шанс всё изменить

      — Мистер Кан, вы уверены, что отказываетесь от дальнейшей реабилитации? — Уточнил доктор в тот день, когда Га Он попросил Ё Хана остановиться, покорно смиряясь со своим состоянием.       — Это решение Ким Га Она, — глухо отозвался Ё Хан, до последнего надеясь, что срыв младшего окажется кратковременным, и что он продолжит пытаться встать на ноги. К сожалению, этого не случилось. Га Он всё также подавленно воспринимал перспективу посещать больницу, слыша одни и те же утешительные слова.       — Есть ещё один способ, который мы не пробовали, — после затянувшейся паузы, произнёс доктор, — у Ким Га Она психологическая травма, природа которой известна только самому больному. И ему нужна эмоциональная встряска.       — Что вы имеете ввиду? — Глядя в окно, Ё Хан не сводил внимательного взгляда с Га Она, который с улыбкой любовался закатом, сидя в инвалидном кресле.       — Это уже зависит от того, что для него будет настоящим потрясением. Какой-то страх, который поднимет его на ноги.       Конечно, Ё Хан знал, о какой встряске шла речь. Он помнил, что в будущем, из которого вернулся Га Он, ему пришлось инсценировать свою смерть, дважды, что сильно повлияло на младшего. Га Он собирался тоже умереть, дважды.       Жестокий метод, на который нынешний Ё Хан не смог бы пойти, осуждая себя из будущего. Ведь в тот момент Га Он висел на грани, и он своими подставными смертями чуть по-настоящему не убил его.       Только забыть о словах доктора не получилось. Было тяжело каждый день видеть, как Га Он смиренно двигался дальше без малейших попыток что-то изменить. Это не было настоящим счастьем, Га Он просто подстраивался, принимая свою травму, как должное, как цену за всё, что ему удалось исправить.       — Ё Хан, так не должно быть, — грустно произнесла Эллия, возвращаясь после своей реабилитации, уперевшись лбом в окно машины. Оба думали об одном и том же, о Га Оне.       — Ему нужно немного времени, — заученно проговорил Ё Хан, сильнее сжав руль.       — Он не собирается продолжать, ты это и сам знаешь, — резко отрезала Эллия, упрямо взглянув на дядю.       — Эллия…       — Мы должны заставить его лечиться. Ё Хан, он не может остаться прикованным к инвалидной коляске. Он не заслужил этого, — закричала девочка, безысходно сжав кулаки.       И Ё Хан больше не мог оставаться в стороне. Даже, если это было желание Га Она — он просто не мог позволить ему окончательно опустить руки, не после того, через что они прошли, и с чем он сам справился.       «Какой-то страх, который поднимет его на ноги».       — Мы заставим его ходить, — Ё Хан устремил решительный взгляд вперёд.       Даже, если придётся применить непростительно жестокий метод, но это поможет — Ё Хан не отступит. Ведь он говорил, что его методы никогда не изменятся.       Потребовалось несколько дней, чтобы сделать правдоподобное разбитое лицо при помощи нужных красок. Фото получилось слишком настоящим, и, глядя на него, старший уже чувствовал вину перед Га Оном. Он понимал, как болезненно это ударит по нему, но также знал, что, если сейчас остановится, то его мальчик навсегда останется прикованным к инвалидной коляске.       Однако не было стопроцентной уверенности, что план сработает, и Га Он встанет на ноги, именно поэтому, отправив ему злополучное сообщение, Ё Хан невыносимо сжимал челюсти, слыша тихие мучительные стоны вперемешку с глухими ударами о пол.       — Прости меня, Га Он-а, — закончив объяснять, Ё Хан опустил голову.       Они были одни. Эллия оставила их выяснять отношения, и, перенеся Га Она на кровать, Ё Хан присел перед ним так, чтобы оставить ладони на его коленях, теперь же зная, что он мог чувствовать. Ожидая, что последуют обвинения, граничащие с истерикой, он никак не представлял столкнуться с тёплым любящим взглядом. В глазах Га Она не было обиды, злости и разочарования. Уголки его губ дрожали, когда попытка улыбнуться провалилась. Всё, на что он был способен — это по-детски расплакаться.       — Я знаю, что поступил несправедливо по отношению к тебе, что оправдания «я сделал это для тебя» неуместны, но будь у меня шанс вернуться назад, я всё равно повторил бы, — едва слышно признался Ё Хан, невольно задержав дыхание, когда поверх его рук, лежащих на коленях младшего, опустились мягкие ладони.       — Знаю, ведь я не оставил тебе выбора, — тихо усмехнулся Га Он, больше не сдерживаясь, рыдая в голос.       