Совершенство

Вот уже пять минут, стоя у уличного автомата с напитками, Минако не могла сообразить, как добавить в него нужный ей топпинг. Нажатие подходящих на ее взгляд кнопок результата не давало. Вот дома, в США, все гораздо проще. Не то, что здесь, в Японии! Все автоматизировано, самые современные разработки в деле, но выбрать себе напиток — целая наука! За это время за девушкой уже успела собраться приличная очередь из жаждущих освежиться в это летнее, уже довольно жаркое утро. Туристы, болельщики идущей олимпиады, бизнесмены, просто местные… Кто-то смотрел на часы и уходил попытать счастья в другом месте, кто-то безропотно ждал, негромко переговариваясь, но дело у Минако так и не двигалось… Усаги стояла в очередь за напитком, молча прикидывая, хватит ли времени бодрым шагом дойти до театра и не опоздать, если постоять еще пять минут. Девушка, совсем молоденькая, отчаянно пыталась заказать себе стаканчик бодрящего холодного кофе. Блондинка ругалась, смешивая японские слова с английскими, и хотя по виду была чистокровной японкой, ее одежда выдавала в ней нездешнюю — слишком ярко, коротко и броско. — Могу я Вам помочь? — все же, не выдержав, предложила ей Усаги. Девушка обернулась и с облегчением выдохнула. — Это было бы очень кстати! — Какой топпинг добавить? — сразу же перешла к делу Уса. — Грушевый, пожалуйста. — воодушевленно назвала Мина, смотря, как проворные пальцы незнакомки ловко прыгают по клавишам, а в автомате при этом начинает что-то происходить. Через тридцать секунд долгожданный стакан оказался у Минако в руках, а вся очередь выдохнула с облегчением. — Вы — моя спасительница! Огромное спасибо! — тут же рассыпалась в благодарностях Мина. — Пожалуйста. — ответила Усаги, выбирая заказ уже себе. Минако, бросив восхищенный взгляд на ничего не подозревающую актрису, вприпрыжку перешла дорогу и скрылась в доме, где временно жил ее старший брат. — Ну Алма-а-аз! — канючила Минако, цедя напиток из стаканчика. — Ну пошли со мной на выставку. Руби, гаденыш, слинял куда-то с самого утра, а мне даже пойти теперь не с кем. — Мне нужно закончить дела. Сегодня в обед важная деловая встреча, а праздно прохлаждаться ты можешь и без чьей-либо помощи. — сказал брат, не отрывая взгляда от экрана ноутбука. — Ну ведь это ненадолго. Всего два-три часа… — За эти три часа я как раз успею закончить необходимые расчёты и сделать краткое резюме. — Мужчины такие… жестокие! — заявила Минако. — То ли дело девочки… Ей вспомнилась красивая незнакомка, ловко пришедшая на помощь каких-то десять минут назад. — К твоему сожалению, у тебя трое братьев. И некоторым из них сейчас нужно работать. — заявил Алмаз, принимаясь набирать текст. Первые репетиции новой пьесы проходили как всегда скомкано и сумбурно. Изумруд дулась, что самая яркая женская роль снова досталась не ей и изводила всех, до кого мог дотянуться ее колкий язык. Мимет пыталась вчитываться в слова первой сцены, режиссер вносил мелкие правки в сценарий, незадействованные пока актеры расслаблялись под кондиционером, попивая холодный чай, а Зойсайт с кем-то увлеченно переписывался в телефоне. Усаги надела платье, максимально похожее на то, в котором нужно будет играть на сцене. Это давало возможность сразу же ощутить, как нужно будет выверять движения, рассчитывать такт ходьбы, ощущать настроение. Она уже давно была на короткой ноге со всеми костюмерами и швеями — это упрощало сотрудничество, да и сама по себе Усаги обладала легким характером, не страдала высокомерием или «звездной» болезнью. Ее солнечное настроение и простота при знакомстве располагали. Многие другие из состава труппы, особенно особи женского пола завидовали тому, что у Усы первой появляются костюмы, ей всегда все чинят за мгновение ока, просьбы исполняют молниеносно и с улыбкой. Им было неведомо, что на такое отношение не влияет статус главной актрисы — просто Усаги что-то представляла из себя в первую очередь как человек. Что-то достойное и располагающее к себе. За год работы девушка успела познакомиться и подружиться с большинством постоянных работников. Бутафоры, модельеры, постижеры, гримеры, механики и осветители, гардеробщики, кассиры, капельдинеры и даже простые уборщицы — для всех находилось доброе слово и минутка внимания. Другие актрисы предпочитали снисходить до общения лишь с теми в театре, кто мог принести им выгоду в виде понравившейся роли, продвижения, повышения гонорара и усиления собственного влияния. Усаги же такие вещи мало заботили — ей просто нравилось дарить нерастраченное тепло и доброту. С мужской