***
Узкий, но достаточно комфортный диван. Часы, едва слышным «тик-так» разгоняющие тишину и ехидно указывающие стрелками на половину четвёртого. Горящий синим индикатор монитора, погасшего ещё до того, как Се Лянь отправился на боковую. Принц выдохнул с облегчением. — Это не Храм тысячи фонарей, а просто кабинет в бюро. Сегодня моё дежурство, — ему показалось крайне важным произнести это вслух, чтобы окончательно вырваться из пут такого прекрасного и одновременно ужасного сновидения. Сердце стучало как бешеное, отдаваясь болью за тесными рёбрами. На лбу, ближе к вискам, проступили маленькие бисеринки пота, отзываясь на жар, идущий изнутри тела. Принц осторожно коснулся губ, пытаясь отыскать остатки нежности, оставленной на них во время поцелуя, но наткнулся лишь на тонкие трещинки, высушенные частым дыханием. А затем до Его Высочества дошёл небольшой факт, заставивший его спрятать и так пышащее жаром лицо в ладонях. У него встал. Се Лянь стиснул зубы и ударил сжатым кулаком по спинке диванчика, опрокидывая на себя кружку с водой, предусмотрительно оставленную там. Рубашка тут же намокла, неприятно прилипая к телу, но даже остывшая до комнатной температуры жидкость не смогла остудить чувство стыда полностью захватившее принца. Такого с ним не было даже в подростковые и юношеские годы, когда организм мужчины слишком чувствителен к желаниям взбудораженного сердца. — Твою мать, — как назло в голове стало так звеняще пусто, что даже брань не могла родиться в нужный момент. Посидев немного, Се Лянь постарался успокоиться. Раньше бы он попытался медитировать, но сейчас в его арсенале появился метод не менее эффективный. Он дотянулся до рабочего стола, стараясь не вздрагивать от давящего дискомфорта в брюках, и схватил написанный ещё перед сном протокол вскрытия трехнедельного утопленника, с гордостью доставленного ему коронерами сегодня. И это помогло. Сухие цифры и строки ровных медицинских терминов, описывающих историю неудачи чужой жизни, помогли собраться и успокоить естество. Се Лянь стянул мокрую рубашку, вешая её на офисное кресло. Сменная висела в шкафу, но трогать её не было практического смысла. Завтра, а точнее уже сегодня, в бюро придёт его группа. И ему стоило встретить курсантов в подобающем виде. Разрешение на занятие в таком формате он получал более десяти дней, пройдя через десять кругов ада, возглавляемых самым страшным из них — «бюрократией», так что Се Ляню хотелось произвести благоприятное впечатление на будущих коллег. Приоткрыв окно для того, чтобы побыстрее высушить вещи и остыть самому, мужчина снова прилёг, с удовольствием вытягивая стройные ноги и потягиваясь до хруста. Испытанное им потрясение ещё бередило разум, но постепенно, как и любой сон, начало постепенно сглаживаться. Принц перевернулся на живот, подтягивая подушку под себя и накрываясь тонким пледом. — Ты тоже думаешь о Сань Лане? — на краю стола стояла счастливая кошечка, к которой обратился принц. Он протянул руку и легонько стукнул по лапке, отозвавшейся на прикосновение мерным покачиванием. — Наверное всё-таки нет… О своей главной головной боли Его Высочество не слышал уже почти три недели. Происшествие в парке и его дерзкая попытка поплавать в ледяной воде привели его на больничную койку с приличным воспалением лёгких. К ужасу Небожителя, из болезней знавшего лишь похмелье и раны от меча, хрупкое человеческое тело могло быть сломлено обычным переохлаждением. Стоически вытерпев все инъекции и капельницы, Се Лянь клятвенно пообещал себе следить за здоровьем и больше не увлекаться сомнительными заплывами с демонами. Му Цин долго отчитывал его, косясь непонятным взглядом на постепенно опустошающуюся капельницу, а Фэн Синь мрачно смотрел в больничное окно. Достать требуемое Хэ Сюанем не получилось. Проще было поймать западный ветер сетями и запрячь в повозку, чем собрать осколки разбитой тысячу лет назад маски. Генерал Наньян давно забыл чувство