Брошь

Вэй Ин смутно помнил гладкие очертания под пальцами, невнятное тепло от казалось бы холодного металла, по ночам шарил рукой под подушкой, недовольно хмуря брови со сна. мысли о Цзян Чене отпускали Ураганный вихрь эмоций, служивших ему собственной и могилой и даже гробом, улетучивался, оставляя после себя лишь ссадины да шрамы. Все заживало, оказывается. И время лечит, и звезды, что с неба падают, слышат. Вэй Ин жмурится довольный, непривычно свободно в груди – легко. Ничего не мешает вдыхать/выдыхать, кричать и так далее по любому списку, какому захочется. Он дома уже давно. Обязанности главы клана исполняет исправно. Хотя больше никакого режима. Темную энергию сдерживать не надо, постоянно держать себя в безупречной физической форме, тоже. Разве, что постоянные медитации для укрепления золотого ядра преследуют его каждый день. Но он не против. Пусть никогда и не признается в этом А-Цин с А-Сюем, но он счастлив снова чувствовать тепло светлой Ци. Как она греет, касаясь невзначай каждой вены, наполняет все тело силой и движением, пробегается словно горячий вихрь и укладывается посередине груди в солнечном сплетении. Он прикладывает ладонь к сердцу, чувствуя его спокойное биение и смотрит вокруг. На домики, резиденцию, так похожую на старую. На малышей в фиолетовых ханьфу. Они бегут, запускать воздушных змеев, чтобы сбивать их стрелами из лука, хоть еще и не научились толком стрелять. Люди вокруг него счастливы. Его клан восстал из пепла, поднялся ввысь и следует девизу, что раньше снился ему в кошмарах, заставляя тело покрываться холодным потом. Но теперь, его душа пусть и поломана, пусть и топтались по ней тысячи ног, желая ему боли и тьмы, он оказался сильнее и нашел людей, которые смогли ему помочь. Цзысюань и Вэнь Цин оказались его благодетелью. Он никогда бы не подумал, что найдет утешение спустя столько лет в этих двоих. Пусть он сначала и относился к ним с большой настороженностью, и не чувствовал в себе сил даже для общения, чуть позже все изменилось. Они бесконечно разговаривали, шутили, смеялись, валялись в кровати, читая старые свитки с детскими сказками, придумывали глупые забавы. Но самое неловкое, что было в их жизни за эти пару месяцев – последняя неделя вместе. Вэнь Цин плохо спала и ее мучали кошмары, ведь как оказалось после, она беременна из-за чего сильно переживала. Но не это было важно на тот момент. Цзысюань, как будущий отец ребенка и заботливый муж, принес посреди ночи ее к себе в кровать, надеясь, что его близость успокоит ее. Но выгонять Вэй Ина он тоже не собирался, поскольку спать одному тому категорически не хотелось. И пусть между ними ничего и никогда не было. И эта пара людей просто прекрасная, Вэй Ин был благодарен им за банальное тепло, потому что с утра они проснулись в обнимку. А-Цин сонно проморгалась, удивленно замечая двух мужчин, прижавшихся к ней с разных сторон и слабо улыбаясь, вновь уснула. Да, этого тепла ему не хватало, без обязательств, без необходимости, без насмешек и сильного смущения, просто объятия и прикосновения, ничего не значащие кроме поддержки и заботы. Усянь восхищался ими. И точно знал одно. Такого больше не повторится в их жизни. А значит то, что они склеили из его души втроем надо беречь, чтобы, наверняка, хватило на всю оставшуюся жизнь. За своими размышлениями он не заметил, как дошел до любимого пруда, лотосы как раз только начали распускаться, их легкий водянистый аромат словно обнимал его, а мелкие капельки росы на цветах блестели подобно драгоценным камням. Занималось утро. Вэй Ин подставил лицо под легкие солнечные лучи, что пробивались сквозь тучи, и невольно сравнил себя с ними. Он сильнее. Он уже доказал это и себе и