***
Вообще, сейчас Фелиция должна была размышлять о том, куда же ей всё-таки поступить, плакать с подружками по школе и о прекрасных воспоминаниях, а ещё, может, у неё были бы отношения. Она бы ходила по всяким магазинам в поисках платья для выпускного бала, парилась бы из-за того, что пригласит ли её кто или нет… А ещё у неё должны были быть экзамены, наверное, та еще морока. Всё это действительно могло у неё быть, однако жизнь распорядилась иным образом и теперь она лежит на земле, под солнцепеком с закрытыми глазами и внимательно слушает заключённых, что находились по левую сторону от неё. У Фел могла бы быть отличная и простая – учитывая все обстоятельства – жизнь, которой она бы однозначно довольствовалась, но вместо этого она не знает, что случилось с её семьей, успела пережить многих людей, а также убивала людей. Если пораскинуть мозгами, то всё это больше походит на отличный сюжет для ужасов, которые она постоянно смотрела на ноутбуке по одеялом. Но, к превеликому сожалению, теперь это была её реальность, в которой она живет. Раньше, ей нравилось на постоянной основе думать как сложилась бы её жизнь, даже что-то представляла, а теперь… Она почти что перестала делать это. В голову совершено не лезли никакие мысли, кроме волнения о завтрашнем дне. Все они – те кто выжил, естественно – находятся в безумно опасном мире, где загадывать что-то на перед, было роскошью, ведь никто не может предугадать за каким углом прячется ходячий, а за каким бандит. Иногда хочется оставить всё позади и совсем не думать ни о чем, но тогда бы это было обычным существованием. А она, вроде как, обещала Абрахаму, что будет нормально жить после того, что она пережила и сможет как-то переступить через всю себя, лишь бы исполнить это общение. Это всё для него. Мысленно она не уточняет для кого именно, ведь, как бы прискорбно это не было, кандидатов на эту роль было слишком много. Много было тех, кто умер на её глазах, а ещё были те, кто умер за/из-за неё. Хотелось отмахнуться от этих мыслей как от назойливой мухи, однако было осознание, что это всяко ей не поможет и ничто уже не сможет это остановить. Фелиции восемнадцать – девятнадцать – но по ощущениям ей все тридцать. Интересно, а она вообще доживёт до этого возраста? Если да, то какой будет её жизнь?… Слишком огромное количество вопросов и слишком малое количество ответов. Но она и не жалуется, по крайней мере пока что. Фелиция старательно убеждала себя в том, что будет готова к любому исходу событий, даже к собственной смерти. Несмотря даже на события произошедшие буквально пару дней назад и несмотря на тот разговор с Мэгги. Фел в любом случае не собирается отсиживаться, пока гибнут люди. Её люди. Люди о которых она заботилась. Ещё до смерти Абрахама она думала уйти из общины. Дождаться какой-нибудь тихой и темной ночи, перелезть через забор как это обычно делала Энид и уйти туда, куда глаза глядят. Так было бы проще и не пришлось, в последствии, страдать от смерти людей, которые слишком часто умирали вокруг неё. Не нужно было ни к кому привыкать. Смерти вокруг неё были некой аксиомой, словно проблема была вовсе не в окружающем и опасном мире, а в ней самой. Она накладывала на себя слишком много ответсвенности и абсолютно точно не была готова нести эту ношу на своей душе, ибо груз был довольно-таки увесистый. Вспомнить хотя бы Питера, что всегда улыбался. Даже, когда она наставляла дуло тяжелого – на тот момент он был для неё будто бы неподъемный – пистолета. Даже когда она нажала на курок. Тот выстрел попрежнему звенел в ушах. Точно так же, как как и хлюпающие звуки и хруст костей, что были слишком близко. Кровь Абрахама и Гленна так и не отстиралась от её любимой толстовки, как бы она не тёрла её. Поэтому она теперь и лежит всё время на небольшом пуфе и мозолит глаза своими алыми пятнами. Кажется, в тот день, чья-то кожа тоже была на ней. Сразу после она не придала этому значения. Была меланхолична и сидела часами на одном