***
Эрика точно не знала, сколько длился их пикник, но, судя по тому, как у неё пересохло в горле от чрезмерного разговора, а небо потемнело, он вышел далеко за рамки того, что они планировали. Они молча собрали все свои вещи и сложили их в корзину, Эрика старалась украдкой взглянуть на Невру, чтобы он этого не заметил. Когда она подняла взгляд в четвертый раз, он поймал его и улыбнулся. — Если ты не хочешь, чтобы тебя поймали, постарайся быть более осторожной. Что ж, она пыталась. Просто у неё это плохо получалось. — Эй! Не моя вина, что ты такой… Внимательный к своему окружению, — Эрика произнесла это так, словно это было оскорбление, что заставило его усмехнуться. Он казался более расслабленным, чем раньше, немного более открытым с ней из-за недавнего разговора и долгого уютного молчания, когда они просто наслаждались обществом друг друга. — Гвардия Теней, помнишь? Она помнила, и ей был ненавистен тот факт, что он был прав. — И все же, мог бы подыграть! — он озорно улыбнулся. — Нет. Я имею право дразнить тебя, — он щёлкнул её по лбу так, что она открыла рот от возмущения, и эта реакция доставила ему удовольствие. — Ты скрывала от меня беременность. Несколько месяцев. — Доказательство того, что я могу быть скрытной! — она смешно надулась. Это по-детски, но Эрика считала, что имела полное право вести себя так. — Эй, и вообще теперь мне кажется, что я рассказала тебе преждевременно. — Слишком поздно, я бы сказал. — Хватит! — захныкала она, а он выглядел слишком довольным таким ответом. — Итак, — произнёс Невра. — Что беспокоит тебя? Ты явно хочешь мне что-то сказать. Сколько бы ни длился их разговор, он в основном сводился к осмыслению ситуации после той обескураживающей новости, которую Эрика обрушила на него прошлой ночью. У неё было больше времени, чем у него, чтобы переварить новость, и она хотела дать ему хотя бы немного времени, прежде чем им придётся строить конкретные планы на рождение ребёнка. Но в то же время Эрика так долго ставила себе главной целью просто рассказать ему правду, что теперь едва ли имела представление о том, что делать дальше. — …Что нам теперь делать? — спросила она. — Я имею в виду, что ничего не планировала так далеко вперед. Она вообще ничего не планировала, но это к делу не относится. — Может быть, нам стоит придумать имя? — она могла сказать, что он наполовину шутил. — Мне очень нравится… Как там было? Ренесми? — Невра, я не позволю тебе называть нашего ребёнка Ренесми. — Ты могла бы пойти мне навстречу. — Фу, ты такой раздражающий! — И тем не менее у тебя будет ребёнок от меня. Она легонько ударила его в грудь, а он громко рассмеялся. Он не похож на того Невру, которого она видела в последнее время, он больше не был таким серьёзным. Наконец они закончили собирать все вещи для пикника, и Эрика заметила, что всё вокруг показалось таким простым. Она опьянена чувством удовлетворения, головокружением от встречи с возлюбленным и тем, что он тоже выглядит иначе. — Ты выглядишь счастливым, — Эрика произнесла эти слова, прежде чем смогла остановить себя. Как бы она ни скрывалась, ни лгала и ни избегала разговоров, она всё равно оставалась слишком прямолинейной, и это ей не нравилось. — Я счастлив, — признался Невра. В своем внезапном желании заплакать Эрика винила гормоны. — А ты? — Я была бы не против обойтись без потрясений, но да, я тоже счастлива. Она удивилась, как легко дались ей эти слова. В конце концов, Эрика всегда гордилась своей способностью адаптироваться и преуспевать, извлекая максимум выгоды даже из плохих ситуаций. Вся эта беременность не была лёгкой. Вероятно, это одна из самых трудных вещей, через которые она когда-либо проходила, но Эрика больше не могла найти в себе силы сожалеть по этому поводу, не теперь. — Что? Кажется, ты больше не ждёшь конца света? — Нет, если мне придётся спасать его снова, — заметила она. — Когда всё закончится, мне нужен будет перерыв. Большой перерыв. Вы, ребята, предлагаете декретный отпуск для избранных? — Ты действительно заслуживаешь отдых, — заявил Невра, на что она закивала головой, искренне соглашаясь. — Будем надеяться, что ребёнок не унаследует все обязанности «избранного». — Или твоё отсутствие самосохранения. — Эй, я умерла всего лишь… Три? Четыре раза? — Только не говори, что ты сбилась со счёта. — Шутливо проговорил он. Когда она не ответила, стараясь смотреть куда угодно, только не на него, в его голосе прозвучало неверие. — Ты сбилась со счета. — Ну просто… Некоторые события будто слились воедино. И вообще умирать довольно скучно, знаешь ли! — она пыталась оправдаться перед ним, а Невра выглядел в равной степени впечатлённым и испуганным. — Ладно, ладно. Давай просто сменим тему. На пару мгновений между ними повисла напряжённая тишина, прежде чем Невра, наконец, нарушил её. — Меня всегда удивляет, как легко ты можешь об этом шутить, — он не выглядел сердитым, но его тон нёс в себе ту же меланхолию, что и при упоминании её комы. Кажется, он что-то скрывал. Будто он хотел что-то сказать, но не позволял себе этого выразить. Эрика могла определить это по тому, насколько взвешенными и наполненными скрытым смыслом казались его слова. — Если бы я этого не делала, я бы, наверное, постоянно плакала, — эти слова были задуманы как очередная шутка, но получилось гораздо искреннее, чем она планировала. — Никому не понравится унылая Эрика. — Мне нравится любая Эрика, — по его тону она не могла понять, дразнил он её или говорил искренне. — Унылая или нет.IV
11 июня 2022 г. в 00:17
Было странно просыпаться без тяжёлого груза тайны, что буквально душил её.