остальным, значит теперь его жизнь дана ему в удовольствие, а не в наказание..? Наверное, да.. Кто знает? Спросить то не у кого, а значит он сам будет решать свою судьбу. И на этот раз отпустив все сомнения, расправит вновь отросшие крылья. Пусть взметнутся ввысь, позволяя ему жить и мечтать. Пусть ловят солнце, наслаждаются вкусом, пусть жизнь течет в своем русле. его и ничья больше *** – Уважаемые господа, – Цзинь Цзысюань привлек внимание на общем совете кланов, – сегодня я хочу сделать небольшое заявление. Возможно, кто-то сочтет меня глупцом и будет осуждать, но это мой выбор и я не потерплю чьих либо возражений. Он повернулся к Вэнь Цин, которая впервые сопровождала его на таком значимом событии. В ее глазах можно было заметить неясную тревогу. Но он надеялся развеять ее, ведь она не знала, что он задумал и зачем сегодня пригласил в главный зал. – Встань, пожалуйста, – он со всей нежностью, на которую только способен, прикоснулся к ее плечам, обнимая и привлекая к себе ближе. – Сегодня, эту девушку, многим известную, как хорошую целительную, многоуважаемую Вэнь Цин, я хочу представить, как свою невесту. Вэнь Цин вздрогнула, резко бросая на него удивленный взгляд. По залу прошелся неясный гул из приглушенных голосов. – Я хотел бы кое-что уточнить, – первым слово взял Лань Цижень, недовольно смерив взглядом всех присутствующих, – то есть, после того, как пал клан солнца, вы представляете нам эту девушку, как свою будущую жену? И несомненно она будет в будущем нести бремя правления вместе с вами. Не кажется ли вам, это несколько неккоректным действием? Не стоит так отдаваться любви, юный господин Цзинь. – При всем моем уважении к вам, мне хотелось бы возразить. Ведь Вэнь Цин относится к побочной ветви клана и в этой войне пострадала не меньше всех остальных. Лань Цижень все еще пристально на него смотрел, видимо не удовлетворенный его кратким ответом. – Прошу прощения, – все сразу посмотрели в другой конец зала, на заклинателя в темно-фиолетовых одеждах, – неужели, мы будем продолжать судить людей по их происхождению? Цзысюань вздохнул с облегчением. Конечно, было ожидаемо, что Усянь заступиться за них, но почему-то до этого он чувствовал себя отданным на растерзание ходячим мертвецам. – Со времен войны прошло достаточно времени, чтобы прекратить вновь проливать свет на кровавые события тех дней. Вэнь Цин показала себя, как сильного и внимательного к чужим горестям, человека. Она всегда была на поле боя, помогая раненым восстановиться. И по вине Вэнь Жоханя потеряла всю свою семью. И сейчас, не стыдно ли вам, Лань Цижень, обвинять ее за фамилию Вэнь? Имя человека из-за которого многие когда-то расстались с жизнью прозвучало, словно гром в зале. Повисла нелепая тишина, прерываемая лишь сердитым дыханием главы клана Лань. – Что ж, господа, полагаю, что остальные вопросы, если такие возникнут, можно обсудить при личном визите, – он говорил твердо, желая того, чтобы люди вняли ему, как истинный глава клана. – Моей невесте, требуется отдых, поскольку она находится в положении, – Цзысюань не стал больше вслушиваться во всеобщее удивление, а потому направился с А-Цин под руку прочь. За ними с места поднялся и Вэй Ин, невозмутимо шагая в ту же сторону, что и они. сегодня будет последний вечер, что они проведут втроем *** – Тебе пора возвращаться, – это был один из последних вечеров, что они провели втроем на одной кровати, тесно прижимаясь к друг другу. Цзысюань перебрал волосы А-Цин, легко пропуская темные тяжелые пряди сквозь пальцы. Вэй Ин лежал с другой стороны, обнимая девушку одной рукой. – Ты прав, А-Сюань, клану нужен глава, а не сопливый мальчишка по типу меня сейчас, – он провел кривую дугу в воздухе