Победитель получает всё

Утренний Хогвартс был тих и безлюден. Гарри не сумел отказать себе в удовольствии прогуляться по пустым коридорам и знакомым лестницам — в конце концов, ему нужно было привести мысли в порядок, дать себе остыть. Но в голове его ещё звучал последний стон Северуса, приглушённый, точно тот боролся с самим собой, а перед глазами нет-нет да вставали больные чёрные глаза, подрагивающие губы, уязвимая шея, худые ладные бёдра… Мордред, он планировал успокоиться, а не настроить себя на второй раунд! И всё же то, что происходило между ними, Гарри беспокоило. Снейп позволял ему теперь больше, много больше, чем прежде — это было почти невероятно, просто фантастически хорошо. Но. Всегда было это проклятое «но». Северус будто решил для себя, что, раз Гарри так нужно его тело, то не будет ничего дурного в том, чтобы дать ему то, чего он хочет. К обоюдному удовольствию. И только. А что там, за этой невидимой глазу бронёй, прочнее которой Гарри не встречал… Он с силой стиснул переносицу. Очевидно было одно — вопрос доверия необходимо решать. Любой ценой. И как можно быстрее. А значит, самым разумным шагом в этом направлении было бы показать Северусу, что Гарри интересует не только секс. Что Гарри нужно больше. Что Гарри ценит в нём больше. Какая-нибудь вещь, которая очень Северусу… Гарри замер как вкопанный и едва не влетел в кого-то, не заметив в тёмном коридоре одинокую фигурку. Оба они вздрогнули и синхронно отступили на шаг, и мгновение спустя Гарри узнал в пошевелившемся человеке Гермиону. — Миона! — воскликнул он с облегчением и изумлением одновременно. — Ты что здесь делаешь в… полшестого утра? Вид у подруги был презабавный — растрёпанная, с розовыми щеками, в помятой мантии. — Могу задать тебе тот же вопрос, — парировала она с поистине королевским достоинством. И лукаво улыбнулась. — Я… гулял, — уклончиво ответил Гарри, которому меньше всего на свете хотелось вдаваться в подробности преподавательской пьянки. Гермиона хмыкнула и выразительно покосилась на его криво застёгнутую рубашку. Потом подняла руки в знак примирения и мягко сказала: — Давай так. Я не спрашиваю, где и с кем провёл эту ночь ты, а ты не задаёшь таких вопросов мне. Было у Гарри ощущение, что она возвращалась из комнат, отведённых молодому директору Дурмстранга. Но, в конце концов, это не его дело, верно? Если Гермиона захочет, она расскажет. Гарри вот совсем не хотелось откровенничать с ней о Северусе и о его восхитительно чутком теле — это была вещь, которую он собирался оставить себе одному, хранить с жадностью дракона. — По рукам, — с улыбкой произнёс он. Они с Гермионой обменялись понимающими взглядами, и спустя пару секунд Гарри хрипло предложил: — Не хочешь немного пройтись со мной? До восьмого этажа. Гермиона знакомо прищурилась, как делала всегда, когда подозревала, что Гарри и Рон затеяли какую-то глупость. — Что тебе нужно на восьмом… — начала она и осеклась. Пару мгновений Гермиона лишь молча смотрела на него, явно собирая картинку по кусочкам, а потом тряхнула густой каштановой гривой и пожала плечами: — Пойдём. Гарри обожал в ней эту способность понимать его с полуслова. И не тратить ни времени, ни сил на расспросы и болтовню. Вся его задумка заняла полчаса — считая прогулку до нужного этажа и подбор заклинания. А когда всё было сделано, Гермиона изумлённо покачала головой: — И как мы раньше не догадались, какие чары тут потребуются… — Я думаю, дело даже не в чарах, — ответил Гарри, пьяный от эйфории: у него получилось. — Это магия замка, которой мы самую чуточку помогли. И только. Гермиона слабо улыбнулась ему. Потом тихонько спросила: — Что будешь с этим делать? — Использовать как мощный аргумент, — загадочно пробормотал Гарри в ответ. Оба они спустились и вышли из замка — Гермионе тоже пора было возвращаться домой, а потому Гарри решил составить ей компанию в пути до Хогсмида. Можно было бы, конечно, и порт-ключ использовать, но… когда ещё выдастся редкая возможность просто погулять с одним из самых близких для него людей? Гарри успел миновать хижину Хагрида и обменяться с Гермионой парой ностальгических шуточек про каменные кексы, когда его кто-то окликнул. Оба