***
— Мия, ты мне нравишься. — Я знаю, Каз, – в ее голосе читались отчаяние и жалость. — Давно? — Да, и даже какое-то время и ты мне нравился, однако…,– Еймия отвела взгляд, обернувшись в сторону окна, заметила: дул сильный ветер, тучки собрались на небе в черную гущу, вот-вот и пойдет дождь. — Однако? — Я не хочу отношений, – твердо сказала она, сжимая кулаки, — Точнее, серьезных. Возможно, будь на месте Казухи другой человек – он бы узнал причину, но для Каэдахары любой довод – пустой звук. Мия знала о чувствах, все равно продолжала с ним спать. Казуха не был единственным. Он просто был «очередным». — Ты ведь знал, что мне все известно. — Нет, Мия, не знал, – и он не соврал. Казуха искренне верил, что Мия подаст ему зеленый свет. Ведь Каэдахара не хотел показаться навязчивым: он должен был быть уверен, что не обременит ее своим признанием. — Блять, – единственное, что вырвалось из уст Мии. Она уверяла себя в том, что их связывает только секс, потому что для нее было так удобно. Она не задумывалась, что нравится парню настолько серьезно, потому продолжала с ним играть. Мие нравилось его внимание, оно было особенным, но увы, не настолько, чтобы жаждать только его. — Прости меня. — Когда-нибудь, – выдал смешок Казуха. Сейчас тяжело. Мия - неплохой человек, но сейчас он должен уйти, быстрее покинуть помещение, ведь Казуха отказывается дышать с ней одним воздухом. — Я надеюсь, что это была наша последняя встреча, – он не врал. Казуха не хотел больше видеть ее и связывать своими чувствами. Им будет лучше притворяться незнакомцами: так легче. — Но я не хочу этого. Мы не можем остаться друзьями? – Казуха важен для нее и терять его вот так просто слишком глупо. Ёимия всегда была эгоисткой. — Я это хочу. Как ты себе это представляешь? – ее слова звучали так резко, словно осколок стекла вонзался в кожу. — Мы можем делать вид, что ничего не было? – Мия понимает, насколько сильно ранит человека, стоящего напротив: пользуясь отсутствием совести, она старается сохранить хотя бы прозрачную связь с ним. — Я так не смогу, Мия, – Казуха подошел к ней и оставил легкий отпечаток своих губ на ее лбу в знак прощания. Пусть и сейчас она ему неимоверно противна; и до дрожи в костях было обидно – закончить вот так, самое лучшее, что Казуха сумел в себе сдержать. — В следующий раз, умоляю, закрывай двери в спальне, – сказал он тихо и обиженно, ему не стоило так бесцеремонно входить в самую дальнюю комнату, чтобы отдохнуть. — А ты постучи, прежде чем зайти, – ее ответ был похож на фырканье, на обидчивое и капризное. Следом захлопнулась дверь. Парень, с которым Мия хотела переспать – зашел в комнату обратно. — Блядство, – Еймия закусила нижнюю губу до крови. Честно ли будет обижаться на Казуху, после всего, что она натворила? Ей злостно и тошнотворно. — Убирайся, Хэйдзо. — Ты уверена, что хочешь сейчас остаться одна? – с этим парнем Мия познакомилась на вечеринке у Камисато. Он показался ей чересчур привлекательным и манящим, чтобы не поддаться соблазну и не попытаться его трахнуть. К несчастью, сейчас она жалеет о том, что ничего не удалось. — Уверена. — Встретимся позже, – Хэйдзо не хотел оставлять ее, но и пойти против ее воли – глупо, они находятся на чрезвычайно низком уровне доверительных отношений. — Спускайся вниз, когда сможешь, – но не настолько, чтобы он не смог позволить себе излишнюю наглость.***
Сегодня приезжает Скарамучча: Мона была заперта в Мондштате на полгода, и только сейчас, – они могут встретиться. Тоска по родному запаху парня. Ей не хватает бесконечного ворчания и вечно усталых взглядов: Скар всегда выглядел так, словно не спал неделями. В воздухе больше не витал приятный аромат мужского геля для душа, пропало ощущение «постоянного», того, что будто бы было всегда. Он ворвался бесцеремонно в ее жизнь, покатал ее на американских горках, а потом бессовестно влюбил в себя, словно до чувства окрыления ей не приходилось терпеть его наглость, которая сейчас, как желание съесть чего-нибудь вкусного. Отчитывая минуты до встречи, Мона ждала внутри аэропорта, не держа в руках никакую табличку, потому что ей – неловко. Она не хочет показывать того, как сильно по нему скучала. А все потому что он зазнается! — Я даже представить себе не мог, что ты встретишь меня вот с таким лицом, – из темных дебрей разных гнусных мыслей Мону вытащил голос Скарамуччи. На его лице была самодовольная ухмылка, которая, как в тот раз, просачивалась сквозь черную, как тучи, маску. И черт, как же это бесило! — Ну же, Мона, может ты обнимешь и поцелуешь своего любимого парня в знак приветствия? — Придурок, – фыркнула Мона и припала к его губам. Ведьма вздрогнула