***
Они узнали о том, что Хуа Чэн вернул себе память одними из первых. Даже раньше, чем Се Лянь вознёс им молитву, сообщающую радостную для него новость, по всем Небесам разлетелся чистый звук старинного колокола, славящего каждого нового вознесённого. Опрометчивое обещание, данное тысячу лет назад, уже почти никто не помнил, но такие старожилы, как Наньян и Сюаньчжэнь, не могли ошибиться в своих выводах. Собиратель цветов под кровавым дождем явил себя миру, очередной раз насмехаясь над Небесами. Почти сразу же явившись к Его Высочеству, они очередной раз убедились в правильности своих выводов. На маленькой кухне, вытянув длинные и стройные ноги в одних только брюках и наблюдая за хлопочущим у плиты Се Лянем, вольготно расположился Хуа Чэн. Он почти не обращал внимания на стоящую перед ним кружку ароматного кофе, любуясь принцем, накинувшим на себя рубашку демона. Его Высочество, когда они одевались, очень смутился своей ошибки, но, поддавшись на уговоры, оставил всё как есть. — Почему я не удивлен? — Фэн Синь почти обречённо выдохнул, отводя взгляд в сторону, крайне смущаясь от увиденного. Хуа Чэн, словно издеваясь над генералом, склонил голову на бок и опёрся щекой на кулак, чтобы лучше были видны следы и глубокий укус на ключице. — Потому что покровителю проституток удивляться уже нечему, — замечание демона стрелой пронзило Наньяна. — Проституток? — Се Лянь не стал отвлекаться на появление небожителей, внимательно следя за закипающим в турке кофе. Но сейчас удивлённо вскинул голову, пытаясь осознать озвученный факт. — Думаешь, генерал Большой Член так легко отделался от своей репутации? — Му Цин сдержал порыв закатить глаза, но сдержать ехидство не получилось. — Как и генерал Сюаньчжэнь, — Хуа Чэн всё же сделал первый глоток, прикрывая глаза от удовольствия. — Бог поберушек. Его совершенно не смущало отсутствие полного контроля над своими способностями. Глубокое презрение к парочке предателей нельзя ни искоренить бессилием, ни стереть в порошок временем. — Поберушек? — принц от удивления чуть не поджёг рукав великоватой ему рубашки о пламя конфорки. — Но как? — Старая сказка о том, что генерал Сюаньчжэнь помог одному монаху, который всю жизнь собирал рухлядь. И так хорошо у него вышло, что этот несчастный стал так удачлив, что смог вознестись и сам стать божеством, — Хуа Чэн вежливо улыбался, пересказывая сведения, которые изучал в течении пары недель. Тысяча лет — огромный срок. За это время воздвигались и рушились империи. Умирали Боги и появлялись новые. Конечно, он хотел быть в курсе, пусть и достаточно поверхностно. После всего сказанного уже двое в небольшом замкнутом пространстве были готовы удавить бывшего Непревзойденного. Сдерживало их всего пара нюансов: они не могли напрямую нанести вред смертному, которым сейчас и был Собиратель, а так же они не готовы были снова увидеть разбитого горем принца. Фэн Синь невнятно бранился под нос, искренне сожалея, что пришел, а Му Цин просто ударил кулаком по дверному проёму, с ненавистью смотря на демона. — Может быть кофе? — Се Лянь обеспокоенно посмотрел на всех присутствующих, пытаясь хотя бы немного разрядить обстановку. — Мы пойдём, — Му Цин всё же смог взять себя в руки, а Фэн Синя — за шиворот, выволакивая за собой. — Вернёмся позже. Нужно будет обсудить несколько вопросов.***