и том же месте, под частые вопросы Иисуса, нужно ли ей что. Только потом, когда Пол привёл её трейлер она намыливалась так сильно, словно стараясь содрать с себя кожу. Плакать она начала лишь на третий день пребывания, когда Грегори решал, что же делать с их надоедливыми шкурами. И ведь это слово даже не преувеличение, он к ним относился как к надоедливым собакам, что срочно нужно выгнать из дома. Его даже не смущало положение Мэгги и её возраст, ведь те липкие взгляды и "тонкие" намёки много о чем говорили. Бывший – именно таковым он и являлся – предводитель Хиллтопа был не более чем жалким трусом. Слишком много раз он ставил под сомнение статус человека, что управляет общиной. Возможно, в некоторых случаях он действительно был хорош, так как обладал подвешенным языком, однако…. Неприятных случаев было куда больше. Впрочем, он просто выживал и делал то что умел. Как и все они. Только Фелиции приходилось слишком много учиться и совершенствоваться, в отличие от него. Именно поэтому Грегори и находился теперь вместе с Спасителями. Он явно дал всем знать на чьей стороне, когда побежал к Нигану с кучей новостей о том, что планируется. Хорошо только, что Мэгги была умнее его и предводительские качества отработаны были куда лучше. Но это так, пустяки, потому что о Ри можно было сказать слишком многое. Она была… впечатляющей. Отличным примером для Фелиции, которая в действительно восхищалась. Вставать после стольких падений нужно было уметь, а Мэгги владела этим в совершенстве. Впрочем, оно-то и ясно, ей было за что бороться, у неё был смысл, в виде ребёнка. Единственное напоминание о покойном муже. Но и этого было достаточно, чтобы продолжать жить и бороться. Ри проживет больше чем многие здесь и за это Фелиция могла ручаться куда больше чем за собственное будущее. — Ты хотя бы иногда будешь отходить от нас? — Слишком знакомый голос, к которому она относилась сейчас довольно равнодушно. Но это было уже что-то, ведь к другим она относилась слегка похуже. Ну, после того как многие оттуда промыли ей все кости, решили ни во что не ставить и хотели спланировать побег, только… Олден не был таким. Он спокойно на всё реагировал и принимал происходящее как должное. Пожалуй, это был единственный человек оттуда, что не планировал побег, а только пытался пресечь его. Фелиция находила это интересным. Не каждый день такое увидишь. — А то ты воспринимаешь всё слишком… буквально, — он хмыкает и Фел слышит как он облокачивается на решетку. Как обычно он делал, когда с ней разговаривал. Казалось, что друзей у него там совсем не было, оттого он и искал альтернативы. А она просто стала первой, кто попался ему на глаза. — Мне кажется, что слова «вся ответственность за них теперь на тебе» и нельзя по другому интерпретировать, — Фелиция хмыкает, повторяя за ним. Только делает она это слегка громче его самого, будто бы пытаясь дразнить. — Да и к тому же, погода в последнее время замечательная, а это место самое козырное здесь, — она передёргивает плечами и кладёт руки за голову, используя их как своеобразную подушку. Фел делает вид, словно наслаждается всей ситуацией и это наказание воспринимается лишь как отдых. И неважно, что каждый раз, когда дверь трейлера захлопывается за ней, она устало выдыхает, ибо сил это всё стоит ей огромных. Это было слишком муторно для неё. Почти всё время сидеть на одном месте, изредка приносить еду – которая кстати кончалась, как она поняла из диалога Мэгги и Иисуса – и раздавать её. Наука была не велика, однако её положение удручало и не выручал даже факт того самого диалога с Ри. Ей не разрешали выходить даже на разведку, а Тара то и дело подглядывала за ней, чтобы та по тихому не улизнула. Впрочем, Фелиция даже не пыталась, не хотелось вляпываться в новые проблемы. Того раза ей хватило, кажись, на очень долгое время. Отмывать лицо от крови, под тяжелым взглядом Нигана было слишком для неё. Но самым крышесносным фактом было то, что у неё не возникло