***
В комнате висела гнетущая тишина. За окном завывал ветер, было слышно как хлопает окно в другом конце поместья, не закрытое рассеянным охотником. Палатки кузнецов во дворе припорошило снегом, они стряхивали его, чтобы потолки не обрушились. Где-то вдали был слышен заунывный звук сякухати, видимо, кто-то из раненых любил музицировать. Тонкая мелодия проникала в самые дальние уголки разума, пробуждая воспоминания. Йеннифер вспомнилась некогда величественная крепость ведьмаков — Каэр Морхен, что стояла на склоне горы. Казалось, выйдя на её балкон, можно было увидеть весь Неверленд. Чародейке нравилась Япония, она хотела дождаться весны, чтобы увидеть ту красоту, о которой ей говорили. Цветущую сакуру она видела только на картине, висевшей в поместье Канроджи. Однако ей всё равно хотелось «домой», несмотря на то, что этот «дом» был весьма жестоким местом. —Кхр… Йеннифер чуть дёрнулась от неожиданности, но тут же взяла себя в руки. Понятное дело, организм девочки будет реагировать на изменения. Хорошо хоть не кричит на весь дом. —Т… Тан… Женщина улыбнулась — брата зовёт. Она прикоснулась ладонью ко лбу девочки и почувствовала жар, исходящий от него. Процесс трансмутации очень тяжел. —Йеннифер… — прохрипел голос сзади. —Регис, ты наконец очнулся, — удовлетворённо хмыкнула темноволосая, — как самочувствие? —Так паршиво я себя чувствовал лишь когда был в Тесхам Мутна. Голова звенит. — пожаловался тот, — И ещё я нереально голоден. —Ты справился. Благодаря тебе мы спасём девочку. — сказала Йен. —Да… Сякухати замолчал, но потом заиграл с новой силой. Спокойная мелодия умиротворяла всех в поместье. За окном стремительно темнело — оставалось полторы недели до дня, на который было запланировано сражение. А снегопад за окном всё не утихал — на земле уже появились первые сугробы. Мальчишки-кузнецы лепили снежки и кидали их друг в друга, задорно смеясь. Они ныряли в сугробы, кричали и бегали род двору поместья, словно здесь всю жизнь жили. Можно сказать, что они были счастливы? Наверное, да. В любом случае, это не относилось к столпам, собравшимся в гостиной. Охотники изучали книгу по очереди, и абсолютно у каждого застыло выражение шока на лице после прочтения. Потом оно сменилось у кого-то печалью, у кого-то натянутой нервной улыбкой, а у кого-то злостью. Кочо решительно встала, сжав рукоять клинка на поясе, и рванула к выходу. Её остановил Томиока, преградив путь. —Гию, в сторону! Я пойду и убью его!!! — закричала Кочо, отчаянно пытаясь прорваться через парня. Остальные смотрели на разворачивавшуюся перед ними картину с равнодушием, не вмешиваясь. Многие разделяли чувства охотницы и в глубине души хотели сделать тоже самое. —Подожди! Не надо… —Томиока-сан, отойдите!!! — мало кто видел Шинобу в такой ярости. Помимо того, что она обратилась к Столпу Воды по фамилии, так ещё и наставила клинок на него. Такого тот стерпеть уже не мог. Лёгким движением руки он выбил катану из её руки, а затем кулаком ударил в диафрагму. Удар не был сильным, Гию вовсе не хотел навредить своей девушке, но цели всё же добился. Дыхание сбилось, в глазах у мечницы потемнело, и Томиока закинул её на плечо, унося обратно к столпам. —Да почему… Ты его защищаешь?! — Шинобу попыталась вырваться из его захвата, но неожиданно оказалась на полу. Парень возвышался над ней, словно гора. Его левый глаз чуть подергивался. —Я не защищаю его! Я просто пытаюсь думать головой! Нельзя сейчас делать опрометчивых действий, Кочо! Цена ошибки слишком высока! Ты думаешь, тебе одной больно?! Крик столпа сотряс комнату: он был такой силы, что оконное стекло задребежало, заходило ходуном. Наступила оглушающая тишина. Даже сякухати вдали затих. Столп пытался отдышаться. Эти глаза… Эти глаза нужно было видеть. Он рухнул на колени, прижимая Шинобу к себе и заключая её в объятия. Девушка поморагала несколько секунд, а потом из её глаз полились слезы. Тихие всхлипывания и плач нарушали гробовое молчание мрачных столпов. После Санеми они ждали нож в спину от кого угодно: вампира, чародейки, пепельноволосой мечницы и даже Геральта. От всех, кроме самого близкого