бессилия и теперь чуть ли не скрежетал зубами, ощущая его во всей красе. Се Ляню было даже слегка совестно перед старым другом, ведь каждый раз причиной для его слабости становился именно принц. Говорить им о сделке с демоном Его Высочество не стал. Некоторые решения нужно принимать в одиночку, и нести последствия за них тоже. По официальной версии, он просто случайно упал в пруд. И было даже слегка обидно, что его генералы поверили в неё сразу и безоговорочно. Лапка остановилась, прекратив свои движения. Сегодня было достаточно пасмурно, и солнечная батарейка зарядилась не полностью, что значительно ограничивало работу талисмана удачи. Мысли о богах и демонах отвлекли мужчину достаточно, чтобы он сам не заметил как задремал. Через пару часов противный писк запасного будильника разнёсся по небольшому кабинету, не оставляя никакой надежды на здоровый сон. Се Лянь продрал глаза, отчаянно зевая. Дежурства были обязательным элементом службы в бюро, ложась бременем на всех сотрудников по очереди. Днём в организации кружила толпа народа, увлечённого и не очень раскрытием преступлений. Ночью же весь спектр работы обрушивался на плечи небольшой группы дежурных сотрудников. И редко когда можно было похвастаться таким спокойно проведённым суточным бдением. Принц по-быстрому привел себя в порядок, накинул лабораторный халат и, сетуя, что проспал возможность сбегать за кофе, спустился в главный холл за своими курсантами. Махнув пропуском перед постом охраны, он ещё раз проверил списки пришедших, с лёгкой грустью и облегчением не найдя среди присутствующих старосты. — Пойдемте, — он пропустил группу через турникеты. — Сегодня мы с вами посетим пару наших отделов. — А трупы у Вас не кусаются? — один из курсантов не удержался от глупой шуточки. — Смотря с какой силой Вы будете сжимать им челюсти.***
Медико-криминалистический отдел со спектральной лабораторией покорил студентов с первого же посещения, но наибольший интерес вызвал всё же отдел судебно-медицинской экспертизы трупов. Предварительно обрисовав курсантам основные положения по технике безопасности и поведению, Се Лянь продемонстрировал своим ученикам несколько тел, которые сейчас были в активной работе у следствия. Утопленник, отчёт о котором был написан принцем вчера, заставил позеленеть добрую половину молодежи, а менее стойких и вовсе передвинуться от тела в самый дальний уголок помещения. Выходить было запрещено без сопровождения преподавателя. Так что будущим стражам порядка пришлось терпеть и воспитывать в себе стойкость и любовь к профессии. Пожалев юных криминалистов, Се Лянь постарался довольно кратко описать произошедшее с этим покойником и отвести студентов в следующую секционную к более благообразным телам. — Внутреннее исследование трупа включает вскрытие как минимум трёх полостей: черепа, грудной и брюшной; и рассечение внутренних органов, — спокойная речь преподавателя успокаивала студентов, постепенно привыкающих с разнообразию форм, которые принимает смерть человека. — Позвоночник и спинной мозг подлежат обязательному исследованию при наличии их повреждения или заболевания, а также при черепно-мозговой травме, дорожно-транспортных происшествиях, падениях с различной высоты. На последней фразе доцент Се завёл студентов в верхнюю секцию анатомического театра, за стёклами которого сейчас активно работали его коллеги, изучая труп. — Например здесь у нас молодой мужчина не старше двадцати, — принц, пока вёл курсантов, успел немного разузнать о теле и предупредить коллег о присутствии зрителей. — Повреждения характерны для падения со значительной высоты. Сейчас мои коллеги проводят экспертизу полученных повреждений и влияние посторонних факторов на организм. — Разве не ясно, что парень просто покончил с собой? — один из юношей задал вопрос с благосклонного кивка преподавателя. — Не совсем. Каждое насильное завершение жизни — это всегда непросто, — Его Высочество внимательно