Когда листья станут золотыми

— Ну конечно, — сказал Сэм. — А где ты был? Шнырял туда-сюда, старый негодяй? Горлум отшатнулся, словно его ударили. Глаза снова вспыхнули зеленым светом. Сейчас он очень напоминал паука: сидел пригнувшись, высоко подняв тощие коленки, вытаращив глаза. Короткое мгновение исчезло бесследно, безвозвратно. Этот день начался неважно. С утра Алиса решила претворить в жизнь совет Виталия по поводу починки чего-то по дому. Она наполовину открутила ножку у табурета и даже весьма натурально заохала по этому поводу. Во всяком случае, Коля поверил и вызвался попробовать исправить поломку. Увы, Алиса упустила из виду, что парень был совершенно незнаком с изделиями из биопластика. Через пару минут он окончательно доломал табурет. Алиса подобрала остатки злополучной мебели и временно положила в свою комнату. Затем, уже в Космозо, обнаружилось, что Алисиного отца вновь пригласили в Биоцентр и вместо него в качестве главы дежурит Электрон Иваныч. Коля, до сих пор тщательно отслеживавший график работы инженера, немедленно ретировался домой. Несмотря на все уверения Алисы, он все эти дни старательно избегал хотя бы случайной встречи с теми, кого видел здесь девять лет назад. Правда, от повторного знакомства с отцом Алисы ускользнуть ему не удалось, ведь во внезапном появлении на работе профессора Селезнева ничего удивительного не было. И Герасимов, к удивлению Алисы, неожиданно легко нашел с ее отцом общие темы для разговора. Вскоре Алиса с радостным изумлением выслушивала рассказ Коли, как он в детстве с приятелями кидался с моста гнилыми яблоками в проезжающие мимо машины — и аналогичную историю своего отца, опять-таки про ребячьи шалости и гнилые яблоки, только вместо машин тут фигурировали флаеры. Алиса тогда в очередной раз подумала, что двум мужчинам всегда легче найти общий язык. Но в том, что это утверждение отнюдь не всегда является истиной, ей пришлось убедиться вечером. Когда она возвращалась домой, у подъезда ее поджидал Пашка Гераскин. — Привет, — сказала Алиса, поднося руку к шее. Кулона не было. Она попыталась вспомнить, где могла его потерять. Но Пашка, к счастью, не заинтересовался, почему она не знала о его визите. — Привет. К тебе можно зайти? — Конечно, почему ты спрашиваешь? Зашел бы давно и ждал меня дома. — Дома? Когда там этот… твой Коля сидит? — А где ему сидеть, в густом лесу? Он узнал, что Электрон сегодня дежурит, вот и поехал домой, постеснялся с ним встречаться. — Похвально. Значит, напиваться до потери сознания он не стеснялся, а Электрона постеснялся. — Перестань, Паш. Пойдем. Герасимов сидел на кухне и читал книгу. Когда Алиса вошла, он даже слегка улыбнулся. Но выражение его лица быстро изменилось при виде Пашки. Герасимов явно не забыл, как его сравнивали со спасенными зверушками из Космозо. — О, — Коля не счел нужным даже произнести нейтральное приветствие, — да ты с хахалем. Ну, поворкуйте, голубки, — он лениво поднялся со стула. — Не мели чепухи, — Алиса зазвенела чашками. — Давайте чаю попьем все вместе, ты не мешаешь… Пашка, глядя мимо Алисы, деревянным голосом произнес: — Он мешает… — А я и не спорю, — фыркнул Герасимов, проходя мимо них в гостевую комнату. Алиса машинально дотронулась до заварочного чайника — тот был горячим, видно, только что залит доверху кипятком. Приоткрыла крышку — поднимающийся вверх пар пах мелиссой и ромашкой. Ее любимый чай. Видимо, это было своеобразное извинение за сломанную утром табуретку. — Не обижайся на него, — попросила она Пашку. Тот дернул плечом: — Обижаться… Это даже не смешно. — Чай будешь? Голодный? — Какой чай… Ты как будто не рада меня видеть. — Рада! В чем это должно выражаться? — Я не знаю, — Пашка сел. — Я ведь ненадолго. Скоро уеду. — Куда? — Какая разница… — он взял ее за запястье и слегка потянул, так что ей пришлось сесть рядом. — Алиса, послушай… — Замялся и вдруг выпалил: — Выходи