«Закрой глаза и усни — сегодня для тебя это единственный верный способ.»
Брайан с абсолютно невозмутимым видом отбросил карточку куда подальше. Внутри него всё кипело от гнева. Его «Косые стратегии» твердили лишь одну истину — надо хорошенько поспать. Это и злило Брайана. Злило, потому что уснуть он был не в силах — терзала бессонница. Это началось давно, сразу после ухода звукового гения из группы. Счастливая возможность уйти в сольное плавание неожиданно обнажила множество порогов и острых камней. Регулярные переезды, репетиции и концерты, выступления и ночи работы над новым материалом, — бессонница росла и достигла своего пика. Терпеть это была настоящая проблема. Неизлечимая, казалось, болезнь. Безвыходная ситуация… Неправильная истина. Вот и теперь, лежа в пустом и просторном зале, в своей студии звукозаписи, он тщетно пытался уничтожить своего коварного врага. Подкидывая игральные кости к мертвенно-белому потолку, он ловил их и, смотря на количество выпавших чисел, пытался предугадать следующий исход. До этого он пытался предугадать исход с помощью «Косых стратегий», но они, будто сломавшись, твердили одно и то же. Одно и то же… Нужен сон. Брайан бесшумно вздохнул. Его окружала мерзкая тишина — только где-то недалеко шуршал шваброй уборщик. Вот бы эта тишина способствовала сну, а не вызывала новый нервный срыв. Игральные кости вновь взмыли над потолком. Один из кубиков выпал из рук — глаза Брайана закрывались, он не следил за своими движениями. Мягко пропрыгав по серому ворсу ковра, кубик остановился у шкафов с магнитофонами. Стало вновь ужасно тихо. Брайан вздохнул, поправил свои короткие пряди — длинные ушли в прошлое вместе с яркой помадой и гламурными одеждами — и принялся крутить кубик в своих длинных пальцах. Рассматривая его, звуковой гений заметил, что один из плоскостей кубика — специально или же спонтанно — был закрашен лаком для ногтей вишнево-алого цвета. Без этой части случайные числа на кубике собирались в интересное значение. — Тысяча девятьсот семьдесят второй, — глухо произнес Ино, нарушая уже устоявшуюся тишину. Знаменательная дата, подумал он, очень далекая, учитывая, что на дворе уже вторая половина 80-х. Забылось абсолютно всё. Брайан отбросил эти мысли, заняв себя раздумьями о том, что через два месяца ему лететь в Америку, а потом и в Россию. Антея намеревалась приехать навестить его утром. Сейчас же, с наступающим вечером и приближающейся ночью, приходилось коротать часы вместе с бессонницей. Он погрузился в воспоминания, навеянные случайным набором чисел. Случайной, сложившиеся датой. Оказывается, забылось далеко не всё, нет. Эта дата отпечаталась в его памяти. Он помнил всё происходящее так, будто бы это было вчера.***
В те далекие времена и светлые локоны были длиннее, и песни экспериментальнее, и блестки на одежде сияли в сотни раз ярче… В небе собирались серые, громоздкие облака — наверное, быть дождю. Редкие солнечные лучи пробивались через остекленный эркер, падая на раскрытую газету за 1972 год, где помимо объявлений и вакансий, красовалось цветное фото с яркими рокси. Редкие солнечные лучи играли и переливались на темно-русых, чуть длинных волосах. Наконец, и их блеск померк, когда солнце окончательно поглотили тучи. Читатель газеты вмиг сделался хмурым и мрачным, подобно погоде на улице. Брайан Ферри поправил челку, отложил газету и уставился в окно. С опустошенным взглядом, он тоскливо изучал свое блеклое отражение в окне. Ему было чертовски плохо и грустно. Будто бы не солнце заволокло тучами, а сердце Брайана. Или не сердце, а душу, — ему не хотелось размышлять об этих