от внезапного ощущения тепла и родного запаха в ноздрях, так сильно ей не хватало Скарамуччи. Мегистус была готова заплакать от переполнявших ее эмоций, но – астрологическая гордость не давала ей выдавить и слезинки! — Даже не заплачешь? – Скарамучча отстранился от нее, чтобы заглянуть в глаза: ох, именно эта ведьминская вредность и запала в душу парню. Такая вся до невозможности капризная и приставучая. — Ты же такая плакса, – честно, Скарамучча хотел понизить уровень своих шуток, но она в нем пробуждала нескончаемое желание дразнить, а все из-за выражения ее лица, все эмоции были смешаны в одну кашу и отражались на ее лице поджатыми губами, надутыми щеками, глазами смотрящими сквозь парня и бровями, которые хмурились на переносице. — Я не плакса, и ты это прекрасно знаешь, – сказала Мона, обняв парня. — Тебя так долго не было рядом, – Мона прижалась к Скарамучче сильнее, словно он вот-вот и пропадет. — И я тут. В Инадзуму мы отправимся точно вместе, – ее слова были пронизаны тоской и печалью. Безусловно, ее окружали вся ее семья и друзья, на давая времени почувствовать себя одинокой, но… Скарамучча понимал, чего ей не хватало, потому что сам нуждался в ее присутствии. — Я бы уехала с тобой прямо сейчас, – Мона промурчала эти слова очень тихо, но у Скарамуччи острый слух, поэтому он все услышал. Улыбка до ушей украсила его лицо. — И что тебе мешает? – ухмыльнулся он, не переставая отрывать от нее взгляда. — Обязанности, – буркнула Мона, схватив Скара за руку.***
Казуха никогда в своей жизни не пил: презирал алкоголь, наркотики и сигареты – пинал Скарамуччу за излишнее употребление жгучих напитков и никотина: он был чертовски зависим. И когда такой жуткий сноб, как Казуха, решил попробовать алкоголь – он не изменил своего мнения, противно и жжется в горле. Капля дорогого виски на дне стакана одиноко блестела, словно древесная смола на солнце: красиво, завораживающе, но бессмысленно, и вкус горький. — Никогда больше не буду пить, – фыркнул Казуха, прикрывая глаза. — Может я могла бы вам с этим помочь? – очень тонкий, нежный голос поласкал слух Казухи. Как-будто кто-то очень крохотный шептал на ухо что-то сладкое. — И как же? – парень увидел перед собой девушку ангельской красоты: белоснежные волосы, которые отдавали проблеском голубого оттенка, большие синие глаза с потухающими бликами, – незнакомка явно пригубила чуть больше, чем ожидала – у нее была открыта белокурая тонкая шея – все в ней выдавало девушку благородных кровей, словно та родилась, чтобы ей служили. Принцесса, не иначе. — Могу сделать парочку коктейлей, – она прикусила пухлые розовые губки, сдерживая гордую ухмылку. — Буду признателен, – Казуха внимательно следил за каждым ее плавным движением, в каждом ее шаге читалась грациозность, ее взгляд был пленительным и милым, словно она смущалась, но смело продолжала играть. В руках молодой особы материализовался бокал, в который она постепенно стала наливать сакэ – традиционный алкогольный напиток в Инадзуме. Очаровательно, она пыталась его напоить таким способом? — Это не просто сакэ, одиноко пьющий друг, – словно прочитав его мысли, она взяла небольшую баночку, в которой был сок, открыла склянку – в нос ударил едкий, горький запах грейпфрута. Смешав две жидкости, она протянула бокал парню. — Пробуй, пьяница. И Казуха не смог ей отказать. Вкус был патетически потрясающим: несмотря на явственный вкус грейпфрута – горечи на языке не оставалось. — Вкусно, – констатировал беловолосый, рассматривая уже пустой бокал. Алкоголь был таким сладким точно не из-за вкуса. — Могу ли я узнать ваше имя? – она казалось ему волшебной, словно магическая пыль – одно его неосторожное слово и чарующая особа исчезнет в толпе и не сможет больше западать в глаза. — Аяка, – девица явна была смущена. — А тебя? – она внезапно прикрыла губы крохотной ладонью, удивленно хлопая длинными ресничками. Ей было неловко, могут ли они переходить на «ты»? — Казуха, – ответил ей он, — Откуда такие познания у юной леди? – слова прозвучали, как отчитывающие. Но, это было всего лишь искреннее любопытство. — Мой старший брат очень любит выпить со своей невестой, – начала она, больше Аяка не позволяла очаровываться омутом ее синих глаз, не балуя пронзительным взглядом, — Выходило так, что я была в нужное время в нужном месте, — она улыбнулась. Магический спектр покалывающих мурашек пробивал в парне тревогу: он правда околдован. Казуха не был уверен, горькая ли утрата так повлияла на него или так подействовал алкоголь, подаренный Аякой – Каэдахара не знал. Но в следующую секунду Миниатюрная Мисс сидела на его коленях, приглушенно выдыхая ему в шею: «Еще».