Теперь же они банально не могли попасть в квартиру, запечатанную изнутри такими мощными магическими контурами, что в духовном плане больше походила на неприступную крепость, взять которую не под силу ни Небу, ни Аду. Не приходилось сомневаться, что это художество было рук Хуа Чэна. Му Цин в сердцах пнул ногой упрямую деревяшку, даже не дрогнувшую от неслабого удара. — Скотина одноглазая. — Уже с полным комплектом, — Фэн Синь отнёсся к таким выкрутасам более спокойно. Как бывший телохранитель принца, он по достоинству оценил меры предосторожности, организованные демоном для защиты Его Высочества. Слухи по Небесам разносятся со скоростью ветра, в мире же демонов их скорость выше, чем скорость звука. Наньян не сомневался, что найдется много тех, кому сам факт возвращения Хуа Чэна настолько испортит гнилую кровь, что они не погнушаются на любые меры, лишь бы не дать Непревзойденному набрать силу. — Мы не одни, — моментально остыв и став серьёзным, Му Цин развернулся, практически вынимая саблю из ножен. — Господа Небожители, — в паре шагов от них в лёгком поклоне застыл Инь Юй, никак не отреагировавший на угрозу со стороны Бога Войны. — Градоначальник Хуа и Его Высочество сейчас отсутствуют, но мой хозяин предполагал, что Вы нанесете визит и оставил послание, если не застанете их. — …? — генералы очень настороженно и удивлённо посмотрели на неизменного помощника демона, спокойно протянувшего им невесть откуда взявшийся поднос, на котором стояло два бокала и лежал белый лист, сложенный пополам. — Что это, Инь Юй? — Фэн Синь не спешил брать предложенные им вещи. Лишь сурово посмотрел на бывшего Бога Войны. — Насколько я знаю, в кубках успокаивающий настой из корня валерианы и пиона, а на бумаге расписание посещения Его Высочества. — УБЛЮДОК! — разъярённый крик Богов Войны был на редкость слажен.***
— Наставник Се! — голос Тай Хуа дрожал от негодования, когда парень эмоционально потрясал исписанными бумагами перед старшим коллегой. — Что нам… Что мне теперь делать с этим? Буквально на днях аспиранта временно назначили куратором студентов на кафедре криминалистики взамен заболевшего преподавателя. Первые пару дней он искренне наслаждался доверием и со всем рвением, присущим пылкой и деятельной натуре, принялся за руководство. Но затем на горизонте его безоблачного существования появился Хуа Чэн, которого Се Лянь с трудом уговорил продолжить образование. Вернув себе память и частично восстановив демонические силы, Собиратель цветов под кровавым дождём встал перед новой дилеммой — прожить спокойную жизнь, оставаясь человеком, или же снова умереть, уже в разы быстрее преодолев путь до «почти непревзойденного». Гора Тунлу всё так же открывалась, как и раньше, но до следующего раза оставалось порядка сорока лет. А в том, что он снова сможет добиться статуса Непревзойденного, Хуа Чэн не сомневался вовсе. Его останавливало только то, что Се Лянь больше не желал вознесения, намереваясь прожить обычную смертную жизнь, о чём говорил неоднократно с присущей ему твердостью. Поэтому демон, потакая желаниям своего Божества, вернулся к обычному ритму жизни, найдя себе новое развлечение в виде окружающих его преподавателей и студентов. Се Лянь аккуратно взял уже порядком взлохмаченную стопку конспектов, написанных столь ужасным почерком, что некоторые фразы было сложно прочесть даже принцу. Послушный его воле Хуа Чэн оказался безукоризненным курсантом. Все лабораторные, рефераты, отчеты и прочие письменные задания были сделаны им идеально, не оставляя и шанса усомниться в качестве его знаний. Но для этого нужно было их прочесть. Коллеги Се Ляня были в отчаянии, пока не услышали от Тай Хуа о чудесном таланте доцента расшифровывать эту невнятную писанину, и теперь с трепетом и почтением почти каждый день просили Его Высочества о помощи. Руководитель графологического отдела настолько проникся умением Се Ляня понимать даже такое невнятное начертание, что в шутку предложил перейти в штат к нему, на что получил вежливый отказ. — Оставь, я постараюсь что-нибудь придумать. Се