посмотрел на тело через стекло, прозрачное только с их стороны. — Самоубийству всегда предшествует трагедия, которую мы и пытаемся установить. Можно бояться боли, но кинуться в бездну. Умереть столько раз, сколько понадобиться для жизни других. А можно скончаться по глупости, разбившись во время прыжка с небольшой высоты, просто потому что ты зацепился ногой за какую-то мелочь. Или дойти до отчаяния, испытав невыносимую потерю. Он внимательно посмотрел на притихших учеников, внимательно слушающих его. Что-то в его словах задело юных криминалистов, заставляя ограничится в вопросах на эту тему. Слишком спокойный тон не вязался с содержимым монолога. Так мог говорить только человек, слишком погружённый в свое дело, либо же испытавший на себе. И они хотели верить в первый вариант. — А можно ли умереть от одиночества? — дверь тихонько скрипнула, впуская в помещение юношу. — Боюсь, что Вы, уважаемый староста, никогда об этом не узнаете. Множество красавиц положит на Вас глаз, — принц посмотрел на вошедшего и, поправив очки, дежурно улыбнулся. — Хотя у курсанта Хуа есть все шансы опоздать даже на собственную смерть. — Я больше не намерен задерживаться, — непослушная чёлка закрыла часть лица, пряча правый глаз, а дыхание чуть сбилось, будто парень куда-то очень спешил. — Меня ждали уже слишком долго. Се Лянь молча посмотрел на юношу, отгоняя мысли про ночной сон и его последствия. — Тогда я не смею задерживать, — сухо и как-то тускло прозвучали слова, сорвавшиеся со сжатых губ. Ему хотелось верить, но он достаточно устал за всё это время, что прошло с его пробуждения. Божество Сяньлэ научилось быть смиренным, а человек Се Лянь изучил это искусство недостаточно. — Как скажешь, Гэгэ, — Хуа Чэн уверенной и спокойной походкой приблизился к замершему принцу и обнял его, почти так же, как в сегодняшнем сне. Се Лянь растерянно и даже как-то испуганно посмотрел из-за плеча Хуа Чэна, который был на полголовы выше его, на ошарашенных курсантов, находящихся в помещении, и попытался оттолкнуть от себя бесстыдника. — Глупые шутки зашли слишком далеко! — ладони упёрлись в широкую грудь, а медовые глаза заблестели яростью. — Отпустите меня! Потом случилось нечто, поколебавшее решимость Его Высочества. Почти одновременно два десятка курсантов повалились на пол, отключаясь. И если бы не полный жизни цвет кожи и ровное дыхание спящих, то Се Лянь бы принял их за безвольные погребальные куклы. Негромкий хлопок — и на полу закачались небольшие матрёшки с разрисованными сонными лицами. Его Высочество замер, прекращая сопротивление, и медленно опуская вдруг ослабшие руки. — Гэгэ, — дыхание коснулось уха, вызывая волну мурашек. — Я вернулся. Се Лянь не мог найти в себе силы ни сказать что-то, ни сделать. Он молча смотрел на противоположную стену, не моргая и не двигаясь. Из уголка глаза по побледневшей щеке беззвучно скатилась солёная капля, падая на черную водолазку обнимающего его парня. Хуа Чэн сильнее прижал его к себе, не смея сказать что-то ещё. — Сань Лан, — парень слегка отстранился, чтобы видеть лицо мужчины. Во время движения чёлка сбилась на бок, открывая взгляду Се Ляня кроваво-алую радужку правого глаза с тёмным провалом зрачка. Насыщенность крови и жар пламени. А также целый океан нежности, раскаяния и желания. Из Его Высочества словно вынули все кости, он устало склонил голову, упираясь лбом в ложбинку между выраженных ключиц и сжимая искривленные губы. — Можно, — мужчина ещё сильнее вжался в чужое тело. — Умереть от одиночества можно. Хуа Чэн покрепче прижал к себе своё такое хрупкое и такое сильное божество, оставляя лёгкий поцелуй на коротких волосах. Теперь он никогда больше не позволит Его Высочеству снова испытать боль. — Надо закончить занятие, — глухо произнес Се Лянь. — У меня есть ответственность перед ними. — Не беспокойся об этом, — широкая ладонь прошлась по напряжённой спине принца. — Они ничего не вспомнят. Очнуться сегодня к