Формы отношений

Или это осознанные Фрэнком чувства, или между ними и правда что-то изменилось с того самого дня. Джи как будто смотрел по-другому, целовал по-другому и касался по-другому. Фрэнк заводился быстрее и гораздо сильнее, чем два месяца назад, когда они только познакомились, и теперь он чувствовал себя так, будто каждая встреча сводит с ума. Они обедают в пекарне, Джи ест булку и запивает её кофе, рассказывает что-то о новом проекте и о том, как ему приходится доделывать работу за своим коллегой, а Фрэнк только и думает о том, чтобы собрать с губ сахарную пудру, попробовать вкус кофе на языке. Он намеренно задерживается в офисе, потому что днём Джи говорил, что им нужно успеть сдать что-то в редакцию. Когда Эван уходит, Фрэнк поднимается на пять этажей выше и ждёт Джи в холле. – Доброй ночи, Джерард! – слышится в коридоре, и всё внутри Фрэнка замирает, а потом взрывается. Джерард появляется в холле минут пять спустя, удивляется присутствию Фрэнка, и потом они долго, буквально задыхаясь, целуются в лифте. И плевать на камеру. Фрэнк подвозит его до дома, они еще минут десять целуются и почти трахаются в его машине. – Ты какой-то нетерпеливый, – стонет Джи, пока Фрэнк оставляет на шее свежий засос. Его метки практически не сходят с Джерарда. Не успевают. – Уже соскучился, – отвечает Фрэнк. Это был всего лишь вторник. В итоге он остаётся на ночь, и они почти не отлипают друг от друга. Сначала в прихожей, потом по пути к спальне и в постели. И ещё раз уже в душе. В среду утром за завтраком на кухне. Вечером, когда Фрэнк возвращается в квартиру, Оливия устраивает сцену ревности. Ничего, кроме раздражения, это не вызывает. – Что ты от меня хочешь услышать? – безразлично вздыхает Фрэнк. Олли пылает от злости, и её волосы выглядят, как языки солнечных лучей, которые сжигают дотла. Даже костей не оставляют. – Скажи мне, где ты был? Ты был с кем-то? – она продолжает задавать вопросы, а голос начинает дрожать всё сильнее. – Если и да, то что с того? – спрашивает Фрэнк. – Разве тебе не похуй? Ты же хотела, чтобы я трахался с кем-то кроме тебя, – он чувствует, как месяцами подавляемые чувства рвутся наружу. Обида и злость. – Так какого хуя ты устроила сейчас? – Есть правила, Фрэнк, – Оливия замирает. Из глаз скатываются первые слезинки. – А ты мне изменил. И тут Фрэнк не выдерживает и начинает хохотать, согнувшись на диване пополам, пока теперь уже из его глаз не потекли слёзы. Запоздало он замечает, что маленькие кулачки Олли бьют его в спину, а из пухлых искажённых рыданиями губ вылетают ругательства. – Я один раз забыл сказать тебе, что еду к нему, а ты назвала это изменой, – на выдохе сказал Фрэнк, зная, что лжёт. Во-первых, не один раз, а во-вторых, он и сам знал, что изменяет Олли. Поэтому не говорил, что ездит к одному человеку. – К нему? – ругательства прекратились, как и удары, и на некоторое время Оливия зависла. Она не думала, что Фрэнк бисексуален, а тот не считал необходимым говорить об этом. Кажется, это было тем, что окончательно разрушило дивный карточный домик. – Ты изменял мне с мужчиной? – Олли, – усмехнулся Фрэнк, – мы изменяем друг другу почти полгода, а ты заметила это только сейчас? – Нет! – воскликнула Оливия. Её волосы подпрыгнули очередной солнечной вспышкой. – Всё это время я любила тебя и только тебя. Я- – Не лги! – вскочил с дивана Фрэнк. – Ты уже давно не любишь, просто тебе было слишком страшно уйти от меня к кому-то другому. – Это не так, – Оливия мотнула головой и отвернулась, вытирая слёзы со щёк. – Так, – настаивал Фрэнк. – И ты это знаешь. Не строй из себя святошу. Ты – причина всего происходящего, – сказал он тише. Прошипел. – Я не привязывалась к одному человеку, – так же тихо гнусавым от слёз голосом сказала Оливия. – А сколько партнёров было у тебя? – Один. В гостиной становится тихо. Потом хлопает дверь спальни. Фрэнк спит на диване. На следующий день тоже. И через день. Фрэнк, это то, чего ты так отчаянно желал! Вот же, бери! Оливия больше не ходит на свидания. Оливия ревнует тебя. Она любит тебя. Иди, скажи, что пора заканчивать эксперимент с открытыми