человека для них всех. Геральт оказался прав. Да что уж тут таить, даже Санеми понял, что к чему и отчаянно попытался предупредить товарищей. —Томиока-сан, я и не знала, что ты умеешь так кричать. — промолвила Кочо, поднимая свой взор на лицо возлюбленного. —Прости. —Больше не пугай меня так, ладно? — попросила Бабочка. Она была полностью разбита. Мицури швырнула книгу в стену со всей дури, так что та заходила ходуном. Немного успокоившись, она подняла её и сказала: —Пойдёмте, ребята. Сперва с Оякатой… -она запнулась, — Оякатой-самой нужно поговорить… Двор поместья, на удивление, не был занесён снегом. Какуши, несмотря на приближающуюся смерть главы, старательно убирались, расчищая дорожки и площадку перед домом. Слепой мужчина уже давно не выходил на улицу, но они всё равно чистили снег. Они были преданы ему — он дал им крышу над головой и хорошо оплачиваемую работу. Им не на что было жаловаться. Большинство из них не привыкли рисковать своими жизнями. В отличие от восьми столпов, которые стояли перед входом в поместье, и никак не решаясь войти. «Я не знаю почему, но мне хочется развернуться и убежать отсюда. Куда угодно, лишь бы подальше…» — промелькнула мысль у Обаная. Наконец, Ренгоку набрал воздуха, глубоко вздохнул и отодвинул дверь. —Кто пришёл, жена? — спросил полуживой человек, валяющийся на футоне. Его лицо теперь полностью было покрыто заразой, на руках появились безобразные нарывы, а грудь тяжело вздымалась. В горле у него было сухо, язык словно наждаком изуродовали, губы потрескались и облупились. Глаза уже давно ничего не видели, и Ояката ориентировался только с помощью магии, видя размытые образы. Последнее время ему постоянно казалось, что сзади него стоит силуэт смерти. Не скелет с косой, вовсе нет. Что-то знакомое и очень родное. —Здесь все столпы, дорогой. — ответила Амане. —Все, значит, — он криво усмехнулся, — пусть войдут. Охотники вошли внутрь, и женщина покинула комнату. Оглушительно Хлопнула дверь, стало тихо. Руки Шинобу подрагивали, она старалась держать себя в руках. Все остальные тоже были на пределе. Был бы тут Санеми, гром грянул бы сразу. —Геральт вам всё рассказал, да, дети мои? Этот вопрос поставил в тупик всех столпов. —Про что, Ояката-сама? — стараясь сохранять вежливый тон, вымолвила Мицури. —Не притворяйся, Канроджи. Я знаю, что ты держишь эту книгу в правой руке. Я, в конце концов, чертовски плохой, но волшебник. Глаза полезли на лоб у всех, кроме Обаная. Благодаря весьма толстому намеку от ведьмака, он догадался о способностях их лидера ещё по пути сюда. Кочо не выдержала. Всю свою жизнь она пряталась за маской, но не сегодня. Сегодня она окончательно разлетелась вдребезги. Шинобу рванула с такой скоростью, что за ней не поспел даже Томиока. Она вынула катану и та остановилась в сантиметре от горла главы. Химеджима успел заблокировать атаку, размашистым ударом «кусаригамы» выбив меч из руки ученицы. —Теперь ты понимаешь, почему я хотел удержать вас с сестрой от вступления в организацию? Любой рано или поздно спрашивает, ради чего были все жертвы. — сказал Гемей, — И я боялся, что вы на этот вопрос не найдете ответа. Бабочка покачнулась, осев на пол. Сзади подоспел Гию и оттащил ту подальше. Ренгоку решил вмешаться: —Ояката-сама, зачем вы нам врали? —Не обращайтесь ко мне больше по этому имени. Меня зовут Кагая Убуяшики. — прохрипел мужчина. —Хорошо, Кагая-сан. Так зачем… —Я использовал свою магию для того, чтобы заставить вас идти на те миссии, на которые любой бы здравомыслящий человек отказался идти. Только вы могли их выполнить, вы сильные, дети мои. —Не называй нас так… — прошипела Шинобу, дергаясь в захвате столпа Воды скорее для вида, нежели с целью вырваться. —Мне… Мне просто было страшно. С самого детства я рос с мыслью о том, что весь смысл моей жизни — уничтожить Кибуцуджи Мудзан. Мне твердила это мать, отец, который скончался, не дожив тридцати, столпы. В семь лет я узнал, что такое «Катриона». Эта чума, которая передавалась в нашем роду, из-за рождения прародителя демонов. Когда-то он был человеком и был болен, но всё же сумел оставить потомство. Чтобы