вечеру у себя по домам. Он достал из кармана совершенно непримечательную матрёшку и небрежно бросил на пол. Подскочив пару раз на кафеле с глухим стуком, она крутанулась, и на её месте на ноги поднялся стройный молодой человек с проклятой кангой на руке. — Инь Юй, разберись, — Хуа Чен даже не посмотрел на поклон подчинённого, беря несопротивляющегося Се Ляня за руку и уводя из помещения. — Сюда, — принц слабо махнул в сторону административного крыла, где находилось большинство кабинетов, включая и его. Хуа Чэн так и не отпустил его руку, но позволил идти впереди, указывая путь. Какие-то жалкие пара минут — и они наконец-то остались одни. — Сань Лан, — Се Лянь, закрыв дверь на ключ, подошёл к напряженному, как тетива, парню. Он столько раз представлял эту встречу. Готовился к ней. Умер в ожидании дня, когда сможет посмотреть в глаза своему демону и наконец-то сказать: «С возвращением!». А теперь не мог произнести ни слова. Когда сбывается самая заветная мечта, то мир разбивается вдребезги. И никому не устоять в невесомости, потерявши опору надежды, так долго выстраиваемую из мечты и стремления. Хуа Чэн протянул руку, кончиками пальцев едва касаясь груди Его Высочества. Ему казалось что это его очередной мираж. Один из миллионов видимых им с момента развоплощения его души. Он почти растворился в них, воспринимая существование как бесконечную череду снов и страдания, причинённого попытками собрать самого себя. Поэтому пробуждение и уход от этой боли сравнился с эйфорией от прыжка с Небес. Се Лянь сделал шаг вперед, словно бы опять добровольно напарывался на острие меча. Только боль теперь ощущалась так ярко и пронзительно, что хотелось смеяться. — Я… — Хуа Чэн многое хотел сказать принцу, но лишь успел разомкнуть губы, как к ним стремительно прижались чужие. Его Высочество целовал отчаянно, отдаваясь целиком и полностью. Слегка прикусывая зубами мягкую и упругую плоть, очерчивая языком границы, которые тут же преодолевал. Это была горячая просьба больше не оставлять его одного в томительном ожидании ушедшего без возврата, даже близко не похожая на целомудренное действо, которое было у них в прошлой жизни. Демон отвечал так же. В его поцелуе была вся собранная за годы разлуки нежность и желание быть тем единственным достойным своего Бога. Руки легли на плечи, прижимая к себе мужчину как можно ближе, стараясь не оставлять ни малейшего зазора между ними. Се Лянь чуть отстранился, сдергивая с себя очки, мешающие целовать долгожданного Непревзойденного, и тут же снова вернулся к занятию, что так часто видел в своих снах. Ему стало невыносимо жарко от собственного огня, разгорающегося в теле с каждой секундой всё больше и больше, и от жара чужого тела, раскалённого как потоки лавы Тунлу. Хуа Чэн пусть и вернулся, частично восстановив прежние силы, но пока что ещё имел человеческое тело: тёплое и гибкое, испытывающее потребность в дыхании и сердцебиении. Ощущая собственное сердце чуть ли не в глотке, а чужое — на кончиках пальцев, Хуа Чэн мягко повернулся и присел на диванчик, увлекая принца за собой. Се Лянь удивлённо охнул в уголок рта демона, оказываясь сидящим на его коленях лицом к лицу. Из уголка сияющего алым глаза скатилась пара капель крови, расчерчивая щеку на две неровные половины. Принц вздрогнул, отстраняясь. — Прости, Гэгэ. Я немного сегодня перестарался, — Хуа Чэн небрежно провёл по лицу, стирая карминовые дорожки. Подушечками пальцев, окрашенными в крови, он провёл по распухшим от поцелуя губам Его Высочества, окрашивая их в алый. — Но скоро… — Сань Лан, тебе не нужно снова ломать себя, — Се Лянь успокаивающе улыбнулся, маскируя лёгкую панику. — Я сделаю всё, что пожелает мой гэгэ, — Хуа Чэн вернул ответную улыбку, ласково кладя руки на бедра мужчины. — Не беспокойся ни о чём. Небольшой рывок — и Се Ляню для удержания равновесия пришлось опереться руками на спинку прямо за головой демона. Хуа Чэн не смог отказать себе в