отношениями. Сотри номер Джерарда из телефона. Всё будет как раньше. Ну же, Фрэнк. Они завтракают отдельно друг от друга и совсем не говорят. Оливия тускнеет каждый день сильнее, как и настоящее Солнце с приходом зимы. Иногда она не приходит ночевать, но Фрэнка это больше не трогает. Он не остаётся у Джерарда каждый день только потому, что боится выдать свои чувства. Он целует его в пять раз реже, чем на самом деле хочется. Десятки сообщений остаются в черновиках и так и не доходят до адресата. На самом деле, Фрэнку дико страшно. Он понял, что попал в западню. С одной стороны Оливия, к которой он больше ничего не чувствует и с которой его больше ничего не связывает (теперь уже точно). А с другой – совершенно реальные чувства к Джи. Чувства, которых, согласно договорённости, быть не должно и которые, Фрэнк думает, всё ещё не нужны Джерарду. Он не хочет его пугать. Не хочет отворачивать от себя. Не хочет лишать себя его. А ещё Фрэнк ненавидит ложь. Поэтому, в конце концов, он решается признаться. Вечером. А в обед всё внутри радостно трепещет, когда он замечает Джи за их столиком. Они опять обсуждают бытовые проблемы, смеются, Фрэнк прячет влюблённые взгляды в тарелке с едой. – Как твои дела с… девушкой? – Джи не знал её имени, и, может, это было к лучшему. Так он не мог даже попытаться найти её где-нибудь в социальных сетях, чтобы расстроиться или обрадоваться. Его тон странный. Он попытался спросить об этом как бы невзначай, уже устав строить догадки, но с силой закушенная нижняя губа выдала его с потрохами. Выдала бы, точнее, если бы Фрэнк не отвлёкся на уведомление в телефоне. – Нормально, – сухо отвечает Фрэнк, и Джерард тут же жалеет о том, что вообще поднял эту тему. В первую очередь потому, что ответ вызвал только больше вопросов. – Давай не будем о ней? Пожалуйста? Остаток рабочего дня Фрэнк весь зудел. Эван несколько раз кидал в него скомканные бумажки с призывом успокоиться наконец, но это не работало. Он думал, что Джи обо всём догадался. Конечно догадался, потому что иных причин, почему он мог бы задать на обеде вопрос об Оливии, просто не существовало. Эта догадка подтверждалась молчанием, которое сопровождало их по пути до квартиры Джерарда. Фрэнк сжимал руль, с каждым пройденным поворотом всё больше склоняясь к тому, чтобы рассказать о своих чувствах. Когда именно? В тишине же они поднялись в квартиру. Фрэнк вымыл руки, снял пиджак и расслабил галстук на шее. Джерард переоделся. Точнее, набросил на голое тело халат и ушёл хозяйничать на кухню. Фрэнк помог ему с салатом. Они открыли бутылку вина, разлили по бокалам. Выпили. – Фрэнк. – Джи. Фрэнк улыбнулся и замолчал, предоставив Джерарду возможность говорить первым. – Ты помнишь, какой у нас был уговор, – начал Джерард и тут же замолчал. Пальцем он водил по краю бокала, о чём-то думая. – Я знал, что это вопрос времени, потому что… Ты мне понравился ещё в первую нашу встречу, но я был полон скептицизма к продолжительным отношениям. А у тебя девушка и… – он снова замолчал и несколькими глотками осушил бокал. – Мне кажется, я тебя люблю, – завершил Фрэнк и поцеловал ничего не понимающего Джерарда. Да, точно, всё изменилось между ними. – Подожди, что ты имеешь в виду? – Джи мягко отстранил Фрэнка от себя и встал из-за стола, начав мерить кухню шагами. Он всегда так делал, когда нервничал. Полы халата развевались. Как будто ветви сакуры обдувает ветром. – Я не могу встречаться с тобой, пока ты в отношениях. И ты не можешь любить меня, будучи в отношениях с другой! Фрэнк улыбнулся и тоже встал со стула. Обнял Джерарда. – Мы расстались. Джи целует его иначе. Неторопливо и нежно. Между ними никогда не было ничего, что можно было бы описать этим словом – нежно. Когда есть нежность, есть чувства и нечто большее. Роскошь, которую они не могли позволить себе в прежнем формате отношений. Джерард тянет Фрэнка за галстук за собой, по пути сбрасывая халат. В постели они оказываются уже нагими, и между ними есть только нежность. И вздохи. А ещё влажные поцелуи, стоны, взгляды глаза в глаза, переплетённые пальцы и скомканные простыни. – И я люблю тебя.