Фелиции не нравилась сложившаяся ситуация. Ей не нравилось то, что теперь её отражение в зеркале выглядит слишком печально. Разбита губа и гематома на скуле выглядели настолько же паршиво, насколько сильно они саднили. Это было гребанное фиаско, из-за которого она ощущала себя слишком плохо. Всё-таки по лицу она давно не получала. Наверное, с тех пор когда ещё жила в другой общине… ещё до того момента, когда ей пришлось выживать одной. Правда, во всей этой ситуации сам факт наличия побоев был для неё второстепенным. Больше всего её бесило то, что Мэгги пришлось пойти на уступки, дабы вернуть её. Будь Фелиция на месте Ри, то, наверное – она уже не была в этом уверена – не поступила бы также. Она для них, для Хиллтопа, не являлась важным членом и явно не была дороже чем, условно, тот же Спенсор, который теперь гниет где-то под землей.
К тому же, ко всему прочему, она сама подставилась. Сама виновата и сама должна была расплачиваться. Своей жизнью или же чем-то другим, она не знает что творилось в головах Спасителей. В голове их лидера. Однако, ей распорядились иначе. Просто обменяли на пару пленных, которые, как ей кажется, вовсе и не нужны были Нигану или тому же пресловутому Саймону. Потому что… он даже не стал требовать всех и до Фелиции туго доходило зачем нужна была эта акция милосердия. Он просто так решил, даже ей ничего не сказал. Просто промолчал, когда она задала ему этот вопрос, окинув её холодным, совершенно непроницаемым, взглядом. В тот момент ей просто хотелось покончить с жизнью или же спрятаться где-нибудь, ото всех подальше.
Ей было стыдно. Перед Мэгги, которой ей пришлось взглянуть в глаза, когда её держали за шкирку, словно какую-то шавку. Перед людьми в общине, которые сейчас косились на неё то ли из-за расплывшегося лица, то ли из-за вчерашнего. Перед Ниганом. Наверное, это стало для неё самым неожиданным открытием за последнее время, но… это просто было, а разбираться из-за чего она не желала. Решила оставить на самотёк. Сейчас ей было не до того.
Фелиция сидела на ступеньках, уныло подперев голову рукой, в ожидании Мэгги. Второй рукой она проводила всякие манипуляции с армейским жетоном, что дали ей на удачу. В груди загоралась бесконечная тоска, что то и дело являлась к ней по ночам. Держать в руках
его вещи было для неё игрой с огнём. Никогда не знаешь, когда действительно можно обжечься. Но… Фелиция рисковая, даже слишком, для своих лет. Да и к тому же, как говорил Боб, такие чувства доказывают, что она всё ещё живая.
Блондинка тяжело вздыхала, крутя этот несчастный жетон, ей нужно было себя занять чем-то, пока Мэгги обсуждает с Полом вчерашнее происшествие.
Даже мысли о нём не могли заставить её отвлечься. В последнее время из Фел будто бы выжали все соки. Ей даже мысли собрать воедино трудно. Слишком многое свалилось на голову всего за несколько дней. Сколько было сказано ею угроз, сколько всего она успела натворить, почувствовать, но… Не смотря на всё это она была абсолютно не готова к развязавшейся войне. Видимо, отголоски здравого, и ещё не потерянного, смысла давали о себе знать.
Фелиции всё ещё восемнадцать – или девятнадцать, она уже толком не помнит сколько лет прошло – и как бы то ни было она оставалась ребёнком. Просто… Ходячие и нынешний мир слишком сильно ускорили её взросление и это явно не пошло ей на пользу. Оставаться ребёнком было некогда и иногда приходилось задвинуть все мечты, надежды и тому прочее в самый дальний ящик. У неё уже никогда не будет прежней жизни, мягкой постели, её занятий по балету. Впрочем, она не была единственной с кем это всё случилось, а это, чуточку, утешало её.
Фелиция, если честно, совершенно не знала, что должна чувствовать в этот момент. Облегчение из-за того что ничего серьёзного с ней не сделали и она осталась жива? Вину из-за того что подставилась так не во время и слишком по глупому? Опустошение из-за того, что совершенно ничего не добилась, кроме новой порции проблем? В последнее время ей было безумно трудно разобраться в себе и в том, что она чувствовала. С момента появления Нигана в их жизни всё стало паршиво. Начиная со смерти дорогих ей людей, чья кровь по прежнему была на её толстовке, заканчивая этой войной со спасителями. Вся ситуация стояла на месте из-за Нигана, который всё не хотел умирать. Сукин сын был слишком везучим, либо же они, несмотря ни на что, были не достаточно хороши… Но так как во второе искренне не хотелось верить, Фел предпочитала первую версию. Может быть он дьявол во плоти?