А ещё это новое чувство было приятным. Эрика не могла припомнить, чтобы за последние несколько месяцев она просыпалась настолько отдохнувшей: в её жизни всегда было что-то, что с упорным желанием пыталось разрушить её покой.
Но не сегодня.
Сегодня она встала, чувствуя себя расслабленной и умиротворенной. Солнечные лучи, лившиеся из окон медпункта, лениво согревали её кожу, будто желая, чтобы она забыла холод ночи, холод его глаз. Она не сможет этого сделать ещё долго, но это было нормально.
Главное, она осознала, что с ней всё в порядке.
Одно дело, когда тебе говорят, что всё будет хорошо, и совсем другое — осознать это самой. Люди говорили ей многое о ней самой и о нормальности вещей, но они часто ошибались. Со стороны Эрики было вполне разумно не доверять им, особенно после того, как она была убаюкана ложным чувством комфорта, а после почва всегда коварно уходила у неё из-под ног.
Конечно, было приятно иметь на плечах на одну ношу меньше, думать о своём ребёнке и не чувствовать ни грамма вины. Стало легче дышать.
Весь процесс выписки из медпункта был утомительным, как и всё остальное, связанное с её пребыванием здесь. Что точно нельзя было назвать рутиной, так это то, что Невра ждал её у дверей медпункта, когда она вышла.
— Я взял тебе завтрак, — произнёс он, и только тогда Эрика заметила в его руках корзину для пикника. Это зрелище на мгновение привело её в замешательство, пока она не вспомнила их вчерашний разговор.
Когда он сказал, что они поговорят утром, она не ожидала, что он имел в виду столь раннее утро, но понимала, какое нетерпение он должен был чувствовать. Ей даже в голову не пришло отвергнуть его предложение. В конце концов, он явно старался, и это даже больше, чем она ожидала. Вот почему его явная взволнованность показалось ей странной.
— Отлично, — произнесла Эрика. Она чувствовала себя совершенно бодрой после того, как наконец-то полноценно проспала всю ночь, и это было заметно. — Я умираю с голоду! Хочешь поесть на улице? Думаю, моё место для размышлений в это время будет как раз достаточно уединённым.
На лице Невры появилось удивление от такого энтузиазма со стороны Эрики, но оно быстро исчезло, стоило ему повести её на улицу. Возможно, он ожидал, что она будет больше сопротивляться? Боги, неужели она так отчаянно избегала его, что у него сложилось о ней такое впечатление?
Они достаточно быстро оказались на равнине. Их непринуждённая беседа по дороге туда была странной и неестественной, но уже не такой угнетающей, как раньше. Маленькое местечко на утёсе, которое она присвоила несколько месяцев назад, было пустым, а день был приятным с ясным небом и лёгким ветерком.
Было идеально.
Настолько идеально, что нервировало.
— Всё в порядке? — спросил вампир, раскладывая принесённую еду. Казалось, её достаточно, чтобы прокормить небольшую армию, что было забавно. Карен помогала ему собираться? Эта мысль была такой милой, что она не смогла сдержать улыбки. — Как прошел осмотр?
Она услышала в его словах незаданный вопрос, повисший в воздухе: «Ты в порядке? С ребёнком всё в порядке?»
Раздражало, что он ходил вокруг да около.
Была одна и только одна причина, по которой он так жаждал увидеть её этим утром, и казалось глупым не договаривать её.
Тем не менее, какая-то её часть оправдывала себя. Эрика провела последние несколько месяцев после своего внезапного воскрешения, тщательно наблюдая за каждым своим действием рядом с ним, осмысливая каждое его слово и изучая выражение его лица в поисках того, что он хотел показать, но не озвучивал. Казалось справедливым, что теперь настала его очередь быть осторожным рядом с ней.
Эрика взяла из корзины контейнер с нарезанными фруктами. Она удивилась, заметив, что там был тот самый странный сиреневый фрукт родом из Элдарии, который она в последнее время полюбила. Он был одной из немногих вещей, которые она могла переварить во время сильнейших приступов утренней тошноты. Она не помнила, чтобы кому-нибудь рассказывала об этом даже вскользь. Он заметил? Наблюдал ли он за ней, как она за ним всё это время? Это было бы слишком хорошо, чтобы быть правдой, но у неё перехватило дыхание от такой возможности.
