***
— Гарри… ты правда уверен в том, что хочешь это сделать? — в пятый раз за последние десять минут спросила Гермиона. Выражение лица у неё было такое, словно она общалась с психически больным умирающим пациентом, последним желанием которого было превратиться в огромный лимонный пирог. Гарри отхлебнул из кружки и мрачно кивнул: — Как никогда. Просто объясни мне, что нужно делать и за что он гипотетически меня не заавадит. Гермиона поджала губы. Гарри нагрянул к ней в гости без предупреждения, оторвав от чтения каких-то, несомненно, невероятно важных и ценных каракуль, возможно, рецепта нового зелья от чесотки. Поставил на стол бутылку. И с траурным видом объявил, что он собирается ухаживать за Снейпом и что ему нужна… в некотором роде… консультация. И вот, спустя несколько минут бессмысленных и ни к чему не ведущих диалогов, в ходе которых Гермиона с каждым разом всё более прозрачно намекала ему на то, что он не думает головой, а Гарри потихоньку выходил из себя, он окончательно потерял терпение. — Я всё ещё считаю, что ты неверно оцениваешь ситуацию, — с сомнением сказала Гермиона. — Ты взрослый человек, а ведёшь себя как ребёнок, который увидел в магазине игрушку и теперь хочет именно её, не соглашаясь ни на какую другую. Не уверена, что это здоровый подход к отношениям. — Я не планирую никаких отношений, — тут же ответил Гарри. Гермиона тяжело вздохнула. — Вот именно, — осторожно возразила она, — вот именно, что ты до сих пор считаешь… а, Гарри, неужели ты в самом деле веришь, что это твоё помешательство завязано на одном сексе? Скажи, разве тебе нравится мысль о том, чтобы сделать директора Снейпа ещё одной строчкой в списке твоих похождений? Гарри завис. Это прозвучало… неправильно. То есть. Ну. Разумеется, он хотел Снейпа. С этого всё началось, этим всё продолжалось — и Гарри до сих пор не мог понять, как это всё так вышло, просто в какой-то момент он вдруг совершенно внезапно обратил внимание на то, какая у господина директора тонкая кожа — идеальная для того, чтобы оставлять на ней собственнические метки, — как изящны его длинные пальцы, способные принести смерть и наслаждение, как величественен этот носатый, совершенно не вписывающийся в каноны красоты профиль. Гарри принял это как данное, как невероятное и всё же случившееся. Но это было совсем не так, как… Гарри помнил, что испытывал, скажем, к молоденькой маггле, которую подцепил в клубе — у неё были длинные ноги и пухлые губы, а ещё она не отличалась излишней болтливостью и умела вовремя закрыть рот. Словом, она была почти идеальна. И её наверняка звали Мартой. Или Мэри. Или… Гарри попытался вспомнить её лицо — и не смог. Всё, что всплыло из глубин его памяти, — то, как она улыбалась; как медленно стягивала с бёдер юбку; как раздвигала ноги, притягивая его к себе и царапая его плечи ногтями. И как он ушёл утром раньше, чем она проснулась, чтобы избежать неловкой сцены и необходимости прощаться. Гарри представил на её месте Снейпа — и его замутило то ли от отвращения к самому себе, то ли от ощущения острой неправильности, недопустимости происходящего. — Я не ушёл бы не попрощавшись, — сказал он вслух, будто отвечая на собственные мысли. Может, я вообще не ушёл бы. Может, я дождался бы, пока он проснётся, и тогда… Что тогда, Поттер? Что тогда? Гермиона наверняка не поняла, но спрашивать не стала — только сжала его запястье и произнесла, твёрдо и с нажимом, выделяя интонацией каждое слово: — Я помогу тебе. Но только если ты правда… не собираешься поиграть им. Это зашло слишком далеко, Гарри, и уже мало напоминает шутку или даже грубый аврорский флирт. Ты… уверен, что через неделю не передумаешь? Не расхочешь директора Снейпа — в каком бы то ни было смысле? Гарри хмуро уставился на неё и резко ответил: — А что, похоже, что я могу передумать? Герми, я не знаю. Я сам не понимаю, что со мной творится, у меня просто башню от Снейпа сносит. И я… знаю, я вижу, что ему от меня — тоже. Так что, Мерлина ради, плохого в том, чтобы два человека, которых влечёт друг к другу, наконец занялись сексом? — Очевидно, у директора есть на этот счёт какие-то свои соображения, — резковато ответила ему Гермиона. Потом вдохнула. Выдохнула. Прикрыла глаза. — Ладно. Хорошо. Не вижу ничего такого уж ужасного в том, чтобы написать ему письмо и приложить какой-нибудь… что он любит? Гарри