До Фел доносится звук открывающийся двери и тяжёлый вздох сам по себе срывается с её уст. Ей не было страшно или ещё чего, она просто хотела, чтобы это побыстрее закончилось.
Чтобы петля на её шее затянулась. Фелиция надеялась, что всё что происходит вокруг в скором времени изменится, и изменится, желательно, в сторону Хиллтопа и остальных общин, с которыми они сплотились из-за общего врага. Это было… удивительно, на самом деле. Потому что они все не знали друга, однако всё равно защищали, прикрывали тыл и тому прочее. А ведь Фел уже перестала верить, что такое вообще возможно. Она перестала верить в человечность.
Она всё ещё не может отойти от времён, когда была в другой общине.
— Если тебе так нравится возится со спасителями, то поздравляю, пленные на тебе, — голос Мэгги звучит для неё, словно раскат грома среди ясного неба. Фелиция вздрагивает и поднимает на Ри виноватый взгляд. Фел, конечно, прекрасно понимала, что такая реакция и будет, просто… Это произошло слишком неожиданно. Она понимает, что скорее всего ничего уже не исправит и расположение вернёт только, ну, через месяц, а то и больше. Правда, среди людей всегда найдутся те кто будут к ней относится, словно к изгою, но она привыкла. Мэгги оглядывает её, в последний раз, непроницаемым взглядом и скрывается обратно в доме. Только тогда Фелиция облегченно вздыхает.
Признаться честно, то она ожидала наказание похуже. Намного хуже. Не смерти, конечно, ибо тогда вчерашний обмен потерял всякий смысл, но всё-таки. От беременной женщины, у которой на глазах раскроили череп любимому мужчине, и после этого она в силах держать общину и вести войну ожидаешь слишком много. Возможно, Фел слишком сильно завысила собственные ожидание. Или же она слишком сильно принизила собственную важность для неё. В конце концов, Ри относилась к ней трепетно, учитывая то, из-за чего она осталась вместе с группой Рика. И то, что ей приходилось делать ради них.
— У неё уже были мысли отправить тебя восвояси, но я отговорил, сказал, что после она пожалеет, ибо несмотря ни на что ты всё равно остаёшься её другом, — Иисус походит бесшумно, вставая рядом с ней. Руки у него были за спиной, а взгляд устремлён прямо на неё. Он отличался от взгляда Мэгги, который Фелиция ощущала парой минутами ранее. Ласковый, добрый, не желающий ей ничего плохого. Впрочем, и Мэгги ей не желала – по крайней мере в данный момент, ибо ночью в этом Фел не была уверена – ничего плохого. Просто… во взгляде Пола было что-то успокаивающее, придающее сил и призрачную надежду на что-то. — Я тебе помогу с ними если что, — мягко улыбается Пол, положив руку ей на плечо, пытаясь выразить всю свою поддержку. Он никогда не был равнодушным. Ни к кому. Оттого у Фелиции отпадали всякие вопросы к его прозвищу, хотя, по началу, их было чересчур много. Фраза: «Но друзья зовут меня Иисус», любого бы смутила.
Фел притупляет свой взгляд, поджимая губы. В голове она подкручивает слова мужчины по второму кругу, словно до неё совершенно не доходит смысл сказанного. Впрочем, в любом случае, Пол не торопил её с ответом. Кажется, он вообще его не ждал. В конец концов он всегда делал то, что считал нужным. Как и с этими пленными, которых так норовилась убить Тара в самом начале. Признаться честно, то Фелиция казалось, что Мэгги разделит желание Чамблер. Однако, когда она увидела вместо эшафота клетку, то поняла насколько ошибалась. Ри была лучше многих и, наверное, этим поступком доказала это в лишний раз.
Это было хорошим напоминанием, почему Фелиция не ушла, когда всё запахло жареным.
— Я не думаю, что мне нужна помощь, — это прозвучало максимально беспомощно и пискляво, словно она какой-то котёнок. Фел даже прикусила язык. Видно, вчера она нехило получила по голове, ибо никак иначе не могла объяснить такое.
Уметь разговаривать с людьми сложнее чем их убивать.— Тем более, отнести еду и смотреть, чтобы никто, не дай бог, не вскрыл замок, не так уж и сложно. Наверное, — она хмурится. На секунду её одолевают сомнения в собственных словах, ибо… со спасителями, в целом, тяжело. Ей приходилось бывать в светилище и даже доводилось поговорить с кем-то. Она не назвала бы этот опыт самым лучшим в её жизни.
Да и Мэгги и словом не обмолвилась, что теперь Фелиции предстоит делать.
— В любом случае, в том что они здесь есть моя вина, — он слабо улыбается ей, пару раз похлопав по плечу. Фелиция совершенно не понимает как Иисус оставляло таким… Понимающим. Ей хотелось бы уметь так же, быть похожей на него, однако, кажется, этому не суждено быть. Хотя, кто знает, что будет через пару лет.
