всех и замирает от страха. Не успел Бреннер обернуться, как его резко подбросило вверх, а затем в стену. Сознание очень быстро покинуло его. Бреннер свалился ровно перед коленями Восьмой. Девочка в шоке пытается сохранить свою невидимость и о Боги…перед ней появляется не Одиннадцать, а он. Питер. Только теперь он выглядел…как маньяк? В его глазах прослеживалась жажда крови. Словно голодный волк, он с наслаждением осматривал помещение. Второй пытался найти взглядом Восемь, но той не было. -Нам нужно спа… - но договорить он не успевает. Питер одним жестом головы разрывает плоть Второго и тот растерзанный по самые лёгкие, падает рядом с технической гирляндой лампочек, свет которых горел настолько ярко, что одна из лампочек просто лопнула. Осколки разлетелись в стороны, а сама гирлянда погасла. Питер ещё раз посмотрел на, как считал, труп Бреннера, и отправился дальше. Восемь не могла двинуться с места. Слёзы, кажется, проливались внутрь её разума, не в силах вытечь через глаза. Дыхания почти не было. Во всяком случае, Восемь его не замечала. Но крики не стихали. Очевидно, что Питер уже добрался до радужной комнаты. Её сёстры и братья кричали…не было ничего и никого, кто мог бы остановить его. Возможно, и Одиннадцать уже мертва. Только вот слух у Восемь всё равно слышал абсолютно всё, включая и чьи-то шаги. Восемь решила не рисковать и…растворилась. Как оказалось, это была Одиннадцать. В её глазах прослеживался ещё большой кошмар. Малышка осознавала, какого монстра высвободила. Питер не собирался покидать Лабораторию – он собирался её уничтожить, устроив массовую резню, в которой никто ему не помешает. Восемь не была уверена в том, что может доверять Одиннадцатой после того, как она спустила с цепи бешеного пса, так что она продолжала из последних сил держать иллюзию своей невидимости. Детский разум намного податливее взрослого, так что Восемь удерживала всю иллюзию без труда. Ей так хотелось показаться перед Одиннадцать и сказать, что им нужно бежать, но Восемь струсила. Она не понимала почему. Если бы детский разум был знаком с таким понятием, как паника…но Восемь не знала этого понятия. Как и Одиннадцать. Одиннадцать скрылась за поворотом, оставив Восемь наедине с двумя трупами. В первую очередь Восемь подсаживается к Бреннеру…и о чудо, у него есть пульс! -Папа…Папа…ПАПА! – Восемь пытается привести Бреннера в чувства, но у неё не получается. – ПАПА! ОЧНИСЬ!!! ПАПА!!! Бреннер едва открывает глаза…через проблески мерцающего света он замечает знакомое лицо. -Восемь…то есть… -ПАПА! -Т…с… – Бреннер пытается не потерять сознание – Ка…ли…твоё имя…Кали. -Папа! Убийца!!! -Бе…ги – как бы Бреннер не пытался собрать своё сознание, боль и кровотечение отдавали сильным падением давления, и он вновь провалился в обморок. «Беги…беги» Восемь сразу осознала, что хотел Папа. Он хотел, чтобы она спаслась. Но как же Одиннадцать? Восемь не может бросить её, но Питер…она не знала, кто он. Она лишь знала, что он несёт смерть. Голос разума твердил девочке: беги в подвал…и через трубу в лес. Беги, пока не кончатся силы. Беги подальше от этого психа. Но Восемь не могла так поступить с младшей сестрой. Она не могла позволить ей умереть. «Ты сможешь…спасти. Надо спасти. Надо спасти!» – Восемь врывается в коридор. Все стены залиты кровью, местами то и дело лежат обугленные кости. Восемь не смогла смотреть в лица тех, кто уже никогда не заговорит. А их было много. Из радужной комнаты раздаётся крик Одиннадцатой. Восьмая бежит что есть сил, замечая