Лянь предложил стакан воды приунывшему коллеге, но тот отказался. Тай Хуа никак не мог приспособиться к новой действительности, иногда по привычке прибегая к доценту Се, чтобы банально выговорится. — Ему нужно если не подарить прописи, то отправить на курсы каллиграфии, — у аспиранта уже пухла голова в попытке найти решение проблемы. — Как думаете, коллеги решатся скинуться на такое мероприятие? — Вряд ли, — Его Высочество спокойно пролистывал страницу за страницей, пока не наткнулся в одном из конспектов на оригинальную закладку. Среди вороха черт и неровных рядов расправила крылья бумажная бабочка. Ее тонкие крылышки были сложены с такой тщательностью, что, казалось, коснись её — и насекомое вспорхнёт в воздух. Пока Лан Цяньцю занимался самобичеванием и не обращал на него внимания, Его Высочество украдкой вынул бабочку и на короткий миг прижался к ней губами, целуя. — …. и потом, не выгонять же такого перспективного курсанта, — сетования уже почти сошли на нет, когда Се Лянь закончил делать внятные записи параллельно закорючкам Хуа Чэна. — Вот, держи. — Спасибо Вам, наставник Се! — Тай Хуа тут же сменил пластинку и с поклоном, полным благодарности, забрал листы. — Может Вам что-нибудь принести? — Не надо. Я скоро заканчиваю, — Се Лянь поправил очки и помахал рукой, отпуская аспиранта восвояси. Оставшись один, Его Высочество наконец-то вздохнул спокойно и смог без лишних глаз и ушей ознакомится с письмом, найденным у себя на рабочем столе сегодня утром. Давно забытый язык Юнань не оставлял никакого простора для фантазии. Черновод после пробуждения Хуа Чена не рисковал даже близко приближаться к принцу, справедливо опасаясь ответных мер со стороны Собирателя цветов. Поэтому решил действовать столь не оригинально. Сухие строки, написанные кровью, содержали неоднозначную инструкцию к тому как можно стать демоном, навсегда разделив свою судьбу с одним из Князей. Се Ляню не слишком нравился этот вариант, но он дал обещание взять себе чужую судьбу, какой бы тяжелой она ни была. Какая в общем-то разница между Небесами и Адом, если он больше не будет один. Сразу же после прочтения чернила вспыхнули синим пламенем, исчезая навсегда. Се Лянь задумчиво скользнул взглядом по часам и встрепенулся. — Уже пять часов! Теперь он не задерживался допоздна, перебирая документы. Ведь теперь дома его с нетерпением ждал его Сань Лан.***
Даже еще не войдя домой, Се Лянь почувствовал приятный запах, который коварно распространялся от двери его квартиры, заставляя соседей если не глотать слюнки, то явно завидовать. — Сань Лан! — Се Лянь аккуратно поставил свою сумку, скидывая в коридоре лёгкое пальто и ботинки. — Я дома. — Гэгэ, давай за стол, — вышедший к нему навстречу из кухни Хуа Чэн ласково улыбнулся и мягко поцеловал вернувшегося с работы мужчину. Се Лянь довольно зажмурился и, после того как их губы разомкнулись, едва касаясь кожи, потерся кончиком носа о скулу Хуа Чэна. — Ты меня балуешь, — как-то незаметно сложилось, что готовить еду в их паре стал Хуа Чэн, оказавшийся вполне хорошим поваром, учитывающий все немногочисленные вкусовые привычки Его Высочества. Се Лянь же не отказывал себе в удовольствии придумывать уже готовым блюдам витиеватые названия, прежде чем попробовать первый кусочек. — Несомненно, — тёплое дыхание обогрело подзамёрзшую от холодного ветра аккуратную ушную раковину, порождая мурашки, волной скользнувшие по шее и спине. Его Высочество улыбнулся, мягко подтолкнув свою преграду в сторону долгожданного ужина. На тридцать пятом году своей жизни Се Лянь неожиданно для себя вывел формулу простого, но такого необходимого счастья. Лёгкий, но сытный ужин, горячий душ после трудового дня