Если она не умрет, конечно же.— Мы ведь просто могли их расстрелять и дело с концом, — он поджимает губы.
«Они люди, которые просто хотят жить, и нельзя их в этом винить. После войны всегда наступает мир.» - Слова Иисуса, благодаря которым теперь на территории Хиллтопа стояла клетка.
— Если бы ты допустил это, то… в чём был бы смысл всего этого?… То есть, разве мы боремся не за лучшее будущее? — это было трудно признать, в особенности, если вспоминать с чего всё изначально началось. И если думать о том, что ей лично приходилось делать.
Особенно после вчерашнего. Не ей говорить о морали и прочем, но… они просто живут в таком мире, где всевозможные границы стёрлись и дабы вернуть их понадобится слишком много усилий и времени. Она вбирает в лёгкие побольше воздуха. — Знаешь, когда мы вели их сюда я очень надеялась на их смерть, — она прикусывает внутреннюю сторону щеки до крови и начинает чувствовать заинтересованный взгляд Пола на себе, — но потом, когда произошла ситуация с ходячими и группа людей сбежала а другая… а другой помешали сбежать один из них же, то тогда я мысленно поддержала тебя. Не все они мудаки.
— Я рад, — в его голосе слышалось нечто непонятное для Фелиции, но это не сильно её волновало. — Рад, что хотя бы один человек разделяет мое мнение, потому что с Мэгги всё сложно. Она мечется меж двух огней.
— Ну… Все мы не идеальные и у всех есть недостатки, но… они хотя бы в отличие от некоторых не орут вовсю, мол, мы – Ниган, а это уже хорошо, — она как-то неуверенно хмыкает, нахмурившись. Фелиция сказала это наугад, ведь у самой всё было в статусе: «сложно». Да и к тому же она не знала что вообще чувствовать по поводу этой ситуации. Да, может они и не все мудаки, но нельзя ведь предугадать кто - да, мудак; а кто - нет, нормальный. Габриель ей говорил, что нет ничего страшнее бессмысленной смерти. А ей, пожалуй, уже приходилось делать смерть бессмысленной. После этого она и не ходила в церковь. Впрочем, не то чтобы она даже до всего этого туда ходила. Семья-то у неё была не из верующих. — Нет ничего стремнее сектантов, — она произносит это совершенно невпопад, но Иисус всё равно улавливает в этом шутку и смеётся.
— Знаешь, я всё не думаю, что это встанет нам боком, — Иисус хмурит брови, задумавшись о чём-то. Фелиция же в свою очередь бросает взгляд на клетку, где по разным углам сидели люди. Некоторые из них о чём-то общались, смеялись… в общем, не делали того, за что можно было понести наказание. Сейчас они были
людьми самыми, что ни на есть обычными. На секунду ей стало завидно, ибо за последние месяцы она, кажется, даже отвыкла от нормального и простого общения. Это было слишком печально. — По крайней мере пока, — он качает головой, словно пытаясь отогнать от себя преследовавшие его мысли. — А ещё, им надо сегодня раздать еду, — только Фел хочет что-то сказать как слышит его тяжёлый вздох. — Я тебе помогу донести, а дальше сама, здесь можешь даже не спорить.
Он знал, что она сразу же начнёт протестовать, если он вызовется помочь и всецело сделает то, что теперь положено делать ей, поэтому и пошёл по меньшему пути сопротивления. Фел гордая, с паршивым характером, она всегда пытается что-то всем доказать и, возможно, когда-нибудь из-за этого она и прогорит.
Уже прогорела. Поэтому спорить с ней, чаще всего, было бесполезно. Себе дороже выходит. Фелиции всё ещё восемнадцать – девятнадцать – и гормоны в ней явно бушуют. К тому же, опять-таки, эта вся ситуация с ходячими не идёт на пользу никому. Так или иначе всем здесь приходится туго.
— Ладно, — она складывает руки на груди, пока Пол берет небольшой мешок. Фел не до конца уверена, что сегодня у спасителей из еды, однако она ставила на репу, ибо это было единственным, чего было полно и что не пользовалось большим спросом. Даже спасители её не забирали во время своих «налетов». Они шли молча и никто не решался нарушить эту тишину. Каждый просто на просто погрузился в свои мысли. В данный момент её не волновало то, что теперь у неё своеобразная роль надсмотрщика. Девушка посещали мысли лишь о том, что Мэгги теперь не позволит ей участвовать во всём безумии, что сейчас творилось вокруг. Не то чтобы до этого всё можно было назвать нормальным, однако воевать с людьми тяжелее чем с ходячим и ей не хотелось бы отсиживаться в стороне пока все приносят пользу.
Сама нарвалась, и сама виновата.
