Point of no return

Стук в дверь заставляет зрачки расшириться. После сообщения прошло всего лишь полчаса, а это значит только одно… В Юнги будто впрыскивают какой-то животный возбудитель, потому что объяснить, почему он припечатывает Чонгука к стене и буквально грызёт его рот, нечем. …Чонгук уже был на пути к нему, когда ответил на его сообщение. Он уже знал, чем закончится эта ночь. Сдавленный стон тонет в причмокиваниях и треске ткани по швам. Юнги голодный до зуда в костях, хватает за волосы, лижет, кусает, ловит сдавленный смешок, который после превращается в скулеж. Чонгук не церемонится — толкает в сторону спальни и едва не швыряет на кровать Юнги, после чего нависает сверху. Весь такой властный, в гребаной кожанке, жаль не на голое тело. Хотя… Это можно вполне устроить. Мин держится за его косуху, как за спасательный круг, и по его блядским глазам видно, как его таращит от этой гребаной кожанки, от гребаного Чонгука в целом. Юнги хочется всего и сразу, больше и дольше, и он это сегодня получит. Чонгук сжимает сильнее, расстегивает аккуратно (это же, блять, шёлк) красную рубашку (Мин ведь тоже подготовился), запускает под неё руки и тихо утробно рычит от ощущений. Юнги — ебаный концентрат разврата, его кожа — наркотик, но шёлк будто убирает часть остроты, как молоко после перца. Шёлк нежный, мягко скользит по коже, и Чонгук повторяет путь губами и языком, дурея и сходя с ума от невозможности происходящего. Он его трогает безбожно, нагло и даже грубо, отчего Юнги с наслаждением изгибается, скалится довольно, когда получает шлепок по своей заднице, и как же потрясающе он выгибается, седлая чужие бедра и садясь так, как нужно. Сразу на всю длину. Отклоняется назад, упирается в бедра руками и двигается так жарко и быстро, что у самого сносит крышу. У Чонгука идеальное тело и идеальный член для жаркого и страстного секса. Юнги просто до чёртового зуда заводит даже просто мысль о том, что он сейчас скачает на идеальных бёдрах, а идеальный член так правильно проходится по простате. Чонгук наркоман, и эта доза разврата лишает его ещё одной части рассудка. Он об этом не думает. Сейчас он лишь чувствует, как ему внутри узко. Как у Юнги прекрасно дрожат ноги от перенапряжения, как их хочется ласково погладить, подразнить и поцеловать, но… Юнги не любитель тактильничать после. Сейчас не исключение — он сладко выгибается, цепляясь за его бедра, кончает также развратно-потрясающе, как и он сам, а после, доведя Чонгука до желаемого крышесносного своим ртом, идёт в душ, даже не захватив полотенце. Второй раунд очень может быть, но обычно Чонгук просто вылизывает распаренную кожу, урча от удовольствия, пока под ним тихо-тихо стонут. Здесь можно не скрываться, здесь Чонгук хоть иногда может себе позволить подразниться, подурачиться и понежничать. Побыть бережным. Любящим. И пусть для Юнги это останется тайной. Чонгук не признается, да и не нужно этого. Между ними никогда и только. Оргазмы Юнги будто рекошетят в него, и он кончает всегда с ним одновременно, даже не прикасаясь к себе. Удовольствие переполняет изнутри лишь из-за того, что хорошо ему. Юнги закрывает за ним дверь, даже не дослушав «спокойной ночи, Юнги-а». Он никогда не предлагает остаться на ночь. Они с Чонгуком — любовники вот уже полтора года, и единственное, что они делают: пишут друг другу место встречи (в основном это делает Юнги), а после идёт то самое, отчего сладко поджимаются пальцы на ногах. Юнги любит секс с Чонгуком, но только секс. Тело так сладко ноет от воспоминания прикосновений, что действительно хочется мурчать. Чонгук всегда переходит на эту его сентиментальность, желая приласкать, и Юнги не станет отрицать, что отчасти ему это даже нравится. И пока по телевизору идёт очередная дорама, Юнги позволяет себе немного расслабиться, смакуя в голове прошедшие пару часов. Чонгук потрясающий во всех смыслах любовник. Как они так быстро сконнектились, Юнги до сих пор понять не может. То, как они чувствуют друг друга, непередаваемо. Мало кому удаётся вообще найти себе партнёра, с которым каждый раз будет как первый — чувственный, страстный и крышесносный. Только вот взгляд