вещах. Взвыл шквалистый ветер — и холодная тишина окрасилась тусклыми звуками моросящего дождя. Солист медленно тонул в этих звуках, пока неожиданно в пустом и заброшенном зале Ботанического сада не раздался зычный возглас: — Дорогой мой, не найдется ли у тебя спирта или ацетона? Мне тут одну яркую проблемку надо стереть! Брайан в ответ и бровью не повел, — чужой громкий голос его нисколько не заинтересовал. Потом послышались шаги — и их Ферри предпочел проигнорировать. — Что скучаешь, дорогуша? — послышался знакомый голос, и Брайан наконец опомнился от раздумий. Оторвав взгляд с отражения, он поднимает его на невысокого парня с длинными, светлыми волосами. Это был Ино. Он крутил в руках игральный кубик и приветливо улыбался. — Не думаю, что у меня что-то найдется, — отозвался коротко Ферри и вернулся к созерцанию своего отражения в стекле. Дождь продолжал моросить, оставляя на поверхности стекла волнистые разводы. — У меня бессонница. Уже третий день. Я не могу уснуть. Глаза не смыкаются. Ино, прекратив издевательства над игральным кубиком, удивленно уставился на солиста. — Бессонница, — усмехнулся звуковой гений. — что за вздор? — Я серьезно… Я пытаюсь уснуть здесь, в этом заброшенном здании, — объяснял Ферри. — подальше от шума. Суматоха очень нервирует. А тут весьма спокойно и тихо, хочется созерцать сад за окном, — он вздохнул, покосившись на мелькающие за дождливой дымкой цветы, кустарники и деревца. — Но даже это не спасает — сон все равно не идет. Брайан закрыл глаза и вновь погрузился в молчание. Дождь тем временем усилился, перерос в ливень. До ушей слабо доносился глухой отблеск грозы. Ино замер, вслушиваясь. Кажется, шум летнего дождя превратился для него в заманчивую музыку. — У меня есть идея, — произнес звуковой гений. Ферри поднял на него вопросительный взгляд. — Для этого мне понадобится диктофон… Минутку. Он незаметно исчез и вновь появился, но уже с записывающим устройством в руках; в сером пальто и намокшими от дождя волосами. — Я хочу записать это и отредактировать. — сказал он и, скидывая с себя пальто, подошел к остекленному эркеру вплотную. Установил возле замыленных стекол и заржавевших рам диктофон, включил его и отошел к Брайану. — Должно сработать. Только теперь нам нужно отдаться полной тишине! Наступило молчание. Тишину нарушал лишь шумящий дождь и ветер. Ино постоял немного, наблюдая за тревожным танцем листьев и волнением ветвей. Потом вынул из кармана игральный кубик и сел, примостившись к Брайану. Ферри вопросительно уставился на кубик, указав на него пальцем. Ино на миг замер, пытаясь понять немой вопрос. Потом, сообразив что к чему, показывает проблемную сторону кубика, которая не давала ему покоя: один из плоскостей был щедро закрашен лаком броского темно-красного цвета. Ферри вновь вопросительно ткнул в кубик. Как так вышло, вопрошал без слов он. Ино в ответ вскинул левую руку, блеснув яркими ногтями алого цвета — и солист всё понял. Лак упал, пролился на игральные кости, лежащие рядом. Удивительно, что невредимыми остались «Стратегии». Один из кубиков вовремя удалось спасти, а вот второй звуковой гений оттереть от лака не сумел — боялся стереть напрочь числа. Брайан посчитал количество оставшихся чисел и с улыбкой указал на газету, намекая, что числа года и исход кубика имели по непонятному стечению обстоятельств одинаковое значение. Ино в удивлении вскинул левую бровь и сам принялся всё пересчитывать. Действительно, числа совпадали. Пока недоумевающий Ино пытался разгадать эту странную загадку, Ферри продолжал лицезреть дождливый сад. Поняв, что глаза его всё-таки закрываются, он