удовольствии оставить поцелуй на шее, так удобно оказавшейся прямо перед ним. Чуть влажная кожа и пульсирующая в чётком ритме артерия под губами стали столь изысканным ощущением, что хотелось продолжать прикосновение до бесконечности. Се Лянь шумно выдохнул. Раньше его шею сдавливала проклятая канга, а сейчас кислород украли чужие прикосновения. — Сань Лан, остановись, — чужие губы слегка дрогнули, но контакт прервался незамедлительно. — Гэгэ действительно желает сейчас именно этого? — руки продолжили блуждать по ткани брюк, изучая сквозь неё контуры мышц. Се Лянь покраснел, отводя взгляд в сторону. — Сейчас рабочий день. Стены очень тонкие и рядом много людей, — почти неслышно прошептал он, старательно пытаясь собрать мысли. Непревзойденный не разделял такие глупые переживания своего Божества. Как можно думать о чём-то или ком-то другом, когда от вида мужчины на его коленях почти бесконтрольно вскипает кровь? — Где бы ты хотел оказаться? — с сожалением оторвав руку от принца, Хуа Чэн ловким движением извлёк из воздуха такие знакомые игральные кости. Его резерв был уже почти на пределе, ведь прошла всего пара дней после его возвращения, но желание Се Ляня — закон. — Дома, — тихо прошептал принц. Кости ударились друг об друга сухо и гулко. Мир перед глазами крутанулся ярким калейдоскопом, крошась и собираясь вновь. Опора ушла из-под рук Его высочества, заставляя его окончательно упасть на Сань Лана, прижимая его к такой знакомой кровати. Чуть приподнявшись на локте, принц понял, что они оказались в его маленькой квартирке. — Наш дом в Призрачном городе, — Хуа Чэн под ним мягко улыбнулся. — Но пока что тебе туда нельзя. Человеку слишком тяжело находиться среди такого количество смертельной ци. Поэтому мы тут. Ещё один головокружительный поворот — и уже Се Лянь оказался лежащим спиной на тёмно-синих простынях. Непревзойденный вытянулся рядом, обжигая взглядом разноцветных глаз. Чуткие пальцы на первый взгляд хаотично касались тела принца, непринуждённо подразнивая и изучая. Хуа Чэн как будто пытался запомнить каждый изгиб и линию, чтобы перенести их на плотный камень, придавая ему совершенность законченной формы. Се Лянь сглотнул, поворачивая голову в сторону лежащего рядом. Первый порыв, ветром унёсший из головы здравый смысл, чуть ослаб, освобождая прояснившийся разум. Тело же не желало слушать никакие аргументы: сердце колотилось как бешеное, частое дыхание растворялось в воздухе, а внутри все нервы звенели, как натянутые струны — коснись — и они лопнут, жалобно вскрикнув. И принц решился. Придвинувшись ещё ближе, он накрыл окровавленными губами губы своей единственной на две жизни любви, отпуская все сомнения. Хуа Чэн возликовал. Следуя своему слову, он прилагал неимоверные усилия, чтобы сдержать обращающее в пепел желание и трепет прикосновения к самому святому. Ему себя дарило Божество. Он мягко раздвинул языком окровавленные губы и притянул к себе напряжённого принца, медленно и осторожно лаская. Постепенно движения становились всё откровеннее, намеренно задевая участки, наиболее чувствительные к прикосновениям. Се Лянь, одурманенный нежностью и новыми ощущениями, не сразу понял как остался без халата и рубашки. Только прохладный воздух комнаты и осторожные прикосновения губ, плавно спускающихся ниже, слегка прояснили разум. — Сань Лан, — чуть охрипшим голосом произнес он, прикрывая глаза. Хуа Чэн мягко прошёлся языком по горошинкам сосков, нежно подув на один из них. Резонанс прохлады и сохраняющегося ощущения прикосновения заставили тело Его Высочества неосознанно вздрогнуть и податься назад в попытке прервать подобную стимуляцию. Но это было ему не позволено. Плотнее прижавшись к такому чувствительному сейчас ореолу губами, Хуа Чэн провел кистью вниз, чуть надавливая, чтобы путь его руки ощущался партнером. Финальной точкой маршрута вполне предсказуемо оказалась молния ширинки, стесняющей неоднозначный порыв