Фелиции хотелось прикусить губу, но она вовремя себя отдёрнула. Сейчас лучше вообще ничего с ней не делать, ибо ей не нужна лишняя боль. Тем более, пока у Хиллтопа нет врача. Ну, зато у них теперь целый ящик аспирина. Замечательный подарок от спасителей. Правда, сегодня он ей действительно пригодился, но… Врач всё равно был бы намного лучше. Самому себе латать раны — дело гиблое. Фел научена на собственном опыте.
— Может, сегодня всё ещё я за ними погляжу, а ты пока хотя бы в себя придёшь? — Иисус это спрашивает скорее из вежливости, чем с расчётом на то, что она согласится на это предложение. Вообще, он прекрасно понимал, что после того что она сделала ей нужно отвлечься, поэтому вердикт Мэгги можно было считать не наказанием, а некой реабилитацией. По крайней мере, он так думал, а что сама думала Фел было трудно предугадать.
— Всё в порядке, — забавно, что ночью, когда он встретил её у ворот Хиллтопа в крови и совершенно потерянную, она сказала ему то же самое. Такой же интонацией. — Я дальше сама справлюсь, можешь поставить тут, рядом со мной, и идти, — она улыбается краешком губ. Это отдаётся ей несильной болью, но виду она не подаёт. Иисус кладёт мешок, подходит к ней и сжимает её плечо. На долю секунды, но и этого ей хватает, чтобы почувствовать себя чуточку лучше.
Пол поддерживал её больше, чем остальные. Он кивает ей и, оставляя мешок у её ног, молча уходит. У Фелиции в горле комом застряла так и не высказанная ему благодарность за его бесконечное понимание и доброту. Это, кажется, тот человек, на котором изменения мира сказались меньше всего.
Пускай она и не знает, что у него вообще творится в голове и каким он был до всего этого. Ей просто нравится так думать, что кому-то этот мир не по чём. Так проще.
На пленников она совсем не смотрит, опускает взгляд вниз и делает вид, что изучает собственную обувь, которую, между прочим, не помешало бы сменить. Всё-таки с этим было сейчас слегка напряжно из-за размеров, удобства и тому прочего.
Фелиция сначала решает взять мешок и отнести его поближе к пленникам, дабы упростить себе задачу, однако когда она приподнимает его, то понимает, что не справится с этим.
Надо было дать Иисусу донести мешок до конца. В руках была дрожь и, в конце концов, её ночное путешествие не остаётся бесследным. В данный момент её благодарность к Иисусу сейчас возрастает с огромной скоростью. Ей обязательно надо будет выловить его и всё же нормально поблагодарить. А ещё извинится за весь юношеский максимализм.
— Может, попросишь у кого-нибудь помощи или догонишь того друга? — парень облокачивается на решетку, внимательно изучая её с ног до головы. Фелиции хочется пропустить его слова мимо ушей и вообще не обращать никакого внимания, будто бы его и вовсе не слышит, однако она поднимает на него свой взгляд. Он тут же меняется в лице и она сразу же понимает почему. Здесь не нужно иметь сверхъестественных сил, ибо она ещё помнит своё отражение в зеркале. — Оу… Или может быть тебе лучше сходить к врачу? — до неё не совсем доходит, есть ли в его словах ирония или же это искреннее… беспокойство? Или что это может вообще быть?
Она теряется. Ненадолго, но и этого хватает, чтобы он это заметил.
— Хорошая идея, честно, — она старается звучать по-обычному, без всякой желчи. В конце концов, ни он, ни кто либо из них не виноват как сейчас разыграл карты Ниган. К тому же, она же саму себя ловила на мысли, что не все они здесь
"типичные мудоковатые спасители", а просто люди которым нужны были ресурсы и защита? Но это попрежнему всё было не точно, просто догадки и мысли, навеянные их спокойным – может даже наигранным – поведением. — Только вот единственного врача вы недавно забрали у нас, поэтому… Теперь приходится как-то обходится без него, — хочется съязвить, добавить что-то про этот наболевший аспирин, но она вовремя успевает прикусить язык. Они и в этом не были виноваты. Здесь даже можно было больше винить Грегори, что из-за собственной трусости прогибался под Нигана. И она не понимает как он вообще может ещё спокойно разгуливать по этому месту и пытаться как-то вернуть свой статус. Он явно не достоин этого места и этих людей. — Ко всему прочему, это не делает меня немощной и раздать еду я смогу, — тяжёлый вздох срывается с её уст и она опускается на колени, дабы посмотреть что же внутри. И она оказалась права — репа.
Это было удивительный контраст. Ещё недавно она со всеми из Спасителей общалась сквозь стиснутые зубы, а сейчас она спокойно разъяснила что к чему.
Взросление, не иначе.
— Не знал об этом, извини, — он приподнимает руки в мирном жесте и отходит на один шаг. Вообще, этот парень был самым мирным, по её наблюдениям. Кажется, он даже ни с кем не обсуждал план побега, как делали некоторые из них.