и мягкое тепло объятий, в которых можно уютно устроиться — вот и всё, что оказалось необходимо для душевного спокойствия и умиротворения. Хуа Чэн с удовольствием рассматривал Божество, которое свернулось у него под боком, больше сейчас напоминая диковинного зверька, чем сурового и довольно властного наставника, как любили его описывать студенты. Распаренная горячей водой кожа приобрела мягкий розоватый оттенок, приятно подчёркивающий линии вен на крепких, изящных руках. Хуа Чэн не удержался и поцеловал запястье принца, находя губами мерно бьющуюся артерию. — Сань Лан, ты стал вампиром? — Се Ляню боль хорошо и славно, что он совершенно не сопротивлялся никаким поползновениям. — Нет, гэгэ, — алый глаз насмешливо и лукаво сверкнул. — Иначе бы мне пришлось пить кровь девственниц. А с такой диетой немудрено умереть от голода. Его Высочество мягко рассмеялся, ловя пальцами алую бусину, заплетённую в косу. Почти сразу же как память вернулась, Хуа Чэн поднял на уши всех своих подчинённых, не слушая их стенаний и возмущённых воплей, поэтому драгоценное алое украшение отыскалось быстро и с почтением было возвращено Градоначальнику. — Снова приходил Лан Цяньцю и приносил твои конспекты, — Се Лянь шутливо потянул за прядку, почти сразу же отпуская. — Может пожалеешь его? Я даже боюсь говорить, что когда-то учил тебя основам каллиграфии. — Пусть разбирается сам, — Хуа Чэну было глубоко наплевать на бывшего небожителя. Сейчас его интересовали только прикосновения к тонкой коже. — А то две жизни не знает как обойтись без Наставника. Пора взрослеть и убираться восвояси. — Кто бы говорил, — Се Лянь, слегка поёрзав, устроился поудобнее. — Что ты делаешь? Хуа Чэн, который наконец-то отпустил руку, легонько прикусил своего Се Ляня за мочку уха, так беззащитно порозовевшую от поцелуев. — Ничего. Продолжай, гэгэ, — короткая пауза на ответ — и мягкая складочка опять оказалась захвачена в плен. Его Высочество спокойно взял демона за подбородок, прерывая его увлекательное занятие и повернул к себе. — Сань Лан, — руки Хуа Чэна, скользнувшие под тёплую домашнюю одежду были приятно прохладными, но даже это не смогло отвлечь принца. — Ты ревнуешь меня к ученику? — Нет, — без какого-либо колебания. Се Ляню даже стало стыдно от неправильности произнесённых слов. Его Сань Лан уже неоднократно доказал свое безграничное доверие и любовь, которую не смогла перечеркнуть даже смерть. А Его Высочество полез к нему с какой-то глупой ревностью…. Принц чуть не прикусил язык от досады. Пока же он мысленно обвинял себя, Хуа Чэн не терял времени даром. Невесомая дорожка поцелуев украсила шею. Пару раз он слегка втянул в себя приятную на вкус кожу, оставляя на ней едва заметные следы, постепенно теряющие свою яркость. Се Лянь поёжился, пытаясь избежать едва заметной щекотки длинных тёмных прядей. Без слов поняв, что причиняет дискомфорт, Хуа Чэн, не отрывая губ, собрал на затылке небрежный хвост, закрепив его резинкой, прежде болтающейся на запястье. В Его Высочестве боролись лёгкое возбуждение и расслабленность. Прикосновения были очень приятны и совершенно не настойчивы. Будто бы каждый раз, посылая тактильный сигнал от контакта с распаренным телом, они просили разрешения стать чувственнее. — Думаешь, что я сегодня ещё на что-то способен? — Се Лянь едва коснулся рукой мягких прядей. — Меня можно собирать в кувшин и носить с собой куда захочется. — Разве это проблема, гэгэ? — Хуа Чэн улыбнулся и аккуратно выбрался из-под почти разлёгшегося на нем принца, расцеловав недовольную складочку, собравшуюся меж бровей. Демон удобно вклинился между стройных ног, нежно поглаживая и разводя их в стороны. — Сань Лан? — Его Высочеству не нужно