«Лучше бы...?»

- Эдвард. Не смей. – Джекилл сглатывает вставший в горле ком, прежде чем сделать аккуратный шаг к младшему. Сейчас самое главное не потерять спокойствие ему. – Убери нож из рук. Хайд вскидывает вопросительно брови, смотря на Генри, кидает взгляд на нож, прежде чем равнодушно пожать плечами, направляя лезвие себе в живот, точнее чуть выше, в правое подреберье, где… - Печень, верно? Почти мгновенная смерть. Звучит неплохо. Джекилл выдыхает сдавленно, медленно поднимая глаза. - Послушай меня. – Эдвард хихикает чему-то своему, пока Генри не прикрикивает. – Хайд! Послушай. Меня. – тот только приоткрывает глаза в интересе, что нового он сможет ему сказать. - Это не… - Это не сон. Это реальность. И ты никого не убьёшь, Эдвард. – с издёвкой тянет младший. Перебивает, кривляется. А у Джекилла дыхание перехватывает, когда тот небрежно касается лезвием ткани рубашки. - Это действительно не сон. –повторяет Генри, делая медленный шаг к мужчине. – И я не позволю тебе никого убить. – он игнорирует фырканье со стороны. – Ты отдал мне контроль, Хайд. И не тебе забирать его у меня. – он делает ещё один аккуратный шаг к нему. – Посмотри, у тебя повязка на руке. Сны редко сохраняют такие мелочи. Ты помнишь почему у тебя забинтована рука? -… - Эдвард опускает взгляд, смотря несколько секунд на руку. Действительно, нож он держит вовсе не своей рабочей рукой. – Я вывихнул её...? Когда поскользнулся на улице. - И её пришлось…? - Вправлять… - задумчиво отвечает Хайд, а потом резко вскидывает глаза, выкидывая руку с ножом вперёд, заставляя подошедшего Джекилла замереть. Не отшатнуться, не отстраниться, замереть. – Не подходи. - Посмотри на меня. Я настоящий. Ты настоящий. Всё здесь взаправду. – Генри на долю секунды кидает взгляд вниз, как минимум, теперь нож направлен не в тело младшего. - Докажи мне это. - Как…? - Ответь. Если бы у тебя был выбор застрелить меня или Фальса, кого бы ты оставил в живых? - Тебя. – мгновенно отвечает Джекилл, не сводя глаз с глаз напротив. - Меня или Эмму? - Тебя. - Меня или … весь совет попечителей? - Тебя. Это всегда будешь ты, идиот. Всегда будешь ты. - Меня или Аттерсона? - Тебя. - Ты даже…даже не раздумывал. – потерянно выдыхает Эдвард, опуская глаза на застывший между ними нож. – Как бы я хотел, чтобы это было правдой… В его голосе столько горечи, что она повисает грузом на плечах Джекилла. - Мой Генри пацифист. – он фыркает, не скрывая нежной улыбки. – Думаю, сдохли бы все. Оба варианта. - Я бы выбрал тебя. Из любых вариантов. – с губ Эдварда срывается смешок. - Да? Ты или Я? Генри делает пол шага вперёд, упираясь в направленное лезвие, видит, как вздрагивает Хайд, и опускает руку, чтобы удержать руку Эдварда. Он поднимает глаза на мужчину. - Себя. – Джекилл слышит, чужой смешок, видит, что Хайд готовится что-то сказать. – Я бы убил себя. Слова застревают у младшего в горле, в его глазах шок и недоверие. - Сказала бы так какая-то из «моих версий»? - Самая больная из моих фантазий. – сдавленно отвечает Эдвард, смотрит на мужчину, не моргая, словно тот рассыпется в любой момент. Его пальцы сильнее сжимают нож. – Ты не можешь быть настоящим. Не можешь… Он дёргает рукой назад, пытаясь вырваться из хватки Джекилла, Генри держит крепко, морщится чуть заметно, когда младший вновь тянет руку, а потом отпускает, позволяя отвести нож в сторону. Медлит лишь секунду, прежде чем податься вперёд, вжимаясь в губы Эдварда. Не позволяя вновь установить между ними нож, льнёт ближе, с