за меня замуж! От неожиданности она только и смогла, что сказать: — Что, непременно прямо сегодня? — А что нам мешает? — Павел кивнул в сторону экрана связи. — Заявку подадим, через пару минут уже электронное свидетельство придет. А через полчаса — на бумаге по почте, если тебе это важно. — Мне это не важно. — А что тебе важно? Платье, гости, букеты? — Что за ерунду ты говоришь. — Тогда ты согласна? Или… Ты не любишь меня? — Паш, скажи, что ты от меня скрываешь? Куда ты улетаешь? — Это не важно. Ты мне отказываешь? Ты ведь помнишь, что мы собирались, когда ты переезжала… — А ты помнишь, из-за чего все отложилось? — Ну, виноват я был тогда… Но это же прошлое дело, и ты меня приревновала практически на пустом месте. А теперь что — мстишь? Алиса высвободила руку и встала. — Как ты можешь так говорить. Не мщу. Хорошего же ты обо мне мнения. — Прости, — он тоже поднялся, взял ее за плечи. — Алиса, я сам не свой. Ну прости. Просто я тебя понять не могу — ты отказываешь? Ты же знаешь, как я к тебе отношусь, как всегда относился. Ты надо мной сейчас издеваешься? Ты нарочно меня мучаешь? — Паша, — она попыталась развести его руки в сторону, — мы вернемся к этому разговору… — Можем не вернуться! Ты скажи просто, нет или да! — Да! Но не сегодня! Павел выпустил ее из объятий. — Это все равно, что нет… — Это не «нет». Ну пойми сам, ты что-то скрываешь от меня. Какая тогда у нас будет семья, если мы не будем друг другу доверять? И потом, мы еще молоды. — Мы вполне совершеннолетние. — Некоторые никогда не взрослеют. Я не хочу быть, как моя мама — летать в космосе по полгода, пока дети по мне скучают. Но и не летать никуда не могу. Во всяком случае, пока. — С детьми можно подождать… — А ты тоже подождешь? — Алиса, — Павел снова обнял ее, — но мы можем путешествовать вдвоем — куда угодно… — А разве сейчас мы не можем путешествовать куда угодно? Он попытался прижать ее к себе крепче: — Ты же понимаешь, о чем я… — Паш, ну скажи — куда ты собираешься? Что ты от меня скрываешь? Павел поднял руку, пригладил непослушную челку Алисы, накрутил на палец локон. — Глупенькая моя, ты думаешь, я скрываю что-то нехорошее? Скрывать можно и чтобы оберегать… — Все равно это не доверие. Паша, ну скажи мне. — Алиса, — он прикоснулся губами к ее виску, — давай сейчас не будем об этом… Она поняла, что Пашка теснит ее к входу в спальню. Рванувшись, кое-как вывернулась, высвободила руки. Перевела дыхание. — Паша, я сказала — нет. Не сегодня. Неужели ты не можешь подождать? На Пашку жалко было смотреть. Он не рассчитывал на отказ. Покраснел от обиды, даже губы у него дрожали совсем по-детски. — Алиса, из-за чего? — Он кивнул головой в сторону гостевой комнаты. — Не из-за него ли? — О, ты опять… Нет. Хотя может быть, частично. — Ей казалось, что он обязан понять ее с полуслова. — Ведь я за него как-никак отвечаю. А он в депрессии, в постоянной хандре, понимаешь? Как человеку в таком состоянии наблюдать чужое счастье? — Такая трогательная забота! А о нашем счастье ты подумала? Будет ли оно у нас вообще, раз ты так боишься напугать им окружающих! — Я не боюсь напугать! Но у нас впереди еще целая жизнь! — А ты думай, на что ты тратишь эту жизнь! На постоянные поиски справедливости, разгадки тайн, спасение непонятно кого непонятно от чего. А просто жить тебе когда? — Паша, да ты сам такой же! — Такой же, — буркнул он, слегка успокоившись. — Да нет, на многие приключения я шел только ради тебя. — А сколько раз было наоборот? — Наоборот… Может, я напрашивался на всякие опасности в надежде, что ты отправишься следом. И я всегда думал о нас. А ты радостно хватаешься за любую ношу, даже не глядя, по силам ли она. — Не бывает ноши не по силам. Иначе я ее уроню, и она уже не будет считаться ношей. — Очень смешно. Взять хотя бы этого Колю. Сколько ты сил и нервов потратила, а будет ли толк? Мало того, что он собственную жизнь спустил