было лишний раз объяснять, что следует, когда партнёр находится перед ним в такой позе, но предательский жар щёк все равно проступил на коже. Мягкая светлая кофта одним движением собралась в складки, открывая плоский подтянутый живот со слегка очерченными мышцами. Из-за нерационального питания и забывчивости Се Лянь был худощав, но крепок. Как действующему сотруднику бюро и, следовательно, полиции, ему приходилось поддерживать себя в форме, периодически проходя курсы боевой подготовки и физической культуры. Хуа Чэн оставил жадный поцелуй чуть ниже пупка, не торопясь спускаться ниже. У него было много простора для изучения. Большие пальцы огладили чёткие линии нижних рёбер, скользя по бокам к выступающим тазовым косточкам. Се Лянь смотрел, не отрываясь. Жар после душа почти испарился из тела, постепенно заменяясь теплом совершенно иной природы. Ладони легли на тёмные волосы, легонько массируя кожу головы Сань Лана, увлечённого исследованием каждого сантиметра открытого пространства. Его Высочество вскрикнул от неожиданности, когда крепкие зубы прикусили расслабленное тело, вбирая небольшую складку кожи и тут же её отпуская, формируя след будущего засоса. Се Лянь непроизвольно скрестил ноги на спине стоящего на коленях мужчины. Пострадавшее место тут же было покрыто поцелуями, чтобы тут же создать новый след неподалеку. Когда отметин набралось около десятка, Хуа Чэн прервал увлекательный процесс и поднял глаза. Снизу ему открылась шикарная картина: Се Лянь, расслабленно откинувшись на спинку дивана, ненавязчиво прогнулся в пояснице, подставляясь под поцелуи. Его щёки отливали ярким румянцем, а губы были слегка распахнуты. — Гэгэ, мне продолжить? — Хуа Чэн и так знал ответ, но ему до умопомрачения захотелось услышать, как сейчас будет звучать голос принца. Се Лянь сглотнул, положительно кивая и держа губы сомкнутыми. — Гэгэ, мне так хочется услышать твое согласие, — демон наклонился и провёл языком от края домашних штанов до впадинки пупка, не опуская глаз. — Прошу. — Продолжай, — тихо, почти неразборчиво из-за ладоней, которыми при первых же просьбах было закрыто лицо. — Не слышу, — Хуа Чэн провёл по ткани штанов, слегка обтянувших внутреннюю сторону бедер. Стопы, прежде спокойно лежащие на его спине, слегка двинулись, словно в попытке оттолкнуть наглеца. — Пожалуйста, — Се Лянь отнял руки от лица, чтобы его можно было расслышать. — Продолжай. Тут же принц почувствовал, что его слегка приподняли, спуская вниз одежду с нижним бельём, насколько позволили разведённые ноги. Чуть подтянув колени к себе и приподняв конечности, Его Высочество помог раздеть себя окончательно, чтобы действия любовника ничего не ограничивало. Сань Лан воспользовался любезно предложенной помощью и снова оказался там, где был изначально. Но теперь ничто не скрывало возбуждённое и слегка подрагивающее естество принца. Хуа Чэну дурманил разум тот факт, что тело его Божества на проверку оказалось столь отзывчивым на ласку, что не было пределов удивлению силе духа Се Ляня, столько сотен лет соблюдавшего обет целомудрия. Крупная головка тут же была поймана в кольцо губ, мягко сжавшихся на нежной коже. Плотная и упругая, с капелькой смазки, сочащейся из уретры — было одно удовольствие изучать её кончиком языка, иногда проваливаясь в маленькую дырочку. Се Лянь не смог сдержать сдавленного стона напополам с резким выдохом. Секс — это набор последовательных движений и сам по себе имеет сугубо практическую роль, но когда он сопровождается всплеском эмоций, что накрывают с головой, то превращается в полноценный акт любви. Хуа Чэн крепко взялся за бедра, сжимая их и не давая делать лишних движений. Одномоментно с этим он расслабил