никакого желания убить его, как это обычно было при встречи с ним. Возможно, она всё же смогла двигаться дальше и исполнить обещание Абрахама, который словно предугадывал что может случиться что-то плохое? Хотя, вряд ли… Тогда бы он не заводил разговоры с Сашей о семье. Фелиция не очень-то верила, что мир “после” – после восстания умерших особенно – вообще существует, однако хотелось верить, что сейчас Абрахам и Саша вместе и у них всё отлично. Да и вообще у всех кем она дорожила было всё хорошо. Ей искренне хотелось верить, ибо сейчас это всё что у неё осталось. — Думаю, здесь есть места и получше, — Олден ухмыляется. Фелиция этого не видит, но была уверена. По крайней мере, об этом говорила его интонация голоса. Она всё ещё была с закрытыми глазами и отвлекаться от своих размышлений ей не очень-то и хотелось. Но и грубить парню тоже. Как всё сложно. — Но, ты здесь живёшь и знаешь явно лучше, так что спорить не намереваюсь, — он усаживается на траву, всё ещё смотря в сторону девушки, которая ощущала этот взгляд слишком хорошо. Это было странно. Может даже абсурдно. Но копаться в этой теме не хотелось, ещё поводов для размышления ей не надо — итак хватает сполна. — Вот именно, — замечает она, вбирая в легкие побольше воздуха. — Я здесь живу, — Фелиция повторяет его слова, как бы подтверждая их и стараясь поставить в этом небольшом диалоге точку. Тишина и спокойствие, разве она о многом просит?… Хотя, это действительно та ещё роскошь, ведь даже ночью нет тишины, лишь хрипящие звуки, что издают ходячие, медленно слоняясь из одного места в другое. Вряд ли в этой жизни вообще когда-нибудь станет тихо. Это невозможно. Разве что нужно умереть, но… Фел пока рано. По крайней мере, точно до тех пор, пока вся ситуация с Ниганом не закончится в их пользу… Ну или наоборот. Нельзя исключать любой вариант и исход событий. — Ну, я спорить и не собирался — говорит Олден мягче, подталкивая к чему-то; на этот раз Фелиция отмечает то, насколько же это все было комичным. Олден хотел влиться, это было заметно невооружённым взглядом. Ему не нравилось со Спасителями и это тоже было видно. А ещё ему явно не хватало общения, но это комментировать даже и не стоит. — Просто констатировал факт, — он пожимает плечами и мельком смотрит на солнце. Сегодня оно действительно было ярче обычного. Фел наконец разлепила глаза. Всё равно не умиротворенному состоянию пришёл конец. Она поворачивает голову в его сторону, ленясь даже подняться. Её лицо выглядело явно лучше, чем в первый день возвращения в Хиллтоп, но… оно ещё не до конца зажило. Пускай гематома почти и спала, но вот царапина с ней ещё надолго. Возможно даже шрам останется после такого. Но это лучше было, чем умереть. Она просто дала отпор, ведь тот человек – хотя таковым его назвать язык с трудом поворачивался – заслужил. Она не жалеет. Почти. Фелиция прищуривает глаза, пытаясь сфокусировать взгляд на парне, что лишь усмехнулся её действиям. — Что? — спрашивает она. — Что? — в её же манере спрашивает он, качая головой. Создалось ощущение, что то что происходило сегодня нравилось ему куда больше чем всё происходящие вокруг, хотя оно не мудрено. Фелиция красноречиво закатила глаза, уже собираясь подняться и отлучится минут, эдак, на двадцать, чтобы просто посидеть в трейлере некоторое количество времени. Нужно отдохнуть от всех внешних факторов, что окружают ее. Нужно отдохнуть от спасителей. Как только она встаёт, то тут же начинает взглядом выискивать Иисуса, дабы попросить его подменить её. И хоть она слишком хорошо осознаёт, что те – спасители – явно не собираются ничего делать, по крайней мере ближайшие минут двадцать, но подстраховка не помешает. Лучше, на всякий случай, быть готовым ко всему и чтобы рядом с заключенными находился тот кто пресёк бы их в чрезвычайной ситуации. В конце концов, Фелиция не хочет быть виноватой в чём-то и брать на себя груз ответственности… Ей итак хватает этого всего с лихвой. Больше не надо. Пола она