решил отдаться в обманчивые руки морфея. На грани яви и сна, он мягко опустился на колени звукового гения. Занятый разгадкой совпадения чисел, Ино даже не сразу обратил внимание на темно-каштановые локоны и карие глаза, что мелькали так близко возле него. Опомнившись, Ино удивленно покосился на Брайана, потом спрятал кубик в карман. Длинные пальцы с ярким маникюром принялись поглаживать темные волосы, играть с прядками в челке… Они пробыли тут ещё два часа, наблюдая через эркерное окно за меланхоличными перепадами погоды. На следующий день, в то же время и в ту же погоду, Ино вновь застал Брайана близ стеклянного эркера, с тоской наблюдающего за плакучими ветвями. Казалось, он сидел здесь со вчерашнего дня, неподвижный и застывший во времени и пространстве. Ничего не изменилось — та же одежда, неряшливо спадающая челка, потерянный взгляд. Только вместо газеты — потертый бордовый плед и термос, покоящиеся у ног, очевидно, с горячим кофе. — Всё также грустишь, дорогуша? — с наигранной улыбкой спрашивает звуковой гений. Брайан поднимает на него взгляд, замечая, что Ино сонно покачивается из стороны в сторону, прикрывая глаза. — Да, дорогой мой Брайан, ты правильно понял — я усердно трудился над музыкой для сна! Он выволок в центр эркерного окна небольшой магнитофон и принялся настраивать звук. — Я нашел и отредактировал записи колыбельной цикад, — объяснял Ино, вдумчиво тыкая на кнопки. — и объединил их со вчерашними заметками. Думаю, — всё настроив, парень отошел к Ферри и сел рядом. — думаю, десяти часов вполне хватит. — Вполне, — эхом отозвался Ферри и тут же затих. — Не зря я всю ночь правил записи, — улыбнулся Ино. Широко зевнув, он нашарил на полу кончик пледа и укрыл им Брайана, а затем и себя. — Как же спать охота, черт возьми. Так и клонит в сон. Брайан был готов с ним не согласиться — бессонница всё ещё не давала покоя. Ино протянул руку вперед, нажал заветную кнопку в магнитофоне — и вместе с Брайаном погрузился в волнительное ожидание. Музыку они поначалу не услышали. Её тихие, нежные нотки проникали в заброшенный зал Ботанического сада постепенно, расползаясь, словно туман над рекой в прохладное утро. Повторяющиеся и ясные, нотки медленно нарастали, змеились, как тронутая морская гладь, расходящиеся мерными волнами. Они не затухали, но и не нарастали — спокойная, тихая музыка. Когда-нибудь её назовут эмбиентом, — но время ещё не пришло… Спустя две минуты, тихая и проникновенная мелодия, слившись со звуками дождливого дня, распространилась по всему Ботаническому саду. — Прекрасно, — Ино облегченно выдохнул — музыка уже усыпляла его. — Теперь можно будет и вздремнуть. Не долго думая, звуковой гений лег на расстеленный плед. Сложил руки на груди — и закрыл глаза. Через пять минут он уже тихо посапывал, смотря красочные сны, наполненные любимым содержанием. Брайан вздохнул. Надо бы рискнуть и, следуя примеру своего коллеги, попытаться уснуть, подумал он. Растянувшись на полу и прикрывшись пледом, Ферри взглянул на сопящего рядом Ино. Глаза всё не смыкались. Музыка, казалось, не помогала. Ино тем временем, перевернулся на другой бок, лицом к Брайану и, как бы невзначай, взял его за руку. Брайан не отдернул руку. Наоборот — крепко сжал её, прижав к себе. Он наконец закрыл глаза… И сон затмил абсолютно всё.***
