За Волейбольной Сеткой

В семнадцатом часу вечера, Наруми и Ушиджима встретились и путь по молчаливой инициативе парня, держали к небольшому парку. Лавочки были выкрашены в молочные цвета, и покрыты блестящим лаком, что красиво отсвечивали от тёплых солнечных лучей. Самые обычные и самые необычные цветы смешались в этом месте, закручиваясь вокруг каждой скамеечки; с каждым вдохом чувствовались необычные ароматы этих самых цветов, что приятно оседали на лёгких. Шёпот насекомых и пение птиц сопровождало молчание двух юных подростков, чьи взгляды старались не пересекаться. Наруми не понимала смысла встречи. Почему он привёл её сюда и сам же молчит. Как только губы девушки приоткрылись, чтобы задать насущный вопрос, Ушиджима наконец заговорил: — Прости. Наруми сверлила парня удивлёнными глазами, а после тихо посмеялась. — Мы сюда так долго шли только ради того, чтобы ты сказал мне одно слово? Хоть и в глазах девушки напротив горели смешинки, эмоции парня не сменились; они остались такими же недоступными для понимания и были где-то за гранью. Он отвёл голову от неё, ничего не ответив на её вопрос и стал рассматривать парк, пока Наруми не заговорила: — Здесь красиво. Только почему это место пустует? — Я нашёл этот парк не так давно. Сюда никто не приходит. Причины я не знаю. — Наверно тебя это просто не интересует. — Ты права. — Ты сюда никого раньше не приводил? — Ты первая. Щёки Наруми покраснели; После этих слов она себя почувствовала странно и как-то неловко. Она поёжилась на своём месте, приняв скованную позу, будто защищаясь от чего-то, но скорее такая поза была вызвана на почве неловкости и некого стеснения. Ушиджима вовсе на неё не смотрел. Он разглядывал что-то вдали, явно о чём-то глубоко раздумывая. Воспользовались этим моментом, Наруми решила его повнимательнее рассмотреть. Ушиджима был по мужскому красив: чётко выделенная челюсть, на которой уже начали проявляться редкие щетинки, прямой нос, вечно крепко поджатые губы и оливковые глаза, которые под солнечными лучами становились ещё ярче и выразительнее. Почувствовав на себе изучающий взгляд, он медленно повернулся к ней. — Ты можешь приходить сюда тоже, если хочешь. — снова послышался этот спокойный голос. Девушка была поражена и скрыть этих эмоций не смогла. Она так и продолжала прожигать парня изумлёнными глазами, пока тот всё также смотрел на неё, будто он вовсе ничего не чувствовал, но она не смела так думать, ведь не знала, что творилось внутри этого загадочного парня. — Это место входит в прайс извинений? — Наруми старалась разбавить обстановку, пытаясь вызвать у него хоть намёк на улыбку, но тот оставался таким же не пробиваемым. — Ты прощаешь меня? Она долго его рассматривала, подмечая про себя, что в глазах парня сейчас играла заинтересованность в её ответе. Ушиджима терпеливо играл с ней в «гляделки», выжидая её слов. — Прощаю. Только не понимаю: зачем тебе моё прощение? — Я знаю, что кажусь ни в ком незаинтересованным, в каком-то смысле это правда. Но обижать девушек я не привык. — А парней значит привык? — она снова посмотрела на него, в этот раз не отводя от него взора своих хризолитовых глаз, в которые так сильно засмотрелся парень. — Многие обижаются на правду, а врать я не могу. Наруми понимала, что он имеет в виду, но развивать эту тему она ничуть не хотела. Она медленно поднялась со своего места, не оглядываясь на парня. — Я думаю главный вопрос этой встречи мы решили. — ей становилось душно от этой ситуации, и она хотела поскорее пойти домой. Наруми уходила с того места с мыслями, что больше в этот парк не вернётся. Она понимала, что он значит для Ушиджимы и делить с малознакомым парнем такое сокровенное место она не собиралась. Чувства к парню в ней родились смешанные. Он не показался ей таким жёстким, каким его описывали многие, что долетало до слуха Наруми. Но Ушиджима и не был уж больно мягок. В нём было терпение и сила, а его спокойствие очень гармонично сочеталось с серьёзностью. От него шёл запах мяты, перекрывающий все запахи тех цветов, что росли в том парке; было что-то ещё в его аромате, что-то сильное и необычное, что тянуло к нему. Ойкава пах по-другому. Это было что-то цитрусовое, что-то свежее и сочное. В нём тоже было что-то загадочное, что