Чонгука после иногда все портит. Уж больно пустым и тоскливым он становится. Юнги не заостряет, но и не наблюдать не может. Взгляд Чонгука-пришедшего и взгляд Чонгука-уходящего — две абсолютные противоположности. И Юнги нравится первая больше, нежели та, уязвимая, вторая. Во второй нужно разбираться, со второй нужно работать и притираться совершенно по-другому. Как бы Чонгук не старался строить из себя жёсткого доминанта, Юнги прекрасно понимает, что тому нужно на самом деле. Что Чонгуку нужно от Юнги. И дать ему такое он не может. К тому же они сами когда-то договорились, что между ними — никогда и только. Так разве надо что-то менять? *** Весна встречает запахом отогревающейся земли после холодов. Юнги идёт на работу, когда на него у входа в офис налетает высокая фигура. — Какого… Ой! Незнакомец суетливо щупает за плечи, стряхивает с его куртки невидимую пыль. — Простите! Боже, это так неловко. Мне так жаль! Вы не ушиблись? Господин, вы в порядке?.. Юнги, признаться, не может точно ответить, как ему лучше. Сейчас его взгляд просто пожирает новое незнакомое лицо, не в силах оторвать от него глаз. На губах незнакомца появляется слабая улыбка. — Я Хосок. Работаю тут… С сегодняшнего дня. — Значит, коллега, — Юнги отмирает, даже сам не заметив. — Мин Юнги, программирование и администрирование. Будем знакомы. *** Чон Хосок приезжает из Штатов после обучения в университете. И хоть богатый папа оплатил его учёбу, парень не ленился и сдавал все сам, без помощи. Это просматривалось и в работе — Хосок всегда хотел довести все до идеала, поэтому его проекты делались долго, но результат стоил всех ожиданий. С коллективом он не особо сдружился, больше времени проводил в работе, но было лишь одно исключение. Не было ни дня, чтобы Юнги не спускался из своего отдела на два этажа ниже, чтобы просто застрять в коридоре на час с небольшим. Хосок, кажется, не гаснет даже ночью. Этот вечно солнечный, вечно улыбчивый парень будто может отогреть одним взмахом руки, а потом закрепить эффект своей улыбкой. Юнги до зуда в руках хочется его касаться, до скрежета зубов хочется его обнять и вдохнуть хоть раз запах одеколона с запахом кожи. Ему впервые хочется нежничать с кем-то посторонним, потому что этот самый посторонний будто только для этого и создан. Хосок кажется хрупким, хотя рельеф мышц просматривается даже через бесформенные вещи. Хосок изящен, даже когда сонным открывает дверь уже бодрому Юнги, который обязательно потащит его на полусонную пробежку, а после — в какое-нибудь кафе. Всё складывается кирпичик к кирпичику, и как же не хочется это нарушать. И Юнги впервые не начинает брать нахрапом. Он вьётся ужом вокруг Хосока, угощает кофе, они гуляют по аллее в обед, хотя раньше Юнги дальше кулера из кабинета не выходил. Юнги убирает из волос Хосока крошечные лепестки первых соцветий с деревьев, а тот тихо хихикает, если пальцы задевают уши. Хосок тёплый и заботливый друг. Друг. Юнги он считает лучшим старшим братом, привязывается к нему так открыто и искренне, что сердце заходится. Всегда придёт на помощь и всегда выслушает. В нем есть что-то, что притягивает к себе магнитом, и Юнги этому притяжению не противится. Он согласен в нем раствориться. Хосок забавный, нежный и какой-то внеземной. Юнги тонет в этом тепле без малейшей попытки всплыть. Ему нравится касаться Хоби (теперь он и так его называет), нравится, как тот забавно хихикает от щекотки, и от их дурашливых потасовок за цвет джойстика дома у Чона, нравится, когда тонкие изящные пальцы сжимают его коленку, когда Юнги смешит его, нравится, что даже с его склочным и грубым характером Хосок принимает его таким, какой он есть. Хосок ему больше чем нравится. Он в него просто запредельно и безгранично, и целиком. *** Чонгук стучит в его дверь спустя месяц и влетает в квартиру тайфуном, с разворота прижимая к стене. — Хоть одну, Юнги, — рычит он, держа за ворот футболки. — Я заслуживаю хотя бы одну ебаную смс?! Не обязательно спрашивать, как я и всю эту еботень! Ты мог просто ответить на мою! «Да» или «нет»! Слишком много букв?! Юнги смотрит на него спокойно и безжалостно безразлично. Он забыл. Он