замерли; Гарри обернулся и с некоторым изумлением увидел Стефана Габерски. Задыхающийся Чемпион Дурмстранга, раскрасневшийся и без мантии, стремительно приближался к ним по подтаявшему снегу. Очевидно, не только Виктор считал лондонскую позднюю зиму смехотворно тёплой — волосы у господина Габерски были мокрыми, из чего Гарри заключил, что мальчишка, должно быть, возвращался в замок с озера. — Мистер Поттер! — повторил он, едва не поскользнувшись, пока наконец не настиг Гарри с Гермионой. — Мистер Поттер, я… вы не уделите мне минутку? Гарри удивлённо вскинул брови, и Стефан, послав Гермионе короткий извиняющийся взгляд, с нажимом добавил: — Наедине. Гермиона пожала плечами: — Гарри, я пойду вперёд, а ты догоняй. Гарри проводил её взглядом и повернулся к мальчишке: — В чём дело, Стефан? Наверное, ему не удалось замаскировать подозрительные, почти враждебные нотки в голосе — Стефан тут же изменился в лице. Но на место агрессии и вызову, которые Гарри столь часто читал в его глазах, пришли лёгкое раздражение и что-то вроде… вины? — Я хотел поговорить с вами сразу после второго задания, но не смог найти вас в замке, — хрипло начал Стефан. Гарри невольно усмехнулся: если бы мистер Габерски знал, где и как проводил время после второго испытания Турнира господин Главный Аврор… К счастью, эту тайну разделят с ним лишь некоторые профессора и Северус — по всей видимости, у преподавательского состава Хогвартса хватало подобных секретов. — В самом деле, — хмыкнув, отозвался он. — А в чём, собственно, дело? Тебе нужна моя помощь? В конце концов — Гарри пришлось себе об этом напомнить, — мальчишка был одним из участников трудного и опасного соревнования, и было просто глупо подпитывать своё недоверие к нему. Это просто ребёнок. Просто ребёнок, который… — Нет, — тихо ответил Стефан, и лицо у него стало напряжённое. — Я хотел извиниться. Брови Гарри взлетели вверх. — За что? — непонимающе уточнил он. Стефан смотрел куда-то в сторону, разглядывая то ли снег, то ли чахлые кустики возле хижины Хагрида. Потом неохотно, явно через силу пояснил: — За моё к вам отношение. За моё предубеждение по вашему поводу. Я был не прав. Гарри моргнул. Понятное дело, и для него, и для Снейпа, и для Виктора, и для любого другого человека, который был способен видеть дальше своего носа, отношение к нему Стефана было кристально прозрачным. Гарри мальчишке не нравился. Почему — вопрос десятый, мало ли людей за его жизнь его ненавидело или относилось к нему предвзято? Гарри к этому привык и делать с этим ничего не собирался: он вполне мог бы довольствоваться нейтралитетом с обеих сторон. Тогда почему… — Не поймите меня неправильно, — продолжал Стефан, всё так же глядя в сторону, и Гарри пришла в голову глупая мысль, что мальчишка репетировал, — но о вас мне только ленивый оду не спел. Великий Гарри Поттер и всё такое. Чуть ли в задницу не залезали с восхвалениями. Гарри стоило бы пожурить мистера Габерски за недопустимые выражения, но он не удержался и расхохотался. Стефан растерянно уставился на него: видимо, ждал совсем не такой реакции. — Ты продолжай, продолжай, раз уж накопилось, — посоветовал ему Гарри, смахивая с глаз выступившие от смеха слёзы. Стефан неуверенно улыбнулся. И пробормотал: — И потом, мой… дядя. Мой дядя был Пожирателем. Гарри сразу же перестал смеяться. — Его приговорили к Поцелую в том году, — медленно сказал Стефан. Гарри дёрнулся и произнёс сквозь зубы: — Я лично ходатайствовал перед Министерством против подобных мер и требовал заменить Поцелуй дементора пожизненным заключением в Азкабане. Стефан покачал головой: — В Болгарии другие законы, и, к сожалению, даже ваш авторитет не убедил бы местные власти поменять их. — Мне очень жаль, — сказал Гарри почти беспомощно — после Войны ему пришлось выслушать сотни, если не тысячи, подобных историй, а он так и не научился реагировать на ярость и ненависть родственников тех, кто был осуждён и упрятан в тюрьму: словно это Гарри толкнул их когда-то на то, чтобы принять Метку… на то, чтобы убивать. Он понимал эту логику, но принять не мог. — Я вас не виню, — тут же с жаром добавил Стефан, будто понял, о чём Гарри думает. — Просто… когда я увидел вас