«Лучше бы...?»

      Хайд открывает глаза, с трудом сдерживая мученический стон. Прикрывает веки ладонью, скрываясь от света. Чувствует себя словно после попойки. Голова разрывается от ноющей боли, его мутит, всё плывёт. Конечно, это не сравнимо с состоянием ночью, однако он и половины-то её не помнит, что тут говорить.              Он привстаёт на локте, резко распахивая глаза, окидывает взглядом комнату и обречённо опускается на подушку, утыкаясь лбом в мягкую ткань. Ему не составляет труда вспомнить всё то, что он сказал вчера. Ему не трудно представить реакцию Джекилла. Хайд не имеет права думать, что Генри его бросит, он это знает. Конечно, знает, но пальцы с силой сжимают прохладную пустую простыню. Знает, но прогнать мысли из головы попросту не может.              За окном барабанит дождь.              Фигура Джекилла вырастает перед ним словно из-под паркета.              - Как ты себя чувствуешь?              И Эдвард кривится, борется с желанием сбежать, медленно садясь на кровати. «Какая, к чёрту, разница?» - хочет сказать он.              - Нормально. – произносит.              - Эдвард.              «Да прекрати, прекрати ты быть таким заботливым. Быть таким заботливым, когда я веду себя как последняя мразь».              - Лучше, чем ночью.              - Жар спал? Перед глазами не плывёт?              «Когда я опозорил тебя перед твоим лучшим другом, а затем подрался с ним. Когда я наговорил такой херни, за которую стоило бы рот зашить».              - Да. Нет. – он ведёт расфокусированным взглядом по комнате, не смотря на Джекилла. Не может себя заставить. – Всё нормально.              - Ты уверен? Думаю, тебе надо поесть, ты…              «Да как ты не ненавидишь меня? Почему? Почему ты всё ещё рядом? Почему ты не прогоняешь меня после всего этого?!»              - Да нет, я…              - Как я могу тебя ненавидеть?              Эдвард замирает, слова застревают в горле, и он облизывается, чувствуя, как во рту мгновенно пересыхает. Он не планировал говорить этого вслух.              - Забудь. – он не собирался сбегать, только это кажется единственным способом. – Забудь, я…              - Я тебе уже говорил, что не брошу тебя и…              - Да замолчи! Как ты можешь… как ты можешь так…?! – Хайд душит в себе крик ладонью, зажимает рот рукой, подрываясь с кровати. Он снова сейчас всё испортит. Как же это неправильно. Мужчина взмахивает ладонью, отворачиваясь, чтобы слепо взмахнуть куда-то в сторону окна. – Нет, я не могу. Нет, это…              Плеча мягко касается ладонь, Джекилл молчит несколько секунд. Они кажутся бесконечно долгими.              - Расскажи мне.              - Мне нечего тебе сказать.              - Эдвард.              - Мне. Нечего. Сказать. – он чеканит каждое слово, не отводя взгляда от льющего дождя за стеклом. Приятнее было бы оказаться там.              - Хорошо.              Тёплое касание ладони исчезает, Генри делает шаг назад.              Через несколько минут Эдвард резко оборачивается, он уже готов увидеть перед собой пустую комнату. Старший всё также стоит в шаге от него, смотрит с терпеливым ожиданием.              Хайд теряется.              Кадык дёргается, он приоткрывает рот, намереваясь что-то сказать, но тут же закрывает, отводя взгляд. Говорить тяжело. Это внезапно так тяжело, что в горле ком бессилия.              - Давай сделаем так. – Джекилл скользит взглядом по стенам. – Ты можешь говорить в этой комнате всё. Всё, что захочешь. Всё, что понадобится. Всё, что в этой маленькой черепушке. – Хайд поджимает губы.              - Я не умею говорить.              - Не надо уметь. – Генри пожимает плечами. - Просто не останавливай себя. Прекрати это делать. В пределах этой комнаты.              - Это отвратительная идея. – фыркает младший.              - Искренне. Ценю. – хмыкает Джекилл, делает шаг в сторону, чтобы подтянуть к себе стул. Подтолкнуть его к Хайду, опускаясь на стул напротив.              Эдвард медлит с минуту, опирается ладонями на спинку стула, покачиваясь на месте.              