И вообще, это вроде бы он и помешал своим людям сбежать. Фелиция иногда прислушивалась к их разговорам, чисто из принципа осторожности. — Но я всё ещё не думаю, что это должна делать ты.
Эту фразу ей хочется проигнорировать. Правда. К тому же, ничего внятного она ему сейчас не ответит. В конце концов, информировать о том, что забота о них это теперь её наказание — не хотелось. Сразу возникнут вопросы, которые стопроцентно будут озвучены. А вести какие-то беседы и выкладывать всё как на духу — не хотелось. Да и она не обязана вовсе. Они не в том положении.
И неважно, что её положение ничуть не лучше. Но она хотя бы не за решёткой, хотя, наверное, и могла там оказаться. Такой исход, между прочим, она так же не исключала из головы, когда Мэгги заперлась с Иисусом на мучительно долгое время.
— Почему это? — она хмурит брови. Создаётся такое впечатление, будто над ней насмехаются. А может это всего лишь её паранойя. В последнее время ей тяжело определить это.
Может галлюцинации? Асоциальная жизнь, которая была у неё до группы Рика, давала о себе знать. — В том, чтобы раздать вам еду нет ничего сложного, — она пожимает плечами и прикрывает глаза. Ей нужно было скорее расправится с этим делом, а потом… Потом то, что о чем она мечтает с того момента, когда оказалась на крыльце дома. Трейлер. Отдых. Излюбленная подушка, что была уже пропитана слезами.
— Однако, ты даже мешок не можешь поднять, — справедливо замечает он, кидая взгляд на этот злосчастный мешок, что находился около её ног. — Я не хочу говорить, что ты какая-то беспомощная или ещё что-то в таком роде, но сейчас у тебя явно не то состояние, — его собратья по несчастью уже бросали на него косые взгляды, ибо он, в данный момент, задерживал её этой пустой болтовнёй. Они не ели со вчерашнего дня и, наверное, если бы рядом не стояли люди с автоматами, то… никто не сможет предугадать во чтобы это вылилось. Скорее всего, они могли устроить бунт или что-то в этом духе.
Фелиция фыркает. Громко. Так, чтобы он точно услышал. Она закатывает рукава рубашки и вобрав в легкие побольше воздуха снова предпринимает попытку поднять мешок. Мышцы из-за напряжения начинают ныть, но она старается не обращать на это внимание. Пожалеть об этом сможет потом. Признаться честно, то где-то на периферии сознания она не понимает что и кому доказывает, однако у неё это было уже дело принципа. И если у неё не получится, то это станет лишним поводом загнаться. Кое-как – это стоит ей огромнейших усилий – она дотаскивает репу к решётке и с вызовом смотрит на парня.
— Я в состоянии сделать многое, — она чеканит каждое слово, смотря ему прямо в глаза. В её взгляде совершенно не было ничего. Он был какой-то пустой, с излишней и наигранной твёрдостью, что совершенно не совмещалось с её внешним видом. А сама фраза была по-детски глупой. Но Фел всё равно. — А ты просто бери и грызи эту дурацкую репу, — интонация совершено была несовместима с произнесённой фразой.
Он усмехается, качая головой. Ему, отчасти, льстил тот факт, что она устроила это представление лишь для того, чтобы показать весь свой характер, но… его также смущало то, что она делала пересиливая себя. Он не очень-то и хотел ставить в такое положение её и эти фразы были произнесены от балды. Если честно, то он совершенно не ожидал никакой ответной реакции от неё. Парень просто говорил первое, что приходило ему а голову.
— Я и не говорил, что ты что-то не можешь, — он вновь подходит вплотную к ограде и виснет на ней. По нему — Я даже подчеркнул то, что не считаю тебя какой-то там беспомощной, — он опускает свой взгляд в ноги. — Но что-то мне подсказывает, что ты много на себя берёшь.
— А ты много говоришь для того, кого заперли за решёткой, — она склоняет голову набок. Фелиция произносит это без тени улыбки или чего-то, что могло подчеркнуть то, что она сейчас будет покруче его. Для Фелиции это неважно. По крайней мере, пока. Впрочем, статус для неё это вторичное. Ну, почти. Всё же, смотря чей статус. Например, Мэгги она безусловно уважает и считает куда выше её самой и вообще многих. Но это ещё, может, играет преданность и бесконечная благодарность Гленну, что как-то смог спасти её.
— Извиняюсь, — он пожимает плечами, слегка улыбнувшись,— Просто давно не общался с кем-то новым, понимаешь? — он прищуривает глаза, внимательно смотря на неё, словно пытаясь выискать в ней что-то. Только, не до конца понятно что. Может быть он просто принимает её за ребёнка, поэтому и не видит ничего в ней серьёзного.