силой удерживает за шею, не давая и отстраниться. - Я настоящий. – шипит он прямо в рот Хайду, а тот моргает потерянно, скользит языком по губам, пытаясь ухватить касание губ. Генри тут же целует его снова, отстраняется лишь на несколько сантиметров. – Кто-то ещё целовал тебя, Хайд? – Эдвард слабо качает головой, не может отвести взгляда от глаз Джекилла. Руки старшего ложатся ему на щёки, тепло окутывает приятным мороком. – Кто-то ещё говорил тебе, что любит тебя, Эдвард? – Хайд выдыхает прерывисто, касаясь свободной рукой щеки мужчины. – Я люблю тебя, Эдвард. И с тем, как сильно я люблю тебя, не сравнится ни одна версия. - Генри… - Я – твой Генри. И только попробуй засомневаться в этом ещё хоть раз. Хайд выдыхает, чувствуя, что то, что мешало дышать всё это время, внезапно перестаёт стискивать грудь. - Прости… - тихо шепчет Эдвард. – Это всё эти чёртовы сны, я… Джекилл чуть отстраняется, проскальзывая ладонью по волосам мужчины, гладит мягко, успокаивающе. Эдвард опускает взгляд, собираясь отложить все ещё удерживаемый в руке нож, и замирает. Чувствует, как что-то перекрывает дыхание. На ноже кровь. Он отшатывается, уже не замечает, как из ослабевших пальцев на пол выскальзывает орудие. Хайд вскидывает глаза на Джекилла, опускает ниже, смотря на всё расплывающееся пятно на его рубашке. Генри кидает взгляд вниз, прежде чем податься к Эдварду ближе. - Это просто царапина. Хайд, выдохни. Просто царапина. Я не умру. - У тебя кровь. - сдавленно шепчет мужчина, не сводя широко распахнутых глаз с кровавого следа. - И от неё надо избавиться. Ты помнишь, где стоит аптечка? - Эдвард втягивает воздух прерывисто, паника вновь застилает разум. - Хайд! - он переводит медленно глаза на Генри. - Мне нужна помощь. Аптечка. - Да... Аптечка. Сейчас! - Хайд отмирает мгновенно, дёргается в сторону, не зная с чего начинать. Последний раз кидает на старшего взгляд, наполненный растерянностью, прежде чем всё же сдвинуться с места, быстрым шагом отправляясь в комнату. Генри идёт следом, опускается на диванчик в гостиной, медленно прикрывая глаза. Опускает голову на поставленные на колени руки, игнорируя последующую за этим коротких движением режущую боль. Он не может объяснить охватившую несколько минут назад панику. Точнее, как… Может, конечно, может. Этот идиот направил в себя нож. Зная эту больную решимость, импульсивность, которая просто подчиняет младшего себе, перехватывает его контроль... Лишь чудо смогло остановить его. Генри больше чем когда-либо верит сейчас в то, что без раздумий отдал бы свою жизнь за него. За этого безрассудно действующего ребёнка. Джекилл прикрывает глаза, выдыхая через стиснутые зубы. С силой трёт переносицу, чувствуя, как всё ещё не оставившая боязнь и тревога пульсирует в висках. Неужели это последствия их разделения? Почему Эдварду снятся такие кошмары? Почему после них человек, который больше всего боится оказаться не «живым», готов вонзить в себя нож? Он резко вскидывает голову, понимая, что младшего нет уже какое-то время. Позволяет неуверенно стоящему рядом Хайду увидеть собственный промелькнувший страх. Они смотрят друг на друга какое-то время, пальцы Эдварда сжимают саквояж сильнее, а Генри начинает шевелиться первый. Скользит пальцами по пуговицам рубашки, затем наконец и сам кидая взгляд на образовавшуюся рану. Возможно, он преуменьшил проблему, сказав, что там "просто царапина", потому что рассечённая лезвием кожа всё ещё пропускала кровь. И она стекала тонкими струйками, впитываясь