замечает около небольшого живого уголка, где он внимательно наблюдал за посевами. Фел хмыкает и думает, стоит ли ей в действительности просить его о помощи. Он, конечно же, не откажет. Иисус редко остаётся в стороне, занимая позицию неравнодушного. Особенно это касается Фелиции и она совершенно не понимает чем это всё вызвано. Жмётся она ровно полминуты, а затем бросив взгляд на спасителей всё же решается. На заднем плане она слышит тихий смешок Олдена и закатывает глаза, всё равно уже доказывать ничего не будет. Преодолевает расстояние между ней и Иисусом она быстро, даже толком не успевает подумать, что можно сказать. Фел останавливается перед ним и смотрит на него, так долго, как будто сама чего-то ждёт. Может, чуда какого-нибудь? Голова начинает раскалываться… маленькая боль, которая однозначно перетечёт во что-то убийственное и невыносимое. Такое не впервые. Слишком участилось это за последнее время, однако она предпочитает забивать на это, спускает на самотёк. В конце концов, теперь у неё есть аспирин, которого хватит, наверное, до конца жизни. Фелиция сцепляет руки в замок и делает глубокий вдох, решаясь начать говорить. — Слушай, подменишь меня буквально на двадцать минут или час, — последнее она произносит, когда понимает, что трети часа ей совершенно не хватит. Слишком быстро устаёт от всего. Да и к тому же светится на улице, всё с теми же гематомами – пускай и слегка сошедшими – не было её любимым занятием. Она до жути ждала момента, когда люди успокоятся и переключат своё внимание на что-то другое. Но это, скорее всего, будет совсем не скоро. — Я просто хочу побыть наедине, если тебя это не затруднит конечно, — она нервно заламывает пальцы притупляя свой взгляд, погружаясь куда-то в себя. Мыслей у неё в голове прибавилось за последнее время. И одна хуже другой. Конечно б этом заговорить она точно не захочет. — Конечно, — он расплывается а мягкой улыбке, пару раз похлопав её по плечу, словно пытаясь привести в чувства. Он видел, что с ней что-то творилось, особенно это стало заметно после побега и того как Ниган за шкирку её привёл… Пол боялся повторения ситуации, что всё может зайти куда дальше, чем зашло в прошлый раз. Но он не заикался на эту тему, он уже усвоил урок, что если она сама ничего не говорит, то что либо выпытывать у неё — гиблое дело. — Я могу и до вечера с ними пробыть и раздать еду, если что… так что можешь не торопиться, — он покидает её, направляясь к людям за решеткой. Фел стоит на месте ещё минуты две, успевая разглядеть всё то, что Хиллтоповцы успели вырастить за небольшой срок. Только после этого она направляется в то место, что успело стать домом. Там где ей комфортнее всего в последнее время. Когда дверь за ней захлопывается она вдыхает полной грудью. Всё чего ей хотелось, это прилечь, выпить таблетку аспирина, а затем, может, и поспать немного… Да, пожалуй, это было идеальным раскладом событий на ближайшее время. Фелиции нужно просто забыться, она даже не кидает мимолётный – по избитой традиции – взгляд на выцветшую фотографию, что была приклеена к углу зеркала. Воспоминания приносят как слишком много хорошего, так и плохого.первая, кто попался на глаза
23 июля 2022 г. в 01:07
У Фелиции совершенно выскользнуло из сознания как у неё лицо оказалось в чужой крови, а сама она была придавлена чужим весом. В нос бил противный запах железа с примесью терпкого и явно дешевого одеколона или, может, это и вовсе был дезадарант. Ей в этом разбираться не шибко то и хотелось. Всё о чем она сейчас мечтала — поскорее скинуть с себя остывающий, и такой тяжёлый, труп. Тело по прежнему било дрожью. То ли из-за адреналина, что ещё явно не вышел из неё, то ли из-за какого-то внутреннего и животного страха. Кое-как, спустя пары минут возни, она всё же скидывает с себя чужое тело. Фел судорожно начинает вытирать рукавом толстовки кровь с лица. Правда, это несильно помогает и она больше размазывает её по лицу. Отвратительно. Она отвратительная.