перед самой дверью расположенный на стене огнетушитель. Парой резких движений ей удаётся сорвать его с крепления. Восьмая надеется, что её план сработает. Если нет – то она применит свои силы на максимум. Но, сдаётся Кали, она опоздала. Едва приоткрыв дверь, она видит то, как Питер…убивает Одиннадцать. Она как волчок шарахается от стенки к стенке по воле его рук, сила, что обладал Питер…вот настоящая угроза, о которой Папа наверняка знал. Восемь понимает, что уже поздно что-либо сделать. Одиннадцатая зависает в воздухе, издавая последние стоны и вздохи в своей жизни. Кости сестры медленно начинают изворачиваться почти в неестественной форме, а все конечности судорожно и хаотично потрясываются от колоссального напряжения. Так что Кали остаётся лишь бежать. Причём быстро. Восемь разворачивается, но, неожиданно для себя, слышит в разуме голос Одиннадцатой. Она её видит. Она чувствует, что рядом находится её сестра. -По…мо…ги… Девочка понимает, что не сможет простить себе, если Одиннадцать умрёт. И раскрывает себя. -ЭЙ, ОСЁЛ! Питер оборачивается, но ничего не видит. Неожиданно под ногами Одиннадцатой оказывается…ревущий огнетушитель. Пена, что стремительно разливается по полу, попросту сбивает его с толку. Он понимает, что в комнате находится иллюзионистка. И что прямо сейчас она влияет на его разум. -Думаешь, можешь спрятаться от меня…? Но Восемь не слушала его. Она искренне хотела сбить его с ног, а после вырубить огнетушителем. У неё это получится…вот. Раз, и Питер сбит с ног. -Мерзавка! – Питер сразу же перехватывает Восьмую и…всё? План Восьмой провалился: ровно как и остальные она взмывает на метр над полом и…чувствует удушение. Как её барабанные перепонки вот-вот лопнут. Смерть настигла её. -НЕ СМЕЙ ТРОГАТЬ МОЮ СЕСТРУ! – происходит то, на что Восьмая не рассчитывала. С потёком крови из глаз, маленькая Одиннадцать встаёт в позу воина, и её резкий вопль мгновенно впечатывает Питера в…? Проломив стекло, Питера словно магнитом притягивает к стене в соседней комнате. Тот судорожно пытается противостоять силе Одиннадцатой, но всё бестолку. Одиннадцать смиренно встаёт на ноги и направляется в сторону Питера, не спуская с него глаз. Сам Питер последний раз оборачивает свой взгляд к Восьмой, которая застыла от ужаса в противоположном углу. Ведь свет в радужной комнате уже не мигал, он горел настолько ярко, что вот-вот все лампочки смогут перегореть. Подойдя к пробитому зеркалу, Одиннадцать вытягивает руку и издаёт наистрашнейший вопль за всю её жизнь. Восемь не могла назвать Одиннадцать своей сестрой. Она не убивала Питера. Она прожигала его насквозь изнутри с такой силой, что его сердце разгоралось словно плазма. Восемь закрыла уши, но глаза видели поистине удивительную картину: останки Генри словно превратились в оранжевую энергию, преобразовавшись…в тёмные лианы? Отовсюду раздался гул не то птиц, не то ползающих змей. Одиннадцатая смолкла, но продолжала не сводить глаз с лиан и оранжевого света. Лианочные змеи словно рана на теле, постепенно уходили в эпицентр, где секунд двадцать назад находилось сердце Питера. Звук грома и молний постепенно стихал, и уже через двадцать секунд от эпицентра удара остался лишь затягивающийся след раскалённой древесины и металла. Одиннадцатая не шевелилась. Восемь не могла промолвить и слова. Выходит, не смотря на свои цели, уже покойный Питер не лгал: потенциал Одиннадцатой не раскрыт от слова совсем. Так что Кали поняла, что единственный верный путь – бежать. Прочь. Пока её не остановили. Если