***
Не зря в народе бытует мнение, что люди не меняются. И это, к слову, касается не только личностных качеств. Это также относится к привычкам и повадкам людей. Мы с Орловой закончили университет четыре года назад, но она все так же вечно опаздывает на встречи. Даже, если назначила их сама. Даже, если ради этого ей всего лишь нужно спуститься на несколько этажей вниз. Но она всегда, везде и стабильно опаздывает чуть ли не на полчаса. Вот как, например, сейчас. В ожидании Илоны недовольно проглядываю меню небольшого уютного заведения, расположенного в крупном бизнес-центре, в котором находится холдинг их с Ильей отца. Орлова позвонила мне за пару часов до окончания рабочего дня с предложением о встрече за чашечкой кофе или же бокальчиком чего-нибудь виноградного и пригласила меня в этот ресторан со словами, что здесь просто потрясающая кухня. И, судя по меню, она меня не обманула. Аж глаза разбегаются! Ей крупно повезло, что здесь достаточно обширное меню, которое скрашивает мое томительное ожидание после окончания рабочей недели. Что же до Ильи — он сегодня в очередной раз меня опрокинул, сто раз извинившись за сорванный ужин, на котором сам же и настаивал. Правда, когда Михалыч на летучке объявил об организованном им тимбилдинге на эти выходные, воодушевление Ильи как рукой сняло. Слишком много работы в холдинге, которой он собирался заняться на выходных и на которую он не сможет отвлекаться на следующей неделе в преддверии выпуска майского номера. Именно по этой причине я сижу здесь и жду Орлову. Коротать пятничный вечер в гордом одиночестве совершенно не хочется. От собственных мыслей меня отрывает с грохотом поставленная перед моим носом брендовая сумка, которая стоит, как минимум, половину моего состояния. Вздрогнув от неожиданности, поднимаю глаза от меню на умостившуюся напротив меня девушку, которая смотрит на меня с нескрываемым презрением. Раздраженно фыркаю. Этого, в принципе, стоило ожидать, она ведь здесь работает так же, как и Илона. И где эта Орлова шляется, черт ее дери? — Здесь занято, — недовольно говорю я, исподлобья сверля ее взглядом. Так и хочется еще пару раз треснуть ей по башке и вышвырнуть отсюда за шкирку. Аня, держи себя в руках. — Так что, будь любезна, пересесть за другой стол. Их тут, к счастью, полно. — Это ты сделала? — задает она вопрос в лоб. Сразу к делу перешла. Тем лучше. Меньше времени потрачу на этот бестолковый трёп. — Ты натравила Илью на нас? — Алена, ты вообще в себе? — усмехаюсь я в ответ. Ее вопросы меня крайне забавляют. — То, что сейчас происходит, исключительно ваша вина и последствия ваших действий. Меня сюда не приплетай, — отмахиваюсь я и откидываюсь на спинку стула. Ее голубые глаза пристально изучают меня недоверчивым взглядом, от которого мне становится не по себе. Она с силой сжимает челюсти, отчего ее желваки начинают двигаться. Она возмущена настолько, что на ее лбу начинает пульсировать тонкая венка. Сейчас Алена похожа на разъяренного быка, у которого из раздувающихся ноздрей вот-вот повалит дым. — Он делает это из-за тебя, — злобно цедит она, сжимая маленькие ладони в кулаки. Ее хрупкие плечи вздымаются вверх-вниз от негодования. — Ты не права, — качаю я головой. — Может, я и послужила поводом, но этот конфликт зрел уже давно. Алена, ты ведь не настолько глупа, чтобы отрицать это. Все в жизни возвращается бумерангом. И, к сожалению, ответка обычно бьет гораздо сильнее, — равнодушно пожимаю плечами. Я очень надеюсь, что она уйдет, иначе я за себя не ручаюсь. Я не могу спокойно смотреть на эту женщину, зная, что она из себя представляет. Зная, как она поступила по отношению к Илье. Все, чего я хочу — это, чтобы она исчезла из поля моей видимости и перестала быть назойливым бельмом на глазу. Но, кажется, она не собирается никуда уходить. Ее проницательные голубые глаза въедливо смотрят на меня, пробирая до самых костей. — Хорошо, Аня, — она наконец прерывает повисшее между нами гнетущее молчание. — Я уйду, только позволь сказать тебе кое-что, — она закидывает волосы за плечи и одаривает меня высокомерным взглядом. — Будь осторожна с Ильей. Рано или поздно он тебя уничтожит, — холодно проговаривает она, а от ее слов внутри все на секунду замирает. После чего меня пробивает истерический смех. — Что за чушь ты говоришь? — недоуменно спрашиваю я, едва переводя дыхание. — Аня, увы, это не чушь. Это правда, — вздыхает она. По ее интонации я слышу, насколько она серьезна, отчего по спине пробегает рой неприятных мурашек и я невольно начинаю ерзать на стуле. — Илья всегда будет выбирать работу, холдинг, друзей, но только не тебя. Ты всегда будешь последней в его списке, — между слов я отчетливо слышу легкий налет горечи, будто она прекрасно знает, о чем говорит, из-за чего мне становится не по себе еще больше. — Да, сейчас у вас, может быть, все хорошо. Хотя тоже спорно, — усмехается Алена, — учитывая, что вечер пятницы ты коротаешь в одиночестве, а он — с кипой документов. Так что имей в виду: это уже первый звоночек. — Ты поэтому ему отказала? — с легкостью сложив два и два, спрашиваю я. — Отчасти, — она нервно дергает плечом, словно не желая погружаться в воспоминания о прошлом. — Я не хотела выходить замуж за человека, который женат на своей работе. Но я не буду пытаться обелить себя, это была не основная причина моего отказа, — беспристрастно отвечает Алена, словно я спросила ее который час. От ее беспристрастного взгляда сердце пропускает удар. А внутри меня все начинает рушиться. Я не хочу верить ни единому ее слову, ведь Алена не вызывает у меня ни капли доверия. Она может клеветать на него ради мести. Чтобы досадить ему и посеять зерно раздора между нами. Но почему мой разум кричит о том, что она может быть права? Почему непроизвольно, но я подсознательно ей верю? Потому что глаза не врут. И хоть Алена пытается не подавать вида, в ее глазах я прекрасно вижу боль, грусть и печаль. В ее голосе я слышу неумолимую дрожь. Ее пальцы нервно теребят лежащую подле нее салфетку, выдавая бушующие внутри нее эмоции с потрохами. Я знаю, как выглядят женщины, которые нещадно врут. Когда ты лжешь о подобном, ты будешь говорить уверенно, твой голос не будет дрожать, а взгляд — бегать из стороны в сторону. Ты просто озвучишь продуманные заранее слова без тени сомнения. Без капли эмоций. Без волнения на лице. И то, как ведет себя Алена, лишний раз доказывает, что она не врет. К сожалению. — Зачем ты мне все это говоришь? — с трудом выдавливаю я из себя, желая провалиться сквозь землю. Желая вырвать себе уши, лишь бы не слышать