Не о любви

Моя напускная самоуверенность испаряется так же быстро, как снег на солнце. С каждым новым шагом, приближающим меня к стойке Майи, я все отчетливее вижу свой персональный ад, расплывшийся в довольной улыбке. Глубокие серо-голубые глаза, в которых я раньше тонула, оценивающе смотрят на меня с легким прищуром. Сейчас единственное, что мне хочется сделать, — так это принять душ и отмыться от похотливого взгляда, гуляющего по моему телу. Я уже вижу, как в своих мыслях он отымел меня во всех позах, в которых ему только угодно. Так бы и размазала его наглую рожу по стенке, да вот свидетелей слишком много. Дай Бог, чтобы я могла спокойно взаимодействовать с Ильей, обходя всеми правдами и неправдами инстанцию заместителя главного редактора. Быть может, Шевцов сделает исключение для своей дамы сердца в угоду ее маленькой прихоти? Даже если эта дама сердца всего лишь фарс, организованный им во избежание нежелательной женитьбы. Внутри все обрывается окончательно ровно в тот момент, когда я понимаю, что Майи нет на своем рабочем месте. Ну что, пора доставать ножи и начинать кидаться ими в Савельева? Нервно одергиваю подол своего «маленького черного платья» и, обреченно вздохнув, закатываю глаза. — Что, Савельев, до секретаря понизили? — с издевкой спрашиваю я, не позволяя ему даже поздороваться. Мое утро перестало быть добрым в ту самую секунду, когда я увидела его. — Очень остроумно, Ланская, — довольно усмехается Антон. — Но в этот раз ты не угадала, я всего лишь жду Майю, чтобы забрать свою корреспонденцию, — пожимает светловолосый плечами. — А, так ты только пришел? — сразу же смекнув, я стараюсь увести разговор в нужное мне русло. — А то я думаю, чего это Зорин так настойчиво хочет пообщаться с главным редактором лично. Видимо, твое отсутствие в рабочее время, — я многозначительно перевожу взгляд на часы на своем запястье, — напрягает не только сотрудников редакции, чешущих языками по углам вместо работы, но и ваших контрагентов. — Что ты имеешь в виду? — напрягается Антон, только услышав едкое замечание по поводу Анатолия Николаевича — директора модельного агентства, с которым ранее сотрудничал мой журнал. К слову, с самим Зориным я осталась в достаточно хороших отношениях, проведя с ним немалое количество бизнес-ланчей. В свои двадцать шесть я все же смогла доработаться до заместителя главного редактора, что позволило создать некоторые связи в мире глянца. Жаль, что иностранные инвесторы решили свернуть свою лавочку в России и перестали финансировать практически все свои российские проекты, одним из которых и было наше издание. — А что, ты не в курсе? — с наигранным удивлением спрашиваю я, хлопая ресницами. — Слушай, ну секретари-то должны знать об этом… — Ланская, не беси. Что там с Зориным? — сжав кулаки, цедит сквозь зубы Антон и «пробегает» глазами по офису в поисках рыжеволосой девушки. У меня никогда не возникало проблем с тем, чтобы вывести его из себя. Хоть что-то в этом мире остается неизменным даже по прошествии времени. — Слушай, Савельев, скажи мне, — лениво протягиваю я, наматывая при этом прядь волос на палец и с огромным интересом разглядывая секущиеся концы, — ты ж несколько месяцев назад работал в другом журнале. Что, поперли оттуда за профнепригодность? — Да нет, — отмахивается от меня Антон, обреченно вздыхая. Видимо, сложил два и два в уме и понял, что от меня он никакой информации не дождется. Единственный выход — ждать Майю или обратиться напрямую к Илье, но он, судя по всему, предпочитает скрасить свое время в моем присутствии. Тем лучше. Чем больше времени мы проведем вместе, тем сильнее я смогу вывести его из себя. Чувство ненависти, прожигающее каждую клеточку моего тела изнутри, желчью льется из меня, расплавляя все вокруг. Стоит