в числе Судей… у меня, наверное, мозг отключился или что-то такое. Я не понимал, что вы тут делаете. Кто вас сюда пустил. И был убеждён, что вы намеренно будете занижать оценки всем, кроме Эмили. — Вот, значит, какое впечатление я произвожу, — тихо прокомментировал Гарри. Стефан затряс головой так яростно, что Гарри почти улыбнулся. — Я за это и хотел извиниться, сэр, — торопливо начал он. — Теперь я понимаю, что вы совсем не такой человек, которым я вас считал. Что вы одинаково беспокоитесь о каждом из Чемпионов. И что… Тут мистер Габерски зарделся, и Гарри как-то сразу понял, что следующее его предложение будет про Снейпа и про его, Гарри, отношения с бывшим Пожирателем Смерти. Отсутствие, значит, предубеждений. Это было выше его сил; Гарри предупреждающе поднял ладонь и негромко сказал: — Я тебя услышал, Стефан. Спасибо за эту откровенность. По правде говоря, я не ожидал от тебя ни её, ни извинений. — Но я должен извиниться, — напряжённо ответил мистер Габерски, лицо которого стало почему-то ещё несчастнее. — Я считал вас дурным человеком и поэтому сам… поступил отвратительно. Гарри вскинул брови. — Это я отправил Рите Скитер ту колдографию с вами и хогвартской девчонкой, — проговорил Стефан, снова отводя взгляд. — Простите, мистер Поттер. Мне показалось… мне показалось, это ещё одно доказательство вашей беспринципности, и я… — Поспешил оповестить весь магический мир о том, какой я ублюдок, — понимающе кивнул Гарри, почувствовавший почти облегчение. — Что ж, одной загадкой меньше. Стефан выглядел так, словно вот-вот или набросится на него, или расплачется; Гарри он почему-то до ужаса, до боли напомнил в эту секунду Драко. Драко, который в своё время сделал ему много дерьма; Драко, который на протяжении всей их учёбы в Хогвартсе отравлял Гарри жизнь; Драко, которому тоже было семнадцать, когда он совершил одну из самых страшных своих ошибок — и сумел раскаяться. Драко, который теперь был его близким другом — и отличным, на самом-то деле, преподавателем. Прошлое нельзя стереть, но можно не позволить ему влиять на настоящее, не так ли? В конце концов, сам Гарри в семнадцать считал Снейпа старым ублюдком, а Дамблдора — непогрешимым святым. Это отрезвляло. Гарри улыбнулся и, в два широких шага преодолев разделявшее их со Стефаном расстояние, мягко сжал угловатое мальчишеское плечо. — Спасибо за правду, — сказал он, и Габерски изумлённо уставился на него. — Я не сержусь и не держу зла. На самом деле я тебе чудовищно благодарен — если бы не эта колдография и не эта статья… У Стефана было до смешного растерянное лицо. — Вы… странный, — помолчав, сказал он. — Извините, сэр, но вы правда странный. Я признаюсь вам в том, что почти вас ненавидел и что так с вами поступил, а вы ведёте себя так, будто я случайно отдавил вам ногу. Ещё немного, и броситесь меня утешать. — Да, директор Снейп тоже вечно твердит мне, что я безмозглый гриффиндорец, можешь выражаться прямо, — развеселившись, ответил Гарри. И Стефан тихонько рассмеялся. А потом сказал вдруг, внезапно, так, что это застало Гарри врасплох и, как это всегда бывает, ударило под дых: — Я и в нём ошибался. Думал, он вообще не способен что-то чувствовать. — Поверь мне, я тоже когда-то так считал, — пробормотал Гарри себе под нос. — Вы? — изумился Стефан. — Но он так на вас смотрит, когда вы не видите… Гарри вздрогнул, выпустил его плечо и даже отшатнулся. Мистер Габерски не стал ничего пояснять — только снова улыбнулся, явно вернув себе душевное равновесие, и протянул ему руку: — Ну что, тогда мир? Секунду Гарри сверлил его изучающим взглядом, и ему хотелось встряхнуть мальчишку за грудки и вынудить продолжать. Ему стоило огромных усилий сдержаться и только сжать эту небольшую, но крепкую ладонь. — Мир. И, Стефан… — Да? — Вам с мисс Лакруа не помешало бы помнить о безопасности. Уже нагоняя Гермиону, Гарри не удержался от смешка — удивлённое лицо Стефана и заливший его щёки румянец стоили этой маленькой мести, крошечной беззлобной шпильки. Вещь, которую он намеревался отдать Северусу в следующий свой визит, оттягивала вместительный внутренний карман мантии, и Гарри хотелось верить, что Снейпу понравится этот небольшой подарок.