ее поганых слов. Желая обернуть время вспять, чтобы она не сидела сейчас передо мной. Такая честная. Такая обозленная. Такая отчаявшаяся. — Потому что я не хочу, чтобы Илья ходил, как ни в чем не бывало, и рушил мою жизнь. Он любит тебя, — ревностно говорит она, поднимая на меня ледяной презрительный взгляд. — И единственным его слабым местом сейчас являешься ты. Именно поэтому я тебе все это рассказала. Не потому что волнуюсь о тебе. А потому что хочу хоть как-то отомстить ему. Ты можешь мне не верить, но пройдет время, и ты поймешь, что я была права, — она берет свою сумку и встает. — Может, не сейчас, но скоро ты осознаешь, что все мои слова — правда чистой воды. И когда ты его бросишь, он будет разбит. Так же, как разбивается сейчас моя жизнь, — с болью проговаривает она. — Твоя жизнь разбивается не из-за Ильи, а потому что ты меркантильная сука, — желчно говорю я. Глаза слегка щиплет от слез, а внутри меня бушует синее пламя ярости и ненависти к ней. — После того, как ты с ним поступила, ты не имеешь ни малейшего права желать мести. Это низко и подло, — эмоции переполняют меня с головой, и, резко встав со стула, я подхожу к ней вплотную. — Ты, видимо, забыла, откуда вылезла. Ты не имеешь никаких прав на те деньги, которыми распоряжаешься. Ты самая обычная баба, из самой обычной семьи, — неистовая агония, рвущая мою душу на куски, вот-вот вырвется наружу и уничтожит стоящую напротив меня Алену, которая не сводит с меня глаз. — Не забывай о том, где ползала раньше. — Мне жаль тебя, Аня, — ее губы трогает горькая усмешка. — Ты так сильно любишь его, что твои же чувства ничего от тебя не оставят. Уходи от него, пока не стало слишком поздно. — Ты можешь говорить все, что твоей душе угодно, но я не поверю ни единому твоему слову, — выплевываю я ей в лицо. Ее слова выводят меня из себя, и вот-вот сорвут крышу. — Но заруби себе на носу: я никогда не откажусь от столь прекрасного человека, как Илья, ради того, у кого больше денег. — А ради себя? — проницательно спрашивает она, а от ее вопроса я замираю в смятении. — Не забывай, Аня, что ты у себя одна. И ни один мужчина не стоит того, чтобы отказываться от себя. Каким бы прекрасным он ни был. И, кстати, передай Шевцову, что я согласна на его предложение, — последнее, что бросает она в ответ, и, грациозно развернувшись, уходит прочь. Оставляя меня на съедение грузным мыслям. Я не хочу ей верить, даже несмотря на то, что ее слова подкрепляются действиями Ильи. Но ведь у него сейчас и, правда, тяжелый период… Он взвалил на себя неподъемную ношу, которую пытается нести в одиночку. Я не откажусь от своих чувств к нему. Никогда. Этот человек заслуживает того, чтобы его искренне любили. Он заслуживает этой чертовой чистой и бескорыстной любви, которую сам же готов отдавать в ответ. Алена не права. Пускай бьется в отчаянии от собственного бессилия и безвыходности. Пускай истекает желчью. Пускай ее душит жгучая ненависть, которая ее же и погубит, не оставив после себя даже мокрого места. Да уж, именно в такие моменты открывается истинное лицо человека. Именно в моменты слабости и бессилия. В те самые моменты, когда его загоняют в угол. И лицо Алены очень скверное. Мерзкое. Подлое. И грязное. Пускай живет, как хочет. Каждому из нас по итогу воздастся за наши прегрешения и грязные мысли — это уж точно.***
Кажется, Михалыч решил организовать наш тимбилдинг с самого утра, учитывая, что мы добираемся до места проведения общественной вылазки на общем автобусе, заранее арендованном нашим участливым директором. Да уж, идея закрыть всю нашу редколлегию и остальных сотрудников редакции в замкнутом пространстве на энное количество времени было опрометчивым шагом. Еще более опрометчивым со стороны Михалыча было вынудить сесть Шевцова рядом с собой против его воли, услужливо предложив мне в соседи Савельева, который сейчас восседает подле меня, доставая своими шуточками и надоедливыми вопросами под гневными взглядами Ильи. — Слушай, Антон, — обреченно вздыхаю я, считая минуты до нашего прибытия в «Медвежьи Озера», — ты можешь хотя бы на минуту угомониться и не приставать ко мне с расспросами? Ты разве не видишь, что я сижу в наушниках? — я демонстративно убираю волосы от лица, показывая ему ЭйрПод в ухе. — Анюта, у нас тимбилдинг! — весело парирует Савельев, отмахиваясь от моего вопроса. — Так что мы должны сближаться! — Савельев, — окрикивает его Илья, сидящий через проход от нас, вынуждая Антона обернуться к нему через плечо, — сближайся с другими женщинами. Чего ты к Ане пристал? Ты же видишь, что она не настроена на общение с тобой, — цедит он сквозь зубы. — Илюха, я с нашими барышнями уже сто раз гонял на подобные мероприятия. Что ты мне прикажешь там ловить? — задает он риторический вопрос. — А вот с Аней совсем другое дело. Она такая милашка, когда злится, — ехидно добавляет он, нарочито выводя Шевцова из себя. — Не могу отказать себе в таком удовольствии. Вот же блин, как дети малые. Илья, и зачем ты ведешься на провокации этого клоуна? Прекрасно же знаешь, что он специально дразнит тебя. Ведь это видно невооруженным взглядом. Но тем не менее ты поддаешься и сейчас сверлишь его злобным взглядом, словно желая испепелить того прямо на месте. А Антон лишь лоснится от удовольствия, чувствуя себя хозяином ситуации. Не прошло ни дня с того момента, как Савельев узнал правду о наших с Ильей отношениях, без его подколов и подтруниваний в наш адрес. Такое чувство, что у него все еще шило в жопе играет — ведет себя, как пятнадцатилетний пацан. — Тогда не откажи потом мне в удовольствии мило с тобой побеседовать, — предупреждает его Шевцов и отворачивается к обратившемся к нему Михалычу, оставляя меня на растерзание этому полудурку. Странное ощущение. Хоть Антон и раздражает меня периодически до чертиков своим нахальным поведением нарцисса, но я уже давно не чувствую к нему лютой ненависти, которая выжигала меня поначалу. Честно говоря, в те редкие моменты, когда он ведет себя хотя бы сносно, с ним можно мило пообщаться и даже посмеяться. Главное, делать это не на глазах у Ильи, а то у того порой рвет крышу, как только видит меня рядом с другим мужчиной. Особенно, если этот другой мужчина — мой бывший. И неважно, что нам обоим друг на друга в общем-то плевать. — Слушай, Савельев, — я лениво отворачиваюсь от окна в его сторону и, облокотившись о подлокотник, подпираю щеку рукой, — раз у нас тимбилдинг, расскажи-ка мне вот что. Как так вышло, что ты стоял у истоков ДжиАр, но при этом работал в другом издательстве, когда мы с тобой познакомились? — спрашиваю