• Roxy-панорама •

«Дорогуша, я туда под любым предлогом не полезу! А если я упаду и покалечу свои прекрасные пальцы? Где же вы потом найдете такого чудесного бездельника?..»

      Услышав эти слова Маккей удивленно поднимает бровь.       — Ты хотел сказать: «такого ужасного и пронырливого бездельника?» — с улыбкой поправил звукового гения саксофонист и вернулся к настройке аппаратуры.              — Возможно, — покачал головой Ино. — но я туда всё равно не полезу.              — Почему же?              — Я высоты боюсь.              Тут же послышался хохот неунывающего Манзанера; гитарист тащил табуретку.              Подготовка к Рождественскому выступлению шла полным ходом. На пустующей, просторной сцене копошились инженеры, парочка организаторов выступления, владельцы здания и, конечно же, сами музыканты. Рик, Пол и Энди настраивали аппаратуру, музыкальные инструменты, курили и переговаривались между собой; Ферри, закрывшись в одной из комнат, обсуждал какие-то детали с администраторами. Манзанера и Ино же было поручено украсить сцену. Конечно же, на Рождественскую тематику: ангелы, снежинки, звезды. Фил даже обнаружил где-то гирлянду и, радостно улыбаясь, приволок её на сцену. Теперь он тащил сюда ещё и табуретку.              — Не знал, что ты боишься высоты, — сквозь смех сказал Фил. Поставил хлипкую табуретку возле звукового гения и взглянул на гирлянду. — Но ты справишься, я уверен. — взяв начало гирлянды, Манзанера протянул его Ино. — Лезь.              — Но почему же я? — Ино взял начало гирлянды и с недоумением уставился на Фила. — Ведь ты же выше, дорогой мой.              — Да, но зато ты легче и табуретка тебя выдержит.              — Любопытный аргумент, — заключил Ино и полез на табуретку.              Через пол часа мучений, ворчаний и нескольких матерных формулировок, гирлянду удалось повесить вдоль стен, прикрепив её на гвозди и другие иные подручные приспособления.              — Готово. Думаю, можно включать. — всё ещё стоя на табуретке, сказал Ино. Фил тут же принялся искать розетку и конец гирлянды. Пока шли поиски, звуковой гений с унылым интересом рассматривал плафоны в виде нестройных елочек и остроконечных звезд. Несколько звездочек, запутавшись, переплелись друг с другом. И, почувствовав прилив неясного перфекционизма, блондин полез распутывать гирлянду.              — Готово! — услышал он крик Фила где-то недалеко.              Щелкнула розетка. Всё вмиг озарилось ярким светом, глухо треснуло — и погрузилось в привычный полумрак. Стекла двух разбившихся плафонов брызнули в сторону звукового гения.              — Вот же черт! — успел воскликнуть он, спешно закрывая лицо руками. — Фил!              — Что? — тревожно отозвался Фил.              — Твоя гребаная гирлянда… — шипел Ино, всё ещё закрывая руками лицо. Открывать глаза после случившегося ему было боязно. — Твоя гирлянда… Похоже, она неисправна.              — Разве?              Продолжая свои возмущения, Ино попытался спуститься с табуретки. Но ноги дрожали. Темнота и неприятный скрежет под ногами пугали, сковывая и без того жалкие попытки спуститься на пол.              Манзанера тут же прибежал на помощь. Помог блондину спустится и одновременно с этим предотвратил начинающуюся истерику звукового гения.              — Что-то вспыхнуло, я не заметил… — начал было каяться гитарист, но, увидев руки Ино, встревоженно воскликнул: — Ох, черт, Ино!              — Что там? — всё ещё боясь открыть глаза, спрашивает звуковой гений.              — Тебе увиденное не понравится, — заверил его Манзанера.              Но Ино всё-таки убрал от лица руки и, открыв глаза, посмотрел на свои пальцы. С каждым мигом его взгляд становился более отстраненным и обеспокоенным.              На тонких и белоснежных пальцах красовались капельки крови. Они хаотично раскинулись на ладонях, возле пальцев, ближе к ногтям — порезов пять-шесть, крохотных с виду, но таких болезненных. Противную боль Ино почувствовал сразу же, стоило ему посмотреть на руки. Его начало мутить.              — Надо скорее перевязать раны, — услышал он голос Фила, — или в начале обработать. В общем, надо оказать первую помощь!              И пока Манзанера объяснял всё случившееся Энди, Ино стоял возле злосчастной табуретки и снова рассматривал плафоны гирлянды, на этот раз — уже разбитые. Вид расколотых звездочек и ёлочек вдохновил его на странную песенку о забытом Рождестве. Только вот, последняя строчка всё не шла на ум.              — Я выпросил бинты и пластырь! — Нарушил стихотворный порыв Ино голос Манзанера.              — Прекрасно, дорогой мой. Но кровь, кажется, уже перестала идти. — уверял звуковой гений, улыбаясь. Но улыбка была призрачной, серой. — Душно здесь что-то. Выйдем во двор?              Фил, неуверенно сжав бинты в руках, согласился. Ему всё ещё хотелось оказать звуковому гению медицинскую помощь, перевязать раны, ибо вид поцарапанных пальцев и алых капелек крови всё не выходил из его головы.              — Хорошо, давай. Но бинты я возьму с собой!              — Как скажешь, дорогой мой.              Во дворе царил ночной полусумрак, не свойственная зиме, приятная, будто весенняя, прохлада и серые отблески редкого снега, раскинувшегося тонким слоем на крышах домов, дорожках и подоконниках. В чернильно-синем, ясном небе переливалась многочисленная россыпь звезд. Их холодное сияние завораживало.              Пока Фил возился с бинтами, Ино смотрел на небо, обдумывая, наверное, конец песенки о забытом Рождестве. Вдруг он вновь почувствовал боль в пальцах — это Фил пытался их хоть как-то перевязать. Ино хотел возразить. Но с настойчивым Манзанера спорить не было смысла. Вздохнув, звуковой гений смирился, и отвел взгляд в сторону звезд. Они сидели у раскрытых дверей пустого трейлера; рядом, черной скалой, возвышалась стена того здания, где рокси планировали свое выступление; из распахнутых, будто светящихся окон доносился несвязный шум, состоящий из голосов, редкого грохота, смеха и потрескивания радиоприемника. Приятная ночная суматоха, такая знакомая и родная.              — Ох, я и подумать не мог, что эта чертова гирлянда покалечит тебя так сильно, — изумленно прошептал Манзанера, рассматривая пальцы звукового гения на левой руке: на большом, указательном и среднем пальце красовались несколько бледных шрамов.              — Нет, дорогой мой, это другие «боевые ранения», — отшучивался Ино.              — Ещё одна взрывоопасная гирлянда? Нож? Разбитая бутылка?              — Ничего из перечисленного, — ответил блондин. — Это последствия моей виртуозной игры на бас-гитаре.              Он резал пальцы о струны. Каждый раз, когда начинал репетировать свои сомнительные эксперименты с магнитофонной пленкой и бас-гитарой. Лопнувшая струна и её последствия постоянно вредили нежным пальцам звукового гения, но он и не спешил менять струну и настраивать сам инструмент. Поэтому и бледные, не всегда заметные чужому взгляду шрамы, украшали его пальцы.              — Мог бы сказать мне: я бы с радостью заменил бы струну, настроил бас-гитару, рассказал, что и как делать-играть, — тут же посоветовал Фил.              — В этом нет необходимости, — нарочито горько, улыбаясь, поспешил объяснить Ино. — Я редко что-то играю. А если и надумаю, то меня хватает лишь на один бессвязный аккорд.              Он усмехнулся и вновь посмотрел на звезды. Фил всё копошился в бинтах.              — Как жаль, что нельзя создать такую гитару, о струны которой не резались бы пальцы, — мечтательно произнес звуковой гений, наблюдая за холодным мерцанием десятка звезд, — чтобы водить пальцами вдоль эфирных волн, подбирая самостоятельно нужные частоты. Нужные аккорды. И риффы.              — Воображаешь, — улыбнулся Фил. Разобравшись с бинтами, он понял, что забыл взять спирт, чтобы обработать царапины. — Черт, забыл прихватить ещё кое-что из медицинских принадлежностей. — гитарист поднялся на ноги. — Я быстро — туда и обратно!              — Не торопись, дорогой мой.              Раздобыть немного спирта оказалось куда сложнее, чем бинты. Манзанера оббегал сцену пару раз и заглянул в комнат пять, прежде, чем один из администраторов выступления, недовольно хмуря брови, выдал гитаристу маленький бутылек со спиртом.              Вернувшись обратно во двор, Манзанера не застал звукового гения на прежнем месте — возле трейлера его не оказалось. Ино был на крыше машины — как он туда забрался для Фила так и осталось загадкой — и по-прежнему лицезрел звёзды.              — О, вот ты где! — воскликнул радостно Манзанера и широко улыбнулся. — А я тебя спохватился уже!              Ино лежал на своем черном пальто; его приподнятые над головой руки тянулись к звездному небу, а пальцы будто бы перебирали струны большой и невидимой бас-гитары. Завидев Фила, звуковой гений не прекратил своих мечтательно-медитативных манипуляций — только улыбнулся в ответ и кивнул.              — Кстати, я раздобыл спирт!              — Прекрасно, дорогой мой. — отозвался Ино. Фил уселся рядом, скрестив ноги по-турецки, и принялся раскладывать все раздобытые медицинские принадлежности. — Помнишь, я рассказывал недавно тебе о гипотетической гитаре, о струны которой невозможно порезаться?              — Помню конечно. Мечтатель. — Фил обмакивал в спирте пару ваток и тонкую полоску бинта.              — Недавно я читал о таком явлении, как космические струны, — неспешно рассказывал Ино, пока Манзанера думал, как осторожно взять левую руку блондина, не потревожив его мечтательного настроя. — Говорят, что эти струны не видны человеческому взгляду — их распознают лишь специально-оборудованные аппараты, кружащиеся вдоль орбиты. Эти невидимые нити раскинулись меж звезд, в самой глубине космоса. Было бы забавно исполнить пару аккордов на этих гипотетических струнах, предварительно натянув их на огромную бас-гитару! А потом и… Ай, черт, Фил!              — Прости, — Фил виновато отдернул свою руку, в которой он держал пропитанную спиртом ватку — красную от крови. — Так что «потом»?              Ино вздохнул.              — Думаю уже не столь важно, — произнес он. Руки его смиренно легли к коленям гитариста. — Давай лучше просто посмотрим на звезды.              — Давай, конечно.              Оказав всю возможную медицинскую помощь, Манзанера постелил рядом с собой куртку и устроился рядом с лежащим звуковым гением. Звезды в черном небе казались Филу лишь скучными светящимися точечками, не более. Но в компании неумолкающего Ино всё становилось иначе: звезды-точечки приобретали тайные смыслы, красоту и загадочность, черное небо — свою удивительную историю; падающие кометы и космические струны — новые и интересные, научные объяснения. Слушать Ино было не скучно, а иногда — даже и забавно.              — А эти звездочки заслуживают немного своего внимания, — с похабной улыбкой заметил звуковой гений, обратив взгляд к одному из окон: оттуда доносился звонкий женский смех и мелькали силуэты миловидных лиц. — Эй, милочки! — крикнул он. — Вам помощь не нужна?              С недовольным гулом девушки зашторили окна и замолкли. Ино тихо засмеялся, а Фил громко захохотал.              — Не те звезды тебе попались, — заметил Манзанера.              — Действительно, дорогой мой.              — Я заметил, что звезды чем-то напоминают работающую гирлянду.              — Надеюсь, не неисправную.              — Наверное, всё-таки исправную, — пожал плечами Фил. — Но если ты обожжешь пальцы о звезды, я тут ничем не смогу тебе помочь — никакой спирт не спасет.              — Согласен, — кивнул Ино и взглянул на перевязанные пальцы, — поэтому я буду продолжать неумело бренчать на бас-гитаре, и иногда царапать свои превосходные пальцы. Всё-таки бездельничать у меня получается куда лучше, чем исполнять что-либо на бас-гитаре.              Манзанера кивнул — ему оставалось лишь согласиться со словами звукового гения.              В небе вдруг ярко засияла пара ярких звездочек.