отдать должное его выдержке — я бы уже давно грохнула себя и, не моргнув и глазом, пошла дальше. Антон никогда не был глупым парнем, поэтому и не обращает внимания на мои едкие комментарии в свой адрес, прекрасно осознавая, что мое поведение и выпады в его сторону — лишь вымещение обиды за некогда причиненную мне боль. — Ситуация ясна, как день, Анюта, — морщусь, услышав уменьшительно-ласкательную форму своего имени из его уст, — мы же с тобой в одном холдинге работали. Инвестирование было общее. Да ты и сама в курсе. Хотя что ж это я, тебе лишь повод дай надо мной подтрунить, верно? — он ловит мой уверенный взгляд и продолжает: — Ну что, легче стало? Его надменность и невозмутимость выбивают почву у меня из-под ног. — Пока нет, — вздергиваю подбородок. — А замом сюда по блату взяли? — Ну, если тебе будет легче жить с этой мыслью, то да, — со скучающим видом отвечает Савельев, переводя взгляд мне за спину. Судя по задорному огоньку, разжигающемуся в его глазах, там прошла очередная девчуля, на которую запал его половой орган... Его спокойствие и хладнокровие все больше разжигают во мне азарт. И если бы не подоспевшая к нам Майя, я бы продолжила бросаться в его сторону желчными комментариями и довела бы в какой-то момент его терпение до точки кипения. Чувствую себя ребенком, которого очень сильно унизили, и он всеми силами пытается задеть своего обидчика. И хоть я полностью отдаю себе отчет в том, что по мере возможности мне не стоит контактировать с Савельевым, я ничего не могу с собой поделать. Пока я не проживу свою обиду всеми возможными и доступными мне способами, не смогу отпустить эту ситуацию до конца. — Аня, давай поговорим спокойно, как взрослые люди. — Савельев, — злобно усмехаюсь я, — взрослые люди не лгут, глядя друг другу в глаза. Взрослые люди не трахают на всяких вписках своих подружек, будучи в отношениях с другой женщиной. — Ань, объясни, какая муха тебя укусила? Еще днем все было нормально, — цедит он сквозь зубы. — Ты совсем тут ополоумела дома? — Издеваешься? — прищурившись, шиплю я змеей. — Ты меня совсем за дуру держишь? Думаешь, я слепая и шкаф от окна отличить не в состоянии? Ты меня реально за слепую дуру держишь, раз пиздишь прямо в глаза и не краснеешь. Еще раз спрашиваю, — с трудом переведя дыхание, нарочито медленно говорю я, глядя прямо в его серые глаза, — что у тебя с этой твоей Ксюшей? Я никогда не была склочной бабой или сталкершей, которая без нее не дает ступить своему мужчине и шагу. Которая только и делает, что беспрерывно следит за всеми соцсетями своего партнера, его друзей, подруг и даже его бывших… Я всегда была за доверие, честность, откровенность и искренность в отношениях. И этому поганцу я отдавала всю себя, бескорыстно. Безвозмездно. А он взял и насрал мне прямо в душу, приправив это несколькими тоннами лапши на ушах. — Ань, между нами ничего нет, — только начинает он, а я снова встаю на дыбы, стоит мне услышать очередную ложь. Ведь я собственными глазами видела Савельева на одной из фото, лобызающимся с той самой шаболдой, про которую я у него спрашивала незадолго до его похода на этот праздник жизни под названием «день рождения». И ведь он не то, что клялся, он прямо божился, что с этой Ксюшей у него ничего нет. Они просто тусуются в общей компании. Ага, заметно… — Выметайся отсюда. Видеть тебя не желаю! Ключи оставь на комоде, — злобно говорю я, из последних сил сдерживая свое бешеное желание снова вмазать ему. Развернувшись, я собираюсь было удалиться, как он хватает меня за руку и разворачивает к себе. — Клешню свою от меня убрал! — я вырываю руку из его хватки. — Не смей меня касаться. Не смей смотреть на меня. Не смей даже думать обо мне, — ледяным голосом произношу я, а в его глазах вижу настоящее смятение. Неужели