я, совершенно случайно вспомнив историю Михалыча на последнем корпоративе. — Удивительно, а я думал, ты спросишь, почему я не пошел в «Мурзилку» работать, — усмехается Антон, почесав подбородок. Кажется, он не ждал услышать от меня что-то внятное за все время нашей веселой поездочки. — Я проработал в ДжиАр три года, а потом понял, что уткнулся в потолок, то есть в задницу Шевцова, — начинает он, — а подсиживать его я не собирался. Но и ходить вечно в роли заместителя главного редактора не хотел. В итоге, решил уйти. А потом, когда против РФ ввели очередные санкции, медиа-холдинг, который спонсировал издательство, в котором я работал главным редактором, свернул свое финансирование на территории России, я ушел, потому что журнал закрылся. Пришлось вернуться, — с ноткой грусти заканчивает Антон. — Пока что я не нашел ничего другого, что пришлось бы мне по душе, так сказать, поэтому снова сижу здесь в кресле заместителя. Кажется, быть вторым после Ильи — мой злой рок, — пытается отшутиться он, вызывая у меня на губах улыбку. — Ну, не во всем ты был второй, — подбадриваю его я, и только Антон поднимает на меня прищуренный взгляд, я подмигиваю ему. Кажется, даже шутить про наше прошлое уже не кажется таким сложным. Вспоминать о том, что нас когда-то связывало, не противно. Сейчас уже не хочется отмыться от одной лишь мысли, что я когда-то была с этим мужчиной. Сейчас это все кажется таким простым и не имеющим никакого значения, что от этой легкости мне все еще не по себе. Кажется, я по правде смогла отпустить то, что тянуло меня на дно столько времени. — Аня, — с улыбкой вздыхает он, — увы, я даже тут проиграл ему. Сколько мы были с тобой вместе? Месяца два-три? — Примерно, — озадаченно киваю я. — Так вот, за все это время ты ни разу не посмотрела на меня так, как смотришь каждый раз на него, — спокойно поясняет Антон, заметив немой вопрос, застывший в моих непонимающих глазах. — Но это и к лучшему. В отличие от Ильи, я не умею любить. Поэтому не смог бы принять твои чувства. — Неужели за свои двадцать семь лет ты никогда не любил женщину? Совсем не влюблялся? — недоверчиво спрашиваю я, изгибая бровь в удивлении. — Любил маму, но она умерла, когда мне было тринадцать лет, — с горечью говорит Антон, а внутри меня все обрывается. Он никогда не говорил со мной о своих родителях. Я и предположить не могла, что ему пришлось пройти через подобное испытание в столь юном возрасте. Я бы, наверное, сошла с ума и никогда бы не оправилась от подобной потери. Теперь мне многое становится понятно. Ведь мальчик, росший без материнской любви всю свою сознательную жизнь, может и не знать, каково это — любить и быть любимым. Такой ребенок, став мужчиной, может бессознательно не подпускать к себе людей, боясь снова почувствовать боль потери и утраты. Он будет перебиваться короткими поверхностными романами, которые не тронут его сердце. А если кому-то это и удастся, то, скорее всего, он оттолкнет этого человека от себя. Антон с каждым днем открывается для меня с новой стороны. И сейчас, сидя передо мной, он уже не кажется столь эгоцентричным и самовлюбленным мудаком. Сейчас передо мной сидит тот самый мальчик, потерявший маму в столь раннем возрасте. В столь раннем, чтобы недополучить материнской любви. В столь осознанном, чтобы отчетливо помнить ее голос, улыбку и тепло, которым каждая мать окружает своих детей. Это грустно. Это очень больно. И это чудовищно. — Не смотри на меня, как на прокаженного, — заметив мой полный скорби и печали взгляд, отмахивается Антон. — Как видишь, я жив-здоров. Может, мое поведение мудака вполне объясняется тем, что я рос без матери, но это не столь важно. А что касается твоего вопроса о том, влюблялся ли я когда-то… — Савельев переводит тему, задумчиво почесывая макушку. — Было дело. Правда, очень давно. Я был тогда совсем малой, мне было, наверное, лет девять-десять. Это считается? — подбадривающе улыбается он, пытаясь свести разговор к шутке. — Считается, — медленно протягиваю я. — Детская любовь — это святое, — мягко добавляю я, вызывая на его губах улыбку. — И что же у вас не срослось? Она выросла и поняла, что ты козел? — подкалываю его, и Антон пропускает смешок от моих слов. — Нет, до этого момента мы не дошли. Я видел ее последний раз, когда мне было тринадцать лет. Хотя, думаю, если бы она сейчас увидела меня, то очень бы разочаровалась, — с налетом грусти отвечает Савельев. — Тогда я еще не был таким уродом, которого ты знаешь. — Очень самокритично, Антон, — язвительно комментирую я. — Да какая ж тут самокритика, Ланская, — отмахивается он. — Ты ж мне напрямую об этом не одну сотню раз говорила, — укоризненно добавляет Савельев. — И то правда… В любом случае, я надеюсь, что для тебя еще не все потеряно, Антон Владимирович, — я подбадривающе хлопаю его по плечу. — А теперь, если ты не будешь сильно против, я все же послушаю музыку, окей? — проговариваю я и демонстративно отворачиваюсь к окну, устремляя взгляд на проносящиеся мимо машины и деревья. Я, правда, надеюсь, что однажды он встретит женщину, которая растопит лед в его сердце. Женщину, которая сможет запустить это сердце и заставить биться чаще. Хотя, зная Савельева, эта женщина должна быть ослепительно поразительна. Она должна быть настолько яркой и живой, что никто не сможет остаться равнодушным. Даже такой бесчувственный сухарь, как Антон. И я уверена, что им предстоит пройти очень сложный тернистый путь и приложить массу усилий, чтобы зажечь искру любви и открыться друг другу. Ей — чтобы достучаться до него. А ему — чтобы разглядеть эту самую женщину среди толпы блудливых лиц и позволить ей ворваться в его жизнь, разрушив все те стены, которые он возвел вокруг себя. Но я бы очень хотела увидеть горящие глаза Савельева. Кажется, он умеет любить, как бы ни отнекивался. Он просто этого еще не знает.***