горло, постепенно вбирая в рот всё больше и больше, насколько мог позволить себе без помощи рук. Се Лянь пока ещё легко забился в руках, концентрируясь на ощущении влажного тепла и мягкости, обволакивающей его член. — П-помедленнее, — хрипло и умоляюще, с лёгкой запинкой от смущения. Сань Лан мягко выпрямил шею, почти выпуская плоть изо рта, но так же плавно насадился обратно, исполняя желание любовника и двигаясь мерно, попутно пытаясь лишний раз пройтись языком по взбухшим извитым венкам, наполненным кровью. Когда же он разжал губы, позволив головке покинуть тёплый плен, член Се Ляня мягко шлепнулся на зацелованную прежде кожу внизу живота. Вопрошающий стон не успел погаснуть на устах, как горячий и слегка шершавый язык снова взялся за дело, мерно двигаясь по стволу вниз, к беззащитно поджавшимся яичкам. Поцелуи не прекращались ни на минуту, дразня так филигранно, что возбуждение поддерживалось на одном уровне — ни угасая, ни выливаясь в кульминацию. На глазах Се Ляня сверкнула влага. Ему было настолько хорошо, но и настолько звеняще жарко от ощущений в паху, что он непроизвольно поднял бедра, подаваясь вперёд, чтобы плотнее прижать чужие губы к требующей внимания плоти. — Пожалуйста, — звучало ещё слегка смущённо, но уже гораздо более требовательно, чем раньше. Хуа Чэн был возбужден и крайне доволен произведённым эффектом. Мужчина в его руках уже слабо контролировал себя, требовал ласк и желал его, как никого не желал ранее. — Гэгэ прекрасен, — языком он ловко вычертил на пульсирующем стволе Се Ляня иероглифы его имени, вызывая новый нетерпеливый стон. Руки принца требовательно легли на голову, прижимая её сильнее к паху, а бедра сжались на боках коленопреклоненного мужчины. Хуа Чэн мог продолжать эту пытку до бесконечности, но останавливаться сегодня на одном только минете не было в его планах. В подушках дивана своего часа дожидалась специально подготовленная смазка, которую он достал, мягко отвлекая внимание возбуждённого партнера новой порцией поцелуев в самое основание. Прозрачная жидкость обволокла изящные крупные пальцы, равномерно распределяясь. Его Высочество так сконцентрировался на ощущениях порхающего вниз и вверх по стволу языка, что пропустил момент, когда скользкая подушечка мягко обвела по периметру пульсирующее колечко, массируя и приучая к новым ощущениям. — Сань Лан! — лёгкая рычащая нотка была неожиданной, но такой будоражащей. Хуа Чэн мягко убрал чужие ладони, скользнувшие от его головы к требующему внимания члену. — Потерпи немного, гэгэ, — он резко вобрал в себя почти каменную головку, крепко зажимая её губами и помогая себе свободной рукой, быстро и неглубоко задвигал головой. Се Лянь, уже потерявший остатки терпения, синхронно начал подаваться вперёд, навстречу такому сладкому рту. Пара минут общего старания — и в горло демона струйкой потекла вязкая горьковатая жидкость. Но он не спешил отстраняться, крепко держа в руке пульсирующий член, из которого в податливый зев понемногу выходило семя. У Его Высочества от наступившей кульминации закружилась голова. Дыхание стало максимально глубоким, словно ему не хватало доступного воздуха. Тело пару раз прошило сладкой судорогой и расслабило. Когда звёздочки перед глазами перестали плясать в воздухе, Се Лянь почувствовал лёгкий дискомфорт от пальцев, которые в паре были уже довольно глубоко в его теле, готовя принца к большему. Медовые глаза, подёрнутые лёгким туманом возбуждения, посмотрели на Хуа Чэна. Распухшие влажные губы с блестящей капелькой спермы в уголке рта заставили Се Ляня снова вспыхнуть и с удивлением осознать, что даже такой яркой кульминации для него оказалось недостаточно рядом с Сань