Желанная игрушка

— Нет. — сказал, как отрезал. Это легкая улыбка с примесью самодовольства заставляла гнев внутри разразиться с новой силой. — Нет и все на этом. «Мне только что отказали? Быть того не может!» — Почему? — мужчина не сдавался, скребнув пальцами по дереву барной стойки. — Ты меня не интересуешь, — молодой парень поставил пустой бокал. — Сегодня я отказал в третий раз, чего добиваешься? — Тебя. — Я знаю себе цену. — Я в состоянии заплатить. — Тогда тебе придется обанкротиться, — парень довольно хихикнул, отстраняясь от барной стойки. В полумраке его слишком яркие янтарные глаза дурманили разум. Телосложением особым не выделялся, но эта нежность, идущая рука об руку с хрупкостью, и одновременно в разрезе с чрезмерной уверенностью и умением за себя постоять — соблазняла. Этот юноша, чье имя было неизвестно, был как самый дивный и сладкий цветок, не желающий пускать пчелок, мечтающих откусить хоть кусочек. Темно-серые волосы не вписывались в общую картину ярких глаз и слегка темной кожи. — Я мальчик не всем по зубам. И я не сплю за деньги самоуверенных богачей. Мое тело ты не в состоянии купить за пару дешевых купюр. — Ты не знаешь, от чего отказываешься, — мужчина довольно настойчив. Он не привык к отказам. — Это ты осознаешь, что теряешь, — юный собеседник делает пару шагов в сторону. — Твое тело и так продажно, разве нет? Так почему ты отказываешь только мне? От подобного высказывания по коже юноши прошлась неприятная дрожь. Он повел плечами, словно стряхивая с себя столь липкие и отвратительные слова, продолжая улыбаться. — Ты свечку держишь, чтобы знать насколько я продажный? — в голосе не скрылось раздражение. Как острие ножа коснулось души, заставляя пожалеть о сказанном. — Я сам решаю: с кем и когда, и надо ли. И поверь, если мне однажды понадобятся твои дешевые купюры, я и без секса разведу тебя на раз-два, — прежде, чем развернуться, уголки его губ расходятся в загадочной улыбке. — Какая жалость, я задел твое эго. Только не плачь, ладно? — и, словно самая прекрасная бабочка, упорхнул в толпу танцующих, теряясь. Нестандартная ситуация настигла той ночью мужчину, который по жизни получал все, чего только могла пожелать душа. Если в первый раз откажут — во второй точно согласятся. Он добивался желаемого различными способами, но в ход всегда шли деньги. Покупать людей за их желания и пристрастия не составляло никаких проблем. Зато легко скрашивались вечера и даже сама жизнь, когда ведешь отношения на пару дней и меняешь партнера. Флирт и пустые свидания, методы соблазнения и привлечение парочкой купюр в кармане — это было главным козырем, который впервые не сыграл. Словно эта самая карта оказалась в чужих руках. — Звездоцап, ты сегодня рано. — Он отказал мне, Остролап, — Звездоцап раздраженно сбрасывает куртку на пол, следуя в зал. — В третий, черт возьми, раз. Да что не так с этим парнем? — Давно пора переключиться на других, — Остролап выходит из задней части квартиры. — Не припомню, чтобы ты так бесился из-за отказов. — Разница есть. Купленная некогда квартира была довольно необычной по построению, но вполне комфортной: коридор совмещен с огромным залом с панорамными окнами в пол. На столь высоком этаже весь город был, как на ладони. В полу имелось небольшое круглое углубление с лестницей в одну ступеньку и подсветкой. Никто по сей день не знает, зачем это сделано. Ближе к окнам находился телевизор с мягким диваном, а все стены были увешаны фотографиями. Рядом с коридором стояли тумбы с вазами, но без цветов. Две комнаты находились в задней части квартиры, в небольшом коридоре. — Не в твоем стиле бегать за игрушками, — продолжил причитать Остролап, присаживаясь на диван. — Эту нельзя купить. Где такое видано? — Звездоцап напряженно выдохнул, останавливаясь у окон. — Я вроде еще не настолько стар, чтобы получать отказы. Да я могу его пару дней превратить в сказку, которая и не снилась. — Может его не привлекают стереотипные внешностью мужчины? — Что тебе уже не нравится? Звездоцап не был эталоном «Мистер Вселенная» или