болезнь его не забрала, он стал монстром, тем самым обрекая всю дальнейшую ветвь на смерть. И… Кха… Кха… Все мужчины из рода Убуяшики умирают, не дожив до двадцати пяти лет. В тринадцать лет, когда я женился на Амане, я узнал, что мне предначертано скоро умереть. Я даже женился не по любви — Амане, как дочь священника, должна была поддерживать меня, дабы я прожил чуть дольше. Как мой отец, дедушка, прадедушка женились на дочерях священнослужителей, так должен был и я. До меня было ещё девяносто шесть людей, к которым обращались «Ояката-сама». Мужчина закашлялся, Мицури напоила его из фляги, стоявшей у его головы. Ей единственной было немного жаль Убуяшики. —Я пытался быть хорошим лидером. Я искренне верил в то, что это поколение одолеет Кибуцуджи Мудзана. Хотел стать первым и единственным, кто остановит его. Хотел, чтобы мои потомки жили без этого бремени… —Что вы нам плетете?! Неужели вы не знали о том, что лично сам прародитель демонов спонсирует эту организацию?! — взорвался Обонай. Кагая закрыл слепые глаза. —Мне всегда приносили их какуши и говорили: " какой-то мужчина решил делать большие пожертвования из-за того, что один охотник когда-то спас его дочь. Он не хотел называть своего имени, просто сказал, что будет оставлять деньги в одном и том же банке, а ключ от ячейке доверяет вам.» Я даже не задумывался до двадцати лет, кто этот человек. Лишь однажды, придя самолично в этот банк, я обнаружил, что счёт записан на какого-то К.М. Я попросил у какуши эту книгу, куда записывались все доходы и расходы организации. Они принесли мне этот старинный фолиат, и открыв первые страницы, я все понял. Записи были древними, я с трудом мог что либо разобрать. Но буквы «К.М.» дублировались на протяжении нескольких веков. У меня не было никакого другого выхода, кроме как использовать эти деньги и заставлять совесть молчать. Кагая замолчал, чуть отдышался и продолжил: —Я верил, что это не зря. Что те охотники, к которым я ходил, покуда мог, молчат в могилах с пониманием, а не с осуждением. Однако в один день, когда в этом дворе появился этот беловолосый мужчина, всё изменилось. Он раскритиковал наш устав, нашу форму, сказал о том, насколько немощно нынешнее поколение охотников. Я бы не воспринял его слова всерьёз, если бы он не убивал одну луну за другой. В тот день я понял, кто такие охотники на чудовищ. Это не юноши и девушки с трагичными историями, что готовы отдать свои сердца за победу. Это старые, изуродованные шрамами мужчины, в чьих глазах видна только пустота и безразличие. Изредка лишь в них проскальзывает что-то человеческое, но тотчас же исчезает без следа. И вот я, стоя на горе трупов, теперь понимаю: мне было всё равно на вас, как бы я не старался делать вид, что это не так. Я посылал на смерть сотни людей, оправдывая это «благой целью», а на самом деле Шинадзугава был прав — я просто хотел прославиться. Защитить свою семью, дать своим детям светлое будущее и прославиться — вот, ради чего это было. Из глаз Кагаи потекли слезы, и тело его затряслось, словно в судорогах. —Я пожертвовал твоей сестрой, Кочо… Ведь если бы не моё магическое внушение в тот день, — Ояката опустился до шёпота, — твоя сестрёнка была бы жива. Шинобу подавленно молчала. Ей хотелось убить человека, беззащитно лежавшего перед ней, но у неё не было сил. Ни физических, ни моральных. —Я думал, что смерть — это не страшно. Но когда она стоит у изголовья моего футона, я трясусь от ужаса. Мне страшно. Мне страшно умирать от болезни. Я не понимаю, как вам может быть не страшно умереть в бою… Охотники переглянулись, пропустив эту реплику мимо ушей. Многим просто нечего было ответить — никто не задумывался над тем, что с одной из вылазок он может не вернуться. —Я бездарный лидер. Бездарный маг. Бездарный лжец. Я как был рабом своего предназначения, так и остался. — промолвил Убуяшики, давясь слезами. —Предназначения не существует, — тихо проговорил Муичиро. Все взгляды устремились к нему, — Не существует. Единственное, что предназначено всем, это смерть. «Это именно то, что сказал Геральт тогда, тем долгим вечером» — подумал Кеджуро