частью театральной «семьи» дела обстояли по-разному. Пожилые работники видели в ней дочь или же внучку, работники помоложе — пытались ухаживать или же обратить на себя внимание яркой блондинки. Руководство не страдало ни первым, ни вторым — просто порой они видели в Усаги актив, который может послужить театру в качестве рекламы или еще как-нибудь, поэтому настойчиво приглашали на разные мероприятия. Коллеги-актеры почти поголовно видели в девушке лишь красивое лицо и смазливую фигуру, тем не менее отмечая ее хорошую игру и то, как легко с ней работать. Лишь с Зойсайтом Усу связывало нечто большее, а именно общая тайна. Тайна главного актера, которую Усаги сама себе поклялась сохранить. Все дело было в том, что Зой оказался геем. Усаги не видела в этом ничего такого — в конце-концов это совершенно не ее дело. Но руководство могло посчитать, что это портит имидж эдакого секс-символа, а фанаты — разочароваться, особенно женская часть, которой даже не особо интересно наблюдать за тонкостями спектаклей. Красивое лицо актера — и ладно, достаточно. Однажды поздним вечером, когда в театре должны были оставаться лишь сторожа, Усаги после затянувшейся одиночной репетиции ненароком зашла в общую гримерную — проверить, не там ли она забыла пиджак. Зашла практически бесшумно что сделало ее невольным свидетелем сцены между Зоем и неизвестным мужчиной. Они отскочили друг от друга сразу же, но в проницательности Усаги отказать было нельзя. Девушка сразу все поняла, но безмолвный обмен взглядами с Зойсайтом сказал тому, что этот секрет огласки не получит. Было даже удивительно, как в таком рассаднике сплетен ему удалось так долго это скрывать. А еще он был должен богам за то, что свидетелем инцидента стала именно Уса — самая неболтливая из всех, кто теоретически мог войти в помещение. По этой причине Усаги даже забавляло, когда Петц в очередной раз пускалась в размышления, что ее основной партнер — красивый парень, и не обратить ли ей на него пристальное внимание. Но чужими секретами не делилась. Из размышлений девушку выдернул чрезмерно громкий визг Изумруд: — Почему это я должна прогонять сцены по два раза?! Тогда пусть Усаги тоже сидит тут и страдает в духоте! У меня между прочим сегодня еще маникюр! С этой олимпиадой попробуй запишись к приличному мастеру! Режиссер закатил глаза, но настоял на своем. — У Усаги, в отличии от некоторых, нет неловких пауз и сбивчивой торопливости. Изумруд сжала зубы и кулаки, но оспорить не посмела. — Может пройдемся по второй сцене? — решил разрядить обстановку Зой, вклинившись в разгорающийся конфликт. — Да, я бы тоже еще раз попробовала, хоть у меня там и мало слов. — поддержала Мимет. — Что ж, раз все «за» — давайте еще раз всю вторую сцену. Усаги и Зойсайт послушно встали и приготовились к диалогу. Рядом, неловко переминаясь, вчитывалась в очередной раз в листы текста Мимет, а Изумруд, чьих реплик в данной картине не было, раздраженно уселась в кресло и отвернулась, демонстрируя презрение и высокомерие. Другие задействованные актеры терпеливо ждали своего выхода — показать свою игру и получить наставления от руководства. Режиссер не обратил ни малейшего внимания на блажь второй актрисы и давал последние указания Зою. Нужно было учесть важные мелочи, чтобы с первых же прогонов вся труппа действовала как одно целое и привыкала к характеру и ритму пьесы. К удивлению режиссера и Мотоки, худрука, тоже присутствовавшего на репетиции, дела не клеились ни у кого, кроме Усаги. Актеры глотали слова, не там, где нужно, расставляли акценты и вообще «вели себя, словно впервые попали в чёртов театр», если дословно цитировать господина Фурухату. В итоге всех, кроме мисс Коу, задержали еще на час. Изумруд устроила очередную истерику, а сама Усаги решила остаться, дабы не подливать масла в огонь. Зой кивнул партнерше с благодарностью — теперь ее текст не дадут временно читать какой-нибудь пустоголовой инженю или субретке. Ему и так не удавалось полностью сосредоточиться на игре — то выгородка* была крайне убогой, мешала представить окончательный вариант реквизита на сцене, то слова не шли в голову… А если бы еще и Уса ушла — не миновать режиссерского гнева. Тот и так уже еле сдерживал себя, чтобы не высказать все в лицо нерадивым актерам, особенно «второй скрипке» женского состава… Но вроде бы пронесло, репетицию продолжили, акценты расставили, ошибки исправили… Только заняло это вдвое дольше, чем обычно. Алмаз был доволен итогом сегодняшней встречи в офисе «Призмы». Опять его предложения признали разумными, хоть и с запозданием. А