состоящим лишь из самых желаемых черт внешнего вида, но даже так был довольно привлекательным. Впрочем, иные парни с менее привлекательной мордашкой не имеют такого открытого успеха у большинства людей, как он. Звездоцап не мог похвастаться молодым возрастом и телом, но полученный опыт в жизни являлся визитной карточкой. Высокий рост позволял поймать на себе чужие взгляды, а низкий, бархатистый голос ловил самых доступных и дешевых девушек и парней. Темные, карие глаза часто казались строгими и пугающими, но в большинстве случаях их находили загадочными. Иногда они терялись на фоне таких же темных волос. Единственное, к чему пришлось привыкнуть за столько лет: к расспросам о шраме. Звездоцап редко делился историей его существования, но шрам проходил через переносицу, уходя более тонкой линией к началу брови, и не мог не привлекать внимание. — В любом случае я выяснил его имя, — Остролап повел уголками губ. Он знает Звездоцапа практически с самого детства. Их крепкой и верной дружбе мог позавидовать даже самый искренний человек на планете. Они кажутся порой такими разными, но всегда работают и двигаются по жизни довольно слаженно. Сдержанность, которая не позволяет безрассудности натворить мракобесия — именно так можно было охарактеризовать их союз. Остролап заметно отличался внешне, но даже так Звездоцап никогда не позволял себе шутить на эту тему, как делали не совсем здравомыслящие люди. С самого рождения Остролапу диагностировали витилиго — нарушение пигментации кожи. Молочно-белые пятна выделялись в области глаз, плеч, пальцев рук, шеи и частично туловища. Но даже так эти пятна придавали Остролапу особую изюминку красоты, которую находил в нем Звездоцап, когда еще в юном возрасте друг загонялся из-за неосторожно сказанных фраз. Черные волосы всегда были заплетены в небольшой хвост, а темные, янтарные глаза, казалось, и вовсе пронизывали. — Другого я от тебя и не ждал, — Звездоцап стянул с себя байку, расправив плечи. — Частокол — студент последнего курса журналистики, — мужчина ловко поймал брошенную вещь. — Страдает нарциссизмом, отношений не имеет. Любит быть в центре внимания, но в целом довольно труслив. Состоит в компании из четырех человек, с ним включительно. — Частокол… — неспешно произносит он, словно пробуя имя незнакомого ранее парня на вкус. — И неподтвержденная информация: работает в данном заведении, где ты пытаешься его подцепить. — Почему неподтвержденная? — Владелец клуба непробиваем, — Остролап нервно потер переносицу подушечками пальцев. — Но даже так я заметил, что этот юный журналист не меняет клуб уже который месяц. Всегда один и тот же, и время одно и тоже. Поэтому и проскользнули мысли, что он может там работать. И пока предположения лишь одни: в приватной комнате. Отсюда и ответ на вопрос: «почему о нем ничего неизвестно?». — Значит, Частокол, ты любишь поиграть. В таком случае, я приложу максимум усилий, чтобы сделать тебя своим, — Звездоцап не сводил взгляд с ночного города, но мысли были только об одном. — Откуда такая одержимость каким-то студентом? — Сам не знаю. Но есть в нем что-то… цепляющее. До скрежета прям. Я желаю заполучить его. Полностью всего. — Боже, какие же дурацкие цели ты себе порой ставишь, — Остролап обреченно вздохнул. — Он же просто тело, которое ты можешь купить. В любой части города или сети интернет. Незачем так зацикливаться на нем. — Ты не понимаешь, — Звездоцап покачал головой. — Он что-то вроде… желанной игрушки. Знаешь, как в детстве. Ты очень что-то хочешь, но родители не желают это приобретать. И с каждым новым отказом желание владеть этой вещью лишь растет. — До тих пор, пока не получишь. Да, я знаю это чувство. А потом эта игрушка валяется среди остальных. — В этом и состоит моя жизнь. В сплошных развлечениях и покупке желаемых игрушек. Посмотри на них, — мужчина указал на спящий город. — Они все жадные до денег. Я могу купить любого из них. За бокал виски, за ужин в ресторане, за погашенный кредит учебы. Я могу заплатить им за секс, как какой-то дешевой проститутке, — он