они способны на такое, то какие страдания приносил им Папа? Какие цели он преследует? Без оглядки, Восемь рванула в коридор. Разум девочки соображал за неё, куда ей двигаться. Сирена всё ещё ревела по всей лаборатории, но складывалось ощущение, что уже никто её не услышит. Вот и нужная лестница, технический подвал…нужная труба. Восемь в последний раз оборачивается назад. Она не знает, что её ждёт там, за трубой. Но это единственный путь. Она выживет. Она станет сильной. И она спасёт мир от таких людей, как Питер и Одиннадцать. Но нужно следовать ровно тому, что ей сказал Папа: бежать. И она убежала. Она нашла лес, нашла город. Оправилась. И покинула район Лаборатории. Она жива, и она больше не Восемь. Папа назвал её Кали, теперь это её имя. 20 июня 1986 -Ты помнишь санитара, что устроил тогда…месиво. Здесь? – в интонации Кали прослеживалась скрытая тревога. Джейн это подметила. -Слабо. Он мёртв, его давно нет. Если бы он был жив, я бы заметила его. -Прости. Наверное давние…воспоминания. -Ничего, – Джейн натянула капюшон ветровки. Кали, заметив пару человек, сразу же применила свои силы. Пройти мимо временной охраны не составляло труда. На секунду Кали даже подумала, а может ей показаться и заявить об официальной проверке? Нет, наверное не стоит. Удивительно, но коридоры по-прежнему выглядели…заброшенными? В них даже стало вонять сильнее, чем раньше. Обычно такой запах может стоять на свалках. Тогда зачем тут охрана? Кали то знала, что охрану сюда поставили на крайний случай, если вдруг население решит вновь, что во всём виновата лаборатория. Джейн подметила множество свежих следов, но опять же…всё выглядело заброшенным. Дальнейшее продвижение ни ей, ни Кали ничего не дало. До тех пор, пока они не дошли отсека номер четыре – именно там проводились все эксперименты и находились их комнаты. Отсек номер четыре – главная часть всей Хоукинской лаборатории. -Ты тоже это слышала? – Кали говорила о храпе, который раздался неподалёку. Храп был весьма сильный. -Если что, я на готове. – Джейн закрыла глаза, но сестра её одёрнула. -Я сделаю всё сама. Не напрягайся – Джейн остаётся лишь развести руки в сторону. Джейн прекрасно помнила, что зимой здесь нашли нескольких хиппи. Может быть, это они и есть? Лестничная площадка. На ней виден силуэт…недвижимый. От него и исходил храп. А ещё вонь. -Хиппи… -Тс, – Кали слегка напрягает свой мозг, но неожиданно по плечу её трогает незнакомец – Твою! -Хей, – закудрявленный парень уставился на пару девушек. Джейн хочет сорваться в бег, но Кали крепко хватает её за руку – Ищите пристанище в «Новом Эдеме?» -«Эдеме?» – Кали напряглась. Но парень не выглядел…устрашающе. Скорее наоборот, походил на обычного студента-бездельника. Вот только от него воняло также, как и от того, кто храпел. -Так называется это место. Прекрасное место. Большое. И прохожие сюда не суются. Кроме разве что вас, да? -Кали, – в Джейн прорастало напряжение. Но Кали была непреклонна. Она понимала, что вероятнее всего это лишь община хиппи. -И как давно ваш «Эдем» существует? -Около полугода. Это место, где нет розням, убийствам и трусости. Мир и дружба. А ещё покой. -Ты хиппи? -Если тебе так удобно, – парень облизнул верхнюю губу, думая, что заинтересует Кали. Но та лишь сухо ответила – Вас снаружи отправили на проверку? -О вас что, знают? -Конечно. Полиции выгодно, что здесь всегда есть люди. И что это зона мира покоя у дружбы. Я могу провести экскурсию. -Пожалуй, мы откажемся, – Кали крепче сковывает руку Джейн. -Наша компания из двадцати бравых парнишек и девушек будет рада принять вас в свой круг. Как и всех, кто захочет – неожиданно парень чувствует, как неведомая сила начинает тянуть его наверх – Что….