Молния разрезает небесное полотно, гром раскатывается секундами позже. Эдвард молчит. Смотрит перед собой. И ему бы сказать, что ему жаль. Но он перекатывает язык за щекой, медленно втягивая воздух.              Выдыхает также не торопясь, чувствуя, как в горле застревает ком. Как он, словно ядовитым газом, заполняет всю гортань, лёгкие. Он не может начать. Чувствует, как внутри всё дрожит, как эта дрожь перекатывается по телу, оставаясь на кончиках пальцев. Ему как будто и хочется сказать, ответить, только слова роем бьются в голове, стучат никак не желая выстраиваться в ряд.              Хайд сжимает пальцы на дереве, перекатываясь с пятки на носок. Он хочет сказать, хоть что-то, он чувствует, что должен. Только как каждый раз он порывается приоткрыть рот, так с губ срывается только застывший и спёртый воздух. На третий раз он не выдерживает.              - Я не могу! – мужчина взмахивает ладонями, отталкивая стул. – Ты же видишь, что не могу. Если я… - он прерывается, резко качая головой. – Я знаю, что ты скажешь на любую фразу. Я предполагаю любой твой ответ. И я, - его взгляд проскальзывает по всей комнате, прежде чем остановиться на лице Джекилла. – Я не верю ни одному из них.              Эдвард прерывисто выдыхает, запихивая ладони в карманы свободных штанов. Делает шаг из стороны в сторону, не понимая, как ему объяснить это всё также неподвижно застывшему старшему.              - Если я скажу, что не понимаю, как ты можешь не ненавидеть меня – Ты ответишь, что не за что. Если я объясню причины – Ты скажешь, что выражать эмоции – свойственно всем людям и не зазорно. Я же веду себя как конченный мудак. Вчера, например. Что я наговорил Аттерсону? Да поебать на него с высокой колокольни. Суть в том, что я говорил это про тебя. – Хайд агрессивно трёт переносицу. – Ах да. И на это ты найдёшь слова. Какие? Что ты любишь меня? Что готов принять меня любого?              С губ Хайда срывается истеричный смешок, он снова делает несколько шагов по комнате.              - На любой мой ответ, ты скажешь: «Нет, Эдвард, все заслуживают любви. И ты не исключение». Только я этому не верю. Особенно когда это говоришь мне ты. Это больше похоже на благотворительность, честное слово. Когда ты говоришь мне это, как я могу верить? Ты вообще видел себя? Да, - Эдвард взмахивает ладонью, прерывая так ничего и не сказавшего старшего. – Да-да. «Я не святой, Эдвард».              Коверканье голоса, да и сама такая попытка пародии больше напоминает издёвку, но по лицу Джекилла сложно понять задевает она его или нет. По нему не понятно, слышит ли он вообще хоть что-то.              - Но, именно такой ты и есть. Ты идиот, ты полный идиот. Ты принял эту чёртову сыворотку, чтобы помочь другим людям. Ты всегда всех ставишь на первое место, перед собой. «Это долг любого человека». Да катился бы ты к чёрту, Джекилл! «Я не святой. И твоё существование этому доказательство». Но это больно слышать! Я не выбирал таким стать. – он втягивает воздух так тяжело и резко, что лёгкие болят от этого отчаянного глотка. За окном небо разрезает молния. – Так ты меня ещё и изменить пытаешься. И даже не пытайся с этим спорить. Потому что это так.              Окна звенят от раската грома секундами позднее.               - И я даже не могу быть уверен, что это не чёртов сон. Что я – и есть я. Ты хотя бы представляешь, как это страшно, жить и бояться, что в один момент ты просто слетишь с катушек и зарежешь единственного родного тебе человека? Мне снятся об этом сны. И самое страшное, что в конце нож всегда оказывается в моей ладони. И умираешь ты. Снова и снова и снова.              - Я не могу. Я чувствую ложь. Даже там, где её может и правда нет. – Хайд трёт виски, чувствуя, как по коже вновь скользит волна жара. – Я сам себя ненавижу, и просто не понимаю, как ты… можешь просто так. Так относиться ко мне. Когда я вот.              Он в очередной раз взмахивает ладонями, указывая на себя. Слова кончаются внутри также резко, как и начались, и Эдвард остаётся посередине комнаты, почти задыхающийся. Желание куда-то облокотиться болезненно бьёт своей необходимостью. Только Джекилл смотрит в ответ на чужие слова, а в глазах его… Хайд не справляется с тем, чтобы охарактеризовать его.              