моргнул. — Что ему нравится? — нетерпеливо спросила Гермиона. — Какая-нибудь мелочь, которая заставила бы его понять, что ты думаешь о нём не только… членом, — и залилась краской. — Миона! — с наигранным укором воскликнул Гарри, когда отсмеялся. А потом, разом посерьёзнев, почесал подбородок. Стоило побриться. — Не знаю, я… какое-нибудь зелье? Судя по вскинутым бровям и скептическому взгляду, Гермиона предложение не оценила. — Что-нибудь ещё? — уточнила она. Гарри помолчал. А потом вскочил на ноги и воскликнул: — Я знаю! — Ну? — Мне нужен Невилл. Мне срочно нужен Невилл. — Гарри Джеймс Поттер, что ты… — Жди меня здесь! Вечером того же дня его филин унёс в Хогвартс письмо и небольшой свёрток, аккуратно перевязанный тонкой серебристой лентой. Упаковывала, конечно же, Гермиона, и лицо у неё при этом было одновременно позабавленное и недоверчивое. — Убить он тебя за это, конечно, не убьёт, — с сомнением произнесла она, когда оба стояли у окна, провожая удаляющегося филина взглядами, — но я бы на его месте задала тебе пару вопросов о… законности выращивания Змеиного дерева на территории Великобритании. — Какая разница, законно это или нет? — возмутился Гарри. — Не букет орхидей же мне ему было отправить. За такое точно сразу к праотцам. — Ты просто безнадёжен в ухаживаниях. — Да, мне тоже больше нравился мой метод. Гермиона тяжело вздохнула и закатила глаза. На месте человека, который отшил Виктора Крама, Гарри не напускал бы на себя настолько всеведущего вида в отношениях.***
И всё же какая-то его часть совсем не оценила помощи Гермионы: собственное письмо показалось Гарри слишком… или недостаточно… слова даже такого не было, чтобы описать. Оно одновременно говорило больше и меньше того, что он в действительности хотел бы сказать господину директору. Нарцисса и Гермиона настаивали на том, что он должен был действовать деликатнее, попробовать стать романтичнее. Гарри попробовал. Но где-то между «надеюсь, вы не вышвырнете это письмо в камин» и «уверен, эти листья пригодятся вам для исследований и экспериментов» ему мучительно хотелось вписать ещё одно или два предложения. Что-нибудь вроде «знаете, я не жалею о том, что сделал в той каморке». Что-нибудь вроде «знаете, я повторил бы это ещё тысячу раз, пока вы не сдались бы под натиском моих губ». Но Гермиона точно убила бы его за то, что он выкинул нечто подобное. И всё же… всё же… Гарри на месте Снейпа не поверил бы этому слишком мягкому, слишком осторожному письму. Оно было похоже на затишье перед бурей, а не на извинения; в нём было слишком много от испуганного школьника Гарри и слишком мало от Главного Аврора Поттера; оно не было ложью, но совершенно точно не являлось правдой. И теперь он чувствовал себя дураком. Ответное письмо пришло на следующий день. Всего одна строчка, ни приветствия, ни прощания. Только вопрос стремительным раздражённым почерком. «В какие игры вы играете?» Если бы только Гарри знал ответ. Если бы только он сам не успел тысячу раз раскаяться в том, что отправил ему это идиотское робкое письмо и что вообще послушал Гермиону с этим её «осторожнее, аккуратнее, непременно извинись». К дракклам все эти извинения, и всю эту осторожность, и аккуратность вместе с нею! И всё же он не слишком обеспокоился такой реакцией. Листья Снейп не возвратил — это уже было хорошим знаком, верно? Значит, подарок — даже настолько странный — он принял. А про игры… о, у Гарри была парочка идей на тему того, в какие игры они могли поиграть. Вместе. Но отвечать Снейпу этим было бы самоубийством. Тем более сейчас — после этого дурацкого вежливого письма, в котором от Гарри не было ни грамма. И, судя по всему, Северус Снейп прекрасно это понял. Лучше, чем Гермиона. Теперь Гарри всерьёз жалел о том, что послушал подругу. Что изменил привычной тактике. Он был полным нулём в ухаживаниях и комплиментах, а Снейп не казался человеком, которого можно было покорить сладкими фразочками. В конце концов, может, он не так понял Нарциссу. Может, «деликатнее» подразумевало «прекрати привлекать внимание всего магического мира», а не «будь романтичнее», как они с Гермионой дружно заключили. И кто только выдумал эту романтику. Бессмысленную, нелепую и совершенно не дающуюся Гарри Джеймсу Поттеру материю. ЖАБА по ней он бы точно завалил. Мордред. Ему как будто снова было четырнадцать, и