в рубашку. - Царапина? - Глубокая царапина. - передергивает плечами мужчина, чуть морщась. Ощущение боли накатывает запоздало, следуя за отступающим адреналином. Хайд опускается рядом на корточки, касается аккуратным движением раны ватой со средством. Проводит, стирая кровь, заставляя Генри поморщиться. По коже у Джекилла мурашки бегут, когда холодные подрагивающие пальцы касаются тела. Он видит, как у Эдварда губы становятся тонкой линией, а руки замирают на несколько секунд, мужчина дёргает головой чуть заметно, прежде чем продолжить. Прижигает рану, вырывая из губ старшего шипение, медлит несколько секунд, прежде чем легко подуть. Хайд, кажется, уделяет слишком много внимания ране, и Генри касается его ладони, останавливая. - Думаю ты уже можешь наложить бинт. Иначе я вновь истеку кровью. – хмыкает старший, Эдвард даже не может выдавить из себя улыбку. Под руководством Джекилла он снова пропитывает вату средством, прикладывая к ране, бинтует, наконец замирая, чтобы посмотреть на проделанную работу. Хайд молчит, аккуратными движениями разглаживая лёгший бинт. - Слушай, такими темпами тебя можно будет брать в подмастерья. Генри не сразу понимает, как это на самом деле звучит. Покалечишь меня ещё немного, Хайд, и вот, опыта наберёшься, красота. Эдвард же чувствует это мгновенно, почти оседает к ногам старшего от навалившейся вины. Он только и делает, что причиняет ему боль. Хайд подаётся вперёд, касаясь дрожащими ладонями боков Джекилла, совсем слабо, упирается лбом в грудную клетку мужчины, сквозь сжатые зубы медленно пропуская воздух. - Прости меня… прости меня, прости… - Эд… - Прости. – Эдвард приподнимает голову, и Генри ошарашенно видит в его глазах слёзы. – Я только и делаю, что причиняю тебе боль, да? – он хмыкает горько, опуская голову. - Прекрати, всё не так… - Джекилл не замечает, что голос его подводит, и он переходит на шёпот. Этот человек признался, что отдаст за Хайда жизнь. Что, выбирая между кем-то и Эдвардом, всегда выберет именно Эдварда. И в следующую секунду этот самый Эдвард буквально вспорол ему живот. Генри страдал по вине Хайда с самого момента его появления. Его жизнь рушилась, даже после их разделения. Он столько раз переступал через себя, а Эдвард чуть не изнасиловал его, напившись, как убогое животное. Столько раз пытался сбежать, раня старшего этим ещё больше. Джекилл вновь и вновь испытывал на себе эмоциональные вспышки Хайда, помогал, спасал. И что в очередной раз получил взамен? Раненный бок? Застрявший в груди клубок страха от одной только сцены Эдварда с ножом? Очередной шрам, который останется у него от младшего? На Хайда осознание этого наваливается одним комом, Генри внезапно забывает, как дышать, не веря в то, что чувствует. По его коже скользят горячие капли. В этот раз не крови. - Прости меня, Генри. Прости, я… прости… - Эдвард, ты чего… - растерянно отзывается старший, касается аккуратно макушки Хайда, и тот вздрагивает крупно. – Прекрати, ты что. - Прости меня… мне жаль, мне так жаль… - Это же просто царапина, от неё и шрама-то не останется. Царапина, царапина, очередная царапина. Эдвард как кот, расцарапает руку в кровь, а потом приходит просить прощения, лижется, словно это сможет всё исправить. Это не так, но рука вновь гладит по шерсти, зная, что до следующих царапин не далеко. - прости. – снова сдавленно повторяет мужчина, Джекилл видит, как содрогаются его плечи, мягко тянет его голову вверх, заставляя открыть лицо. - Хайд… - поражённо шепчет