Она с любопытством посмотрела на него. Он всё ещё внимательно наблюдал за ней. В его глазах была нежность, до боли знакомая сердцу, но сам он вёл себя немного скованно. Он ждал, что она продиктует темп, в котором они будут двигаться дальше.
— Мы оба в порядке, — сказала Эрика, отправив в рот кусочек фрукта. В её голове всё ещё был клубок из сплошных противоречий, и пока она в нём не разобралась, фейлин решила, что будет справедливо соблюдать презумпцию невиновности по отношению к Невре. В конце концов, он ни о чём не знал. Возможно, он не был бы с ней так холоден, если бы она рассказала всё раньше. — Раны заживают быстро, в моей крови нет следов яда от агрессивного фамильяра как в прошлый раз. Ребёнок в порядке и развивается нормально, несмотря на… Знаешь.
Она отмахнулась. Может быть, во всём виновато её нездоровое чувство юмора, но было что-то забавное в такой нормальной беременности, несмотря на странные, запутанные обстоятельства, окружавшие её.
Невра внимательно наблюдал за ней. Он собирался что-то сказать, но передумал, потратив больше времени на размышления и, наконец, решился.
— Как ты узнала?
Эрика знала, что в какой-то момент он задаст ей подобный вопрос. Она часто размышляла обо всех мелких событиях, которые привели её сюда: ночь зачатия, игнорируемые ей знаки и недели томительного ожидания удобного случая, чтобы всё рассказать. Она долго репетировала в уме речь, но сейчас у неё не получалось собрать мысли воедино.
— Я не могу объяснить, каково было находиться внутри Кристалла, но просыпаться было невесело, — призналась она, хмуро глядя на миску с нарезанными фруктами. — Я всё время чувствовала тошноту. Всё болело из-за того, что я так долго не использовала своё тело, но в то же время у меня было много накопившейся энергии. Были вещи, которым мне пришлось учиться заново, например, дыхание. Это всё казалось чуждым после стольких лет. А ведь раньше я даже не задумывалась об этом! Со мной столько всего происходило, что даже в голову не пришло, что я могла быть беременна. Я неправильно истолковала все сигналы своего тела.
Невра тяжело вздохнул.
— Первой узнала Эвелейн. Это должен был быть обычный осмотр, — Эрика помнила это ясно, как божий день. — Мы дважды, затем трижды проверили результаты и сделали ещё несколько анализов. Вердикт был окончательным. И… я понятия не имела, как тебе сказать, потому что... Как ты вообще мог мне поверить?
— У тебя нет причин лгать, — произнёс Невра с такой уверенностью и искренностью, что её сердце затрепетало.
У неё было много причин для лжи.
Например, она хотела его вернуть. Это было также ясно, как то, что небо голубое. Он знал это, она знала это, да весь Штаб об этом знал.
Ещё был престиж. Он — правая рука Хаун Хуа, человек с постоянной и важной работой. Наличие ребёнка от него гарантировало бы тот уровень стабильности, которого она не знала с момента прибытия в Элдарию.
У неё было множество причин.
Она часто размышляла о них, перечисляла в уме и представляла, как он швыряет их упрёком ей в лицо во время неприятного спора в случае развития наихудшего сценария.
Но этого не произошло.
Он верил ей. Даже если ситуация была абсурдной, и все аргументы были против неё, он решил довериться ей.
Невра сидел рядом и смотрел на неё с нежностью. Между ними всё ещё ощущалась неловкость из-за невысказанных слов и неизвестности перед их совместным будущим, скреплённого таким необычным образом, но уже было лучше, чем раньше. Подобные моменты заставляли её вспомнить, почему она влюбилась в него.
— Смотри, — она схватила его за руку, глядя на него с сомнением и проверяя, всё ли в порядке. Как только его взгляд, любопытный и довольный, встретился с её, она положила его ладонь себе на живот под мешковатую рубашку, которая была на ней. Она не была уверена, что он вообще сможет что-то почувствовать, но одного этого действия было достаточно, чтобы на его глазах выступили слезы.
В каком-то смысле она его понимала. Всё начало казаться реальным только после того, как однажды утром она проснулась и заметила, что её отражение выглядит иначе. До этого изменения были настолько постепенными, что она просто привыкла к тому, как выглядело её тело.
Возможно, он осознал реальность происходящего только сейчас. Он замечал непривычную округлость её живота, которую становилось всё сложнее спрятать под тканью, но ощутить это было совсем другим делом.
Это был их ребенок.
После этого Эрика почти ничего не говорила, ни о том, как его глаза заблестели от слез, ни о том, как у неё перехватило дыхание, когда он начал произносить слова на языке, который она не понимала.
Как бы сильно ей ни хотелось пошутить или слегка подразнить Невру, она понимала, что ему нужен был этот момент. Ему нужно было время, чтобы понять, что всё это значит, нужно было время, чтобы всё переварить и принять этот факт не как что-то абстрактное, а как нечто конкретное.
Всё остальное могло подождать.