видел сообщения. Их было немного, но с каждым было ясно, что Чонгук выходит из себя. Но Юнги не ответил ни на одно. Ему было просто не до этого. Рядом был Хосок. — Прости, — только и говорит на всю тираду. Чонгук отпускает его сразу же и отступает на шаг, осматривает внимательно, и в его глазах читается то самое. Гребаное понимание. — На него у тебя есть время, да? — выплевывет горько. — Знаешь, Юнги, о таком тоже неплохо было бы поставить в известность. — Зачем? — Юнги наклоняет голову. — Мы разве друг другу чем-то обязаны? Никогда и только. Чонгука отшатывает, как от удара. Его губы кривятся в какой-то нездоровой усмешке, а потом он опускает голову, выдохнув: — Действительно. Чего это я… Юнги ловит его за руку уже возле входной двери. — Прости, — все-таки говорит он. — Но между нами вряд ли бы что-то получилось. Мне нужно (нужен) другое (другой). Прости, если своими действиями дал тебе ложную надежду… Чонгук резко стряхивает его руку. — Да пошёл ты… — шелестит обессиленное. Он уходит, и почему-то у Юнги как-то недобро ухает в сердце. *** Юнги закрывает дверь, когда на его телефон приходит смс. У них с Хосоком переписка перевалила, кажется, за миллион сообщений. Разговоры обо всем и ни о чем длятся иногда и до трех утра, без перерыва, а после них вырубает так, что можно проспать все на свете. Юнги сам не замечает, как и в переписке этой тонет, хотя раньше редко пользовался мессенджерами. Юнги переписывается с ним до ночи, не говоря ни слова про то, что произошло сегодня. Да и зачем Хосоку знать эту часть его жизни, к тому же она теперь в прошлом. Лишь на мгновение в сердце странно тянет от воспоминания взгляда Чонгука на него, но Юнги отмахивается сам от себя, строча очередное сообщение Хосоку. Цветение сакуры в этом году поистине прекрасно, хотя Юнги никогда не был знатоком всего этого. Он вообще эту розово-сопливую херь ненавидит. Но сейчас, стоя под деревьями и глядя на нежные лепестки, он все чаще поворачивает голову в другую сторону. Хосок выглядит завороженным этой красотой. Он улыбается так легко и беззаботно, что становится трудно дышать и думать. Несколько лепестков путаются в его волосах, и Юнги тянет к нему руку, чтобы вытащить их, и именно в этот момент Хосок поворачивается к нему, оказываясь лицом к лицу. — У тебя там… — Юнги сглатывает, изо всех сил стараясь не опускать взгляд на его губы. — У тебя там лепестки в волосах… — Пусть остаются, — эту улыбку Юнги хочет себе. Хочет узнать, каковы на вкус губы цвета опавших лепестков сакуры. — Хочу себе… — вырывается само, и Юнги тут же ляпает первое, что приходит в голову. — Лепесток один себе хочу. На память. Хосок смеётся, прикрывая рот рукой, и послушно наклоняет голову. Юнги зарывается пальцами в мягкие волосы и действительно забирает себе лепесток. То, что между ними происходит, не похоже ни на что, что было у Юнги до этого. Это пугает, но так притягивает, что хочется раствориться. Хосок так и остаётся стоять в ожидании, пока в его волосах прекратят копошиться. — Ты самый странный, но самый любимый мой друг, ты знаешь? Юнги будто не слышит этой фразы. Он тянется вперёд в тот момент, когда Хосок уже поднимает голову, и замирает в миллиметре от. Позади него их кто-то окликает. — Простите, вы не подскажете, где находится офис Хайба? Юнги сжимает челюсти настолько плотно, что появляется риск остаться без зубов. И не ему. Он оборачивается и буквально пытается испепелить взглядом незваного гостя. Молодой парень с кипой документов в руках и в огромных очках в тонкой оправе неуверенно улыбается. Неуклюжий весь, какой-то несуразный, но безобидностью от него за версту веет. — У меня собеседование, — поясняет он. — А я… Заблудился. Юнги молча показывает пальцем в нужную сторону их офиса. — Туда. — Мы тебя проводим! — встревает Хосок, закидывая руку на плечо Юнги. — Если тебя возьмут, все покажем и расскажем! Юнги тут дольше всех работает, он много чего знает. Да, Юнги? Юнги пытается хоть что-то возразить, но внезапно ловит взгляд Хосока и буквально застывает на месте. Этот взгляд предназначается не ему. Намджун приходит в его отдел ближе к лету и вливается в коллектив так