Убиваю чудовищ

      Обанай приземлился на землю, одной рукой придерживая рукоять клинка. Он хмуро посмотрел на мечников, Кабурамару зашипел на его шее, сверкая красными глазами. Геральт убрал меч в ножны и сложил руки на груди, а Танджиро подобрал валяющуюся неподалёку катану, но не торопился засунуть ее в ножны. Желто-синие глаза столпа пристально изучали путников, словно выискивая в них что-то. Наконец, Игуро сухим, хриплым голосом промолвил: —Я должен доставить мальчишку к Оякате-саме. Не мешай, седой. Он приблизился к ведьмаку и встал почти вплотную к нему. В воздухе витало напряжение, Геральт молчал, не торопился уйти с пути охотника. Обанай чувствовал себя немного не в своей тарелке — только что продемонстрированное дыхание Геральта ужасало, не верилось, что какое-то ответвление от дыхания солнца может быть почти настолько же мощным, как и исходное. Ведьмак вздохнул, понимая, что договориться с Игуро сложнее, нежели с Ренгоку. С Обонаем вообще сложно было общаться всем, кроме Мицури и Санеми. Он был упрямым, надменным, довольно грубым и молчаливым столпом. Да, он надёжный боевой товарищ, но не на поле боя говорить с ним было трудно. Столп Змеи не рассказывал о своём прошлом, да и Геральт особенно не интересовался, но по слухам ведьмак знал, что его жизнь была не сильно слаще, чем у воспитанников Каэр Морхена. —Ты же знаешь, я не позволю, Игуро. — ответил беловолосый. —Слушай, ведьмак, я знаю, что ты сильнее меня. Я проиграю, если вступлю в бой, я не идиот и понимаю это. Но просто скажи, почему ты защищаешь мальчишку, который вырезал половину деревни? Помнится, когда ты убил брата Шинадзугавы, Генью, ты объяснил это тем, что он творил всякое зло в прошлом и избивал родного брата. Так чем же они в сущности отличаются? Что тот убивал людей, что этот. — промолвил Обанай, хмуро уставившись на Танджиро. Последний и не знал, что ответить. И вправду, со стороны эта ситуация выглядит совсем по-другому. —Если ты забыл, Генья ослушался приказа вышестоящего по рангу. Он пытался убить Незуко, хотя прекрасно знал, что она не представляет опасности. Кроме прочего, он кинулся на Танджиро с ножом. — сказал Геральт, — Остальное ты сам перечислил. Этот парень же просто убил культистов, которые хотели принести его в жертву высшей луне. —Ты же понимаешь, я не могу ослушаться приказа Оякаты-самы. —Слушай, Обонай, ты никогда не думал, почему у тебя болит голова? — начал раздражаться ведьмак. Парень недоуменно посмотрел на него. —А я скажу тебе: магическими способностями обладаем не только те, кто пришли сюда из другого мира. Подумай об этом. Всё, что ты выполнял, всегда было по твоей воле? — Волк постучал указательным пальцем по виску. Усмехнувшись, он достал книгу, что хранилась в его походной сумке. Пока парень в ошеломленном состоянии был где-то далеко, Геральт протянул ему документы. —Вот ещё кое-что, мне удалось нарыть это несколько ночей назад. Я изучил ее, но думаю, ты не поверишь, если я сам тебе расскажу. Держи. Игуро реагировал немного заторможенно. Он встряхнул головой, открыл книгу и принялся внимательным взглядом пробегать по страницам. —Что ты видишь? — поинтересовался ведьмак. —Какие-то финансовые отчёты. — пробормотал охотник. —Они принадлежат твоему лидеру. Я их выкрал, можешь меня осуждать за это, но сперва посмотри вот на что. — Геральт ткнул пальцем на страницу, где были заметки о поступлениях денег. — Ты никогда не задумывался о том, откуда Ояката-сама берёт деньги для содержания организации? Да, у него богатый род, но за такое длительное время существования организации даже самая огромная казна бы опустошилась. Мечи, одежда, дома Глицинии, зарплата охотникам, похороны, — это всё должно чем-то оплачиваться. Так откуда такие деньги? —К чему ты ведешь? — хмуро спросил Обанай. Танджиро заглядывал в книгу из-за спины истребителя, тоже пытаясь понять, что хочет донести мужчина. —Смотри, от кого идут основные поступления. Довольно огромные суммы, не так ли? Вряд ли это простой меценат, но я допускал и такую возможность. Пока не понял, что значат эти инициалы. — Геральт вновь указал пальцем в книгу. В том месте было написано: «К.