подчиненные Цукино смотрели на молодого партнера с восхищением и даже завистью. Не каждый смог бы вести себя так невозмутимо, грамотно и беспристрастно с их боссом. Кенджи привык насаждать свою волю грозными взглядами и словесным завуалированным нажимом. Алмаз же приводил веские аргументы, подтверждал слова расчётами, анализом и последними данными актуальных исследований. Просто не подкопаешься. Его логика и прямота, отсутствие привычного заискивания поначалу коробили Цукино-старшего, но потом он нашел в этом свою выгоду — Алмаз добивался самого эффективного результата. А поскольку проект был совместным, он, Кенджи, в конце-концов тоже получит от этого корысть. Главное, чтобы его подчиненные не взяли пример с этого уверенного в себе блондина, но для такого у них не доставало ни смелости, ни интеллекта. Мужчина, сидя во главе стола, уже даже начал размышлять — а не переманить ли ему господина Демонда работать к себе? Такой смышлёный молодой парень — есть к чему стремиться… Главное, чтобы среди его амбиций не было посягательств на кресло генерального директора — и можно работать. Алмаз же использовал тактику асфальтоукладчика — медленно, но верно раздавливал все шаткие и не выдерживающие никакой критики предложения, внося грамотные и резонные комментарии. Но команда ему попалась хоть и сговорчивая, но крайне медлительная. Все то, что они могли обсудить за пару часов, растягивалось уже на третью встречу. Такими темпами придется продлить деловую поездку в Токио еще на пару недель. И почему-то это идея не казалась Алмазу утомительной. Скорее наоборот… Встреча закончилась как и планировали, ближе к вечеру. Было видно, что сотрудники «Призмы» перенасытились информацией, выдаваемой Алмазом — лица выглядели сосредоточенными, а глаза усталыми. Сам блондин ничего подобного не ощущал, поэтому решил после встречи воплотить еще один недавно придуманный замысел — а именно вернуть визитницу красивой соседке. План был таков: он выберет ей цветы — не приходить же в гости с пустыми руками, тем более если гости незваные; потом тем же методом, что и Усаги, найдет ее квартиру, и оставит там утерянное вместе с букетом и запиской. Девушки любят цветы, так что этот жест должен будет примирить хозяйку с бесцеремонностью вторжения. Но в конце концов она первая заявилась к нему в квартиру, так что око — за око. Кроме того, ему очень не терпелось посмотреть как она живет. Бытовые мелочи, запахи… Она казалась одной большой интригой, которую до этого не очень азартному Алмазу хотелось раскусить и разложить по полочкам. Может после этого она перестанет его так увлекать? По дороге домой аккуратный красивый и дорогой букет был приобретен, а записку он напишет прямо у нее. Нужно не забыть представиться и указать номер телефона. Вдруг ей взбредет в голову позвонить и поблагодарить? Хотя скорее накричать за то, что явился без приглашения… Но он это как-нибудь переживет. Оставалось определиться — пятый этаж или седьмой? Усаги устало поднялась на крыльцо временного дома. Ну и денек! Скорее бы оказаться в квартире, сбросить туфли и залезть под душ. Девушка подошла к почтовому ящику — проверить, не пришло ли чего, что нужно было бы передать хозяину съемного жилья. В ящике для почты она обнаружила письмо на незнакомое имя с адресом на пару этажей ниже в ее же подъезде. Пришлось выяснять недоразумение с работником жилого комплекса. — Извините. — обратилась Уса к молодому парню. — Это письмо оказалось в ящике, скорее всего по ошибке. Здесь указан другой номер квартиры… Парень взял конверт, прочитал данные и покраснел. То ли от оплошности, то ли от красоты обратившейся. — Да-да, конечно. Это, видимо, новенький перепутал, когда сортировал почту. Вы можете оставить конверт у меня и я все улажу. — Спасибо. — устало поблагодарила Усаги, идя к лифту. — Еще раз прошу прощения. — сбивчиво донеслось ей в спину. Алмаз рассчитал все правильно — его ключ подошел с первого же раза. К добротной неприметной двери этажом ниже. Небольшое усилие — и замок с натужным кряхтением провернулся. Аккуратно зажав букет под мышкой, он приоткрыл дверь и осмотрелся. Видимость была плохой — свет не горел, а окон в таком же как и у него коридоре не было. Что ж, он зайдет и оставит Усаги букет, записку и ее потерянную визитницу… Ступив два шага внутрь, Алмаз краем глаза уловил мимолетное движение, и его плечо пронзила острая боль. Тень метнулась из угла, нанеся быстрый удар, а он в свою очередь толкнул нападавшего в ответ. Яркая сталь ножа сверкнула при скудном освещении, готовясь нанести повторный удар…