он искренне не понимает, что происходит? — Но, Аня... Я отворачиваюсь, но чувствую, как он снова берет меня за руку. Уже не так резко, но даже этого достаточно, чтобы последняя капля моего терпения переполнила чашу. Необузданный зверь внутри меня срывается с цепи, и стоит Антону только начать разворачивать меня в свою сторону, я со всей силы сжимаю кулак и оставляю на его лице красное пятно. — Ты тупой? Я же сказала, не трогать меня! — я отталкиваю его от себя, с трудом сдерживая слезы. — Просто уходи, Антон. Нам не о чем с тобой больше разговаривать. Шлюхе своей передавай привет! И я ухожу. Так быстро, как могу. Так быстро, чтобы снова не слышать голоса, от которого раньше по коже бежали мурашки. Так быстро, чтобы не обернуться и не встретиться с ним взглядом. Больше никогда в жизни я не подпущу мужчину так близко к себе. Савельев, ты уничтожил все самое светлое, что было во мне… Никогда тебя не прощу. И даже на тот свет я заберу с собой эту обиду, которая, кажется, отравила мою жизнь навсегда. — Майя, доброе утро, — здоровается Антон, как только девушка встает за свое рабочее место и начинает копошиться в бумагах. — Доброе утро, Антон Владимирович, — здоровается девушка, одарив его лучезарной улыбкой. Есть в ней что-то светлое, такое непринужденное и легкое, что хочется наблюдать за ней постоянно. В наше время нечасто встретишь людей, сохранивших толику детской непосредственности и яркого жизнелюбия. — Ваши письма, — она выкладывает стопку аккуратно сложенных конвертов на стойку. — Спасибо, — Антон берет их в руки и пролистывает один за другим, между делом продолжая беседу: — А что там за кипиш с модельным агентством, я что-то не понял? Я же вчера встречался с Анатолием Николаевичем, мы все обсудили… — Антон Владимирович, — разводит руками Майя и начинает нервно перебирать прядки своего хвоста, — я, честно говоря, не знаю, но он очень настойчиво хотел пообщаться с Ильей Сергеевичем с глазу на глаз… — лепечет она, а ее щеки медленно покрываются пунцовым румянцем. — Ань, — Савельев обращается ко мне, — может, ты все-таки в курсе? — его вопрошающий пристальный взгляд устремлен на меня. От того Антона, над которым я подтрунивала пару минут назад, не осталось ни следа. Сейчас передо мной стоит взрослый уверенный в себе мужчина, знающий свое дело. Он всегда был хорошим профессионалом. Это я поняла, когда впервые познакомилась с ним год назад на слете журналистов. Тогда Савельев был приглашен в качестве спикера и рассказывал нам о современных трендах в журналистике и грядущих тенденциях. Помню, тогда его выступление произвело фурор, не оставив никого равнодушным. Никого, в том числе и меня. — Без понятия, — пожимаю плечами. — Я располагаю той же информацией, что и ты… — я на минуту замолкаю, мысленно анализируя, что же Зорину понадобилось от нашего главного редактора. — Слу-у-шай, — протягиваю задумчиво, — а вы с ним давно вообще работаете? — Нет, — отвечает Антон, — мы как раз хотели со следующего выпуска заключить с ним договор. Поэтому я и встречался с ним вчера… — он раздраженно взъерошивает светлые волосы. Антон всегда так делает, когда что-то идет не по его плану. — Осмелюсь предположить, что если ты не сильно прогнулся под него, то его могли не устроить условия договора, и он решил перепрыгнуть через твою голову. Видимо, тешит себя надеждой, что с Ильей у него получится выбить для своих моделей условия получше, — усмехаюсь я. Хоть мы и знакомы с Шевцовым без году неделя, но я уже сделала предположение, что Илья далеко не тот человек, которого легко прогнуть под себя. — Хотя, судя по Шевцову, в итоге Зорин вообще останется с носом. — А ты его откуда знаешь? — хмурится Антон. — Он со мной пытался провернуть то же самое. Но в результате нам действительно пришлось