рукой, как бы говоря о том, что он явно не в том виде в каком должно быть великому и могучему старейшине, чье имя порой вызывало страх у несведущих людей. – Не неси чепухи, – в разговор вступила Вэнь Цин, мягко касаясь его плеча, у всех бывают тяжелые дни. Тем более, ты пережил такую, кхм.. Потерю, – она замялась, не желая задевать такую больную для него тему. Усянь выдохнул сквозь зубы, дергаясь от неожиданного свиста. Цзысюань обеспокоенно вскинулся, готовый его успокоить, но он лишь отрицательно помотал головой, и закрыв глаза, вжался носом в плечо Вэнь Цин. Девушка уютно пахла домом. От нее веяло силой и желанной свободой, а тепло, что он чувствовал, ласкало его душу, стараясь склеить каждый мелкий осколок. Он повел носом выше, нагло вдыхая желанный запах. Сердце щемило от нежности к этим двоим. Это казалось странным. Его дружба никогда и ни с кем не выходила так сильно за рамки дозволенного.. За рамки общепринятых моралей. Но, были ли они друзьями? И возможно ли отказаться от такой нужной сейчас, ни к чему не обязывающей любви? Может, он прав. Наверное, они не друзья. Но они три сломанных этой войной, этой бесконечно жестокой жизнью, человека. А потому они заслуживают спасения, пусть и таким странным образом. – Я бы все-таки, хотел уточнить кое-что, А-Сянь, – Цзысюань не хотел ни говорить, ни думать об этом, но это нелепая беззаботность больше не может так просто сходить им с рук, – через несколько дней будет совет кланов у нас.. После него ты.. Тебе стоит вернуться в Пристань Лотоса. – Понял-принял, господин заклинатель, – глухо рассмеялся Вэй Ин, – все в порядке, не переживайте так. Благодаря вам двоим мне стало намного легче, и жизнь больше не выглядит, словно черная клякса на древнем свитке. Вы, однако, творите чудеса и без лекарства и без заклинаний. На глаза наворачивались слезы. Хотелось стать сильнее, чтобы не допускать такой постыдной слабости. Но Вэнь Цин вытерла его слезы и мягко коснулась лба сухими губами. – Ну все, А-Ин, успокаивайся, – она тепло улыбнулась, – а теперь, мальчики, давайте спать, – она завозилась, укладываясь в их объятиях, и закрыла глаза. У них было еще несколько дней, чтобы полностью восстановиться и идти дальше. они верили, что у них получится. они знали, что они есть друг у друга как друзья, и как люди у которых за спиной вся жестокость этого мира *** Брошь стала камнем преткновения в жизни многих. Стала вещью от которой стоило избавиться, лишь бы не видеть больных напоминаний. И все это, несмотря на возможное заточение человека внутри нее. Никто не имел сил на дальнейшую борьбу и на продолжение этой бессовестно долгой истории их жизни. Она залила глаза жаждой денег, неугомонному воришке, который расстался с жизнью, не имея вещи, чтоб откупиться. Усыпила Цзян Яньли, погружая хрупкое тело и душу в состояние вечного покоя. Встрепенула сердце Вэй Усяня, который ее теперь проклинает. Заставила Цзинь Цзысюаня и Лань Ванцзи долгие годы мучаться из-за переживаний о любимых сердцу людях. А в итоге осталась лежать в покоях младшего Цзиня, спрятанная в полог кровати. Что это за вещь? Она словно совесть, словно кнут, напоминание каждому об ошибке, месть и боль, даже горькая радость, отчаяние и надежда. Она воплощает в себе все те, чувства, что каждый хотел уберечь внутри, подальше от чужих глаз. Она подобно скверне, расползается все дальше, желая захватить сердце желанное, да все не то попадается. И теперь, она навсегда будет представлена сама себе. Безумное стечение обстоятельств, боль и страх, что преследуют тех, кто ее касается. Это все останется на долгие века во времени. И возможно жизнь изменится и новый виток судьбы подарит свободу тому, кто желает освободиться.