Джекилл смотрит молча. Медленно перекатывает язык за щекой. Пауза удлиняется, и Хайду от этого не по себе.               - Вот как, значит. - произносит старший, потирая большой палец. В совокупности с голосом, Эдвард различает в мужчине... злость. Видит отблески холодной ярости и теряется. Вновь подтягивает к себе стул, упираясь ладонями в его спинку, пока Джекилл молчит. - Интересно.              Старший поднимается с места, внутри Хайда что-то стынет. Его медленно задавливает взгляд, прямой, тёмный. Душит то, как медленно Генри обходит стул, приближается, огибая и его. Медленной, задумчивой поступью проходит мимо. Эдвард чувствует взметнувшийся за спиной воздух, не может найти силы, чтобы обернуться.              Хайд не вздрагивает даже от удара грома. Тихое дыхание за спиной пускает под кожей куда больше мурашек, чем бушующая стихия.               - Решил забыть про наш договор.              Эдвард может поклясться, что чувствует, как тёплые пальцы смыкаются на холке, давят. Только Джекилл на расстоянии нескольких шагов. Невидимые пальцы пускают дрожь.               - Внезапно решил, что всё... всё в этом мире для тебя. Да, Хайд? - вопреки предположениям, старший не приближается. Обходит его, словно по орбите движется. И кажется, совершенно не планирует пересекаться. - Зациклился на этом.              Голос шелестом отдаётся в ушах, а Джекилл всё также далеко.               - Взял на себя роль прорицателя. "Ты такой хороший, Генри. Святой." Вот как.              Генри наконец появляется в поле зрения, останавливается, прежде чем коротко кивнуть на пол.               - Тогда склонись.               - ...Что?               - Если ты возомнил меня идеальным, Хайд. Решил, что я свят. В таком случае преклонись.              У Эдварда взгляд растерянно касается глаз старшего, тот в ожидании вскидывает брови. Словно занемев, ноги медленно переступают на месте.               - Издеваешься? - на выдохе выскальзывает из приоткрытых губ. Выражение лица Джекилла не меняется. -...ты серьёзно? - наконец выдавливает из себя Хайд.              Генри медленно делает шаг из стороны в сторону, каждое его движение внезапно невыносимо остро отдаётся в замершее тело.              - Что ж. Тогда твои слова не имеют никакого веса, как я понимаю. Верно?              Эдвард фыркает, взмахивая головой. У Джекилла мелькает мысль, что он слишком уж похож на упрямого жеребца.              - Я не собираюсь этого делать.              - Вот как. – Генри медленно кивает, пожимая плечами.              Тишина повисает на бесконечно долгое мгновение.              - И всё? Это всё, что ты скажешь? – с губ Хайда срывается нервный смешок. – После того, как я тебе душу здесь вывернул, ты просто пожмёшь плечами? Так какого тогда чёрта, я…              Эдвард делает шаг вперёд, только Джекилл оказывается быстрее. Он оказывается рядом в два шага, пальцы с силой сжимают чужой подбородок, и Хайд не может не поморщиться от боли.              - Что ты хочешь услышать? – Он отталкивает ногой вставший между ними препятствием стул. – Правду, в которую ты не поверишь? Ложь, которая не имеет никакого смысла? Или что-то среднее, а? Хотя нет, ты же предугадываешь всё, так? Пророк современности.              - Конечно, если ты начнёшь пиздеть про высокое чувство, Джекилл. То можно сразу в окно открытое шагать. – кривится младший, взмахивая головой, чтобы скинуть руку. Вместо этого, он чувствует, как короткие ногти впиваются в кожу. – Давай, скаж…              - Так шагай. – голос Джекилла выходит внезапно ровно, кривая ухмылка застывает на лице Эдварда. – Шагни, если тебе так чуждо это высокое чувство. – он делает шаг вперёд, заставляя младшего отступить. Теснит его, спиной назад, не отводя глаз. – Или что? Хочешь услышать, что всё, что ты сказал – правда? Так и есть.              