Спустя два часа пути я наконец-то выхожу из автобуса и сладко потягиваюсь, зажмуриваясь от удовольствия. Загородный клуб «Медвежьи Озера» расположен на берегу двух озер в густой лесной местности, благодаря чему здешний воздух насыщен кружащим голову кислородом и ароматом сосен и еловых шишек. Я вдыхаю полной грудью и таю от наслаждения. Прохладный ветерок, доносящийся с воды, пробирается под футболку и пропускает по телу миллион мурашек, отчего я слегка вздрагиваю и обхватываю себя руками. Хорошо, что додумалась взять с собой теплые вещи. Осталось, правда, добраться до дорожной сумки… Бросаю взгляд на автобус, возле которого столпилась сильная половина нашего коллектива и разбирает чемоданы и спортивные сумки. Вдруг чувствую, как мне на плечи падает мягкая теплая кофта и, слегка вдохнув, улавливаю знакомые пряные нотки. Улыбнувшись, я поворачиваюсь к стоящему за моей спиной Илье, который сразу же начинает поправлять на мне свою толстовку, укутывая меня в нее потеплее. — Аня, я же говорил тебе взять теплую одежду, — недовольно ворчит он, склонив голову. — Неужели так сложно делать то, что я тебе говорю? — слышу слегка раздраженные нотки в его голосе. Кажется, он все еще злится на Михалыча за то, что тот посадил меня с Савельевым. Не могу даже подобрать слов, чтобы описать, насколько ужасный ты ревнивец, Шевцов. В голове невольно вспоминаются слова Алены, и меня передергивает от одной лишь мысли об этом. Ну, как может человек, относящийся ко мне с такой заботой и трепетом, смотрящий на меня с такой нескрываемой нежностью и теплом, уничтожить меня и мои чувства? Это просто абсурд… К слову об Алене… — Илья, я вчера видела Алену, — осторожно начинаю я, вкрадчиво вглядываясь в его глаза. Он замирает, а по его лицу пробегает тень. — Она тебя обидела? — сквозь зубы цедит Илья, а от того Шевцова, который мило бубнил себе что-то под нос пару мгновений назад, не осталось и следа. Каждый раз, когда речь заходит о ком-то из этой троицы, он меняется до неузнаваемости в считанные секунды прямо на глазах. Вся сложившаяся ситуация крайне гнетет его и тянет вниз тяжелым грузом, и я это вижу. И как бы мне хотелось помочь ему справиться с той ношей, которую он собирается на себя взвалить. Вчера Илонка рассказала мне обо всем происходящем в холдинге, и если верить ее словам, то высока вероятность того, что Андрея, Алену и Лешу могут привлечь к ответственности за их финансовые махинации. Интересно, что чувствует Илья, осознавая, что его действия могут упечь брата за решетку? — Нет, — отрицательно мотаю головой. — Она просила передать, что согласна на твое предложение, — говорю я. И стоит Шевцову это услышать, как он сразу же вздыхает с облегчением. — О чем она говорила? — интересуюсь я, глядя на него исподлобья. — Не думала, что ты виделся с Аленой, — с уколом обиды, засевшей в груди еще вчера, бросаю я. — Милая, — мягко говорит Илья с легкой улыбкой на губах, — ты что, ревнуешь? — его вопрос застает меня врасплох, и я демонстративно отворачиваю голову в сторону, надув губки. — Ничего подобного, — бурчу я, а он в следующую секунду берет меня за подбородок и вынуждает повернуться к нему, перехватывая мой недовольный взгляд. В его же глазах играют смешинки. Кажется, сложившаяся ситуация крайне его забавляет. Вот же дурачок, ему лишь бы посмеяться… — Аня, ты же знаешь, как я к тебе отношусь, так что не нужно ревновать или обижаться. Она вчера зашла ко мне в кабинет, пока я был в холдинге, и я предложил ей вариант, от которого она вряд ли бы отказалась. Я сказал, что не буду проводить собрание, если они по-тихому уйдут из холдинга и вернут все сворованные ими деньги обратно, — объясняется Илья, пожимая плечами. — У нее не было особо вариантов, ведь иначе их всех могла ждать тюрьма. А даже если и не тюрьма, то из холдинга бы их поперли, и ни в какую солидную компанию уже не взяли. Репутация, знаешь ли, страшная штука и всегда бежит впереди паровоза. — Илья, а ты бы смог взять на себя ответственность за разрушенную жизнь Андрея, если бы он оказался в тюрьме? — настороженно спрашиваю я. — А у меня разве был другой выход? — задает он мне риторический вопрос, на который сам же через секунду молчания отвечает: — Понятное дело, я мог бы остаться в стороне и схавать это все, но кто знает, куда бы в итоге этот путь завел Андрея. В бизнесе можно напороться на таких акул, что потом мало не покажется. Я прекрасно понимал, что они согласятся. У них не остается просто другого выбора. От тюрьмы-то они, может, и откупятся. Благо, деньги у них на это есть, но вот их репутацию никакие бабки не спасут. — Ты страшный человек, Илья, — с легкой иронией говорю я, обвивая его шею руками и вставая на носочки. — Страшно правильный и честный. И мне это в тебе безумно нравится, — улыбнувшись, я легонько касаюсь его губ своими. — Давай пойдем и получим ключи? А то все хорошие номера скоро разберут наши стервятники! — Конечно, пойдем. Правда, только после того, как я тебя нормально поцелую, — подхватывает мои интонации Илья и, прижав меня сильнее к себе, впивается в мои губы поцелуем. Мы очень соскучились друг по другу за эту неделю. И это чувствуется в каждом нашем взгляде, в каждом прикосновении и поцелуе. Мне так хочется быть рядом с ним каждую свободную минуту, что это просто невозможно описать словами. С каждым днем мое сердце начинает биться все сильнее от одной лишь мысли об Илье. С каждым днем я все больше растворяюсь в этом человеке, и совсем скоро от меня, кажется, уже ничего не останется. С каждым днем я по-новому влюбляюсь в него, открывая новые стороны этого мужчины. Прекрасного мужчины. Теперь я уверена: Алена была не права в своих суждениях. Она просто не ценила то, что имела. Она была ослеплена жаждой наживы. Ведь если Илья любит, то отдает всего себя. И такого человека просто невозможно не любить. В этом я убедилась окончательно.***
Первая половина дня, в течение которой мы ждали нашего коуча, проходит для меня незаметно. Все это время мы провели с Ильей практически наедине, за исключением обеда, на который к нам навязался Савельев. Мы обошли огромную озелененную территорию и даже успели заняться вейксерфингом. Положительных впечатлений, честно говоря, масса! Я даже успела немного пожалеть, что не сразу согласилась на эту авантюру, на которую уговаривал меня Илья чуть ли не с самого утра, как только услышал об этой услуге на ресепшене. К слову, о ресепшене… Михалыч решил поселить нас в одном номере. А на мои возмущения Илья лишь пожал плечами и прикрылся нашим «спектаклем» перед коллегами, которые точно будут строить различные теории заговора о нашем «расставании». Хотя, на самом-то деле, по его довольной физиономии было прекрасно видно, что он до чертиков рад сложившимся обстоятельствам. Маленький хитрец. Хотя, чего уж греха таить, я и сама слишком по нему соскучилась, поэтому буду рада уснуть в его объятиях и проснуться, уткнувшись носом в его грудь. Наконец-то я снова сладко высплюсь — это мне сейчас крайне необходимо, учитывая, что я всю неделю сижу, как на иголках, в ожидании звонка от мамы. И каждый раз, стоит ей только позвонить мне, чтобы узнать, как дела, я вздрагиваю и подношу трубку к уху трясущимися от страха и волнения руками. Господь, если ты существуешь, пожалуйста, пускай