Ланом. — Расслабься, гэгэ, — пальцы нежно разошлись, слегка растягивая почти готовое колечко в стороны. — Не бойся. — Разве я могу чего-то бояться рядом с тобой, Сань Лан? — Се Лянь доверчиво постарался расслабиться, концентрируясь на возбуждённом дыхании и блеске глаз Непревзойденного, а не на себе. Достаточно растянув принца, Хуа Чэн встал, чтобы избавиться от одежды. Получая удовольствие от изучающего взгляда распалённого мужчины, демон раздевался медленно, красуясь перед восхищённым зрителем. Се Лянь тихо охнул, рассмотрев возбуждённый член Сань Лана, и слегка собрал в кулаках покрывало, скрывая нервозность. — Гэгэ, я люблю тебя, — мягкие и влажные губы накрыли напряжённые и суховатые губы принца, стирая поцелуем все тревоги и успокаивая душу. — Обхвати меня за шею. Се Лянь охотно выполнил просьбу, обнимая крепкую шею и утягивая демона в горячий и глубокий поцелуй. Его Высочество почувствовал, что его отрывают от мягкой поверхности, крепко сжимая в объятьях. Стройные ноги в поисках опоры тут же обвили талию Сань Лана, скрещиваясь лодыжками у него за спиной. Своей же Се Лянь почувствовал шероховатую неровность стены, к которой оказался прижат. Твёрдая тёплая головка коснулась мягкого растянутого кольца, постепенно начав проникать глубже. Хуа Чэн ещё сильнее впился в губы своего гэгэ, чтобы сдержать порыв одним рывком войти в податливое тело. Но нужно было быть максимально аккуратным, чтобы не навредить Се Ляню. О себе в этот момент он не думал от слова вообще, полностью растворяясь в звенящем желании обладания и преклонения перед лучшим существом во всех мирах. Се Лянь, чувствуя возрастающее напряжение, прикрыл глаза и с силой сжал зубы на нижней губе демона, не в состоянии сдержать собственный порыв. Когда в него вошли полностью, из уголка глаза скользнула соленая капелька, тут же смешавшаяся с капельками пота, сорвавшимися с влажных висков. — Сань Лан, — стон, просьба, приказ — что это было Се Лянь сейчас не смог бы сказать даже под дулом пистолета. Поняв это по-своему, Хуа Чэн начал понемногу выходить, приучая пока ещё не привыкшее к нему тело принимать всю его любовь. Постепенно движения из плавных перешли к более глубоким и размеренным, а с губ Его Высочества пошли не сдавленные всхлипы сквозь сжатые зубы, а вполне неоднозначные постанывания. В этот момент Хуа Чэн отпустил себя, полностью отключая голову и растворяясь в своем Божестве. Что было дальше они оба помнили словно через мутное стекло. Се Лянь помнил чувство крайней заполненности, прохлады оконного стекла, к которому они переместились, когда Хуа Чэн, утомившись держать любовника на весу, посадил того на краешек подоконника. А также требовательные губы, руки и разряды удовольствия, когда входящий в него член касался точки в глубине его тела. Хуа Чэн же помнил мягкость и податливость любимого человека, его благодарные стоны и пальцы отчаянно цепляющиеся за него. Горячую пульсацию члена принца, зажатого между их телами и брызги его семени, украсившего их тела. Пустота в голове возникла внезапно, разливаясь по телу с первой же волной семени, излившейся внутрь Его Высочества, почти потерявшего себя в миллионе новых ощущений. Демон прижался к принцу, обнимая и целуя так нежно, насколько только может быть способен человек. — Спасибо, — и новый головокружительный поцелуй. Се Лянь оторвался от Хуа Чэна, пытаясь восстановить дыхание. Он чувствовал его внутри себя, но не испытывал от этого никакого дискомфорта. Ни физического, ни морального. Принц мягко огладил напряжённые мышцы спины демона, словно успокаивал дикого зверя. — Я счастлив, что ты вернулся, — уткнувшись влажным от пота лбом в плечо, глухо сказал Се Лянь. — Я тоже, гэгэ. Я тоже.