М.» Глаза Игуро расширились. —Это, блять, просто совпадение. — неверяще сказал он. —Ты не подозревал, что всё довольно странно? Демонов много, они во всех уголках Японии; в организации немало членов, почти столько же, сколько в государственной армии. Эти люди расхаживают по стране с клинками, в одежде со знаками: «Истребителей демонов». Думаешь, это осталось бы незамеченным? —Это ничего не доказывает… — попытался сказать Обанай, но Геральт перебил его. —Не бывает стольких совпадений. Я тебе объясню, а ты внимательно слушай: вся концепция идеологии Мудзана построена на одной из ваших теорий, именуемой социал-дарвинизмом. Если откинуть научные непонятные словечки, то, грубо говоря, сильный — выживает, слабый — умирает. Кибуцуджи всегда презирал слабых, он убивал собственных подчинённых, если они были слишком жалки. Он считал себя высшей формой жизни. Но у него был единственный недостаток — он не переносил солнце. От этого могла помочь лишь голубая лилия. Для её поиска он создал себе подручных, а также так, между делом, хотел перебить всех людей. Но вскоре понял, что человеческое мясо — единственное, что даёт ему жить. Пока улавливаешь суть? —Да. —Так вот, было делом времени, когда люди устанут от его нападков и начнут формировать сопротивление. Однако пораскинь мозгами — ты знаешь, на что способны высшие луны, Мудзан при желании бы мог раздавить охотников в зародыше. Но потом подумал: «А зачем?». Обанай, сколько членов в организации охотников? Сколько из них добирается до ранга столпа? А сколько из них погибает? В отборе Танджиро было пятьдесят человек, вернулось из того леса четверо. А сколько ещё смертей, о которых не докладывают? Ну что там, погиб очередной Мидзуното или Киното! —Ты хочешь сказать, что Ояката-сама договорился с Мудзаном?! — воскликнул столп. —Я думаю так: демон запугал весь императорский двор, в том числе и самого императора. Они договорились — правительство не обращает внимания на организацию и чудовищ, а он взамен помогает им, когда те нуждаются. Я читал в газетах про одну битву с армией другой страны: ночью появились твари, которые очень слабо походили на людей, и разгромили несколько частей. С восходом солнца они исчезли. Чушь? Вряд ли. — закончил Геральт. —Так, если я правильно понял. — Обанай прикрыл лицо ладонью, — «Истребители демонов» — это инструмент в руках ублюдка Мудзана. Мы выступаем как уборщики, убивая тех демонов, которые для него и так слишком слабы, и которых он убил бы сам при возможности. А раз людей гибнет всё равно больше, чем демонов, то получается, что наша борьба бессмыслена. — Игуро замолчал, а затем тихо сказал— Всё, что я делал на протяжении последних лет — бессмысленно. Подул ветер. Снежинки поднялись в воздух и закружись в танце — длинном, красивом танце. Танджиро посмотрел вверх: серое небо, снег, ветер — давящая безысходность. Но всё же природа… Она была настолько прекрасна. Именно её постоянство было прекрасным. Прошло три года, он успел разочароваться во многом. Но всё так же идёт снег, несмотря ни на что. Ведьмак подошёл к Обанаю и положил ему руку на плечо. Да, он не ладил с этим охотником, но сейчас как боевой товарищ должен был поддержать его. —Знаешь, первое время, убивая чудовищ, я не понимал, ради чего я сражаюсь. Какая разница, когда людей погибнет больше, чем я спасу? Наш край погряз в долгой и изматывающей бойне. Жизнь человека перестала цениться. Но всё же, спустя долгое время, я поднял одну очень простую, но важную вещь. — взгляды кошачьих и сине-желтых глаз пересеклись, — Игуро, мы не можем изменить весь мир, но мы можем изменить мир отдельно взятого человека. Поэтому, когда меня изредка благодарили в Неверленде, говорили: «Спасибо, Геральт!» или «Спасибо, ведьмак!», я знал, что сражаюсь не зря. И здесь, встретив вас, я слышал слова благодарности от