тела. — Приподнимись, гэгэ, — Хуа Чэн оторвался от терзаемого ореола и снова вернулся к беспомощно распахнутым губам. От смешения осознания происходящего, стыда и желания Се Лянь не сразу понял суть просьбы, но зато не раздумывая впился в губы, оказавшиеся снова рядом. Поцелуй теперь казался ему спасительным якорем среди бушующего шторма ощущений. Оставить обнажённым своего Бога, так отчаянно не желающего отпускать его губы, было непросто, но Хуа Чэн успешно справился со своей задачей. — Поможешь мне, Гэгэ, — не вопрос — утверждение. Хуа Чэн положил чужие руки, не знающие куда деться в такой ситуации, себе на бедра. Чёрная водолазка улетела прочь, в сторону одежды Се Ляня. Принц неловко зацепился за пряжку ремня, путаясь в собственных пальцах и пытаясь расстегнуть её. Хуа Чен, почувствовав лёгкую панику партнера, мягко отстранил дрожащие кисти и сам справился с оставшейся одеждой. Се Лянь закрыл глаза, ощущая себя настолько странно, насколько это было возможно. В этой жизни он не держал обетов и спал с женщинами — воспоминания об этом яркими вспышками проносились в памяти. Но сейчас всё было слишком волнующе. Ведь рядом был Сань Лан. Его Сань Лан. Хуа Чен дал легкую паузу, чтобы Се Лянь смог унять нервную дрожь, появившуюся вновь, и, воспользовавшись слабостью принца, мягко поцеловал его зажмуренные веки. Рукой он осторожно, но настойчиво огладил тазовые косточки, спускаясь все ниже. Пока не накрыл ладонью подрагивающий член, уже достаточно окрепший от возбуждения и поблескивающий влажной головкой. Крупные пальцы сомкнулись в кольцо, заключая напряжённую плоть в мягкий захват. Се Лянь глухо охнул, смыкая зубы на второй фаланге своего большого пальца, чтобы не позволить себе издавать ненужных по его мнению звуков. — Не нужно ранить себя, — демон, чуть усилив захват, провёл ладонью от головки к основанию. — Прошу тебя. Зубы с трудом разомкнулись, оставляя после себя глубокие лунки следов, тут же зацелованные с особым почтением. Ласки на члене не останавливались ни на миг, только меняли форму и темп, иногда сбиваясь от непреднамеренных движений ласкаемого тела, которое само, без излишнего контроля разума, подавалось навстречу. Принц, получающий яркое удовольствие, не стал идти вопреки желаниям своего любовника, но и захлебываться стонами не желал. Если нельзя терзать свою плоть, то для этого вполне подойдет чужая. Ровные зубы сомкнулись на очерченной ключице, сжимаясь до солоноватого привкуса во рту. Хуа Чэна не заботила боль. Она — лишь приправа, придающая остроты. А причинённая его Божеством и вовсе приравнивалась к высшему наслаждению. — Сань Лан… — кровь прояснила голову, старательно одурманиваемую ласками в паху. — Я… Хуа Чэн не желал слышать лишних и ненужных оправданий, вновь и вновь целуя Се Ляня. Собственный член был болезненно напряжён, но оставлен без внимания. Сейчас первоочередной задачей было удовольствие принца, а потом уже собственное. В какой-то момент Его Высочество не выдержал натиска. Накрыв чужую ладонь собственной, он начал управлять ей, подсказывая максимально желаемый для себя темп и усилие, вскоре приведшие его к удовольствию. Крупно вздрогнув, принц расслабился, чуть обмякая рядом с пышущим жаром тела Хуа Чэна. По переплетённым пальцам толчками начала растекаться сперма, будто бы склеивая их. Его Высочество, пытаясь удержаться от вскрика, прикусил нижнюю губу Непревзойденного и прижался лбом к бледному лицу, пряча взгляд затуманенных глаз. — Ты прекрасен, гэгэ, —освобождаясь от захвата, прошептал ему демон, мягко целуя в переносицу. Се Лянь, смешивая в себе сладкую истому и гордость, неожиданно оттолкнул от себя прижавшегося всем телом любовника. — …? — Хуа Чэн слегка нахмурился, не до конца осознавая происходящее. По позвоночнику предательски скользнул холодок. — Нехорошо получать удовольствие одному, — первые фейерверки в голове отцвели огненными цветами, и Се Лянь, чуть очистивший разум, не смог себе простить такой