быстро, что все постоянно забывают, что он устроился лишь пару месяцев назад. Помнит только Юнги. Чуть ли не до минуты. Внутренний голос истошно вопит об опасности, хотя Юнги, как контуженный, не понимает, что происходит. Они все также часто зависают у Хоби дома, шуточно дерутся за цвет джойстика, Юнги нечестно выигрывает, щекоча Хосока во время раундов почти до икоты, за что потом получает по голове подушкой. Но что-то явно меняется. Хосок меняется рядом с ним, и это пугает на подсознательном. Юнги чувствует эти изменения, но объяснить не может. А потом раунд заканчивается, и Юнги передаёт джойстик Намджуну. Наблюдать за их игрой не особо интересно, но отворачивать почему-то совсем не хочется. Юнги буквально впечатывается не в экран, а в этих двоих, что сидят, кажется, слишком близко друг к другу. Но Хосок не отстраняется и не просит от него отсесть. Хосок — другой. И если в своих раундах Юнги бьётся за победу, порой совершенно нечестно, то Намджун в какой-то момент начинает просто очевидно поддаваться, нажимая мимо кнопок и глупо гогоча от шутливых тычков под ребра. Хосок возмущается, заметив жульничество, и со смехом толкает его в плечо, Джун неуклюже толкает в ответ, но ловит в момент, когда Хоби едва не падает с дивана, а после долго извиняется за свою неуклюжесть, неуверенно хихикая, и в каждом ебаном движении Юнги видит то, что ему не нравится. Хосок не обижается на него, лишь улыбается как-то по-другому, находясь в чужих руках. Он расслаблен. Но проходит секунда, и он почти напрыгивает на Намджуна, пытаясь добраться до его боков, издавая боевой клич. Намджун не сопротивляется, позволяет себя поймать, но не выпускает джойстик до последнего, пока не начинает смеяться до покрасневших щёк. Хосок тормошит его ещё немного, а потом, лишь на долю секунды, касается носом чужой макушки. Юнги думает, что ему кажется, хотя в груди что-то противно царапает. Он видит ту самую нежность, которую так хотел получить от Хосока сам. Она — другая. Намджун отличается от Юнги кардинально, он получает что-то недоступное, и это до бешенства раздражает. На столе у Хосока лавандовый шоколад нежно-фиолетового цвета. Юнги уже несколько минут гипнотизирует картонку, а потом переводит взгляд на Хосока. — Не знал, что тебе такое нравится. — Намджун угостил, — пожимает плечами и улыбается, — сказал, что раз это мой любимый цвет, то мне точно понравится. Любимый цвет? Разве у Хосока он — фиолетовый? Юнги понимает, что не знает даже этого факта. Он и не спрашивал, а Хосок и не озвучивал никогда. А Намджун спросил. В своём, наверное, стиле: глупо гыгыкая, смеша этим Хосока. Юнги аж передергивает. От того, как сильно светится Хоби, когда бросает взгляд на дурацкую картонку, Юнги теперь тошно. Намджун — уволень, который порой теряет свои же вещи в абсолютно разных местах, неуклюжий, ломающий все на своём пути, смог, блять, запомнить любимый цвет и купить гребаную шоколадку. Потому что может. И Хосок смотрит на него, как на центр ебаной вселенной, потому что… — Ты идёшь? Намджун появляется в дверях с улыбкой на лице, которое так и просится почесаться о кулак Юнги. Слишком приветливо, слишком ласково смотрит тот на Хоби. — Пойдёшь с нами? Мы хотели пообедать тут недалеко, — тот встаёт из-за стола. — Новое место, Намджун его очень хвалит. Там вкусный острый том-ям, ты же любишь. А Хосок знает, что любит Юнги. Почему-то просто знает, хотя Юнги и не говорил, а тот и не спрашивал. Он просто был внимательным. — Аппетита нет, — хмуро выдавливает из себя Юнги. Бросив взгляд на Намджуна, он понимает, что отказался не зря — тот смотрит с облегчением и… Благодарностью? Чего? — Тогда увидимся ещё, — Хоби приобнимает его за плечи. — Угощайся, — он указывает на шоколадку. — Она правда очень вкусная. «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети» Юнги снова набирает номер Чонгука, но каждый раз слышит дурацкий механический голос. И зачем он ему звонит? Рассказать, что у него из-под носа уводят любимого человека? Чтобы что? Чтобы Чонгук пожалел его и снял напряжение? Он долго смотрит на экран телефона, прежде чем нажать возле имени контакта кнопку «удалить». Хосок не