Ренгоку, Мицури, Кочо, от вечно молчаливого Томиоки, даже от Муичиро. И это… — уголки губ мужчины приподнялись, — это заставляет меня улыбаться. Обанай не знал, что сказать. Он не ожидал, что Геральт раскроется перед ним. Перед человеком, который всегда его недолюбливал. —Ваша борьба не была бессмысленна лишь по той причине, что вы это делали от чистого сердца. — сказал Геральт. Он отвернулся и прислушался — вдали были слышен быстрый бег. Это бежали мужчины, наперевес с ружьями. «Стража — подумал про себя ведьмак, недовольно цыкая, — Должно быть, услышали звуки битвы». —Обанай, уходи отсюда. Собери всех столпов и поговори с ними, можешь забрать эту книгу. Я доверяю тебе. Когда намеритесь поговорить с вашим лидером, пришли мне ворона. Мы придём. Столп змеи кивнул и залез на дерево. Он промолвил, поправляя бинты: —Геральт, спасибо. Прости, — он усмехнулся, — я ошибался насчёт тебя. Удачи! Ведьмак махнул ему рукой и достал «самум». Топот ног слышался всё ближе и ближе. Вблизи взметнулись птицы, затрещали ветки. Танджиро начал доставать катану, но Геральт покачал головой, и парень её убрал. —И ещё, ведьмак, — сказал Обанай, исчезая в чаще, — он больше не наш лидер…

***

В лаборатории Шинобу всегда было полно всякого хлама, пусть тот и был рассортирован по полочкам. Но это только с первого взгляда, ведь для учёного и врача всё, что находилось там, было невероятно важно. Кучи документов, заметки, книги по медицине, книги про особенности демонов, книги про противоядия заполняли полки шкафов. Кочо идеально знала расположение каждого объекта в этой комнате, знала, что и в какой колбе переливается, знала, где лежат необходимые инструменты, знала, что можно отложить подальше, а что стоит держать под рукой. Она была охотником-спасителем, которая сражалась не только на поле боя. Благодаря её ювелирному умению владеть скальпелем многие выжили, в том числе Томиока, Мицури, Обанай, Танджиро и даже Геральт. По крайней мере, у последнего раны бы затягивались куда дольше без вмешательства девушки. Сейчас предстояла одна из самых сложных операций в её жизни. Она, Йеннифер, Тамаё изучили всю доступную матчасть, но отчасти это была игра в угадайку. Оставалось надеться, что организм Незуко окажется выносливым. Процесс необратим, последствия неизвестны, но это был единственный шанс. Это девочка могла стать ключом к разгадке, о том как превратить демона обратно в человека. —Так, еще раз. — промолвила Йен, складывая руки на груди, — мы запираем Региса в клетку и выкачиваем у него половину крови. Как только мы закончим с этим, мы выкачиваем 3\4 крови у Незуко и заполняем кровью моего друга. Я в этот момент держу её во сне, постепенно начинаю превращать кровь в человеческую. Это займет сутки. Всё? —Да. Когда Кибуцуджи Мудзан попытается понять, почему его клетки неактивны, он ничего не найдет. Иными словами, Незуко просто пропадет, так как он просто не сможет её больше контролировать. Оставшуюся кровь вы отдаёте мне для дальнейших исследований. — сказала Тамаё. —Я не могу двадцать четыре часа стоять неподвижно. Мне нужно будет пить и есть, причём что-то такое, что не даст мне заснуть. Долгое применение магии выматывает даже меня. -Не волнуйся, Йен-сан, я уже отдала приказы какуши, они всё приготовили. — ответила Шинобу. Регис задумчиво посмотрел на прутья клетки и постучал по ним ногтем. Затем он искренне восхитился: —Сплав серебра, дальвинита и метеоритной стали! Где вы вообще смогли такое достать? —К счастью, у Геральта-сана завалялись кусочки этих руд в сумке. Он показал их кузнецам, и те смогли сплавить серебро и найти метеорит, упавший в Японии два века тому назад. Труднее всего было добыть дальвинит, но насколько мне известно, он был выторгован за большие деньги у другой страны. Ояката-сама не поскупился. — промолвила охотница. —Давайте начинать. — предложила Тамаё. Остальные согласно кивнули. Йеннифер подошла к операционному столу, который специально привезли в лабораторию, и обратилась к девочке с