Случай с ушами Фрица Б.

На следующий день в назначенный час, в который Фриц Б. имел обыкновение просыпаться, обладатель несчастных ушей оделся и подошёл к зеркалу, что бы как следует повязать галстук и заодно ещё раз полюбоваться вчерашней работой парикмахера. « Так, – думал он, – всё вроде бы на месте: галстук, жилет, сюртук. Всё вроде бы в порядке. Можно и на службу идти. Мне решительно идёт эта причёска. Пробор делает меня как будто солиднее. Но вот уши… Ай-я-яй! Где же, в самом деле, уши. О, ужас»! Он повернулся и так и эдак, тщательно вглядываясь в матовую поверхность зеркала, тщетно пытаясь обнаружить на их законном месте хотя бы не сами уши, то, по крайней мере, хотя бы какие-то их признаки. И с той и с другой сторон вокруг слухового прохода было совершенно гладкое, как лягушачье брюхо, место. « Это, должно быть, разбойник Шпеер что-то натворил, это его рук дело. Да, да, должно быть, именно так», – бормотал он в замешательстве. Однако, пора было идти служить в канцелярию. Фриц Б. почти примирился с отсутствием своих ушей, поскольку не всё ли равно иметь мешающие и вызывающие конфуз уши, ощущаемые, как лишние, тем, кто их носит, или обходиться совсем без них. Хотя его лицо выглядело странно, Фриц Б. посчитал, что печалиться не о чем, и решил не стесняться особенно произошедшей с ним перемены. Ведь одно дело – лишиться ушей, и совсем другое, к примеру, – опоздать на службу. Он подумал, что если будет сильно беспокоиться из-за случившегося с ним странного и необычайного происшествия, то непременно опоздает. Ведь ничего не бывает страшнее, чем опоздание к исполнению своих служебных обязанностей, даже пропажа ушей не может сравниться с гневом начальства по причине опоздания. Таким образом, это было для него величайшей неприятностью, какую он мог только себе вообразить. К тому же, например, некоторые люди, имеющие более существенные утраты частей тела, их совершенно не стыдятся, а иногда даже вроде как гордятся ими. Конечно, в значительной степени всё зависит от того, при каких обстоятельствах лишён был человек той или иной части своего организма. Старый воин, ветеран многих сражений, лишившийся в одном из них руки или ноги совершенно справедливо считает, что бояться общественного порицания его за это увечье ему совершенно не стоит, ведь только самый закоренелый циник может сказать, что не переносит общества безрукого или безногого, когда этот человек стал таковым исключительно из-за своей самоотверженной любви к своему Отечеству. В мыслях Фрица Б. вроде бы промелькнуло что-нибудь подобное, как бы то ни было, он надел свою в шляпу набекрень, повязал шарф и с совершенно независимым видом вышел на улицу. Вена, эта жемчужина в короне Австро-Венгерской империи, этот алмаз скипетра Габсбургов, при внимательном рассмотрении напоминает собой точно гигантский муравейник. Это особенно заметно в начале и конце рабочего дня. В ту пору особенно оживляется уличное движение. Служащие и рабочие спешат на работу ( или с работы), торговцы с лотков, мешаясь в толпе народа, разносят свой товар. Какое обилие лиц, одежд и голосов, какое разнообразие в комплекциях и характерах! С шумом проезжают коляски, кареты, брички, омнибусы и наёмные экипажи, идёт по людной улице, весь в чёрном, как большой муравей, прокладывая себе дорогу среди народа иногда даже с помощью своей особой трости, pater-иезуит ( отец (нем.)), блестит штыками в лучах восходящего ( или заходящего) Солнца браво марширующий куда-то в сопровождении своего щеголеватого командира взвод солдат, спешит к месту возгорания пожарный поезд, – всё это, несомненно, привлекает к себе внимание своею пестротой. А где-то на углу стоит одиноко бедный шарманщик с вечной своей жалобной песенкой, напоминающей