В студии звукозаписи никого не осталось. Ино был наедине со своим злейшим врагом. Кажется, те далекие воспоминания дали ему новых сил и немного надежды. Поднявшись на ноги, он схватил у входа черное пальто и выскочил на улицу. Прохладный ветер с редкими каплями дождя, напомнил Брайану о том, что близится серая осень, и что солнечных дней не останется вовсе. Поймав такси, звуковой гений, волнуясь и запинаясь, назвал нужную улицу и номер здания. И автомобиль тронулся. Здания замелькали перед глазами. Через полчаса или пять минут — время для Брайана скакало и замирало — такси остановилось. К удивлению Ино, приземистый вид Ботанического сада мелькал среди деревьев и других домов — здание отлично сохранилось, оставаясь таким же забытым и манящим. Брайан заплатил таксисту, выпрыгнул из автомобиля и быстрым шагом пошел в сторону сада. Память его до сих пор помнила потайной ход в зал, каждую дверь и оконца; даже те растения, что произрастали близ окон или в отдельных палисадниках. И вот он оказывается в том самом месте. Огромное эркерное окно и тоскливый вид на увядающий сад, уже тронутый осенним золотом. — Как в тысяча девятьсот семьдесят втором, — на выдохе прошептал Брайан, и вздохнул. Взгляд его застыл на припрятанной в тени коробке. Это оказался магнитофон. Тот самый магнитофон. Ино замер в изумлении. Расстелив пальто на полу, звуковой гений приволок магнитофон чуть поближе к себе. Устройство было в рабочем состоянии — только пыль напоминала о канувших в небытие временах. Протянув руку, стерев ладонью толстый слой пыли и паутины, Брайан нажимает на кнопку проигрывания — и сердце его замирает. Музыка… Такая знакомая и далекая, такая сложная и одновременно простая; длинная и сиюминутная. С гулким вздохом, Ино ложится на пальто, устремляя взгляд на желтеющую и редеющую листву. Закрыв глаза, он отдается всецело музыке, что лилась из магнитофона. Пение цикад и нежный перезвон дождя — музыка из прошлого сама закрывала глаза измученному звуковому гению. Наконец, глаза его сомкнулись — и явь переплелась со сном. Сон… Наконец-то Брайан смог провалиться в него. Он проспал шесть часов, а может и больше. Удивительным образом, его нашла Антея и разбудила. Брайан проснулся с трудом и неохотой: то наслаждение, что он получил, невозможно было передать ни простыми словами, ни музыкальными гармониями. А сновидение, которому вздумалось прийти перед самым его пробуждением, заставило Ино тепло и с ностальгией улыбнуться.***
Не открывая глаз, звуковой гений понимал, что день сменился вечером. Магнитофонная мелодия давно стихла вместе с шумом дождливого сада. Стояла тишина, лишь изредка нарушаемая посапыванием, что доносилось у самого бока. Услышав очередной подобный звук, Ино, сонно ворча, ближе прижимается к источнику раздражающих звуков, сильнее сжав чужие руки и поглаживая костяшки пальцев. Ферри в ответ что-то неразборчиво шепчет, пытаясь открыть глаза. В неясной сонной дымке он видит Ино, что лежит совсем близко, уткнувшись лицом в грудь солиста. Его руки сжимали руки звукового гения. Совсем близко. — Ино, — прошептал тихо Брайан, но потом повторил уже чуть громче и яснее. — Ино… Ино! — М? — звуковой гений с неохотой открывает глаза, пытаясь сосредоточить взгляд на карих глазах, что мелькали у самого носа. — Что… что не так? — Спасибо. — За что? — За возможность выспа… — Брайан осекся, вдруг улыбнувшись. — За всё. Просто спасибо. Он приблизился к звуковому гению ещё ближе, осторожно высвободив свою руку и дотронувшись пальцами до светлых, прямых волос. А потом, робко, но с теплотой, поцеловал блондина в губы. Ино удивился, но не дрогнул, неуверенно ответив на поцелуй. Он был немного растерян, ещё долго потом всматриваясь в карие глаза, в надежде подобрать хоть какие-то слова. Слова не шли на ум. Но звуковой гений всё же ответил — улыбкой, которая в лучах закатного солнца приобрела совершенно несвойственный парню, милый и ласковый вид.