непонятно куда, ты еще и наши с тобой готова довеском прицепить! — Паша. Кто мы с тобой, чтобы судить, стоило это сил и нервов или нет? — Послушай меня, просто выслушай, пока ничего не говори. Ты говоришь, такое время было — но ведь там был целый класс народу! И никто, никто не скатился. — Я обещала ему другую судьбу, Паша. — Ты обещала и мне — не перебивать. Ты обещала и другим. Там ведь никто не стал кем-то сверхвеликим… — Паша! Просто честными, нормальными людьми стали! Просто прожили хорошую жизнь, детей вырастили. Внуков. Неужели этого мало? — Так и я о том! Почему никто больше не сорвался? Почему нашли в себе силы прожить нормальную жизнь? Ты бы разве помогала кому-то еще? — Ты же знаешь, что да. И ты знаешь, что, если бы на его месте была девушка, ты отнесся бы к этому спокойно. — Я за тебя был бы спокоен. За твою безопасность. — Какую безопасность? — Обычную, Подумай, чем это может кончиться — что ты в свой дом пустила жить чужого? — Господи, Паш, ты о чем? — Будто не понимаешь! Меня ты оттолкнула, а его так просто не оттолкнешь. У Алисы сдвинулись брови. — А ты понимаешь, — спросила она свистящим от злости шепотом, — что я могу напавшего на меня человека в стенку впечатать? — Ты можешь спать и не успеть среагировать. — Я сейчас тебе точно по морде съезжу… — Все равно, ты с таким не сталкивалась! — Не сталкивалась? Паша, мы столько раз сталкивались с вещами похуже! — Но это были открытые конфликты! А не так, что ты к нему с душой, а он тебя по матушке посылает! — Знаешь что? Он тебя послал, обо мне речи не было! — А ты и рада! — Ты просто тупо ревнуешь! Тебе понятно слово сострадание? Со-стра-да-ни-е! И ничего больше! — Было бы к кому! — Пашка сделал шаг назад и толкнул тумбочку у входа в Алисину комнату, так, что оттуда скатилась ножка сломанного утром табурета. — Он заслуживает твое сострадание? — Не заслуживаю! Оба резко обернулись. Коля стоял в дверях. — Не заслуживаю, — повторил он абсолютно спокойным голосом. — Так я всегда это говорил. А вот что я маньяк, так это я про себя впервые слышу. — Подслушивал! — возмущенно выкрикнул Пашка. — Коля, — начала Алиса, — он просто… — Не подслушивал, но вы так орали, что… А, все равно теперь. Господи, скорей бы назад. В то же самое место, и кол от двери не убирать. Да, кстати… — он наклонился, поднял ножку табурета. — На засов закрываться буду, а то со мной в помещении находиться опасно… Дверь за Колей закрылась. — Паша, как ты мог! — Алиса смотрела на Пашку с отчаянием. — Ты его ни за что обидел! — Да я не собирался… — Пашка явно чувствовал себя виноватым, но, решив, что лучший вид обороны — нападение, перешел в наступление: — А зачем он подслушивал? — Мы действительно кричали, только глухой бы не услышал! — Алиса… — Я двадцать лет Алиса! Он же ничего тебе не сделал! — Но мне показалось… — Когда кажется — крестятся! — отчеканила Алиса. Глаза у Пашки потемнели. — Ты уже и словечки его повторяешь… Ну-ну. Ладно, больше надоедать не буду. Он рванул на себя выходную дверь. — Стой, мы не договорили! Куда ты? — Да хоть подыхать! — донеслось уже с лестницы. — Раз тебе все равно, что со мной будет. Алиса секунду стояла в нерешительности, затем подбежала к Колиной двери и заколотила в нее кулаками. — Слышишь? Открой, глупостей не делай! Я его сейчас догоню, он просто ревнует, он не хотел! Он извинится… Она прислушалась. Ответа не было. — Я сейчас вернусь! Алиса выскочила на улицу, огляделась. Как назло, рядом никого не было. Лишь в одном из окон дома напротив виднелось лицо незнакомой девочки. — Здесь парень не пробегал? — крикнула Алиса. Девочка покачала головой. Алиса кинулась к остановке флипов. Естественно, Пашки там не было. — Наверное, он в другую сторону пошел, шантажист чертов, — шептала Алиса, вновь и вновь безуспешно набирая вызов на браслете. Как бы сейчас пригодился кулон, хоть расстояние показал бы… Но кулона тоже не было.