отвечает ему ни на одно вечернее сообщение. Отметка об их прочтении появляется ближе к часу ночи, и Юнги даже не будет отрицать, что мониторил все это время все свои мессенджеры. Он засыпает тревожным сном, оставив телефон на подушке. *** Этот коридор на этаже программистов почти всегда пустует, Юнги один из немногих, кто все ещё посещает офис, а не сидит на удаленке. Шаги, что отдаются от стен эхом, привлекают внимание непроизвольно, и он по инерции движется в сторону звуков, чтобы застыть истуканом на моменте, в котором его быть точно не должно. Хосок, смущенный и покрасневший до кончиков ушей, лишь для вида упирается в широкие плечи Намджуна, а уже через секунду тихо смеётся, стоит тому прижать его к себе. Все это происходит так аккуратно и правильно. Намджун знает о своей неуклюжести, и видно невооружённым глазом, как он старается не облажаться прямо сейчас. И сыпется он моментально, стоит Хосоку заглянуть в его глаза и улыбнуться. — Перестань дурачиться, нас же увидят! — Не припомню, чтобы ты просил о таком его. Юнги слышит каждое слово и буквально чувствует, как кровь стынет в жилах. Молчание явно напряжённое. Намджун уже тысячу раз пожалел, что ляпнул это. Хочется отшатнуться, но он будто прирастает к полу. — Юнги мне как старший брат, — слова слышно плохо — Хосок утыкается лицом в чужое плечо. — Он хороший и заботливый хён. Порой он немного грубый, но… Разве я могу?.. — Иногда он перегибает, — добавляет Намджун и гладит мягкие волосы, доставая из прядки маленькие пушки соцветий. — Он просто такой… — не сдаётся в ответ Хосок. — Просто он такой… — Грубый? Задиристый? Эгоистичный? — Джун-а! — Прости… Сейчас я перегибаю. Намджун виновато утыкается лбом в его плечо и бурчит очередное «прости». Хосок только крепче обвивает руками его шею. А Юнги чувствует, как подкашиваются ноги. Он едва успевает опереться о стену, чтобы не рухнуть на пол. — Я люблю его, он же мой лучший друг, — голос Хосока уже достаточно уверенный. — Это разве проблема? Намджун лишь вздыхает и наклоняется, чтобы аккуратно поцеловать его в щеку. — Ты мне нравишься, Хоби, — даже это прозвище из его уст звучит по-особенному. — Остальное для меня — не проблема. Если ты счастлив, то буду счастлив и я. Просто… Не позволяй ему так много… Юнги внезапно пробирает до костей от осознания их главного отличия. Юнги позволял себе грубости и колкости, говорил всегда, как со всеми, одинаково, не стесняясь в выражениях. Голос Намджуна к Хосоку нежный и ласковый, будто дороже уже никогда ничего не будет. У Намджуна к Хосоку чувства, которые укутают и согреют, а не встряхнут как следует, чтоб был в тонусе. Намджун хочет защитить Хосока от того, что делает ему неприятно. От Юнги в том числе. Что-то внутри щёлкает и лопается будто мыльный пузырь. Юнги уходит, не видя их первого настоящего поцелуя. *** «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети» Юнги сбрасывает очередной звонок и коротко вздыхает. Может, попробовать найти другой его номер? Контакты? Что угодно. Он заходит в соцсети, проверяет рабочую и личную почту, даже ТикТок смотрит, чтобы отвлечься. Заходит в инстаграм и натыкается на фотографию сцепленных в замок пальцев двух рук. Хосок сентиментальный. Выложить такое фото в его стиле. Его тонкие изящные пальчики на удивление идеально сочетаются с медвежьей лапой Намджуна. И как бы Юнги не ерничал — ни одна рука не будет так бережно держать руку Хоби, как эта «медвежья лапа». Юнги пишет комментарий, только вот не в своём стиле: коротко и по делу, без колкостей и сарказма. «Поздравляю, Хо! Будь счастлив!» «Боже, Юнги-хён! Прости, что не говорил! Мне так жаль! Я все тебе расскажу, обещаю! Спасибо!» Юнги даже знает, с какой интонацией это нужно читать. Он откладывает телефон и со стоном падает спиной на кровать. «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети» Юнги так и остаётся лежать на кровати, глядя в потолок. Потому что в том мире, где он больше забирал, чем отдавал, ничего не осталось. И, наверное, впервые в своей жизни, он ощущает себя настолько ненужным. На экране загорается надпись «Этот абонент появился в сети», но Юнги этого просто не замечает.