уступить ему, потому что нужны были эксклюзивные условия предоставления моделей на съемки, — пожимаю я плечами. — Так что он может попытать удачу с Ильей, если тот его, конечно, не пошлет. — Я понял, — коротко бросает он и, взяв стопку конвертов со стойки секретаря, быстрым шагом направляется к кабинету Ильи. — Анна Дмитриевна... — неуверенно начинает Майя. Я тут же ее одергиваю: — Можно просто Аня и на «ты». Я, в отличие от этих, — киваю в сторону кабинета главного редактора, в котором только что скрылся Савельев, — не биг босс, чтобы мне выкать, — и подмигиваю уже более или менее успокоившейся девушке. Бедолажка, до сего момента даже не знала, куда деть свой взгляд. — Давай ты мне лучше покажешь, где мое рабочее место, а потом научишь заваривать такой же вкусный кофе? — довольно предлагаю я, окончательно рассеивая темные тучи, сгустившиеся над рыжей макушкой. Майю словно озаряет и она расплывается в улыбке, как и до разговора с Ильей. Она хватает со своего стола несколько цветных папок и направляется вглубь офиса. Сотрудники редакции снуют между столами, что-то активно обсуждая друг с другом, и возвращаются на свои рабочие места. В офисе стоит гул печатающих принтеров вперемешку с бурными дискуссиями по поводу финальных правок окончательного макета, который вот-вот должен лежать на столе у директора журнала, главного редактора и его заместителя. По-хорошему, он должен лежать в том числе и на столе выпускающего редактора, но, думаю, в этот раз участь вычитки и перепроверки обойдет меня стороной за неимением времени. — Вот мы и пришли, — Майя останавливается возле серой двери кабинета, в стене которого встроено огромное панорамное окно, закрытое жалюзи. — Илья Сергеевич распорядился выделить тебе этот кабинет, поскольку «Выпускающему редактору нужно работать в тишине, а не в террариуме», — с улыбкой говорит девушка, обнажая металлические брекеты. — Это была цитата, если что, — спохватившись, уточняет она. — Спасибо, Майя, — благодарю я девушку, положив руку на ее плечо. — Пойду тогда ознакомлюсь со своим новым рабочим местом. Я воодушевленно открываю дверь небольшого кабинета, выполненного в том же стиле, что и весь офис. Стены пестрят различными постерами со множеством заметок и стикеров, исписанных каллиграфическим почерком, а стеллажи завалены кучей потрепанных книг. — Мы еще не все успели убрать к твоему приходу… — слышу извиняющийся тон Майи за спиной. — Успокойся, я сама тут со всем разберусь, — отмахиваюсь я. — Я что, похожа на Шевцова или Савельева? Короны на голове вроде нет, — пытаюсь перевести наш разговор в шуточное русло. Слишком сильно Майя переживает по пустякам. С таким настроем ее надолго не хватит. — Да я не в этом смысле, — девушка устремляет потупленный взгляд в пол, заправляя выбивающуюся прядку за ухо. — Это я так, к слову сказала. А насчет Ильи Сергеевича... — упоминание новоиспеченного шефа заставляет меня обернуться через плечо и устремить на Майю вопросительный взгляд. — Зря ты так. Он, на самом деле, очень хороший и галантный. Просто накануне выпуска его всегда нерва гоняет, мы уже привыкли… Очень хороший и галантный? Подобное описание моего названого парня вызывает у меня на губах едкую ухмылку. Может, с рядовыми сотрудницами он и галантен, да вот что-то в ходе наших с ним мимолетных встреч он мне таким не показался от слова совсем. Снова вспоминаю его самодовольное лицо, и меня передергивает. Снова чувствую его дыхание на своей коже, прикосновение его ладони к своей талии, и по телу пробегает озноб, отчего я вздрагиваю. Тряхнув головой, я прохожу к своему столу. — Ну, у нас с тобой разный взгляд на мужчин, — мягко улыбаюсь я. — Нет, серьезно. У меня как-то хозяйка квартиры внезапно потребовала предоплату за три месяца вперед, чтобы слетать на