притягивало Наруми, особенно после того, как их уста разделили одну несчастную лимонную конфету на двоих. Когда девушка поняла, что сравнивает этих двоих, она резко остановила поток этих мыслей. Это было неправильно, она понимала. Да и бессмысленно. Такие мысли ни к чему её не приведут и не дадут ей что-то новое, что поможет ей в дальнейшем. Ушиджиму, как думала Наруми, она больше не встретит так близко, один на один. На Ойкаве она поставила крест. Раз уж этих людей она не планировала видеть в дальнейшем в своей жизни, то и в голове их держать - бессмысленное, ненужное занятие. Утро встретило непривычными объятиями холодного ветра, что так и пыталась ворваться в каждый угол, а небо, что было чёрно-серым, так и кричало о своём плохом настроение, готовое вот-вот расплакаться ливневым дождём. Наруми была влюблена в такую погоду; в тёмную атмосферу, ничего не щадящий ветер и в пение грома. Большие капли дождя, начали стучать по тонким школьным окнам, с каждый секундой набирая скорость. Наруми завороженно наблюдала за этим, в ней было дикое желание запечатлеть это на листе бумаги, но она давно этого не делала, ведь с тех самых пор она так и не осмелилась взять в руки карандаш и отдаться в этот волшебный поток творчества. Даже сейчас, наблюдая за волшебным чудом природы, Наруми так и не осмелилась сохранить этот момент, хотя бы в тетрадном листе обычным школьным карандашом. Чтобы отвлечься от навязчивых мыслей, она медленно встала со своего места и неторопливыми шагами, отправилась туда куда глядят её глаза. Иваизуми и Ханы, с которыми Наруми общалась ближе всех - она не застала. Девушка давно поняла, что их связывало что-то в прошлом, но что это было - она не знала, и спрашивать не осмеливалась. Она понимала, что если они захотят, то сами поведают ей об этом, ведь рано или поздно это всё же случится. Ей остаётся только гадать, что же происходило меж этими двумя, но глубоко об этом подумать ей уйти не удалось. Она и не поняла, как оказалась в самом дальнем углу школы, в котором редко бродили ученики. Это был большой, широкий коридор, от которого шёл длинный и узкий коридор. Пустующие пространство этих мест, даровало громкое эхо. Здесь был слышен каждый шаг, каждый вдох и выдох. И Наруми услышала чей-то смех: громкий, звонкий и девичий. А за ним прозвучал такой же сладкий, но юношеский смех. Она сразу узнала кто это был, и хотела как можно быстрее убежать оттуда прочь, но не успела. Спрятавшись за большой колонной, она прикрыла рот ладошкой, чтобы не издать ни звука. Звучал неразборчивый шёпот, и Наруми радовалась, что ничего не слышит из того, что там говорится, но в этот же миг, раздались мерзкие, пошлые чмоки и приглушённые стоны. Она широко раскрыла глаза, застыв в одной позе, не смея шевелиться и дышать. Грязные звуки начали сопровождаться такими же грязными разговорами. Пытку для Наруми прервал школьный звонок, и печальные вздохи со стороны тех двух. Она медленно скользнула спиной по колонне, присев на холодный кафель. Чёртов Ойкава. Чёртов Ойкава. Чёртов Ойкава. Эти слова на повторе звучали в голове у Наруми. Это было мерзко, больно и непростительно. Она чувствовала себя снова гадкой. Её сердце будто перевязали тонкие нити, и тот час же крепко сжали его в своих оковах. Она не знала, что испытывала к нему и почему ей так больно. Но в одном она была уверена точно - чтобы не чувствовала она к нему - для Ойкавы это просто очередная игра, с очередной девушкой. Когда он поцеловал её тогда, он не думал о ней как о Наруми. Она была для него не больше чем та, с которой он практически сношался в этом коридоре. Так решила Наруми, так решило её сердце и душа, а мозг лишь подтвердил эти догадки. Она молчаливо отсидела оставшиеся занятия, но домой возвращаться не стала. Наруми свернула с пути, ведущему к её дому и спустя долгое время и тысячи маленьких шагов, оказалась в том самом парке. Он не выглядел так, каким был в тот день. Сильный дождь изрядно потрепал цветы, и они, избитые и горбатые склонялись над мокрыми лавочками. Земля была мягкой и влажной, оставляя на белоснежной обуви свои заметные следы, но Наруми было на это всё равно, как и на лавочку, что всё ещё не высохла. Она кинула свой рюкзак, и села на него. Небо снова затягивало тёмно-серыми