Генри, скользит пальцами по его щекам, пытаясь стереть слёзы. – Ты что, прекрати…Почему ты… Это же… я же сам напоролся. Ты ведь не хотел меня ранить, так? - Я снова причинил тебе боль. – Эдвард даже не пытается скрыть лицо и в его глазах столько му́ки, столько вины, он тонет в ненависти к себе. – Снова и снова. Снова и снова… - шепчет он, давится всхлипом, чувствуя, словно боль в сердце становится ещё сильнее. – Я не могу, я… я так люблю тебя, но только и могу, что причинять тебе боль. - Прекрати эти глупости. – Генри чувствует, что у него в горле также встаёт ком. – Прекрати, ты не… - Не ври. Не лги мне, Генри. – шепчет младший, слабо качая головой. – Я ведь ранил тебя. Не первый…не первый раз. Господи, я только и могу, что причинять боль. Я ведь ни на что… ни на что вовсе не годен. А ты просто прощаешь меня… - Эдвард… - Раз за разом. Раз за разом. Ты прощаешь меня и прощаешь, а я… я же даже не извиняюсь. – с губ срывается странная смесь смешка и всхлипа, и Хайд хрипло втягивает воздух. - Прекрати. - Господи, какое ничтожество. – разочарованно шепчет он, морщась. - Я сказал, прекрати, Хайд. - А ты всё равно выбрал меня. Всё равно…меня. – он всхлипывает шумно, давясь воздухом. - Господи…Господи, какой ты идиот. – сдавленно шепчет Генри, вжимает в себя Хайда, чувствуя, как грудная клетка тут же становится влажной. Держит его одной рукой за плечо, второй гладя по голове. Вжимается губами в макушку, чувствуя, как дрожит под его руками Эдвард. – Ты такой дурак, просто невероятный. Полный идиот. Абсолютно. – у него самого дрогает голос, когда младший дребезжаще всхлипывает, скользит пальцами на его спину, стискивая ткань рубашки. - Прости меня. – снова чуть слышно произносит Хайд. - Не за что. Я давно тебя простил. В ту же секунду. Не проси прощения, хватит. Хватит, Эдвард, прошу тебя. Хватит. Мужчина приподнимает голову, смотря в глаза старшему. - Прости меня. – одними губами произносит Эдвард, глаза Генри смотрят с такой нежностью, что Хайд чувствует, что не заслуживает этого. Не выдерживает, и готов опустить глаза до следующих слов. - Я прощаю тебя. Джекилл чуть наклоняется, чтобы вжаться в дрожащие влажные губы поцелуем. Целоваться с плачущим Эдвардом солено и как-то по-особенному горько и больно. Хайд вжимается лбом в его, но долго так не продерживается, всхлипывает сдавленно, медленно стекая чуть ниже, утыкаясь старшему в шею. - Господи, ребёнок. – тихо шепчет Генри, прикрывает глаза, медленно скользя ладонью по взъерошенным волосам. – Не плачь, хватит. У меня так сердце разорвётся. Он слышит чуть слышный сдавленный смешок, скользит второй свободной рукой на спину, прижимая к себе в объятии. - Не смей так больше делать. – чуть слышно просит Джекилл, Эдвард чувствует, как ладонь на его спине бессильно сжимается. – Господи, я так испугался. Придурок. Повисает тишина. Хайд помнит о том, что ему больше не стоит просить прощения, а Генри достаточно всё ещё сбивчиво дышащего тела под рукой. Всё же, через несколько минут у Эдварда, кажется, затекает именно спина, потому что он с недовольным кряхтением отстраняется, поднимаясь на ноги. Отворачивается, одним смазанным движением проводя рукавом по глазам, стирая остаточные слёзы. Ему не стыдно, то есть не то, чтобы совсем не стыдно за этот момент слабости, эту хаотичную и вызванную сном истерику. Однако извиниться ему стоило, много раз, много раз и до этого момента. Он кидает короткий взгляд в сторону проёма кухни, прежде чем обернуться на Генри. Тот проводит