море, — жалуется Майя, — и мне нечем было платить. Так Илья Сергеевич одолжил мне необходимую сумму, а я потом ее вернула по мере возможности. Забавно. Я смотрю, Шевцову нравится спасать девушек, залетевших на квартирный вопрос. Собственные мысли заставляют меня усмехнуться. — Он даже ни разу не напомнил мне про долг, представляешь? — Да уж, такого джентльмена днем с огнем не сыщешь, — едко комментирую я. — Как приятно осознавать, что не перевелись еще такие чуткие мужчины на Руси! — Мне очень приятно, что ты считаешь меня джентльменом, Аня, — вздрагиваю от неожиданности, и резко перевожу взгляд на дверной проем, в котором стоит облокотившийся о косяк Илья. — Если вдруг тебе тоже нужно будет подкинуть деньжат на квартиру, только дай знать, — подкалывает он меня, будучи прекрасно осведомленным о моей ипотеке. Очень смешно. — Ой, Илья Сергеевич, я Вас не заметила, — вклинивается в наш разговор Майя. — Я, наверное, пойду уже. Может, вам кофе сделать? — и на его утвердительный кивок она покидает помещение. Словно нехотя оторвавшись от косяка, Илья вальяжной походкой входит в кабинет, закрывая за собой дверь. На нем уже не красуются галстук и пиджак, а рукава рубашки небрежно закатаны. И в чем смысл наряжаться в пиджак, если ты все равно его снимаешь, как только заходишь в офис? Ах да, деловые переговоры с партнерами и спонсорами. Не найдя ответа на его колкость, прохожу за стол и, усевшись в кресло, закидываю ногу на ногу. Продолжаю буравить решившего присесть напротив мужчину прожигающим взглядом, до которого ему, кажется, нет вообще никакого дела. Повернувшись ко мне в пол-оборота, Шевцов подпирает подбородок руками: — Вижу, услуги экскурсовода тебе все-таки понадобились? — проницательно отмечает он, имея в виду вышедшую ранее Майю. — Мы просто мило беседовали и перемывали тебе косточки, — парирую в ответ я. — Так сказать, с головой погружаюсь в рабочий процесс. Я довольно усмехаюсь и откидываюсь на спинку кресла, увеличивая расстояние между нами. Почему у меня такое ощущение, что в помещении резко стало душно, будто здесь перекрыли доступ к кислороду? — Ты права. У меня иногда складывается ощущение, что у всех здесь в трудовом договоре обязательным к исполнению пунктом прописано: «Обсуждать личную жизнь коллег. Повышенное внимание уделять начальству», — шутит Илья, вызывая у меня на губах улыбку. — Наконец-то ты улыбнулась, — его низкий бархатный голос заставляет меня вздрогнуть. — Ты как ежик, все время выпускаешь свои иголки. Зачем? — спрашивает между делом Илья, словно до этого он не сказал ничего смущающего. — Я тебе не враг. — Мы с тобой не друзья и не враги, Илья. Я просто твоя марионетка, которой ты будешь манипулировать в угоду собственной прихоти. Поэтому не тебе говорить, улыбаться мне или выпускать иголки, — холодно отрезаю я. — А зря, — вздыхает Шевцов. — Улыбка-то у тебя и правда красивая, — непринужденно бросает Илья, а у меня сердце чуть ли не останавливается. К чему он это вообще? — Не напрягайся, — заметив мое смятение, говорит мужчина, — это просто комплимент, не более. Такие, как ты, не в моем вкусе, расслабься. — Как прекрасно, — с легким налетом обиды отвечаю я, — что это взаимно. Тогда тебе не придется выносить моих томных взглядов, а мне — терпеть твои стояки, — мои губы расплываются в злобной усмешке. Даже если девушка не в твоем вкусе, не стоит открыто об этом заявлять. Зачем втаптывать другого человека в грязь? Кто бы что ни говорил, а женщина, пережившая однажды измену, еще долго будет собирать себя и свою разбитую самооценку по крупицам… И как бы я ни бодрилась, какие бы стены вокруг себя ни возводила, подобные высказывания не могут меня не задеть и оставить равнодушной. Пошел этот Шевцов к черту на пару со своим дружком… — Слушай, Аня, — серьезный