тучами, но Наруми даже это не пугало. Она прижалась ладонями к щекам и стала сверлить взглядом одну точку, открывающуюся прямиком перед её взором. Наруми не знала сколько точно она просидела в парке, но когда первые звёзды осветили небо, и послышалось пение сверчков - она поняла, что улицу уже стали укрывать сумерки. Ушиджима остановился рядом с лавочкой, где сидела Наруми, молча наблюдая за ней. Он ничего не говорил и ждал, пока она сама заметит его, но она так и не замечала, или делала вид, что не видит его. Юноша засмотрелся на неё, такую новую и необычную, какой ещё не заставал её. Наруми думала о чём-то конкретном, Ушиджима сразу это понял по холодным глазам, что сосредоточенно смотрели в одну точку, по закусанной нижней губе и крепко сжатым кулакам её небольших тонких рук. — Я вижу, что ты смотришь на меня. — Наруми, не поворачиваясь к нему, проронила первые слова. — Я думал ты сюда больше не придёшь. — он подошёл к лавочке — Встань. — Не хочу. — она недовольно надула губы. — Встань. Это ненадолго. Долго спорить с ним она не собиралась, да и попросту не могла и не хотела, поэтому медленно поднявшись, наблюдала за тем, что он собирался сделать. Ушиджима убрал помятый рюкзак с мокрый лавочки, который из-за впитанной воды вместо привычного красного, стал бордовым. Стянув с себя чёрно-серую спортивную мастерку, парень накинул на одно плечо несчастный рюкзак, а на лавочку постелил предмет своей одежды, оставшись в чёрной футболке, обтягивающую его накаченную грудь. — Садись. — Не думала, что ты такой джентельмен. — она по печальному ухмыльнулась, но «подвиг» парня оценила, аккуратно присев на краешек его кофты. — Я не джентельмен. — он сел к ней близко, так, что их локти легонько соприкасались. — А кто ты? — Волейболист. — Волейбол, волейбол, волейбол. — она громко вздохнула, — Вся моя жизнь крутиться вокруг него, как будто я живу не на планете Земля, а на волейбольном мяче. — Почему ты здесь? — он спросил её в лоб, без стеснения и лишних колебаний. Наруми замялась, скукожившись в кокон из собственных объятий. — Меня потянуло сюда. — она пожала плечами. — А ты почему здесь? — Тебя кто-то обидел? — он не собирался отвечать на её вопросы, говоря о себе; в его фокусе была только она. — Меня никто не обижал. С чего ты вообще это взял? — Ты бы не пришла сюда просто так. — Мне хотелось подумать, а это место идеальный вариант для этого. — она огляделась, вдыхая в себя свежий аромат после дождя. Ушиджима не лез к ней с лишними вопросами и уходить от неё не стал. Он так и сидел рядом, а Наруми и не смущалась, думала себе о своём, рассуждала и делала выводы. Ей было комфортно в этом молчании, с этим большим парнем, сидя на его тёплой куртке. Спустя время, в глаза Наруми бросились его руки, которые он то и делал, что тёр друг об друга. Они были большими: широкие ладони, а пальцы длинные и сильные, мозолистые, шершавые и сухие от вечных тренировок. Она вспомнила как Ойкава часто мазал свои руки разными кремами, усевшись где-то в углу тренировочного зала, пока был перерыв. Наруми полезла в рюкзак, что до сих пор свисал с плеча парня, вытаскивая из небольшого отдела свой тюбик крема для рук. — Ты не против? — она медленно потянулась к его кистям, изрядно смутившись. А он просто кивнул, внимательно наблюдая за действиями девушки. Наруми положила его тёплые руки на свои ноги, выдавливая небольшую горочку крема, и принялась втирать всё это содержимое в его шершавую ладонь, обводя каждый палец парня, она нежно водила мандариновым кремом по его тыльной стороне рук, не забывая обмазать и его большие пальцы. Взглянув на парня, она столкнулась с его внимательным взглядом, его лицо расслабилось, а вечно хмурые черты стали мягкими, можно сказать нежными. Её будто парализовала, как и его самого. Их дыхание синхронизировалось, а лица были близко-близко, да так, что они могли разглядеть каждую неровность, каждую родинку и веснушку. — Наруми-сан — Ушиджима выдохнул её имя из своих губ, — Я хочу встретиться с тобой без предлога. В ответ она кивнула, завороженно смотря в глаза напротив, от которых не смела и не могла отвести взгляда, ведь увидела в них то, чего не видела в остальных и это было её спасением, но к чему оно приведёт? Об этом она сейчас не думала.