— Не-а, не понимаю, извини, — она пытается вложить в эти слова досаду. — Как-то не наблюдаю проблем в общении, — она пожимает плечами. Вообще, сейчас до неё доходит, насколько на самом деле раздавать еду — паршивое дело. По крайней мере для неё в этот момент. Она начинает искренне жалеть, что не согласилась на помощь Иисуса, но уже было поздно. Да и в любом случае, если она признает это самой себе, не значит что она признает это кому-то ещё.
— Наверное, потому что ты его и не ищешь? — это было… прямо в яблочко. Она даже слегка оторопела от этого. Слегка больная тема, которую она даже не в силах проработать как-то. Фелиции хорошо без общества бывает. Нет общества — нет скорби. После случая с Гленном и Абрахамом она в этом убедилась и спасибо большое Нигану. Она даже чуть не поступила как Кэрол и не ушла ото всех подальше. Её остановил тот факт, что она слишком привыкла к тому, что у неё теперь есть на кого положиться. Да и к тому же она слишком часто бывает на
их могилах, чтобы покинуть это место.
Привыкнуть к окружающим людям, обществу можно куда быстрее чем отвыкнуть. Правда… От привыкания разговоры не получаются легче. Кто-то сам может попытаться вывести на разговор, как это делал Абрахам и Рик, а кто-то просто будет выжидать. Мэгги приняла эту позицию, как только Фел привели в лагерь и заперли за решёткой.
***
— Сколько ты убила ходячих? — она помнит стальной взгляд голубых глаз Рика и то как внимательно изучала её Мишонн. Это было жутко и вызывало дрожь по всему телу. На неё так смотрел отец, когда она находила в чём провинится. Фел в тот момент подумала, что сглупила когда приблизилась к незнакомым слишком близко. Она ведь слышала их голоса и могла убежать куда-нибудь в другую сторону, подальше от них.
— Достаточно, чтобы сейчас стоять здесь, — она отвечает туманно, ибо… а что ещё ответить можно? Она не какая-то там фанатичка, что будет считать каждого живого мертвеца, которого она убила. — Точное число не скажу.
Мишонн тогда тихо фыркнула, но сжала рукоятку катаны сильнее. Рик же просто покачал головой на её действия. Он почесал свою бороду, а затем озвучил второй вопрос, который заставил её прикусить губу до крови.
— А людей? — он сощурил глаза, будто бы видел насквозь. Будто бы если она сейчас ему солжет, то он тут же почувствует это. Это пугало и восхищало одновременно.
Фелиция прикрывает глаза. Это число она знала точно. Слишком часто думала об этом, в своих одиночных скитаниях. Она думала о каждом. В особенности о первом.
— Пятерых, — на выдохе произносит она. Фел становится физически нехорошо, когда она говорит об этом вслух. Убийство нелегко, даже в этом мире. Потому что это, ну, убивает тебя. По крайней мере, первое уж точно убило в ней всё хорошее. Но… она должна была. Иначе никак.
Рик потерялся в тот момент и его голова как-то неестественно наклонилась вбок. Впрочем, она прекрасно осознавала почему. Мишонн же вообще, кажется, даже не удивилась. Может быть, она ожидала что-то такое, а может её вообще уже ничем нельзя было удивить. Одно из двух.
— Почему? — искренний интерес сочился из мужчины. От стали в его взгляде не осталось ничего.
Фелиция и не знала, что ей сказать.
— Один… — это выходит слегка хрипловато, говорить о нём куда сложнее чем об остальных. Наверное, потому что он был ей дорог, в отличие от остальных. — был моим другом и его укусили… я не хотела его бросать, не хотела, чтобы он становился одним из этих вот чудищ, — она машет рукой куда-то в сторону дерьев, там по-любому где-то были ходячие. Фел отчаянно начинает качать головой, словно пытаясь избавиться от назойливых картинок, что стали возникать в её сознании. Хотелось прикусить губу до крови и расплакаться. Казалось, прошло уже точно больше года, но эта рана попрежнему была свежей. Он, в каком-то роде, как бы это не звучало стал ей ближе родителей. — А остальные… это самозащита, — она поджимает губы, разводя руками в стороны. На этот жест Рик слегка дернулся.
***
Она честно не понимала как после этого Рик ей всё равно позволил – пускай и с некоторыми оговорками в виде решетки – пойти с ними, а не убил на месте. А после он ей позволил примкнуть к этой семье, но… она была безмерно благодарна. Правда, после этого ей снова пришлось переживать потерю людей и это было, пожалуй, самым отвратительным. Ей тяжело было переносить всё это, даже слишком, ибо она слишком много времени провела у могил, тупо смотря на них. Впрочем, наверное, многим было так же тяжело. Она не особенная.