рубашкой по грудной клетке, кажется, стирая оставшиеся там слёзы младшего, заставляя Хайда фыркнуть виновато. - Да ладно, я вот любые твои жидкости принимаю. - Хайд! – Джекилл укоризненно вскидывает на него взгляд, чуть сводя брови. - Ну что? Правда ведь. – пожимает плечами мужчина, у него всё ещё сипит голос, и он безуспешно пытается прокашляться, но только усугубляет ситуацию. Бросает это дело, опуская взгляд на перебинтованный живот старшего, прежде чем кивнуть с напущенным безразличием. – Болит? Тот лишь качает головой коротко, однако не спешит подниматься. Эдвард опускается рядом на подлокотник, отводя взгляд в сторону. - Значит… - медленно начинает он, вновь ощущая внутри клубок спутавшихся чувств. Молчит какое-то время, прежде чем продолжить. – Люси вернулась? - Да. - …одна? - Нет. Хайд переводит взгляд на Генри, вопросительно вскидывая брови. - Она нашла пару? - Хм. И да и нет. - Не, ну ты или её находишь или нет, чего тут противоречи… - Они разошлись. А, так вот в чём дело. Эдварду, впрочем, и так было довольно сложно представить мужчину, который бы стал парой Харрис. Она очень похожа на него, свободолюбивый птенчик, запертый в ржавой клетке. И сейчас, вырвавшись из неё, она бы точно не спешила обратно. Тем более вспоминая, как относились к ней мужчины, раз за разом приходящие в Красную Крысу. Да, конечно, они воспевали её как «богиню», кричали, что готовы ей поклоняться, однако всё это было не больше, чем очередной бессмысленной трепнёй. Всем было очевидно, что в их глазах она лишь одна из падших женщин, которая просто выглядит чуть более красивой чем другие; чьи бёдра вокруг шеста покачиваются чуть более грациозно, чем у других. Люси большую часть своей жизни не доверяла никому, все вокруг были насквозь прогнившими, особенно в этом проклятом Лондоне. Но Генри всегда был исключением из абсолютно всех правил. И это, казалось, усвоили абсолютно все. - Тогда с кем она приехала? – непонимающе уточняет Эдвард. Джекилл мягко хмыкает, поднимая на него взгляд. - С дочкой. - С… дочкой? «Почему ты забрал у меня маму?» Детский отчаянный плач всё ещё стоит в ушах, когда Хайд моргает несколько раз, со смешком опуская голову. - Они придут завтра, вдвоём. – ладонь Генри мягко скользит по колену младшего, замирая. Тот вновь хмыкает, хлопая по ней. - Очаровательно. - Девушки с детьми кажутся тебе очаровательными? - Иди ты. – фыркает Хайд, наклоняется ближе, легко толкая Джекилла в плечо. Мужчина морщится, едва заметно, но Эдвард уже не может сдержаться. – Прости. Губы старшего дрогают в едва заметной улыбке, Хайд не может поддержать её и отворачивается. - Прости. – тихо повторяет он. Утыкается взглядом в паркет, и вина никуда не исчезает, когда он последний раз произносит извинение в пустоту. - Прости. В пустоту? Сердце колотится так громко, что подступает к горлу. Он чувствует, как ногти собственных пальцев впиваются во внутреннюю сторону ладони. Ему нужно всего одно движение. Всего один поворот головы, чтобы лихорадочное чувство внутри отступило. Но ему страшно. Что позади и правда окажется… пустота. Полотно белого шума застилает уши, застревает белой ватой, оставляя только навязчивый гул. Он чувствует себя как в том сне, когда его настиг паралич. Когда он не мог пошевелиться, чувствуя лишь неописуемый ужас. «Как в том сне», а он закончился? «Тот сон»-то? Он не знает сколько так сидит. Просто в один момент задерживает дыхание и оборачивается. У него почти темнеет в глазах. Кресло перед ним пустое.