кляпом, что весело болтала ногами. —Ты уверена? — та без раздумий кивнула. Чародейка улыбнулась, — Какая отвага для ребёнка. Уверена, твой брат гордится тобой. Не бойся, больно не будет. Йеннифер погрузила Незуко в сон и положила её на стол. Затем в последний раз обернулась к вампиру. —Регис? — Я готов. Защелкивайте, Кочо. Эта малышка не должна более страдать. — сказал тот. Шинобу захлопнула кандалы на руках вампира, а затем и клетку. Она воткнула в оба запястья мужчины трубки и процесс пошел. Спустя два часа. У столпа Насекомого немного дергался глаз и рука, находившаяся на рукояти клинка. То, чем стал Регис, было во много раз уродливее демона. Вампир рычал, бился в клетке, однако не мог выбраться. Нужно было подождать несколько часов, чтобы он пришёл в себя. —Никогда бы не подумала, что буду находиться с демонами и вампиром в одной комнате. — пробормотала она. Услышавшая это Тамае улыбнулась. —Времена меняются, Кочо-сан. Разве это не прекрасно? Если эта операция пройдёт успешно, мы сможем спасти много жизней! —Я не могу простить демонов после всего того, что они натворили. После того, что вторая высшая луна сделал с моей сестрой. —От вас не требуют прощения, Кочо-сан. Лишь понимания. Целительница вынула трубки из рук Региса. Йеннифер напряженно хмурилась, сосредоточено произносила заклинания и в глубине души молилась о том, чтобы ей хватило сил. Она хоть не подавала виду, но процесс превращения демонических клеток в человеческий очень трудоёмкий и энергозатратный. Один из какуши поил её кофе, но несмотря на это, глаза волшебницы всё равно слипались. Йен прикрыла их, концентрируясь на своих ощущениях. Ей не обязательно видеть, как и Филиппе. Она может стать с магией единым целым, увидеть то, чего не видит человеческий глаз. Чародейка стала с Незуко одним целым. Она видела воспоминания, она видела её жизнь. Понимала то, что никто не мог понять. —Как вы думаете, все охотники ненавидили демонов? — неожиданно спросила Тамае у охотницы. Та от такого внезапного вопроса аж потерялась. —Не знаю. Думаю, да. Они отняли многое у нас, мы потеряли друзей, близких. Даже себя. К чему вы ведёте? —Ну… — дама подошла к окну и посмотрела на тёмное небо. Оно было затянуто облаками, и лишь изредка свет луны просачивался сквозь тучи, озаряя сад, в котором круглый год цвела глициния. Это было возможно благодаря магии Оякаты-самы, а с недавних пор и Йеннифер. Глициния же во дворе лидера охотников начала потихоньку увядать. — Я встречала одного человека. Он называл себя «Бродягой», его звали Ериичи Цугикуни. Он смог разрубить Кибцуджи Мудзана на тысячи кусочков. Это произошло на моих глазах. Но знаете, что меня поразило, Кочо-сама? У него не было никакой ауры. Он не испытывал ни злости к демонам, ни ненависти. Когда я спросила: «Почему? Почему вы не ненавидите нас? Почему вы не убили меня?», он ответил: «У меня нет врагов.» И улыбнулся, так по-солнечному и так широко… Девушка замолчала, на её глаза навернулись слезы. —Я помню эту улыбку даже спустя триста лет. Я так и не смогла понять, что он имел ввиду. Мне кажется, Кочо-сан, что все действительно сильные люди — добрые… Глаза столпа Насекомого расширились. Она вспомнила свою покойную сестру, которая жалела демонов даже после смерти, вспомнила Геральта, что несмотря на мутации и свою силу оставался одним из самых добрых людей, что она встречала. Она вспомнила Танджиро, который когда-то был другим… —Ярость — это очень сильное оружие. Но после себя она оставляет выжженную пустыню. — промолвил Геральт, поправляя стойку Камадо, — найди в себе силы обуздать её и спрятать своë эго в глубине души. В моём прозвище «Сильнейший фехтовальщик Севера» нет абсолютно никакого смысла. Что вообще значит слово… —Сильнейший… — прошептала себе под нос Бабочка. Внезапно в коридоре раздался шум, и в кабинет залетел запыхавшийся Обанай. Под удивлённые взгляды девушек он отдышался, вытер пот со лба и, показав книжку столпу Цветка, устало сказал: —Шинобу, надо срочно поговорить…