он мог только дёргать понравившуюся девочку за хвостики в знак симпатии. Снейп определённо заавадил бы его, узнай он, что Гарри мысленно сравнил его с «понравившейся девочкой». Стоило ли что-то ему ответить? Может, объяснить… нет. Точно нет. Тогда, возможно, всё-таки дописать всё то, что ему так хотелось поведать никогда не краснеющей бумаге? Тоже дерьмовая идея, Снейп наверняка решит, что Гарри над ним издевается. Или что у Гарри раздвоение личности. Он сам бы решил — после такого дурацкого письма. Тогда что? Впрочем, времени на то, чтобы что-то придумать, у него не оставалось: всего через несколько дней ему предстояло отправиться в Хогвартс для того, чтобы дать подсказку Чемпионам. Приближалось второе испытание, а значит… Здравствуй, старый добрый парселтанг. И Снейп. Потенциально растерянный и взбешённый. (Это совершенно точно не должно было звучать так горячо.) А до тех пор — отчёты, отчёты и ещё раз отчёты. И пара вылазок на полевую работу, чтобы окончательно не свихнуться от количества документации. Кингсли настаивал на том, чтобы все квартальные отчёты были предоставлены до февраля — мол, тогда-то у Гарри точно не будет времени на всю эту бюрократическую возню, он будет слишком занят организацией второго задания. Так что извольте, господин Главный Аврор, не тратьте времени зря. В таком графике у него не оставалось свободной минуты ни на еду, ни на сон — и в назначенный день Гарри шагнул на ковёр в кабинете Снейпа взмыленным, в мятой форменной мантии, с небритой осунувшейся рожей. Хреновый из него выходил соблазнитель. Немногим лучше романтика. — Вы опоздали, — холодно встретил его Снейп. — Да, знаю, — пробормотал Гарри, проходясь ладонью по волосам в безотчётной попытке придать им мало-мальски пристойный вид. — Извините, сэр. Завал на работе, я не… И осёкся. Снейп рассматривал его странным, почти пугающим взглядом. Были в нём раздражение, нервозность, настороженность — но эти снейповские эмоции Гарри давно уже знал, выучил, как свои пять пальцев. Смущали не они. Смущало что-то… Совершенно иное. — Вы забыли, как пользоваться Бреющими Чарами? — вкрадчиво поинтересовался Снейп, вставая из-за стола и приближаясь к нему. Гарри коснулся ладонью щеки и тут же убрал пальцы — кололась. Пожал плечами. Ответил хрипло, опять застряв взглядом на шёлковом платке на чужой шее: — Не было времени наводить красоту. И тут же уточнил, разом нарушив все данные самому себе обещания на Снейпа не давить и двусмысленных фразочек в его сторону не произносить: — А что, вам не нравится? У Снейпа дрогнули губы, точно он собирался улыбнуться или оскалиться. — Нет, почему же… — ответил он медленно с непонятной, не поддающейся расшифровке интонацией. Глаза его — чёрные, Мерлин, какие же они чёрные, воплощение самой Тьмы — встретились с глазами Гарри, и на одно сладкое мгновение тому почудилось, что Снейп вот-вот протянет собственную ладонь, чтобы дотронуться до его щеки. Но Снейп этого не сделал. Будто очнувшись, он резко мотнул головой. Отступил на шаг. Затем отвернулся и скомандовал: — За мной. Чемпионы и Судьи уже собрались, ждём только вас. И ни слова про письмо и листья. Гарри не знал, что он чувствовал по этому поводу, облегчение или разочарование. — Что мне нужно будет сказать им? — спросил он чуть позже, всё ещё несколько сбитый с толку произошедшим и даже чуточку смущённый, у стремительно удаляющейся спины господина директора. Снейп кинул на него короткий острый взгляд через плечо. — Мерлин, Поттер, да скажите что угодно, — с нетерпением произнёс он. — Важно не содержание вашего сообщения, а сам факт того, что Чемпионы услышат парселтанг. Им нужно будет понять, что это язык змей. И догадаться, что это как-то связано с Тайной комнатой. Дальнейшие инструкции те Чемпионы, которые сумеют туда проникнуть, получат уже внутри. — Так я могу… — Можете. Хоть список покупок перечислите. У Гарри была пара соображений на этот счёт, но делиться ими со Снейпом он не собирался. Одна из лестниц вдруг ожила под их ногами, когда они спускались на третий этаж, пришла в движение. Гарри, который к этому оказался не готов и успел уже забыть о волшебных Хогвартских пролётах, дёрнулся, едва не завалился вперёд и в попытках сохранить равновесие схватился за перила. Вышло — не за перила. Вышло — за прохладное запястье Снейпа. — Мордред, Поттер, аккуратнее, — прорычал