эгоизм по отношению к любовнику. Занятие любовью — обоюдный акт, а не игра в одни ворота. Принц, ещё слегка содрогаясь от оргазма, ловко перекинул ногу через лежащего на спине Хуа Чэна, садясь сверху. Снова она вернулись к тому, с чего начали. Только сейчас в медовых глазах кипело сосредоточенное желание, а не умоляющее недоверие и надежда. Его Высочество с сомнением посмотрел на свою испачканную руку. В теории для него был не секрет что такое анальный секс, но в возможности его исполнения сейчас он сильно сомневался. — Любить тебя, гэгэ — это уже величайшее удовольствие, — Хуа Чэн приподнялся на локтях, склоняя голову так, чтобы было удобно слегка зацепить зубами горошинку соска, чуть оттягивая её. — Сань Лан, — Се Лянь вплёл тонкие пальцы в непослушную шевелюру, оттягивая голову демона назад. — Будь добр, помолчи. Принц расправил пальцы на широкой груди, словно желая укрыть сердце и лёгкие Непревзойденного, и мягко толкнул вниз болтливого парня. Его член снова окреп, отзываясь на новую волну возбуждения и лёгкий всплеск уязвленной мужской гордости. Мужчина всегда должен иметь шанс быть сверху, пусть и так своеобразно. Чуть приподнимаясь на коленях, Се Лянь подался бедрами вперёд, перед этим обхватывая в свои ладони оба возбуждённых естества, плотно соприкоснувшиеся в плотном кольце рук. Чувствовать чужую плоть было непривычно, но так завораживающе. Он пару раз качнул бедрами, едва не теряя равновесие. Хуа Чэн же не мог оторвать взгляда от покрасневших скул и прикушенной губы с маленькими сухими трещинками от частого дыхания. Его руки легли на бёдра принца, стабилизируя его положение. Непревзойденный не смел надеяться сегодня даже на невинный поцелуй, а получил во много раз более ценное. Головки мягко сталкивались друг с другом при движении бёдер и рук, выделяя капельки вязкой смазки, облегчающей трение. Се Лянь чувствовал чуткими ладонями каждую складочку кожи или переполненную кровью венку, подстраиваясь под требовательные движения демона. Он хотел улыбнуться, но тихо вскрикнул, когда ощутил как в кожу на бёдрах более требовательно впились чужие пальцы. Он оторвал одну руку, оставляя даже слегка побагровевшие члены в ладони, которая теперь с трудом смыкалась на них. Прогнувшись в пояснице, Его Высочество практически лёг на Хуа Чэна, лишь слегка опираясь свободной рукой на изголовье кровати. Теперь расстояние между телами было минимальным. Непревзойденный тут же вскинул голову, ловя такие манящие губы. Его язык моментов сломал робкое сопротивление и ворвался в чужой рот, изучая всё до последнего уголочка, одурманивая похлеще цветов-оборотней. Все чувства вместе и по отдельности сложились в удушающее своим жаром удовольствие. Трение тел, настойчивое скольжение ладони, ощущение чужой плоти на своей, и, конечно же, понимание кому принадлежит тело, сгорающее в страсти вместе с ним здесь и сейчас — всё это привело к кульминации. Сначала вздрогнул и тихо застонал в изгиб длинной шеи Непревзойденного Се Лянь, а затем уже, хрипло и долго выдохнув, за ним последовал Хуа Чэн. Когда дрожь принца прекратилась, демон аккуратно переложил свои руки на едва влажную кожу спины своего Божества, заключая его в бережные объятья. Поцелуи продолжились, но теперь они были мягкие и полные благодарности за все совершённое и сказанное. Се Лянь улыбнулся, отстраняясь. Он с трудом вытащил слегка онемевшую руку, покрытую их семенем, смешанным на его фалангах и ладони, желая небрежно вытереть её обо что-нибудь. — Люблю тебя, гэгэ, — Хуа Чэн трепетно перехватил её и, поднеся к своему лицу, дерзко провел языком, не отводя лукавого взгляда от принца. Брови удивлённо взлетели, но вырвать руку не получилось. Его Высочество сглотнул, не смея отвлечься от зрелища скользящего по его руке языка, до капельки собирающего итог их любви. — Спасибо, — финальное касание губ в центр ладони. — Гэгэ.***