хотя бы этот врач скажет, что у Алисы есть шанс. Сейчас мы сидим в огромном зале в ожидании новых инструкций от Евгения, нашего сегодняшнего коуча. С двумя заданиями мы успешно справились. И, к слову, были они, в самом деле, очень увлекательными и интересными. Начал он с простой игры, направленной на улучшение межличностного общения в коллективе. Сначала он объяснил нам несколько моделей общения, а потом помог разделить нас на группы в соответствии с этими моделями. После чего нам давали ряд заданий, в результате которых мы выявляли модели общения других людей и их особенности, чтобы лучше понимать друг друга и общаться более эффективно. Интересно, поможет ли нам этот тренинг, когда мы вернемся на рабочее поприще, или все вернется на круги своя, где каждый будет мыть друг другу кости за спиной и скалиться, только завидев очередную жертву чистки. Мы с Антоном, с которым я, к моему удивлению и дикому недовольству Ильи, оказалась в одной команде, забились на второй вариант. Кстати, во втором интерактиве мы с Шевцовым снова оказались в разных командах. Забавно было наблюдать, как он бесится от одного лишь взгляда на нас с Антоном. Ну, справедливости ради, стоит сказать, что команда Ильи справилась со сборкой машинок с закрытыми глазами гораздо быстрее, чем наша с Савельевым. Хоть какая-то радость. Хотя по лицу Ильи нельзя было сказать, что он слишком обрадовался этой победе. Лишь равнодушно дал пять Паше и другим ребятам. — Коллеги, минуточку внимания! — громогласно обращается к нам невысокий пухленький мужчина. — Теперь нам нужно будет разделиться на две команды и выбрать капитанов! Давайте это будут Илья и Антон, как два руководителя. — Ну, здесь же у меня есть шанс быть с тобой в одной команде? — раздосадовано бросает Илья, вставая с соседнего от меня кресла. Мои губы трогает ухмылка. — Шансы пятьдесят на пятьдесят! — подбадривающе говорю я вслед, а он лишь оборачивается ко мне и пожимает плечами. Кажется, он уже окончательно смирился с тем, что сегодня не его день. — Илья, вы будете красной командой. Антон, у вас будет — синяя! — поясняет Евгений и выставляет коробку на стол. — Коллеги, проходите и тяните карточки из коробки. Цвет карточки будет соответствовать вашей команде. — Анька, давай ты первая! — зовет меня Савельев. — Чем меньше карточек останется, тем меньше шансы попасть в нужную команду! — смеется он, заметив недовольный взгляд Шевцова, которым он, фыркнув, одарил друга с головы до пят. Я подхожу и вытягиваю карточку, и мне даже не нужно опускать взгляд, чтобы понять, что я попала в синюю команду. Ведь по взбешенному взгляду Ильи я все понимаю без слов. — Да это что, шутка какая-то? — цедит он сквозь зубы, а Антон начинает заливаться звонким смехом, завидев вселенское разочарование в глазах Шевцова. — Ну, Илюх, у вас еще вся ночь впереди, — посмеиваясь, Савельев толкает друга в плечо. — Так что ваш тимбилдинг еще впереди. Не будь таким жадным! — Антох, если ты не заткнешься, то ваша команда очень быстро лишится капитана, — предостерегает его Илья, провожая меня за спину Савельева грустным взглядом. Я лишь виновато улыбаюсь, хотя прекрасно понимаю, что моей вины в сложившихся обстоятельствах нет. Если бы в день собеседования мне кто-то сказал, что Илья может быть таким, я бы ни за что в жизни в это не поверила. Ну, как такой серьезный и статный мужчина, занимающий руководящую должность, может вести себя, как маленький ребенок, у которого отобрали конфетку? Это кажется таким нереальным. Но в то же время до трепета милым и искренним. Внутри меня разливается тепло от одной лишь мысли об этом. Я никогда не устану думать и повторять, насколько же ты удивительный мужчина, Шевцов. Неповторимый. И самый лучший. Теперь я знаю, что все, что было до тебя, это было не по-настоящему. Это было настолько бессмысленно, что даже смешно становится от того, что я могла лить по кому-то слезы. Все это было настолько неправильно, что иногда меня корежит от одной лишь мысли, что я могла целовать и касаться кого-то, кроме тебя. Только рядом с тобой я впервые почувствовала, каково это — быть женщиной. Женщиной, за которой так красиво ухаживают. Женщиной, о которой заботятся. Женщиной, к которой относятся с невероятным трепетом. Женщиной, которую… любят? И теперь я понимаю, каково это — любить и быть преданным одному-единственному человеку. Когда ты хочешь, словно помешанный, все время находиться рядом с ним. Когда ты ждешь встречи со своим мужчиной больше, чем встречи с постелью после загруженного рабочего дня. Когда ты задыхаешься от одной лишь мысли об этом человеке. Когда ты думаешь о нем, а внутри все разрывается на кусочки. Когда трясутся твои коленки, когда ты просто смотришь на него. Только тебе удалось показать мне, что это такое… Кажется, я не просто влюблена в тебя. Кажется, я лихорадочно тобой больна, Илья. Проходя к столу, за которым уже разместилась моя команда, я на мгновение останавливаюсь возле Шевцова и вполголоса говорю: — Илья, у нас с тобой еще вся ночь впереди. Так что не расстраивайся. И не надейся, что тебе удастся сегодня поспать, — он же в свою очередь пропускает смешок. — Аня, ты будешь моей сразу после того, как закончится последний интерактив. Так что в нашем распоряжении будет не только ночь, но и целый вечер, — он нагибается ко мне и, убрав прядь от моего лица, шепчет на ухо: — И, как только мы выйдем из этого гребаного зала, я тебя уже никуда от себя не отпущу. Я слишком по тебе соскучился. — В следующий раз скажи это своей работе, — с упреком говорю я и, чмокнув его в щеку, быстрым шагом иду к столу, спинным мозгом чувствуя, как прожигающий взгляд карих глаз провожает меня вслед. Я знаю, что он винит себя за то, что так часто отменяет наши с ним встречи. Знаю, как тяжело ему каждый раз звонить мне и слышать мой расстроенный голос. Но я ничего не могу с собой поделать. И хоть я прекрасно понимаю, что не могу ничего от него требовать, в мое сердце все равно невольно закрадывается обида на него каждый раз, когда я кладу трубку и собираюсь к Наташке. Да, я стараюсь не подавать вида и не обижаться на него всерьез, но все же иногда не могу держать свой язык за зубами. Нет-нет, да с него так и сорвется какая-нибудь колкость, которая непрозрачно дает Шевцову понять, что мне неприятно. Я стараюсь держать себя в узде, правда. Но порой это выше моих сил… Да и вообще все, что касается Ильи, выше моих сил. Когда дело касается него, мой мозг напрочь отказывается работать и передает свои полномочия чувствам и велению сердца. Это всегда так работает, когда