— Без обид, — видно, она слишком надолго погрузилась в собственное сознание. — Я не хотел затрагивать какие-то неприятные воспоминания, — он виновато раскидывает руками. Парень на секунду и сам уходит в свои мысли. Но затем поднимает на неё взгляд. — Поэтому, может, давай я просто помогу тебе раздать еду остальным? — предлагает он. — Считай, искуплю вину.
Фелиция долго не думает. Его предложение, на фоне всего, выглядит слишком заманчивым. К тому же он не был похож на какую-то сволочь, в отличие от многих находящихся в клетке. По некоторым действительно можно было сказать, что они творили отвратительные вещи. Да и некоторые это и любят обсуждать здесь. Фел стала часто слышать как Хиллтоповцы это обсуждают.
— Хорошо, — просто напросто говорит она. Помощи Иисуса она уже лишилась из-за своей глупости, поэтому терять второй шанс на быстрое решение этой проблемы не хотелось. Благодаря ему вся работа проходит куда быстрее. Да и он даже не пытался с ней больше заговорить, что делало всю ситуацию лучше. В отличие от него, никакого общения она не желала. По крайней мере, не сегодня уж точно. Да и компания явно не та.
Когда дело было сделано, она вздохнула с чистой совестью. Так что, наверное, Фелиция могла спокойно покинуть это место и вернуться к себе в трейлер. Вообще, наверное, это не все её обязанности… Потому что тогда это было бы слишком просто и не в духе Ри. Так что, ей ещё нужно будет обсудить все тонкости нынешнего положения с Мэгги, но она сейчас и не знает как к ней подступится. Всё стало слишком тяжело из-за её ночной вылазки. Фелиция отряхивает руки и собирается уходить, как её останавливает уже знакомый голос.
— Я - Олден, кстати, — она его лица уже не видит, но почему-то уверена, что у него сейчас была слабая улыбка. Фелиция на это совершенно ничего не отвечает. Просто поворачивается, кивает ему и уходит. В конце концов, она не обязана становится чьим-то другом. Да и к тому же… Для чего это? Всё равно вечно это длится не будет. Наверное. Ну, она надеется на это.
Она просто молча покидает его компанию, решив пойти в собственный трейлер. Охрана у заключённых была – спасибо королевству, что оказали огромную услугу – да и они были в спокойствии. Она конечно определила это лишь по внешнему виду, а он бывает сильно обманчив, но… Фелиция уверена, что у них пока слишком мало сил для бунта, а у Хиллтоповцев их хватит, дабы отбиться. Пока они все – за исключением Фел – имели в запасе много жизненных сил и энергии. Это только начало и они все ещё не измотаны.
Вот где-то через недельку за ними реально нужен будет глаз да глаз, ну… если разговоры о побеге продолжаться.
Перед глазами Фелиции мелькает Мэгги, которая одним жестом головы указывает на то, чтобы девушка подошла к ней. Она хочет с ней поговорить. Сейчас для Фелиции, что была вся на измене да и просто подавленная, это было последнее чего бы она хотела. Ей страшно. Страшно даже заглядывать в зелёные и такие проницательные глаза. Фел было не по себе. У неё нет сил и вообще… Вообще мысленно она может придумать ещё сто пятьсот отговорок, лишь бы не оставаться с Мэгги с глазу на глаз. Эта перспектива пугала до ужаса… Она её сильно подвела. Подвела того человека, на которого с удовольствием желает ровняться.
К тому же, как бы самой Ри не мозолили глаза синяки Фелиции, которые видны издалека.
Фелиция вышагивает медленно, опустив голову. Она выглядела жалко и прекрасно это осознавалась, однако… Что ещё сделать она может? В длинных речах Фел не была мастером, тем более пару лет проведённые наедине с собой давали о себе знать. Слишком замкнутая, дикая и несуразная. Вообще не вписывающаяся в царящую здесь атмосферу. Такую тёплую, что в холодные ночи можно было бы обходится без одеяла. Все готовы на разные жертвы и это вдохновляло. Отчасти, из-за этого Фелиция и пошла ночью в лес. Одна и не предупредив никого.
И облажалась она знатно.
Она доходит до кабинета Грегори – теперь уже Мэгги – на автомате. Кажется, за это время она даже под ноги не смотрела. Действовала абсолютно на автопилоте. Фелиция не стучится, итак зная, что её там ждут. Она заходит в кабинет аккуратно, тихо, словно там могут из-за угла напасть ходячие. Фел вдыхает побольше воздуха, думая, что это придаст ей храбрость.
Тебе ведь хватало сил и смелости, дабы наставить пистолет на Нигана… или же чтобы зарезать человека. Куда же это всё делось, а, Фелиция? — назойливый и неугомонный внутренний голос действовал на нервы, изводил. Она сама себя готова была всячески истязать и, кажется, у неё получалось это на славу. Психика Фел была расшатана. Возможно даже ещё до всего этого ужаса. Но когда ты ребёнок, никто не обращает на это внимание.