Се Лянь покачал головой, признавая своё поражение и непредсказуемость натуры Хуа Чэна. Подтянув почти полностью сброшенное во время их игрищ одеяло, он укрыл их обоих сверху, прячась от лёгкого холода комнаты. Его Высочество так и не соизволил выбраться из объятий, вытягиваясь и устраиваясь поудобнее прямо на демоне. Под щекой он чувствовал постепенно успокаивающееся сердцебиение, умиротворяющее его. За окном бушевал день, наполняя тишину комнаты звуками города. Они пролежали так довольно долго, наслаждаясь тишиной и прикосновениями друг друга. Теперь спешить было совершенно некуда. — Сань Лан? — первым уютную тишину нарушил принц. — Да, гэгэ? — Хуа Чэн прикрыл глаза, целуя в макушку ещё тёплого от спонтанного секса Его Высочество. — Как ты всё-таки смог вернуться? — этот вопрос, ранее отошедший на десятитысячный план, сейчас довольно сильно волновал Се Ляня, вдруг испугавшегося, что сейчас мираж растает и он снова останется на пару со своим разбитым сердцем. — Это произошло пару недель назад…***
Холодный камень алтаря, на котором он очнулся, был укрыт тонким слоем алых покрывал, пропитанных кровью. Она же коркой покрывала и самого Хуа Чэна, слепливая волосы и утяжеляя одежду. Правый глаз адски болел, разрывая на куски части черепа, окружающие его. Хотелось впиться пальцами и выдрать раскаленный уголь, по чьей-то прихоти вставленный в давно уже пустующую глазницу. — Не советую, — прохладный тон сопровождался едва слышимым стуком, напоминающим мелкие камешки, падающие в глиняный горшок. — Вторая замена за короткий срок убьёт это тело. Хуа Чэн тяжело сел, спуская обнажённые ступни на ледяные плиты пола. — В этом храме огонь гаснуть не должен никогда, — именно такое распоряжение он дал жителям Призрачного города, когда только был положен первый камень. Непревзойдённый помнил это, будто только вчера зажглась первая свеча на пороге дома для его Бога. — Он и так горит, — новый стук слегка подзадержался по отношению к другим. — Но я немного уменьшил количество огней. Хозяев нет, гасите свечи. — Хэ Сюань, надеюсь, у тебя есть для меня объяснения, — тон никак не поменялся, но угроза повисла в воздухе. Демон Чёрных Вод задумчиво покрутил очередной обглоданный до костей палец и небрежно кинул его к собратьям в бронзовую чашу, отозвавшуюся уже знакомым стуком. — Мне нечего сказать, кроме как поздравить с возвращением достопочтенного Градоначальника Хуа, — последние слова были сказаны с лёгким сарказмом и сопровождались едва заметным кивком. — Надеюсь на его благосклонность и компенсацию моего времени, потраченного на его подчиненных. Хуа Чэн провёл ладонью по поверхности алтаря, натыкаясь на обугленные обломки, лежащие рядом. Глаз очередной раз отозвался лютой пульсирующей болью, словно живя своей жизнью. — А я думаю, что за удовольствие руководства моими демонами тебе стоит доплатить, — по правой щеке, протачивая сквозь сомкнутое веко, потекла густая кровь. — Как и за уничтожение Эмина. — К сожалению, это был самый простой способ привести тебя в чувство, — Черновод проигнорировал намёки на увеличение долга, сохраняя равнодушный вид утомлённой заботами персоны. — Часть тела демона может войти в резонанс с душой. Был большой шанс, что ты благополучно отправишься в небытие, но я не сомневался в обратном. — Либо же тебя устраивали оба варианта, верно? — Хуа Чэн поднялся, пошатываясь. — Твоя прозорливость не знает границ, — Хэ Сюань остался сидеть на удобной кушетке, которая последнюю неделю служила его наблюдательным пунктом. — Уступлю тебе половину. — Две трети. — По рукам.***
*** — Так это Эмин... — реагируя на слова Се Ляня, алый глаз блеснул будто бы сам по себе. — Он снова стал частью меня, — Хуа Чэн прикрыл правое веко, по привычке скрывая такое необычное уродство. — Но я пока не являюсь его полноценным хозяином. Нужно некоторое время. — У нас его предостаточно, — принц мягко потерся кончиком носа об изгиб шеи. — Конечно, гэгэ, — Хуа Чэн рассмеялся. — И я даже знаю как мы можем его скоротать. — Сань Лан!