католические гимны или иудейские песнопения. Взмахивая в такт одной рукой, как регент в соборе или кантор ( руководитель хазанов) в синагоге, крутит он ручку своей шарманки другою и неспешно напевает: Спит жена, не замечает, Как супруг её гуляет. Спи, жена, спи! Я из дому проберусь, Вина рейнского напьюсь, Спи, жена, спи. Заведу себе кокоток, Всех, как на подбор, красоток. Спи, жена, спи! Веселилась, утомилась, На кроватку повалилась. Спи, жена, спи! Среди всего этого общего движения, как щепка, подхваченная бурным потоком, стремился на службу бедный Фриц Б. Он чувствовал, что у него недостаточно времени для того, что бы попасть вовремя на службу, если он продолжит продвигаться пешком. Когда он достиг остановки омнибуса, словно радость или непонятное возбуждение охватили его. Фриц запрыгнул в первый омнибус, который шёл в сторону канцелярии финансового ведомства. Он сел на сидение, сложил руки на коленях и будто погрузился в ожидание. Омнибус тронулся, а Фрицу Б. было немного и неловко, и весело. Весело от того, что теперь он уже точно не опоздает на службу, а неловко от того, что вообще-то он редко пользовался общественным транспортом по всё тем же соображениям экономии и немного жалел своих денег, затем что у него их было обычно мало. Фриц Б. имел привычку сохранять своё скромное жалованье по возможности, был бережлив и даже несколько скуп. Проделав с такими размышлениями половину пути, он вдруг обнаружил, что привлекает к себе внимание пассажиров омнибуса и кондуктора. Кто-то глядел на него с любопытством, кто-то с презрением, иные даже отводили с отвращением взгляд, как от грызуна или насекомого. Дамы с детьми деликатно закрывали свои лица носовыми платками и упрашивали отвернуться чад своих. Один молодой человек, по виду офицер, воскликнул: « Общественный транспорт существует не для таких, как вы. Кто дал вам право смущать порядочных людей? Здесь ездит чистая, возвышенная публика. Вы, наверно, бывший заключённый? Вы были на каторге? Не известно ещё, какие преступные намерения имеются у вас»! « Почему вы так решили, ваша милость»? – пробовал возразить Фриц Б. « Разве вы не знаете, что в качестве позорного наказания каторжным и ссыльным в нашей империи отрезают уши»? – возмутился похожий на офицера молодой человек. « Послушайте, вы ошибаетесь, я совершенно законопослушный человек. Я даю вам честное слово, что я впервые оказываюсь в таком положении. И ещё вчера, поверьте, у меня были уши. Я и сам, право, того… Я не знаю, как всё это произошло». « Гхм, видно, вы потеряли их в пьяной драке. Вам отрезали уши, а вы даже и не почувствовали этого. Следовательно, вы были пьяны. Здесь, помимо всего прочего, дети, а вы, как вам не стыдно? Вы, жалкий пьяница и дебошир, как вы ещё смеете мне возражать? Вы понимаете, что я оказался прав»? – настаивал на своём офицер. « Ваша правда, герр офицер, только дело в том, что я человек не пьющий», – начал объяснять Фриц Б. Но его уже никто не слушал. В омнибусе была существенно нарушена тишина. Кто-то засмеялся, кто-то высказался обидно в адрес Фрица Б.: « Ex aures asinam»… ( По ушам осла узнают ( лат.)). Впрочем, Фриц Б. плохо знал латынь. Неизвестно, чем бы это приключение окончилось для Фрица Б., если бы кондуктор не объявил как раз нужную ему остановку. Фриц поспешно показал ему свой билет, спрыгнул с подножки омнибуса и побежал в сторону канцелярии. На крыльце этого солидного учреждения он надвинул шляпу себе на лоб поглубже и повязал голову шарфом, как обычно делают люди, когда у них болят зубы. Он торопливо проскользнул мимо швейцара в конторский зал и занял своё место за письменным столом. Хотя Фриц Б. не опоздал, а прибыл вовремя, начальство осталось им в этот день всё же не довольно.