тон Ильи отвлекает меня от мыслей о расправе над ним. Ничего, к этому мы еще вернемся. — Завтра вечером у нас будет мини-корпоратив, отмечаем выпуск очередного номера. Поэтому будь при параде. — Может, еще скажешь, в какой цвет мне ногти с волосами покрасить? — я презрительно изгибаю бровь. Что он о себе возомнил вообще? — Аня, — раздраженно вздыхает Илья, — если надо будет, ты даже цвет губной помады поменяешь, — холодно бросает он, разжигая в моей груди пламя злости и бешенства. — Сама посуди, будь это не постановкой, а реальностью, то приди ты на корпоратив, как серая мышь, я бы никогда не обратил на тебя внимание. Я всегда отдам предпочтение красотке при полном марафете, одетой в красивое платье. — То есть сейчас я, по-твоему, одета, как серая мышь? — подхватив его интонации, передразниваю я Шевцова, поднимаюсь со своего кресла и медленной походкой направляясь к нему. Приблизившись к Илье непосредственно близко, я сажусь на стол и грациозно закидываю ногу на ногу, невзначай касаясь голенью его руки. Прожигающий взгляд карих глаз гуляет по моему телу, а внутри все начинает трепетать. По мне словно пускают электрический разряд, как только горячая ладонь касается моей холодной кожи; сердце ухает вниз, отзываясь гулом в ушах. Здесь становится невообразимо жарко. Здесь невозможно дышать. Из меня будто выкачали весь воздух, забыв предоставить доступ к кислороду. В мгновение ока Илья подрывается со стула и, с грохотом поставив руки по обе стороны от меня, сокращает расстояние между нашими лицами до непозволительного расстояния. Так нельзя, я сейчас задохнусь. Чувствую его дыхание на своих щеках, покрывшихся пунцовым румянцем. Кровь приливает к голове, а я практически перестаю соображать. Его запах дурманит меня, затуманивает рассудок. Мамочка, роди меня обратно. Я не могу находиться с этим мужчиной наедине: эта химия между нами разъедает последние остатки моего разума. Как только я чувствую, как он касается моего плеча и, медленно очертив линию шеи, убирает волосы от моего лица, по спине пробегают мурашки. — Нет, сегодня ты выглядишь невероятно притягательно, — его шепот будоражит. Я поворачиваю голову и кончиком носа касаюсь его щетинистой щеки. Вдыхаю его опьяняющий запах. Тихонько, чтобы он не заметил… Не знаю, что бы случилось дальше, если бы не Майя, без стука ворвавшаяся в кабинет с подносом. — Ой, — восклицает она, привлекая внимание общественности, пасущейся где-то неподалеку от моего кабинета. — Извините, я тут без стука… Илья в ту же секунду отстраняется от меня, а я, вскочив со стола и отвернувшись к окну, начинаю хватать ртом воздух в тщетной попытке отдышаться. Шевцов стремглав сокращает расстояние между ним и Майей и, спокойно взяв поднос из ее рук, выпроваживает ее из кабинета со словами: — Майя, солнышко, — по интонациям в его голосе слышу, как он улыбается, — в следующий раз будь любезна стучать. Ведь дверь в кабинет именно для этого и существует. Как только щеколда проворачивается, я резко оборачиваюсь. Илья смотрит на меня потемневшими глазами и, подойдя к столу, ставит поднос с двумя кофе. Удобно усевшись на стул, он берет чашку с горячим темным напитком в руки и его лицо принимает самое невозмутимое выражение. — Так на чем мы там остановились? — с легким намеком на улыбку спрашивает Илья. Будто секундой ранее не произошло ничего, что может выбить почву из-под ног, а из легких — воздух. А я не могу смотреть ни на что, кроме его губ. Неважно, что происходит между нами — химия или физика, но одно я знаю предельно точно: либо я сегодня же ночью пересплю с каким-нибудь потрясным мужиком из клуба, либо я в ближайшее время затащу в постель этого горячего мужчину, сидящего напротив меня. Чей взгляд заставляет внутри меня все иссыхать от желания...