тот, отдёрнув руку. — Простите, сэр, — произнёс Гарри, убирая собственную на долю секунды позже положенного. Пальцы чуточку покалывало от ощущения чужой кожи под ними. — Я отвык от этих лестниц. — Не сомневаюсь, — сухо ответил Снейп, выпрямляясь и поворачиваясь к нему лицом. Вид у него был недовольный, но Гарри готов был поклясться: господина директора тоже прошибло током от этой неожиданной близости. — Уверен, это чистая случайность. — Разумеется, — спокойно согласился Гарри. Чёрные глаза опасно прищурились. В следующую секунду лестница дрогнула и остановилась, и Снейп сразу же возобновил спуск, так ничего и не сказав. Но Гарри готов был поклясться, что за один удар сердца до этого губы господина директора дрогнули, как если бы он готовился отпустить едкий комментарий или… Или. Участники и организаторы Турнира ждали их в учительской. Гарри кивнул Судьям, улыбнулся Чемпионам. Стефан был единственным, кто не ответил на его приветствие, только помрачнел, словно появление Гарри его ни чуточки не обрадовало. Любопытно. За мальчишкой стоило понаблюдать пристальнее — Гарри не нравились эти его реакции и то, что он держался в стороне ото всех. Даже от Виктора. Виктор… Крам выглядел как всегда: напоминал огромную мрачную птицу. Гарри хотелось спросить у него, что там случилось с Гермионой — та наотрез отказалась делиться подробностями, Гарри знал только, что Виктор всё-таки пригласил её на свидание, а Гермионе хватило мозгов отказаться, а потом прорыдать весь вечер. Мерлин, женщины! Как можно было постичь этих существ? Что такого она себе вбила в голову, что не согласилась? К чему было так усложнять себе жизнь, если Крам ей нравился — давно уже нравился, много лет? Может, Снейп бы понял. Снейп же занимался тем же самым: бегал от него. — Господин Поттер, будьте так любезны, уделите нам немного внимания, — сквозь зубы произнесли рядом с ним. Гарри вздрогнул и вынырнул из своих мыслей. Снейп стоял так близко, что они почти соприкасались плечами. Даже через два слоя одежды можно было ощутить тепло чужой кожи. Или у Гарри просто разгулялось воображение?.. — Теперь, когда все внимательно слушают, — продолжил директор, — я хотел бы сказать несколько вступительных слов. Второе испытание Чемпионов пройдёт на территории замка. Это означает, что задание, которое мы для вас приготовили, непосредственным и самым тесным образом связано с одним из древнейших секретов Хогвартса. Стефан и Габриэль нахмурились. Гарри увидел боковым зрением нервную улыбку Эмили, но всё его внимание в этот миг было сосредоточено на Снейпе. — Что вовсе не означает, — спокойно добавил тот, очевидно, заметивший реакцию Чемпионов, — что представитель Хогвартса получит преимущество перед другими. Уверяю вас: тайна, которую вам предстоит разгадать, далека от общеизвестной. Гарри ухмыльнулся. Он мог бы поспорить с этим утверждением. Снейп продолжал, неподвижный и спокойный, совсем рядом с ним, так, что Гарри мог бы дотронуться мизинцем до его расслабленной ладони: — Второе испытание проверит вашу догадливость, вашу способность мыслить нестандартно, находить неожиданные решения. Подсказка, которую мы дадим вам в ближайшие минуты, не потребует от вас буквальной расшифровки. Вам нужно лишь отыскать… связь между ней и тем, что вас ждёт. Маленькая тайна приведёт вас к большой, и я надеюсь, что каждому из вас удастся пройти по этому пути. Он кивнул Гарри и сдержанно улыбнулся краешком рта. — Господин Поттер, прошу. Все взгляды тут же переместились со Снейпа на него. Это было неуютное и довольно мучительное ощущение — такое же, какое приходило к нему на каждом министерском приёме. Гарри вдохнул. Выдохнул. На мгновение прикрыл глаза. Близость Снейпа действовала на него несколько нервирующе. У Эмили на мантии была вышита крошечная змейка, серебристо-зелёная, в цвета факультета. Гарри сконцентрировался на ней, прищурился, вынуждая себя поверить в то, что змейка вот-вот шевельнёт хвостом. Потом взглянул на неподвижного Снейпа подле себя. Когда он заговорил, для всех, кроме него самого, это прозвучало как неразборчивое напряжённое шипение. Набор шелестящих и свистящих звуков, не имеющий ничего общего с английским. Ничего, что хотя бы отдалённо напоминало бы хриплое и честное, намного честнее идиотского письма: «Жаль, что ты так и не коснулся моей щеки; я хотел этого».