Ренгоку. —Кагая-сама, у вас есть ещё шанс уйти достойно. Вы должны продержаться ещё полторы недели. Мы убьём Кибуцуджи Мудзана. — уверенно сказал Токито с непоколебимой решительностью в глазах, — но только если вы поможете нам. Кагая лишь медленно кивнул. Он больше не мог говорить — горло окончательно охрипло. —Ояка… Кагая-сама, разрешите Танджиро вернуться. С полицией мы как-нибудь разберемся. — встрял столп Пламени. Глава вновь мотнул головой, словно говоря: «Я с этим разберусь». Амане зашла в комнату и попросила посетителей удалиться, сама же бросилась к мужу и принялась поить его лекарственным снадобьем. Истребители вышли из поместья, вдохнув свежий воздух. Никто из них не стремился нарушать затянувшееся молчание. Гию взял руку Шинобу в свою и успокаивающе поглаживал. Он должен быть сильным, не плакать перед дамой, даже несмотря на то, что на заснеженной лужайке перед ним сидят Сабито и Макомо и улыбаются мужчине. Они умерли ради него, и он должен жить для них. —А знаете, Геральт нам не раз говорил повнимательнее присмотреться к Ояката-саме… Просто мы были настолько слепы и преданы, что не видели этого всего перед собой. — сказала Мицури, смотря себе под ноги. —Он ведь наверняка знал, какой человек на самом деле наш лидер. Почему же он его не прикончил? — спросил Тенген. —Тогда бы ему пришлось убить всех нас. — хрипло промолвил Игуро. — а он этого не хотел. —А возможно, он увидел то, чего никогда не видели мы — запутавшегося и испуганного человека, который не справляется с грузом ответственности. — задумчиво протянул Муичиро и двинулся к выходу. Все остальные потянулись за ним, а Мицури, поежившись, сказала: —Черт, как же холодно…***
Одной рукой Йеннифер держалась за операционный столик, другой — колдовала. И наконец, когда замена крови была завершена на сто процентов, женщина обессиленно упала на пол. Её тотчас же подобрали какуши и унесли в комнату. Регис же встал рядом с Тамае, которая с нетерпением ждала пробуждения девочки. —Йеннифер — просто чудо! — восхищённо восклицала та, метаясь туда-сюда по комнате, — она помимо того, что сильная, так ещё и очень умная чародейка! Вампиру нечего не оставалось, кроме как кивнуть. Внезапно, демонша приблизилась к нему и схватила за руку, сжав его ладонь холодными, как лёд, пальцами. Она заглянула ему в глаза и промолвила: —Вы не представляете, какую услугу вы оказали науке, Регис! Теперь мы сможем лечить людей, превратившихся в демонов! Бессмертный хотел возразить, что не все так просто, и это отнимает много сил у него и волшебницы, и вообще шанс успеха был ничтожно мал, как вдруг Незуко очнулась. Похлопав глазами, девочка двинулась, тем самым обратив на себя внимание. Тамае кинулась её отвязывать, в то время как Регис мягко улыбнулся и сказал: —Доброе утро, принцесса, вы проснулись? —Простите, а как вас зовут? — спросила она. —Ох… Можешь звать меня Регис. — почесал за головой вампир, украдкой взглянув на Тамае. Та кивнула в сторону окна: во двор входили ведьмак и наследник дыхания солнца. Их встречали столпы, дружески похлопывая тех по плечу и смеясь. —А где братик? — поинтересовалась Незуко. Хмыкнув, вампир посадил её на плечи и велел держаться крепко. —Только за волосы не дергай. У меня их и так мало осталось. — попросил тот. Они прошли всë поместье и вышли на улицу. Холодный ветер растрепал длинные волосы девочки, и та сжалась, тонким голосом протянув: —Х-хо-лодно! Эмиель снял её с плеч, поставил на пол и подтолкнул вперёд, указав направление. —Иди. Сейчас будет тепло. Танджиро, который краем глаза заприметил Региса, обомлел. Он прошёл мимо Ренгоку, чуть отодвинув того в сторону, на что последний возмутился, а затем встал в ступоре сам. Танджиро сперва шёл медленно, потом ускорил шаг, затем перешёл на бег. Через несколько секунд он оказался рядом с сестрой. Он судорожно осматривал её, боясь, как бы она не была сном, миражом, о котором он давно грезил. —Не… Незуко? —Танджиро? Что случилось? Я всё это время спала? Через мгновение девочка ощущала тепло. Тепло от объятий брата, обнимавшего её так, словно она была единственным родным человеком в его жизни…