Где-то сзади или сбоку она слышит шелест листьев. Кто-то пришёл. Осталось узнать, живой или мёртвый. Правда, оба варианта сейчас были не кстати, ибо, по-хорошему, ей бы побыть одной и переосмыслить произошедшее, потому что сейчас она не в состоянии вести светские беседы или отбиваться от ходячих. Всё чего она хотела это оказаться в объятьях Питера или отца, но… кажется, это совершенно было невозможно. Фелиция быстро хватается за нож, что всё ещё находился в трупе и достаёт его. Он выходит слишком легко. Девушка тут же пытается подняться, но это у неё не выходит и она падает, ухудшая собственное, и без того, отвратительное положение. Перед глазами появляются чьи-то – она прекрасно знает чьи – лакированные ботинки. Хочется закатить глаза из-за абсурда. Но больше ей хочется зареветь на месте.
— А-ху-еть, — мужчина в своей весёлой манере присвистнул, оглядев сначала труп, а затем саму Фелицию, что не решалась поднять голову. Проще уж умереть, чем вот это вот всё. — Саймон, скажи, ты видишь то же самое, что и я, — его интонация становилась всё веселее и веселее, пока внутри Фелиции всё сжималось. Ей не было страшно, уж точно не перед ним. Слышится очередное шуршание и в её поле зрения появляются ещё одни ботинки. Ситуация лучше некуда. — Впрочем, не отвечай! — мужчина присаживается на колени. Он отчетливо понимал, что сейчас Фелиция не собиралась на него смотреть, поэтому и решает исправить ситуацию. Он берёт её за подбородок слишком аккуратно-зловеще и заставляет поднять голову. Хочется начать сопротивляться, но у неё совершенно не было сил; не физически, не морально. — Матерь Божья, дорогуша, а он неплохо тебя отделал… Хотя… тут ещё спорно кто кого, — он усмехается, — потому что живой вышла только ты.
И он улыбается. Так как умеет только он. Слишком по-демонически. Фелиция прикрывает глаза, чтобы на это не смотреть. На лицо человека, упивающегося собственным положением. Хотелось плюнуть ему в лицо, но она воздержалась. Ей это абсолютно ничем не поможет. Только усугубит всю ситуацию. А играть с огнём она не собиралась. По крайней мере, не сейчас. Впрочем, что-то ей подсказывает, что, возможно, она вообще ничего сделать уже всё равно не сможет. Он чуть усиливает хватку, словно пытаясь привести её в чувство, ибо затянувшееся молчание его не устраивало.
Особенно от неё. Особенно если брать во внимание, что она только что убила его человека.
Но она даже и не знает, что сейчас можно было сказать? Раскается? Ей уж точно не было жаль этого мудака, в конце концов, на удивление, не она начала то, что привело всё к такому исходу. А ещё, казалось, её начинало мутить, ибо желудок отзывался не самыми приятными позывами.
— Мне кажется это бесполезно, Сэр, — вставляет свою лепету Саймон. Он говорит это совершенно бесцветным тоном, выражая полное безразличие к ней и к ситуации. В принципе, это его и не должно было волновать. Сейчас, среди всего, нужно было волноваться не о каком-то подростке в крови. Тем более, когда этот подросток играет не на их стороне. По его мнению, с ней нужно было по-быстрому разобраться и дело с концом, а не устраивать какой-то цирк. Но он уже привык к этому. Все привыкли к такому поведению мужчины.