что это… -ДЖЕЙН! – Одиннадцатая прерывает контакт, и парень приземляется на ступеньку. -Опять я перепил. Ха… – парень проходит мимо пары девушек и вяло устремляется вниз, попутно рыгая пару раз. – Ларс, харе храпеть тут…у нас посетительницы – Но стоило обернуться парню назад, как девушек и след простыл: словно их тут никогда и не было. В его голове неожиданно возникла мысль о том, каково предназначение нового Эдема. «Стражница…я видел стражницу!» -Через разум большинства хиппи я просмотрела большую часть лаборатории. Ничего тут нет, – Джейн оказалась слегка раздосадована. -Но это же хорошо – у Кали, кажется, настало облегчение в душе. Но на Джейн наоборот…навис ещё больший груз – Хей. -Просто всю жизнь…я могла противостоять Изнанке. Я всегда знала, что примерно ожидать. А сейчас… -Джейн, – Кали думает приобнять Джейн, но пока останавливается – Понимаешь, то что происходит, явно не наша игра. Нужно отдать всю работу специалистам. Розари и Джим когда-то смогли остановить Блэк-аут. Тут нужна детективная работа. Раз у нас до сих пор нет ни единой зацепки, то значит мы что-то делаем не так. -Я не могу принять это. Не могу принять своё бессилие. Я должна…бороться. Я не могу сдаться перед неизвестностью. -Иногда это необходимо. И мы не сдаёмся, – Кали понимала, что в Джейн кипело множество чувств, но она не осознала какие именно – Просто нужно искать в другом направлении. Нужно связаться с Розари. И остальными. Может они что-то нашли. -Я проверю, -Нет – Кали вновь одёргивает Джейн. -Почему ты мне не доверяешь?? -Применение твоей силы опасно. Засекут – и многих посадят за решётку. Ты – призрак, Джейн. -Хреново быть призраком, -Радуйся, что я тебя вообще вытащила. -Может, я бы справилась сама. -Джейн, хватит – Кали осознавала, что не может заглушить тревогу сестры – Ты не всесильна. Что-то придётся оставить. -Хоукинс это мой дом. -Как и Гринвуд, – в этот момент Кали замечает, что рация в машине подаёт громкий сигнал – Постой. Джейн вновь бросает свой взгляд на Лабораторию. Сырые помещения…электроды. Лампочки…Бреннер. Камера сенсорной депривации. Боль. Слишком много боли. Вот что испытывала Джейн прямо сейчас. Бреннер всегда требовал от Джейн большего. Он видел в ней сугубо средство достижения корыстных целей. Податливого ребёнка, обладающего необыкновенным даром. Вот только дар этот приводил к смертям. Да, Джейн стала защитницей Хоукинса, но ведь Барб Холланд мертва. Боб Ньюби Мёртв. И ещё множество людей, которых Джейн спасти не могла. А вчера она сама совершила убийство. Что если, тот дар, которым она обладает – проклятье? Что, если Джейн и есть предвестник смерти и всё это из-за неё? В её голове прорисовывается обрывчатое воспоминание, которое возникло словно ниоткуда. Но оно её. Точно её. В этом месте абсолютно все, Одиннадцать, как и ты, и я, могут принести множество невинных смертей. Ты ещё слишком маленькая, чтобы понимать это, но в будущем…ты ещё вспомнишь. Мои. Слова. -Эй!!! – Кали ошарашенно бросает передатчик радио на землю и почти теряет дар речи. Джейн в замешательстве. -Что такое? Кали? КАЛИ?! – Сестра лишь молча указывает на радио. Джейн поднимает его и слышит от Розари то, что переворачивает её сознание с ног на голову. -Повторяю: Объявился Джим Хоппер. Он найден живым. Его перевозят в Индианополис. Повторяю, Джим Хоппер жив.