Воздух застревает где-то в лёгких, когда Хайд невольно отступает назад в очередной раз. Он не может смотреть в глаза Джекиллу, но не может отвести взгляда.              - Ты и правда ведёшь себя как конченный мудак, Хайд. – мужчина говорит негромко, нет, он не повышает голоса ни на йоту. Только от звучащей в нём угрозы, у Эдварда колени подрагивают. – И слишком уж часто. Просто не представляешь, как мне хотелось врезать тебе вчера.              - Так врежь сейчас! – выпаливает Хайд, хмыкая; на это, кажется, уходят последние остатки уверенности. – Что тебя останавливает?              Джекилл толкает его с такой силой, что Эдвард неслабо ударяется затылком о стену. Шипит растерянно, пытается коснуться головы, но чужая рука шлёпает по запястью, заставляя опустить. А затем пятерня пальцев впивается в грудную клетку, повыше солнечного сплетения, вжимая в стену.              - Закрой рот. – фраза с губ Джекилла вырывается рыком.              - Заставь меня. – это вырывается скорее в защиту, в попытку отбить внезапно необъяснимое, как ему кажется, поведение старшего. Тот почти замедленно отнимает ладонь от его кожи. – Или чт…              Хайд не успевает договорить фразу, чудом не прикусывая язык. Он примерзает взглядом к плечу напротив, чувствует, как ком болезненно застревает в горле, перекрывая воздух. Челюсть напряженно тянет, когда он сжимает зубы сильнее, с трудом сдерживая дрожь. Он размазня, за то, что чувствует не злость, а обиду и растерянность. Конечно.              Только щека, как и чужая ладонь горят от удара.              И если бы Эдвард поднял глаза в эту секунду, то точно бы смог заметить вину и слабый испуг в глазах напротив. Только он этого не делает, и спектакль одного актёра продолжается.              - Смотри-ка, - пальцы старшего вновь впиваются в подбородок, поднимая голову. – Удалось.              В этот раз глаза Эдвард отводит, не может найти силы, чтобы их поднять. Внутри, словно издеваясь, поднимается волна вины, и он не знает ни почему так, ни что с ней делать.              - Выдохни, Эдвард. – и он выдыхает, слушаться не хочет, но пальцы прожигают грудную клетку, ползут выше, опускаясь на ключицы. – Позволь соглашусь. Я ненавижу тебя, Хайд. Ты же это хотел услышать, да?              Эдвард вскидывает глаза, щурясь не понимающе. Хочет спросить, но не решается. Получить по лицу снова не хочется.              - Ненавижу, Хайд. Как сильно я тебя ненавижу. Что ты перечислял? За характер? Ненавижу тебя. За то, что язык у тебя, трепло, работает лучше мозгов? Ненавижу. Веришь?              Непонимание не исчезает. Хайд моргает растерянно, видит тот самый трепещущий огонёк в глазах напротив. А Джекилл ближе подаётся, сильнее придавливая его к стене.              - Ненавижу, что ты считаешь себя чёртовым умником. Который считает, что знает всё лучше всех.              Видит, как этот огонёк медленно гаснет, как ярость медленно тонет в… совсем ином чувстве. Слово «ненавижу» в голове почему-то воспринимается неправильно.              - Прекрати.              - Это ты хотел услышать? Так ведь, Хайд? – пальцы на грудную клетку давят сильнее, Эдвард не может отвести глаз. – Отвечай!              - Чт… Я-              - Ты же хотел услышать, что я ненавижу тебя. Теперь что не так? – его интонация меняется. В какую-то секунду она превращается в противоположную той, что была раньше. Эдвард размыкает губы, чтобы ответить, но не успевает. – Что я ненавижу тебя так сильно, что меня беспокойство за тебя сжирает. И вина, чёртова вина, за всё то, что происходит. За то, что эту дрянь вкололи тебе, а не мне. Ненавижу так, что под нож за тебя готов подставиться. Нена-              - Генри. – он легко касается плеча старшего, но тот только дёргает им, пытаясь скинуть ладонь, и продолжает говорить. – Генри.              - Да что?! – голос срывается, и Джекилл только сейчас замечает взгляд Эдварда.              - Ты плачешь.              Хайд констатирует факт, не более. Факт, от которого дыхание застревает посередине вдоха, у обоих. В какой момент русло морализаторства Джекилла свернуло не туда?              - И? – только осознав, что по щекам струятся слёзы, Генри замечает и дрожь в голосе. – Поверишь им? Может они, как и слова мои, обманывают? Может скажешь, что я и пр… и правда не должен тебя любить? Что я.. лгу и… - он судорожно втягивает воздух, закрывая глаза ладонью.              До Хайда, кажется, только сейчас начинает доходить, что именно он сказал несколько минут назад.              - Ты… так боишься любви. Это впринципе не сложно было предугадать. Но… - я надеялся, что эта черта не передастся. – я… я обжигался, знаешь. Не раз. – Джекилл поднимает глаза, теряется взглядом где-то в чужом подбородке.              Эдварду физически больно видеть, как глаза подёргиваются лёгкой дымкой, темнеют. А ещё слёзы. Слёзы, слёзы, чёртовы слёзы. Он хоть когда-то видел, как плачет Генри? Как плачет Хайд, старший, к сожалению Эдварда, видел не раз, что странно. Но не наоборот.              - Мне жаль, правда. Чёртова лотерея… И я… - с губ срывается всхлип, и Джекилл обречённо шипит, делая шаг назад. - Прости. Это… не так должно было… сработать. – сдавленно шепчет он. – И за. – он легко взмахивает ладонью на манер пощёчины.              У Хайда в груди болезненно сжимается колотящееся сердце. Плечи старшего дрожат, как и пальцы, скользнувшие с грудной клетки секунды назад. Он не может отвести взгляда от спрятавшегося за дрожащими влажными пальцами Джекилла. В ушах шумит, и он не сразу понимает, что именно говорит старший.              - что?              - …хотел, чтобы ты понял, насколько абсурдно это звучит. Ну как я… как я могу… ненавидеть тебя?.. – слова выходят шёпотом. – это же… глупость.              Губы дрогают в попытке улыбнуться, но проваливаются.              Эдварду приходится приложить силу, чтобы отлипнуть наконец от стены. Он скользит ближе, сдвигает руку старшего с лица, опуская на щеки собственные ладони.              - Не надо. – он мягко проводит кончиками пальцев под глазами, пытаясь стереть влажные дорожки. Генри ведёт головой, словно пытаясь поймать больше тепла ладоней, чуть слышно хватает губами воздух. – Прекрати. Зачем ты плачешь?                            Джекилл задумчиво поворачивает голову, смотря на собственное отражение. С того случая минуло несколько недель. А на улице, несмотря на ранний февраль всё уже таяло, бывшие большими сугробы медленно расплывались лужами, больше похожими на озёра.              Идея всё же устраивать помолвку казалось до боли абсурдной. Сейчас, когда кем-то была открыта явная охота на двух мужчин, когда те переступили рамки допустимого и вторглись даже в офис их друга. Только объяснять и пугать этим Эмму, которая точно собралась бы помогать, объяснять общественности, помолвка которым была объявлена уже месяц назад. Доносить о произошедшем хоть кому-то вне их троицы не хотелось.              Скользнув ладонью по волосам, оборачивается, вымученно вздыхая.              - Ты не пойдёшь так, Эдвард.              Хайд только пожимает плечами, вскидывая бровь.              - Я надел костюм, как ты и просил.              Генри его движение зеркалит, вновь скользя взглядом по одежде.              - Нормальные люди так костюмы не носят.              - Чтож.              Джекилл фыркает, наконец подходя к младшему, игнорирует ухмылку, развязывая пальцами то, что до этого было пиджаком. Что сейчас висело, связанное за рукава на поясе.              - Не носит так никто пиджаки, Хайд.              - Значит я буду первым. – пожимает плечами, а Генри только морщится, пытаясь разгладить бедную вещь.              - Не будешь. Не издевайся так над одеждой.              Пальцы скользят по вороту, застёгивают чересчур распахнутый ворот, и Хайд драматично хмурится.              - Задушить меня хочешь.              Генри взгляд в окно кидает, не замечает или уже игнорирует, когда Эдвард всё же раскрывает пару пуговиц. Атмосфера крошится, и Хайд глаза переводит от старшего к стеклу и обратно. Запихивает ладони в карманы брюк, со вздохом падая на кровать.              - Что? – Джекилл губу зубами теребит, и Эдвард кривится, перекатывая язык за щекой. – Генри.              - Что? – эхом отзывается, взгляда не переводя.              - Джекилл. – жёстче и громче, отчего тот неопределенно морщится, вздыхая как-то особенно громко и тяжело.              - Не знаю. Не знаю, сегодня… День такой важный для Джона и Эммы… и я. – ладонью по волосам проходится, выдыхая фразу целиком, слитно. – Боюсьчточто-томожетслучиться.              Хайду повторять не надо, он всё понимает, даже не расслышав пары слов.              - Например?              Джекилл неопределённо мычит, пожимая плечами.              - Что-то всегда случается…              - Даже если что-то случится, мы же всё равно разрулим. – склоняет голову набок, цепляя глазами дрогнувшие в улыбке губы. – Так что выдохни.              Генри хмыкает, а через мгновение возмущенно ойкает, когда в лицо прилетает пиджак.              - Хайд!              - Я сказал, выдохни! – огрызается в ответ, чуть подаваясь вперёд. – Выдыхай!              - Да что ты в самом…              - Тогда хорош. – на ноги подрывается, и Генри не успевает даже повернуться, не то, чтобы перехватить чужую руку, когда ладонь с силой прилетает по заднице.              - Эдвард!              - А что не так?              Джекилл воздух возмущенно втягивает: - Что значит, что не…?              - В чём проблема, Генри?              - Ты помнёшь костюм. – шипит, когда ладонь легко толкает плечо, заставляя впечататься в шкаф. – Прекрати.              - Зачем? – тянет пальцами ленту с его волос, обводит кончиками пальцев подбородок. Балуется, уверен Джекилл, играется, сжимая кожу сквозь тонкую ткань рубашки. Балуется, обжигая дыханием шею. - Никто не испортит день. – говорит тихо и серьёзно, что слишком не вяжется с горячими губами на коже. – Так что успокойся, наконец и иди радовать молодых своим присутствием.              - Именно ты, тот, кто не даёт мне это сделать.              - Грубо, Джекилл. Как же ты жесток.              - Хайд. – цепко пальцами за подбородок перехватывает, одним рывком притягивая к собственным губам. Видит довольство в чуть прищуренных глазах, и подаётся ещё ближе, чтобы смять губы поцелуем, а затем легко оттолкнуть от себя.              Генри стягивает с чужого запястья собственную ленту, разворачиваясь к зеркалу, чтобы вновь собрать аккуратный хвост. Чужие пальцы легко задевают кончик его волос, Джекилл видит в отражении скользнувшие темные задумчивые глаза.              - Тебе шло.              Пересекаются взглядами на несколько мгновений, и… да пусть уже и идёт Хайд без этого несчастного пиджака.                            Огни особняка проникают сквозь неплотные шторки кэба, и Джекилл коротко взмахивает головой, давая знак Хайду выйти. Конверт, данный Пулом в последнее мгновение перед выходом, жжёт нагрудный карман. Джекилл не мог не узнать медицинскую печать на конверте. Пальцы подрагивают, когда он, не осторожничая, срывает корешок, вытаскивая небольшой лист.              Эдвард оборачивается, вопросительно вскидывая брови, но Джекилл этого уже не замечает. Бежит глазами по строчкам, которых, кажется, слишком мало для случившегося. Краем глаза видит, что Хайд делает шаг назад, но складывает бумагу обратно в карман быстрее, чем тот успеет подойти ближе.              - Что пишут?              - Желтая пресса. – пожимает плечами, сдерживая внутри застывший и перекрывший воздух ком. Сердце колотится где-то в ушах, вместе с подступающей паникой.              - Генри.              Сжимает дальнюю ладонь в кулак, царапая ногтями кожу, а затем делает шаг вперед.              Пока не успел задохнуться от ужаса и паники, пока глаза не наполнили слёзы, а ком не вылетел криком из горла. Это было ожидаемо, но сейчас определенно не было простым совпадением, и от этого было куда больнее. Портить праздник он не имел ни малейшего права.              - Идём. – кидает короткое застывшему позади Хайду.              Эдвард хмурится, он не может не почувствовать, что с Джекиллом что-то не так, но только щурится, кидая взгляд по сторонам, прежде чем пойти за старшим. Почему у них всегда только одна дорога.