— Милочка, — Ниган произносит это угрожающе тихо, растягивая каждую букву в этом маленьком слове. Кажется, в конце, он даже причмокивает, но в этом она не уверена. В ушах всё стояли неприятные чавкающие звуки. — Ну ты бы хотя бы попыталась объяснить, что произошло, — он говорит медленно, словно пытается объяснить что-то годовалому ребёнку. Это должно было её оскорбить или вывести из себя, но ничего. Тщетная и глупая попытка. — Потому что я совсем не люблю, когда моих людей убивают… Ну, ты помнишь, — он делает на этом какой-то особый акцент, а она совсем не понимает к какой ситуации он ссылается в данный момент. Слишком много было моментов, когда его люди погибали и он, соответственно, злился и вымещал это. Хочется съязвить. Сказать, что она тоже не любит, когда убивают её людей, но, увы и ах. — Так что, я жду… и поверь, моё терпение не продлится долго.
— Я… — голос дрожащий и совершенно не похож на тот, которым она с ним говорила в прошлые разы, когда огрызалась и слала проклятья в его адрес. Тогда он был угрожающим и Ниган даже верил, что она вполне может привести свои угрозы в дело, но теперь от этого остались лишь воспоминания. Фел пыталась сообразить, придумать или сказать хоть что-то, но не получалось. Слишком сильно её приложили головой. — Не знаю, — она закачала головой и с её губ сорвался всхлип. Это не было её первое убийство, и даже не второе, но отчего-то оно её вывело из колеи. Всё случилось слишком резко, она даже не успела подумать, стоит ли его действительно убивать… Фелиция просто сделала это. Бездумно и беспощадно.
Ниган нахмурился и от улыбки не осталось и следа. Такое она увидела, кажется, впервые. Он словно и сам потерялся. Но не надолго. Спустя пару секунд, он всё же вернул себе весёлое настроение. Прекрасный актёр.
— Ты не знаешь как это произошло? — надменно, насмешливо, унизительно. Она могла подобрать ещё много слов, которые он хотел вложить в эти слова, но, кажется, здесь ей и дня не хватит. Весь спектр его эмоций было трудно распознать, учитывая ту смену, что произошла буквально за десять секунд. Фел всё ещё смотрела на него, но не смотрела ему в глаза. Ей не хотелось. Да и зачем ей это? Ничего нового она там не увидит. Там всё те же демоны, что с ним абсолютно всегда. — Ещё скажи, что не ты это сделала, — свободной рукой он показал Саймону какой-то жест и тот замешкался на месте, пока не нашёл то что нужно. Люсиль, которая благополучно была передана своему хозяину. Фелиция и не думала, что вновь сможет увидит её настолько близко. Вообще, когда началась эта "война", она надеялась, что эта бита сгорит вместе со своим хозяином прежде, чем они смогут вновь пересечься. Но видно этому не суждено было сбыться.
Фел хочется облизать потрескавшиеся губы, по привычке, но она вовремя себя останавливает. Ей не хочется чувствовать чужую кровь у себя во рту. Поэтому она лишь вымученно вздыхает. Её положение оставляло желать лучшего. Вообще, ей уже будет проще самой убиться об эту биту, лишь бы не продолжать весь этот разговор. Лишь бы перестать думать о трупе, что, вообще-то, может подняться в скором времени.
Ниган убирает руку с её лица, но она не опустила голову обратно вниз. Не решилась. Люсиль оказалась у неё на уровне глаз. Она была настолько близко, что Фел могла бы рассмотреть каждую царапинку на ней.
Фелиция вбирает в легкие побольше воздуха.
— Я оборонялась… самозащита, — она улыбается, но эта не была веселая улыбка как у Нигана. Она отличалась. Была печальной, на грани истерики. Глаза начали неприятно щепать, а картинка стала расплываться. Очень некстати. — Знаешь ли… быть девушкой в такие времена очень сложно, — последнее слово звучит так отчаянно, что ей становится не по себе. Кажется, даже Нигану становится не по себе. Он снова теряется. Второй раз за какое-то жалкое время она ставит его в такое положение. И ведь даже похвастаться никому не сможет. Потому что даже если выживет, вряд ли захочет обо всём рассказать.