влюбляешься? Ведь раньше у меня такого не было. Кажется, встретившись с Ильей, я наконец-то снова начала жить. Нет, не так. Кажется, я начинаю учиться жить по-настоящему. Чувствовать вкус этой жизни, о котором мне всегда рассказывает Алиса. Ощущать трепет в груди. Слышать стук сердца в ушах. Раскрывать весь тот прекрасный букет, который называется любовью. И, черт возьми, это так красиво. Это так правильно. Это так невероятно приятно. И все бы было просто прекрасно, если бы не одно «но». И это «но» сейчас лежит в швейцарском стационаре. Последний интерактив представлял собой детективную игру, в ходе которой мы должны были раскрыть преступление в рамках ограниченного количества времени. И, увы, победа оказалась снова не за нами. Как только красная команда выдает имя преступника, я лишь обреченно вздыхаю и, фыркнув, скрещиваю руки на груди. Илья же победоносно смотрит на нас с Антоном, а я лишь в ответ показываю ему язык. Мог бы и поддаться хотя бы разок. Что, так сложно было? Хотя, скорее всего, соревновался в этот раз он не со мной, а с Антоном, который уже успел переключить свое внимание на сидящую справа от него Катю, и сейчас ведет с ней милые светские беседы. Кажется, в Савельева природой заложено вечное желание быть в центре женского внимания и окружать себя девичьим смехом. Ну, вот что-что, а шутить и поднимать настроение он всегда умел. Даже у меня на губах после очередного отрицательного заключения врача Антон всегда мог вызвать улыбку, без труда подобрав нужные слова. — Коллеги! — Евгений снова привлекает наше внимание и хлопает в ладоши. — Спасибо вам за сегодняшний тимбилдинг. С вами было приятно работать. Надеюсь, что в дальнейшем это наладит ваши межличностные отношения между собой и благосклонно повлияет на рабочую атмосферу в коллективе. Всего доброго! — он собирает свои вещи и покидает помещение, после чего Антон сразу же срывается со своего места и с довольным лицом направляется к Илье. Я же в свою очередь следую за ним. — Поздравляю, победитель! — в шутливой манере говорит он. — Ну что, какие у нас планы на вечер? — Мои планы не включают тебя, Савельев, — слегка раздраженно говорит Шевцов, дернув нервно плечом. — Так что давай ты как-нибудь без меня. — Не, Илюх, у нас же тимбилдинг! Насколько я знаю, Михалыч арендовал тут банкетный зал для нас. Так что на вечер твои планы уже определены. Да и вообще, мой вопрос заключался лишь в том, что мы будем сегодня пить. У меня вот коньячное настроение, что скажешь? Поддержишь? — Илья лишь шумно вздыхает, закатив глаза. Кажется, все его планы на вечер были только что с грохотом разбиты. Хотя неудивительно. На что он рассчитывал? Какая же вылазка без пьянки? От своих мыслей я усмехаюсь себе под нос, привлекая внимание Антона. — Анька, а ты опять по своему дешевому пойлу выступишь? Тут все оплачено, так что можешь побаловать себя чем-нибудь качественным, — с сарказмом говорит он, на что я язвительно улыбаюсь и парирую в ответ: — Я ночью себя этим порадую, ты не волнуйся, — от моих слов Антон довольно скалится, сразу же смекнув, к чему я клоню, а Илья лишь прикладывает ладонь ко лбу и качает головой. — А вот ты бы озаботился вопросом своей компании, чтобы не провести ночь в компании пустой бутылки от коньяка. — Может, подскажешь, кого мне оприходовать? — играет он бровями, подойдя ко мне вплотную. — Савельев, у меня фамилия Ланская, а не Сябитова, так что разбирайся со своими шаболдами самостоятельно, ты уже большой мальчик, — хлопаю я его по плечу и, отстранившись от него, подхожу к Илье и беру его за руку. — Пойдем в номер? Надо бы себя в порядок привести, не пойду же я в таком виде на ужин, — и подмигиваю ему, на что тот лишь улыбается и убирает прядь выбившихся из хвоста волос мне за ухо. — Аня, даже если ты пойдешь туда в таком виде, то будешь неотразима, — от его слов по спине пробегается рой мурашек, а сердце начинает биться быстрее. Его комплименты ни с чем не сравнимы. Илья всегда знает, что сказать, чтобы я почувствовала себя самой красивой и любимой. В его руках я чувствую себя цветком, за которым правильно ухаживают, который холят и лелеют. И благодаря такому отношению я расцветаю на глазах с каждым днем. И хоть внешне я выгляжу все так же хреново, но рядом с ним я чувствую, как внутри меня царит гармония. Я вижу, что во взгляде снова появился тот самый потухнувший огонек, который я уже не надеялась увидеть. — Не ты ли мне говорил, — лукаво произношу я, — что ты бы никогда в жизни не обратил внимание на серую мышку? — мои слова встречаются лишь шумным вздохом. — Ты мне до конца жизни будешь припоминать все те глупости, которые я успел тебе сказать в первые несколько дней нашего знакомства? — хмурясь, спрашивает он, на что я лишь пожимаю плечами. — Кто знает. Но, увы, это единственное, что я могу тебе припомнить. Ты очень быстро исправился, Илья, — я целую его в щеку и, взяв за руку, веду за собой. Как же мне хочется уже поскорее оказаться с ним наедине и насладиться этим мужчиной вдоволь. Осталось пережить только грядущий ужин, и тогда мы наконец-то окажемся во власти столь опьяняющих страсти и похоти.***
Ужин проходит достаточно быстро и, на удивление, в очень дружеской и теплой обстановке. Уж не знаю, что является этому причиной: эффект тимбилдинга или же присутствие Михалыча, но могу сказать с уверенностью одно — сегодняшний вечер в компании коллег действительно был что надо. И я даже ни на секунду не пожалела о том, что все-таки решила поехать сюда. Мне удалось отвлечься от насущных проблем, не думать о животрепещущих темах, мысли о которых прошибают меня на озноб и заставляют сердце замереть. Я наконец-то смогла на какое-то время полностью забыться и раствориться в общении с людьми, получая от него истинное удовольствие. Может, я была несправедлива в отношении людей, с которыми работаю уже два месяца? Может, мне стоит немного приструнить свой характер и постараться быть более благосклонной к людям? Даже та же Олеся сегодня не казалась мне занозой и той еще стервой, и мы умудрились перекинуться парой фраз без колкостей и сарказма. Этот день, действительно, один из самых чудесных за последний год. Эта вылазка позволила мне вдохнуть полной грудью и на секунду почувствовать себя свободным и счастливым человеком, у которого жизнь бьет ключом. Не проходит мимо меня где-то за окном, а втягивает меня в водоворот новых эмоций и впечатлений. И вот сейчас я иду по коридору с Ильей, который крепко держит меня за руку, и не могу поверить в то, что все, что происходит со мной — это все по-настоящему. Кажется, что я смотрю