вдруг обернулся в сторону Остролапа. — Мир настолько прогнил, что люди перестали ценить собственное тело. Они готовы продать его даже за самую мелочь. Пока есть спрос — есть предложение. Я плачу — я и играю. — Но этот студентишка оказался не так доступен, как ты думал, — напомнил Остролап. — Ты не смог его купить. — Тем интереснее будет играть. В любом случае он не сможет бегать вечно. — Ты нарываешься на спор. Звездоцап даже вздрогнул: от холода или от необычных ноток в голосе друга. Остролап резко поднимается, сокращая между ними дистанцию, и выставляет ладонь. — Четыре месяца. Даже этого не хватит, чтобы купить столь упрямое тело. — Мне хватит и трех, — рыкнул Звездоцап, сжав чужую ладонь. — И, когда я выиграю, то куплю тебя. — Ты что? — опешил от неожиданности Остролап. — Да шучу я, — вся серьезность вмиг улетучилась, сменяясь смехом и азартными искорками в глазах. — Банально, но желание здесь самый выигрышный вариант. Остролап в ответ поджал губы, резко подтянув Звездоцапа к себе. — И помни, Звездоцап, если ты влюбишь его в себя, то проиграешь спор. Никаких чувств. Только деньги и секс. — Любовь слишком громкое слово. Тебе ли не знать. — В любом случае стоит сразу оговаривать условия. Звездоцап заметно помрачнел. Остролап любил напоминать о прошлом самым ненавязчивым способом, не позволяя воспоминаниям затеряться где-нибудь в недрах памяти. У Звездоцапа не было ни семьи, ни любимого человека. Ему нравился образ жизни, который приходилось вести, и другого не желал. Чего не скажешь об Остролапе. Он имел уже взрослого сына-студента, который воспитывался своей тетей. После смерти Белогривки, Синяя Звезда смогла отсудить опекунство над своим племянником, ведь тот был еще совсем мал, а ее сестра не успела обручиться с Остролапом. Сам Остролап не выступал сильно против, ведь понимал, что мальчику нужна мать, пусть и не родная. — Иногда я думаю, как бы сложилась твоя жизнь, если бы у вас тогда все получилось. — Но у нас не получилось, — грубо одернул Звездоцап, выхватив байку. — Она счастлива, у нее семья. У меня же деньги и любой человек, которого стоит пожелать. И, кажется, новая цель. — К слову, мой сын знаком с его приятелем, — Остролап посмотрел на город, сложив руки за спиной. — Огнезвезд вроде зовут. — И как мне поможет эта информация? — Напряги голову, Звездоцап, — легкое раздражение проскользнуло в голосе. — Деревенский мальчишка, который стал звездной университета. Он, Частокол и два других друга снимают вместе квартиру, не желая жить в общежитии. Давай, вспоминай. — Почему ты мне сразу не сказал? — Звездоцап напряженно потер переносицу. — Уверен, третьего друга зовут Горелый. Это усложняет ситуацию, ведь, если этот Частокол расскажет им обо мне… — Ты думаешь Горелый осмелиться посвятить их в такие тайны? — Остролап не смог сдержать смех. — Насколько я помню, этот юноша боялся собственной тени. Не думаю, что ваш секрет всплывет в их компании. Иначе бы он давно это сделал. — Кто знает, как он преподнесёт информацию. Любая тайна однажды станет известна остальным. В этой жизни невозможно скрывать грязные секреты до самого конца. И Звездоцап это прекрасно знал. Но никогда не заботился о подобном. Но этот Частокол… был интересным парнем. И непривычно желанным. До ушей донесся легкий шорох, и Звездоцап мгновенно насторожился, поворачивая голову к источнику звука. Из темноты появилось два женских силуэта, которые приняли более четкие очертания внешности: две пары ярких, зеленых глаз устало посмотрели на Остролапа и Звездоцапа, одинаковый рост, обе довольно низкие и худые. Их можно было бы легко перепутать, если бы не цвет волос: темные, как смоль, черные волосы средней длины, челка которых подколота заколкой, и светлые, пепельные, но без заколки. Девушки были похожи на сестер-близняшек. — Ночка, Туманка, как давно вы здесь? — в голосе Звездоцапа слышалось открытое удивление. — Почему не сказали? Я бы пришел раньше. — Мы приехали еще днем, но так устали с дороги, что сразу свалились спать, — Ночка взъерошила свои черные