Не смотри в глаза безумию — они сияют чистотой

В первый раз Гром приходит к нему через сутки после осознания. Сергею кажется всё вокруг мутным кошмаром, непрекращающимся, лишь перетекающим с одного уровня абсурда и ужаса на другой. Он сидит, точнее лежит, привязанный ремнями как псих, в медблоке предварительного заключения. Мимо часто торопливо проходят люди, всегда замедляясь и понижая голоса возле окна в его палату-изолятор. Он не спит, старается не спать, но даже так мир постоянно теряет фокус, погружаясь во всполохи красного, чёрного и золотого. Погружаясь в зарево огня. Оно расцветает на отбликах ламп на стенах, поднимается из тёмных углов, вьется по стенам, колышется в воздухе над ним, щекочет нос и глотку знакомым привкусом. Фантомы пытаются заполнить собой все пространство, но Серёжа знает точно одно — огонь не снаружи, огонь внутри, и если тот сомкнется над ним лживым эхом внутреннего безумия, застелит взор до конца — он исчезнет в этом пламени. Растворится в привычной колыбели треска, шума и ощущения полного покоя полной покорности и безопасности — и потеряет контроль. Больше нет. Никогда. Последнее из всего случившегося, что, как он теперь понимает, было реальным — проклятая папка в его трясущихся руках, рубящие, монотонные слова и прямой впечатывающий взгляд с охотничьм блеском, наблюдающий за тем, как он разлетается на части. Это тоже ранит, колет в груди и добавляет ещё потерянности в чан низвергающей пустоты внутри — с удивлением понимает Сергей. Он был таким… Правильным и по-мальчишески благородным в их первую встречу. Просто Дядя Степа с поправкой на бандитский Петербург. Это порождало эфимерное чувство защищённости, желание довериться. И тогда в казино — теперь становилось понятно почему после той безобразной сцены с Олегом он ощутил не просто прилив уверенности, нет, то была Сила. Его сила, свобода и полное чувство вседозволенности, ибо он прав, он единственный в этом грешном саду понимает и видит. — такой бравый, решительный, защищающий гражданских любыми способами, любых. «Он ведь и меня тогда посчитал просто добрым самаритянином, просто неловким мальцом, чудом выбившемся в заоблачную жизнь и потерявшемся в ней» — с горечью и странным эхом тепла приходит понимание. А после, Сережа был так рад его внезапному визиту, одинокое празднование своей тотальной никчемности расцветало надеждой и живостью с каждым шагом майора — такого уверенного, собранного. Цепкий взгляд, снисходительно улыбка — тогда он подумал, что это из-за его неловкого пьянства и решил, что падать в глазах Игоря ниже уже некуда. Слабый, побитый, потерянный и абсолютно одинокий, не смотря на… Нет Нет А потом все обратилось в худший кошмар. Игорь давил, Игорь пугал и запугивал. Его тяжелое дыхание, оседающие на щеку порализовало сильнее угрозы, что сквозила в каждом его предложении. Последнее что он помнит — мягкие мокрые вихры под пальцами и панически стучащее поверх водоворота алой тьмы «Нет. Только не он. Не так» А теперь Игорь смотрит на него через решётку на окне тяжело и прямо. Даже требовательно. Будто чего-то ждет. Сергей соображает вяло и медлительно из-за препаратов. Ему нужно кивнуть? Улыбнуться? Отвернуться? Пока он перебирает варианты, закусив губу и наблюдая из под чёлки, буравящий взгляд наполняется разочарованием и... упреком? Гром щурится, еще раз окидывая взглядом, резко поворачивает голову и достаточно громко, чтобы звук пробился в его обитель, гаркает: «Не соображал? Да ладно вам, Фёдор Михалыч, вы же в курсе, что он и как долго делал? Готовился! Он должен нести ответственность за своего Тайлера Дёрдена в плаще!» Фёдор Михалыч? То есть все это время тот доктор, что долго увещевал его после пробуждения, сейчас рассказывает Игорю о его состоянии. О его проблемах с головой. О его ненормальности. С детства. Это слишком. Серёже давно не было так погано из-за чужого негативного мнения, курса со второго, но оно возвращается лавиной. Ему почти физически тошно от явного отвращения Игоря. Он так устал. Бархатная алая тьма расползается под веками. У него уже нет сил бороться с забытием. Оно привычно закрывает его от враждебного мира. И от самого себя. Он закрывает глаза.