какой-то классный голливудский фильм с собой в главной роли. И мне так не хочется, чтобы этот день заканчивался. Я так не хочу возвращаться домой. Ведь я знаю, что, как только переступлю порог собственной квартиры, все вернется на круги своя. Снова пучина боли и отчаяния, насквозь пропитавшие меня до мозга костей. Я снова буду идти и смотреть на висящие на стенах семейные фотографии того времени, когда все еще было хорошо. Когда мамины глаза ярко горели, на лице папы из-под густых усов и бороды виднелась широкая белоснежная улыбка, а яркие рыжие волосы Алисы привлекали к себе внимание. Я так скучаю по тем временам. И я очень надеюсь, что вскоре я привезу кучу новых фотографий, где мы будем стоять так же вместе и радоваться жизни. Резко тряхнув головой, отгоняю от себя назойливые мысли, которые уже вот-вот норовили всецело поглотить меня. Не сегодня. Или хотя бы не сейчас… Мы заходим с Ильей в номер, и, только я успеваю услышать звук закрывшейся щеколды, я в ту же секунду оказываюсь прижата к стене. Шевцов сжимает мои тонкие запястья и нависает надо мной, опаляя мою кожу своим горячим дыханием. По телу пробегается миллион разрядов от одного лишь осознания нашей близости. Сердце начинает бешено колотиться, а грудь вздыматься все чаще от неровного дыхания, как только он касается губами моей шеи и оставляет на ней дорожку из поцелуев. Я играюсь с его шелковистыми волосами, а потом принимаюсь расстегивать его рубашку, пуговицы которой с трудом поддаются непослушным пальцам. — Аня, ты только моя, слышишь? — шепчет он мне в губы, вынуждая меня распахнуть глаза и сразу же перехватывая мой ошеломленный взгляд. В его глазах плещется столько эмоций, что их невозможно описать словами. Настоящий сумбур чувств. И кажется, там смешалось практически все, что человек только может испытывать к тому, кто ему дорог. И я прекрасно понимаю его чувства, ведь ощущаю ровно то же самое. Его глаза словно зеркало моей души, в котором отражается абсолютно все. Кажется, еще немного и мы, в самом деле, станем одним целым. Если еще не стали… — Слышу, Илья, — слабо проговариваю в ответ, задыхаясь от собственных чувств. — Я и не хочу быть больше ничьей. Не хочу, чтобы кто-то, кроме тебя, смотрел на меня, касался или целовал, — я вырываю руки из его хватки и беру его лицо в свои ладони. — Ты единственный мужчина, которому я без страха готова отдать всю себя, — и, слегка зажмурившись, щекочу его кончиком своего носа. — Аня, я тебя… — но я не позволяю ему договорить, сразу же приложив палец к его губам и поймав его недоуменный и слегка расстроенный взгляд. — Не сейчас, Илья, — вполголоса прошу я. — Говори не о любви, а о чем угодно. Только не о ней. Я еще не готова принять твои чувства. Но я обещаю, — уверенно произношу я, — как только с Алисой все будет в порядке, я буду первая кричать о своих чувствах к тебе. Просто дай мне еще немного времени, хорошо? — слабо улыбаюсь я. Илья шумно вздыхает и утыкается носом в мое плечо. Он гладит мои волосы, плечи, руки… Так бережно и ласково, что внутри все сжимается. Ну, почему мы должны иссыхать друг по другу, находясь в такой непозволительной близости? Почему этот злой рок никак не отпустит меня? Когда же я уже смогу почувствовать себя абсолютно счастливой без оглядки назад? Без чувства вины? — Аня, ну, сколько еще ты будешь меня мучать? — совсем тихо, словно не желая, чтобы я слышала, говорит он с неумолимой тоской и горечью. Я безумно благодарна Илье за то, что он с пониманием относится к моей ситуации. Благодарна за то, что не давит на меня. За то, что бережет мои чувства, которые и без того, натянуты до предела. И струны моей души вот-вот порвутся от напряжения. И как только это случится, от меня уже ничего не останется. — Потерпи еще немного, — я прижимаю его ближе к себе, будто бы желая забрать у него хотя бы капельку того груза, который он несет. Ведь чувства, о которых ты не можешь говорить вслух, ничем не отличаются от камня, висящего на шее живого смертника. И я прекрасно понимаю Илью. Возможно, будь я более беспечной, я бы смогла сказать ему все прямо. Но я не могу. Есть вещи, за которые ты должен нести ответственность. И слова, которые ты говоришь — одна из них. Ты не можешь говорить о том, что любишь, а потом забить на отношения из-за собственных переживаний и загонов. Меня с детства учили, что за каждое свое сложно нужно отвечать. Что нужно нести ответственность. Что нужно быть честным по отношениям к людям. И никогда не давать пустых надежд и обещаний. Илья отстраняется от меня и с улыбкой смотрит мне в глаза. — Аня, ты самая потрясающая женщина, которую я когда-либо встречал. Знаю, — усмехается он и кладет ладонь мне на щеку, — я повторяюсь. Но я готов каждый день тебе это повторять. И пускай я пока не могу говорить тебе о любви, но я хочу, чтобы ты знала, что она есть. И ждет, когда ты позволишь мне подарить ее тебе. — Илья, ты у меня такой романтик, — лукаво говорю я, закидывая на его бедро ногу, которую он с легкостью подхватывает. — Никогда бы не подумала, что в одном человеке может уживаться и такой безнадежный романтик, и такой горячий любовник, — я притягиваю его за шею к себе и накрываю его губы своими. Его язык скользит между моих приоткрытых губ, и я отчетливо чувствую вкус коньяка, с удовольствием отмечая про себя приятное виноградное послевкусие. Хотя, возможно, все дело в том, что вкус его губ сам по себе неповторимый и обескураживающий. Свободной рукой он подхватывает меня за талию и прижимает к себе, а сквозь тонкую ткань шелкового платья я чувствую тепло его ладони, запускающее химические реакции в моем теле. Я чувствую, как под его прикосновениями начинаю гореть и таять одновременно. Внутри меня начинает бушевать пламя страсти. Он гладит мою обнаженную благодаря разрезу на платье ногу. Его горячие пальцы и моя холодная кожа — и вот она, та самая искра, которая срывает крышу нам обоим. Его тело — живая сталь. А я словно податливый пластилин в его руках. Он ловко подхватывает меня за ягодицы и помогает мне запрыгнуть на него, и я обхватываю его торс ногами. Илья целует меня долго и так трепетно, словно целуется впервые. И я в какой-то момент осознаю, что мы уже давно лежим на кровати, скинув с себя одежду. Каждый раз наши прелюдии — это настоящий сумбур чувств, страсти и желаний, которые ослепляют глаза и затуманивают разум напрочь. Его руки гуляют по мне, то поглаживая, то сжимая до синяков мое худощавое тело. И, черт возьми, это так приятно. Его губы, кажется, везде и не пропускают ни единого миллиметра моей кожи. Под его влажным