волосы, зацепившись пальцами за заколку. — А чем это вы занимаетесь? — Туманка подозрительно сощурила глаза. — Я ждал вас через неделю, — мужчина упрямо проигнорировал вопрос, и обнял каждую из сестер по очереди. — И пропустить годовщину смерти со дня матери? Даже не надейся, — одна из сестер мрачно нахмурилась. — Как ты вообще поживаешь? Что на личном? — Каждый раз одно и тоже, — Звездоцап недовольно цокнул. — Какое вам дело? — Нам не нравится, что ты прожигаешь свои дни тем, как тратишь деньги и покупаешь секс за них же, — Туманка обеспокоенно положила ладонь на плечо брата. — Тебе бы пора задуматься, Звездоцап. Такими темпами в последний вагон не успеешь. Звездоцап озадаченно приподнял бровь, не совсем понимая, о чем говорят девушки. — Семья. — в один голос ответили сестры. — Сколько вы еще будете навязывать мне это? — Ты продолжаешь в своем возрасте развлекаться с живыми людьми, даже не принимая их за людей. Обращаешься, как с вещью, — Ночка осуждающе фыркнула. — Время идет, а ты не меняешься. Стоило тогда подавить гордость и вернуться к Златошейке, а теперь у нее семья, на днях третьего родила. — У нас с ней не было будущего, — он повернулся спиной, вернувшись обратно к Остролапу. — Я живу так, как считаю нужным. Хватит уже читать мне нотации. — Мать вложила в тебя столько сил и семейных ценностей, а ты послал к чертям ее труды, — голос Туманки сорвался на крик. — Чтобы она сказала, если бы увидела тебя таким? Сын, которым она гордилась больше, чем дочерями, покупает людей за деньги и развлекается с местными шлюхами, от которых так легко получить букет в подарок. Кем же ты стал, брат? — Она мертва. — холодно отчеканил Звездоцап. — Матери нечего мне сказать, не за что осудить. Я сам выбрал такой образ жизни, он меня устраивает. С кем хочу, с тем и трахаюсь. Кого хочу — того и покупаю. Этот мир сгнил. Эти люди также гниют изнутри. Жизнь слишком коротка, чтобы сожалеть. Ночка гневно поджала губы, размашистым шагом оказавшись рядом с Звездоцапом. В глазах плясали искры агрессии и недовольства, дыхание участилось. Ее рука рассекает воздух, но Звездоцап перехватывает за запястье, не позволяя ударить себя. Туманка мгновение ока оказывается рядом, понимая, что ситуация выходит из-под контроля. — Не смей поднимать на меня руку, — тихо прошипел Звездоцап. — Не смей так неуважительно отзываться о матери, — ядовито сплюнула Ночка. — Вам всем следует успокоиться, — вмешался все это время молчавший Остролап. — Я понимаю, что из-за контракта Ночка и Туманка так и не смогли обзавестись семьей, но и требовать этого от Звездоцапа — неуместно. Чтобы не сделала Пестролапая, уверен, ее бы огорчила эта ругань. — И правда… — голос Ночки стал совсем тихим. — Извини. — Тебе следует смириться, — Звездоцап отпускает запястье сестры и обхватывает ладонями лицо, целуя в лоб. — Так что за сделку вы заключили? — Туманка взглянула на Остролапа. — Не вздумайте врать. Когда Звездоцап чего-то желает, взгляд — его злейший враг. Уже давно не видела, чтобы он так чем-то горел. — Студент один отказал ему. И не раз. Вот и зацепился, — Остролап пожал плечами, высказывая открытое безразличие. Сестры переглянулись, не в силах сдержать смех. Такой чистый и искренний. Звездоцап гневно глянул на друга, не имея возможность скрыть вспыхнувший румянец на щеках от неловкости. Остролап прикрыл ладонью губы, скрывая усмешку под неестественным кашлем. Ночка пару раз стукнула брата по плечу, выдохнув. — Давно тебе не отказывали, да? — Боже, поверить не могу. Тебе отказал какой-то малой студент. — В любом случае я заполучу его, — мужчина прошел мимо, останавливаясь у окна. — Этот Частокол… будет моим. И, когда я наиграюсь с его телом, он сможет вернуться к своей жалкой жизни. Без денег, без роскоши, без подарков, без внимания. К жизни, где больше не будет меня. Ночка и Туманка обменялись тревожными взглядами, а Остролап молча покачал головой, присаживаясь на диван. Желание и цель Звездоцапа были прозрачны, как вода в руднике, и одновременно звучали через чур одержимо и по-собственнически.