Ниган убирает от её лица Люсиль и Фелиция даже не знает, это для того чтобы занести её для удара или же всё-таки смерть можно было отложить. Мужчина сам встаёт и, наконец, Саймон как-то оживляется. Приосанивается и складывает руки на груди, словно ждёт какое-то веселое и явно незабываемое шоу. В его глазах появились какие-то безумные искорки и Фелиция отчетливо сейчас поняла, что находится в компании лишь одного психа. И это, на удивление, не Ниган. Хотя, чему вообще можно было удивляться.
— Вставай, — он произносит это уже без толики счастья. Слишком серьезно для него. — А ты, — он поворачивается к Саймону на одних пятках, — принеси воду, а то я даже не могу разглядеть её лица, — Фел теряется. Она совсем не понимает происходящего. Может, встреча с Люсиль всё же состоялась и это теперь галлюцинации? Саймон, кажется, тоже встаёт в ступоре и хмурит брови. — Пиздец, вы чё оба сговорились?! Или вы, блять, оглохли?! — он чуть повысил голос, дабы показать, насколько он сейчас серьёзен. Саймон ничего не сказал, хотя хотел. Проглотил. Но Фел заметила как ему было неприятно, что дела приняли такой оборот. Он скрывается за деревьями. А Фел не встаёт и не потому что не хочет – стоять на четвереньках было унизительно – она просто физически не может. Вески начинали пульсировать из-за всей нервной ситуации. Это всё было слишком для неё. Ниган громко и показательно цокает и ей кажется, что он снова заговорит, но нет. Он просто протянул ей руку.
И Фелиция даже не стала размышлять о том, насколько это было странно и несвойственно ему, она просто протянула руку в ответ. Это было безусловно безумно, создалось ощущение, словно их подменили. Причём обоих. Она встаёт и ей приходится постараться чтобы удержать равновесие. Ноги были ватными, но, казалось, это сейчас совершенно не должно было её волновать. Ей хочется сказать спасибо, но слова застревают в горле и она молчит. Она не должна его благодарить, только послать на хер. Не после всего сделанного им и ею. Секундное помутнение.
— Вообще-то, — начинает говорить Ниган. Он понимает, что сейчас из неё слова нужно доставать насильно. И это было слегка непривычно, — за такое говорят, например, «спасибо, ты такой добродушный!», — он пытается изобразить женский писклявый голос. Даже закашливается в этой попытке. Но Фел шутки не заценила. Ей совсем не до этого. Она фыркает. — Как же с вами всеми пиздецки сложно… Впервые встречаю столь неблагодарных людей, — он закатывает глаза. — Это всё дурное влияние Рика, не иначе, — тут приходит Саймон и протягивает Нигану воду. — Не мне, имбецил.
Фел видела как Саймон внутри бесился. Кажется, она могла даже физически ощутить его гнев. Но он молчал, терпел, не говорил и слова, потому что знал, что это ничего не даст. Что он всё равно останется не услышанным. Хотя ему этого так хотелось. Вообще, что-то Фелиции подсказывало, что больше ему хотелось сейчас оказаться на месте Нигана и раскрошить ей череп Люсиль. У него это будто бы на лбу было написано. И Ниган это, кажется, и сам видел. Мужчина с отвращением посмотрел на неё, но воду, всё-таки, протянул. Он не знал, что может схлопотать за неповиновение. Фел взяла воду и как бы ей не хотелось сейчас попить, чтобы хотя бы прочистить горло, она понимала, что воду дали ей не для этого. Девушка умывается. Это приводит её в себя и к ней начинает приходит полное осознание всей этой ситуации. И она понимает, что по-хорошему ей нужно бежать, но ноги не слушаются. Вообще всё тело будто бы ей не подчиняется
Зачем она вообще в это всё полезла. Тем более одна.
— И что мы будем делать, — с сомнение – в том что это всё хорошая идея – протягивает Саймон, косясь в её сторону. Из-за такого взгляда ей хотелось, чтобы это его труп сейчас лежал там.
— Ну как это «что?», — Ниган произносит это так, словно он сморозил какую-то глупость. — Помнится, ты лишился своих людей…. Так вернём несколько, — он поворачивает к ней с зловещей улыбкой.