языком, очерчивающим мои ключицы и спускающимся все ниже, я извиваюсь, как змея, глухо постанывая от удовольствия. Мы словно электричество. Интересно, а он чувствует между нами ток? Мы анатомически знаем друг друга, как никто. И каждым своим действием Илья это лишний раз доказывает, срывая с моих губ все более громкие ругательства и просьбы отыметь меня прямо здесь и сейчас. Он единственный, кому так легко удалось взломать мой код. Кому удается довести меня чуть ли не до оргазма своими поцелуями и пальцами. К слову о пальцах… Вздрагиваю, чувствуя, как он входит ими в меня и начинает разрабатывать мое лоно, массируя при этом клитор. — А-а-ах! — рвано вздыхаю я, закатывая глаза, и вжимаюсь головой в подушку, вытягивая шею от удовольствия, а он сразу же припадает к ней губами. Я прижимаю его к себе еще ближе, желая слиться с ним воедино. Чувствую, что я нахожусь в каком-то забытье. Да, определенно, я была создана только для него. А все, что было до Ильи, словно было репетицией до него. Только сейчас с ним я начала познавать себя по-настоящему. Чувствовать себя сексуальной и желанной на все сто процентов. Чувствовать всю ту феерию, которую я ощущаю, находясь рядом с ним. Под его ласками я задыхаюсь и, словно желая вырваться из этого сладкого плена, впиваюсь в его спину ногтями, оставляя на ней глубокие царапины, отчего он приглушенно рычит и больно кусает мочку моего уха. Секс с Ильей каждый раз неповторим. Он может быть невероятно нежным и трепетным, может быть горячим и страстным, может быть до омерзительного грязным. Но одно я могу сказать точно — это всегда выше всяких похвал. И вот наконец-то я ощущаю чувство заполненности, как только он аккуратно проникает в меня, давая мне немного времени привыкнуть. Я приоткрываю глаза, чувствуя, как быстро он наращивает темп. Мой взгляд перехватывают темные карие глаза, смотрящие на меня с таким неистовым первобытным желанием, что от одного лишь осознания, как сильно он меня хочет, я возбуждаюсь еще больше и растворяюсь во всех этих чертовых ощущениях. Илья переплетает свои пальцы с моими и кладет наши руки по обе стороны от моей головы. Мы тяжело и рвано дышим, но он, не отрываясь, пристально смотрит мне в глаза, не позволяя мне отвести взгляд в сторону и все сильнее и глубже вколачиваясь в мое тело. Каждый его новый толчок отзывается внутри волной накатывающего наслаждения. Я словно нахожусь в каком-то пьяном бреду и уже совершенно себя не контролирую. Я впиваюсь ногтями в тыльную сторону его ладоней. Кричу его имя вперемешку с грязными ругательствами и стонами. Подаюсь ему навстречу, подстраиваясь под его ускоряющийся с каждой секундой темп. В порыве страсти я до боли прикусываю собственную губу, чувствуя, как теплая струйка течет по нежной коже. Усмехнувшись, Илья наклоняется ко мне и слизывает алую жидкость с моего лица и сам прикусывает мою кровоточащую губу, начиная ее слегка посасывать, пробуя на вкус свежую кровь. Он отпускает мои руки и, отстранившись от меня, хватает мою талию, подстраивая меня под свой темп. Толчок. Еще один. И я прогибаюсь в спине, чувствуя пронзающий каждую клеточку моего тела яркий оргазм, а с моих губ срывается протяжный громкий стон наслаждения. Он делает еще несколько поступательных движений и, резко выйдя из меня, хватает меня за руку, вынуждая сесть на колени перед ним. И в следующее мгновение я слышу, как Илья произносит мое имя на одном лишь выдохе, и чувствую, как он спускает мне на грудь свое семя, которое обжигает меня своим теплом и стекает вниз по телу. Пошло улыбаюсь и смотрю на него из-под полуопущенных ресниц, перехватывая его довольный взгляд. Сегодняшний секс был, определенно, очень грязным и до дрожи страстным. Я никогда не знаю, чего можно ожидать от Шевцова, который столь виртуозно обращается со мной в постели. Чувствую, как на меня накатывает сладкая истома и приятная усталость. Взяв лежащее неподалеку от меня полотенце, услужливо положенное на кровать работниками отеля, я вытираю с себя доказательство нашей близости и без сил падаю на подушку, жмурясь от удовольствия. Илья ложится рядом, нависая надо мной, и, убрав прилипшие волосы от моего лица, нежно целует меня в губы. — Милая, — он начинает играться с моими волосами, а я приоткрываю глаза, с нежностью наблюдая за ним из-под полуоткрытых век, — я хочу еще раз поблагодарить судьбу за то, что свела меня с тобой. Ты, правда, лучшее, что у меня есть. — А ты — лучшее, что есть у меня, — слабо улыбаюсь я, чувствуя подступающий сон. — Мне хочется быть с тобой каждую свободную минуту. Мне тебя очень не хватает, Илья. И я очень по тебе скучаю. Знаешь, — я накрываю его щетинистую щеку своей ладонью и начинаю гладить его скулу большим пальцем, — я иногда думаю, что мне всегда будет тебя мало. Даже если буду рядом с тобой двадцать четыре на семь. — Это ты пока так говоришь, — ехидно подмечает он. — Потом еще не будешь знать, как от меня отделаться, — он утыкается кончиком своего носа в мой и пристально смотрит мне в глаза. — Но я полностью разделяю твои чувства. Мне очень жаль, что сейчас я не могу посвятить тебе все свое свободное время. — Давай не будем говорить сейчас о сожалениях, Илья. А то мой список будет гораздо больше твоего, — хихикнув, отвечаю я. — Давай просто насладимся друг другом, учитывая, что Михалыч предоставил нам очень хорошую возможность для этого? — предлагаю я и легонько трусь своим носом об его. — Ты права, — соглашается Илья и ложится рядом со мной, притягивая меня к себе и зарываясь носом в мою макушку. — Я так люблю твой запах, Аня. Он просто невероятный. От его слов внутри разливается тепло, а в животе начинают порхать бабочки. До дрожи в коленях приятно, когда мужчина так открыто говорит о своих чувствах и ощущениях. До бешено колотящегося сердца приятно осознавать, что твои чувства взаимны. И это так прекрасно. Да, можно любить оболочку человека. Да, можно любить его деньги. Да, можно использовать человека ради достижения собственных целей, манипулируя его чувствами. Но, черт возьми, ничто не сравнится с тем, когда ты засыпаешь на груди у любимого мужчины, чувствуя себя в полной безопасности и умиротворении. Илья, ты моя тихая гавань, которую невозможно купить ни за какие деньги в этом мире. Наши чувства и наша любовь друг к другу похожи на сон. И хоть мы знакомы всего ничего, но я уже хочу кричать на весь мир, что люблю тебя. Я люблю тебя, как любят в жизни раз. Словно в моем мире Солнца не было до нас. Тебе практически удалось увести меня от забот и проблем. И найти для меня те самые ключи от счастья.