Фел проходит к стулу, что находился напротив Ри. Всё что их разделяло — деревянный стол. Но и этого было недостаточно для Фелиции. Желательно было бы если она сидела у двери – в таком случае можно было бы ещё воспользоваться своим приоритетом и сбежать отходным путём – из комнаты. Первые секунд пять она не решается на него сесть, думая, что Иисус был бы здесь кстати. Он бы не допустил, чтобы Фелицию здесь сожрали – а Мэгги это могла – заживо. Он бы помог, всецело оправдывая своё прозвище, она знает это точно. Вообще… признаться честно, то после Абрахама он стал как спасательный круг: всегда готов помочь, поговорить по душам, дать совет. С Иисусом просто, у него нет таких заморочек, которые есть у Фелиции.
Он единственный знал про галлюцинации.
Она чувствует себя голой… слишком уязвимой перед Мэгги, слишком маленькой и беспомощной. И самое, пожалуй, обидное — от этого чувства она спрятаться не может. Слова застревают в горле. Впрочем, она даже не имеет понятия что говорить, ощущение, что у неё в голове совершенно пусто. Конечно, можно продолжать так стоять и играть в молчанку, однако сказать что-то надо, даже необходимо, ибо сама Мэгги молчала потому что ждала первый шаг от Фелиции. Это было логичным. В духе Мэгги.
Она делает глубокий вдох.
— Прости меня, — Фелиция всё-таки начинает говорить первой, когда тишина с Мэгги начинает давить на виски и отзываться неприятным чувством в груди, будто кто-то проделал в ней дыру. В конце концов, они всё ещё друзья. По крайней мере, девушке очень хочется на это рассчитывать, иначе она уже и не знает во что верить. Всё слишком сложно, после той ночи. — Я не знаю, что мной двигало, — она опускается на небольшой диванчик и закрывает лицо руками. Чувство стыда захватило её с головой. Даже по хлеще чем вчера, хотя, это и не мудрено, учитывая всё её состояние. — И я всецело понимаю свою вину, я всех подставила и всё такое, но, блин, Мэгги, не молчи пожалуйста и не смотри таким взглядом, словно если я скажу что-то не то, то получу пулю в лоб! — последнее она выдаёт слишком громко, истерично. Нервы ни к чёрту.
Фелиция всё ещё не смотрит на Мэгги, попрежнему пряча своё лицо в руках. Она боялась увидеть в лице Ри разочарование, ибо тогда что-то внутри окончательно рухнет, оставляя за собой бездонную пропасть. Фел уверена в том, что так и будет, слишком уж многое уже было потеряно. Девушка слышит как скрепит диван и как он прогибается под тяжестью ещё одного человека. Она зажмурилась.
— Я не злюсь, — ровным тоном произносит она, а Фелиция и не знает, радоваться этому заявлению или напрячься, ибо на этом Мэгги явно не закончит говорить. — По крайней мере, уже не злюсь, — тяжёлый вздох срывается с её уст. — Но вчера и ещё утром я готова была рвать и метать, ибо… Фелиция, ты слишком часто любишь ставить под вопросом свою значимость для нас, — она этого не видела, но почувствовала как Ри повернула голову в её сторону, внимательно изучая. От её слов у Фел появлялся на душе груз и это убивало. С каждым новым словом он становился всё тяжелее и тяжелее. Казалось, что скоро и вовсе задавит. — Ты любишь сбегать, не считая нужным оповещать нас, а ещё ронять такие слова, что ты здесь всё равно чужая, но… будь ты чужой, я бы не пошла на то, что пошла ради тебя. Ты не чужая и уже часть всей этой большой семьи.
Фелиция оцепенела на пару секунд, а затем посмотрела прямо на девушку. Набралась смелости и силы воли. Мэгги совсем не выглядела уставшей, что было удивительно, учитывая события последних дней.
Фелиция встаёт со стула и, обогнув стол, подходит к Ри и стискивает её в объятьях. Фелиция всецело ощущает свою уязвимость, но в данный момент ей было так всё равно на это. Хотелось расплакаться. Прям сейчас. Обнимая Мэгги крепко-крепко, что, наверное, беременной не хватало воздуха, но это было сейчас таким второстепенным. Когда Фел чувствует чужие руки на своей пояснице, то… Она всхлипывает. Возможно, это было именно то, что ей требовалось услышать в этот момент.
Ниган сказал, как-то, когда она оказалась в Святилище, что она должна благодарить его, ведь смерть Абрахама закалила её… сделала сильнее и теперь она будет готова свернуть даже горы, однако сама девушка была противоположного мнения. Фел считала, что смерть Эйба стала тем, что сломало её намного сильнее, чем было. До основания, разрушив всё-всё хорошее, что оставалось.
В любом случае, сложно было сказать, кто из них действительно прав. Пока сложно.