Быстро сев на кровать, Ё Хан захватил Га Она в кольцо рук, крепко прижимая к своей груди, упираясь губами в растрёпанную макушку. Он успокаивающе водил ладонью по его дрожащей спине, чувствуя влагу от его слёз через тонкую рубашку на груди.       Это была определённая граница, переступив которую у Га Она открылись его настоящие эмоции, так тщательно припрятанные под безразличным смирением. Он хотел выплеснуть всю накопленную боль за месяцы безысходности. Он нуждался в избавлении от переживаний, нахлынувших со страхом потерять Ё Хана.       — Га Он-а, — надломлено позвал Ё Хан, совсем осторожно приподняв заплаканное лицо за подбородок, поймав на себе встревоженные оленьи глаза.       — Ё Хан, ты плачешь, — заикнулся Га Он, в тот же момент прижав ладони к мокрым щекам мужчины, — я не виню тебя.       Это было импульсивно, когда Га Он дрожащими пальцами стал стирать его слёзы, невольно вспоминая их на его лице, когда он предал его, и правда о пожаре могла оказаться известной Эллии. Только тогда Ё Хан выглядел так сломлено. И в оба раза из-за Га Она.       — Га Он-а, ты вспоминаешь что-то плохое? — Хорошо понимая его, обеспокоенно произнёс Ё Хан, перехватив ладони младшего за запястья.       — В моей прошлой жизни, ты лишь раз плакал в моём присутствии, когда я тебя предал, — горько выдохнул Га Он, отводя взгляд в сторону.       — Уверен, ты ошибаешься, — покачав головой, Ё Хан практически в ту же секунду увидел растерянность на лице младшего, — когда мы были в тюрьме, и я видел твои страдания. Удивлён, оленёнок?       Чувствуя жар на щеках, Га Он лишь слабо кивнул. Он действительно, даже не думал, что в тот момент, когда Ё Хан сам же привёз его в тюрьму, ему станет плохо при виде его истерики, но это было так.       — Когда же ты поймёшь, что не было никакого предательства. Ты не сделал ничего плохого, чтобы чувствовать вину, чтобы опускать руки, когда нужно бороться. Ким Га Он, ты здесь, с нами. Я люблю тебя, мы любим тебя, и ты часть нашей семьи. Если ты упадёшь — мы всегда поднимем тебя, чего бы нам этого не стоило, — напористо говорил Ё Хан, пока Га Он зажимал рот ладонью, давясь новой волной эмоций.       — Я не заслуживаю этого, — задыхаясь, просипел Га Он, и Ё Хан сразу перехватил его ладонь, вновь непреклонно прижимая к себе.       — Это я тебя не заслуживал, ломая тебя, когда знал, что тебе будет больно, но давил, показывая изнанку справедливости, в которую ты хотел верить; когда ставил перед выбором, боясь потерять, но закрывал глаза на то, что тебе будет больно; когда заставлял тебя тонуть в сомнениях; когда инсценировал две смерти, даже, если этого не случилось в этой жизни, но я уверен, что окажись в схожих обстоятельствах — я бы сделал это, — Ё Хан хотел вытащить Га Она из темноты того, через что он прошёл в первый раз. В тот раз, о котором он мог только знать с его слов.       — Нет, Ё Хан, это не так, ты сделал это, потому что я посадил тебя в тюрьму, — тихо выдавил Га Он, заметно сгорбившись.       — Ким Га Он, этого не произошло, — несильно встряхивая Га Она за плечи, Ё Хан заставил его очнуться, — просто давай попробуем жить настоящим, без оглядки на прошлое. Га Он-а, улыбнись.       Касаясь пальцами его губ, Ё Хан ободряюще кивнул, и Га Он не смог сдержаться, послушно улыбаясь.       — Ты поранился? — Помня, что Га Он несколько раз падал, Ё Хан внимательно осмотрел его тело, хмурясь при виде свежей ссадины на локте.       — Всё в порядке, — вытягивая ноги вперёд, ещё шире улыбнулся младший. И в этом действии было столько осознанной радости. Ведь он снова чувствовал свои ноги и мог ходить.       Все тревожные мысли ушли на второй план, когда Га Он, держась за протянутую к нему руку, осторожно поднялся и сделал несколько едва устойчивых шагов. Это было подобно сну.       — Я могу ходить, — засмеялся Га Он, отпустив единственную опору в виде Ё Хана, закружившись на месте, конечно же, не удержавшись, упав на кровать.       Именно сейчас Ё Хан видел настоящего Га Она, который прежде прятался за маской равнодушия к своему состоянию, стараясь быть живым, но теперь беззаботно, словно ребёнок, раскинул руки и ноги в стороны. Это был бесценный момент.       Неуклюже выйдя из комнаты, Га Он встретился с покрасневшими глазами Эллии, слишком спешно наклоняясь к девочке, чтобы обнять её. Едва удержавшись на дрожащих ослабших ногах, он с трепетом прижимал её к себе, слыша тихие всхлипывания.       — Я так волновалась… И до конца не хотела, чтобы Ё Хан делал это, но мне больнее было видеть тебя таким… Ты был таким подавленным, даже, если пытался шутить и улыбаться, и тогда я согласилась на его план… Прости, — бормотала Эллия, постоянно шмыгая носом, а Га Он успокаивающе гладил её по спине.       — Эллия, всё хорошо. Это мне жаль, что я сдался, разочаровав вас с Ё Ханом, — выдохнул Га Он, осторожно поправляя две пышные косы девочки, — ты выглядишь красивой, не считая красного носа.       — Ким Га Он! — Вспыхнула Эллия, легко шлёпнув его по рукам, пока Га Он тихо смеялся, избавив их от смущения после слишком долгих объятий.       Весь следующий день Ё Хан не выпускал Га Она, придерживая его со спины, пока он готовил сытный обед, ведь младшему было тяжело держаться на ногах без его помощи. Впервые за долгие месяцы за столом царила весёлая атмосфера. Эллия не переставала болтать о возможных местах, которые они обязательно посетят, а Га Он лишь согласно кивал, понимая, что не сможет отделаться от настойчивости девочки.       После еды, Га Он радостно последовал в ванную комнату. Было непривычно принимать душ без крепких рук Ё Хана, хотя старший всё равно присутствовал рядом.       — Не будь таким взволнованным, — высунув голову из-за занавески, весело подмигнул Га Он, почти сразу спрятавшись. Ё Хан только цокнул языком, не сдерживая улыбку, ведь только вчера Га Он был в инвалидной коляске.       Заботливо замотав младшего в большое полотенце, Ё Хан взял его под руку, отводя в спальню. Усадив его к себе на колени, он крепко прижал его спиной к своей груди, мягко обвив руками плоский живот.       — Ты так похудел, — обеспокоенно заметил Ё Хан, слегка приподняв футболку, прикасаясь к бледной коже на рёбрах.       Упрямо извернувшись в руках, Га Он оказался лицом к лицу, настойчиво прижимаясь к его рту, ощутимо прикусывая нижнюю губу. Он вложил в поцелуй весь пережитый страх, тактильно показывая свои эмоции. Даже, если Га Он сказал, что не злится, это не могло означать, что ему удалось справиться с эмоциями. Он боялся потерять Ё Хана, и, даже понимая, что план сработал, его тело всё ещё казалось ослабшим от пережитого.       Прикосновение к ногам дарило новые ощущения. Было слишком чувствительно, и Ё Хан сразу понял это, нарочно задерживая руки на коже, медленно поглаживая внутренние части бёдер, вызывая приятные мурашки по коже младшего.       Перевернув Га Она на спину, нависнув над ним, Ё Хан опустился вниз, снимая пижамные штаны, сразу покрывая оголённую нижнюю часть тела поцелуями, нарочно выдыхая горячим теплом на голень, едва касаясь кончиком языка кожи.       — Хён, — прошептал Га Он, смущённо прижав ладони к лицу. Ему хватило возбудиться от такого приятного жаркого контакта, и Ё Хан воспользовался, удвоив его ощущения.       — Ты такой чувствительный, Га Он-а, — это звучало, как похвала, от которой по телу Га Она пробежала дрожь. Он хотел большего.       Раздвинув его ноги, не пропуская ни единого участка, Ё Хан попеременно прижимался открытым ртом на выдохе сначала к правой ноге, а затем к левой, медленно поднимаясь к дрожащим бёдрам. Схватив их, Ё Хан заземлил Га Она, не давая ему капризно ёрзать, накрывая ртом возбуждённую плоть.       Это было слишком ярко, чтобы Га Он смог справиться с жалким всхлипом, отчаянно вцепившись пальцами в смятую простынь. Его бёдра оставались неподвижны из-за крепких рук Ё Хана, и от этого ощущения зашкаливали.       Га Он ярко чувствовал сильную пульсацию в висках от нахлынувшего желания. Он не думал, что его сексуальное напряжение окажется таким сильным, что он кончит после нескольких движений рта старшего, даже не успев зарыться пальцами в волосы Ё Хана.       — Дыши, Га Он-а, — настаивал Ё Хан, и Га Он не мог понять, сколько прошло времени, рассеянно-затуманенным взглядом глядя в пронзительные глаза мужчины, уже нависшего над ним.       Слабо кивнув, Га Он послушно глубоко вдохнул, а затем точно также выдохнул, смущённо отведя взгляд в сторону. Все чувства оголились, и, даже лёгкое прикосновение прохлады в комнаты к его разгорячённому телу заставило его вздрогнуть.       — А ты? — Поспешно выпалил Га Он, совсем, как потерянный щенок, глядя вслед удаляющемуся Ё Хану.       — Мы и так поспешили, — покачав головой, Ё Хан вернулся с влажным полотенцем, заботливо вытирая запачканные бёдра, — ты весь дрожишь.       Не имея шансов оправдаться, Га Он лишь поддался, когда Ё Хан укутал его в одеяло и лёг рядом, притянув к себе. Пусть он тогда не чувствовал только ног, но у него не возникало и мыслей в подобном состоянии, даже подумать о близости. Конечно, подобная неуверенность была слишком глупой, особенно, если Га Он собирался смириться со своим телом до конца жизни.       — Ты громко думаешь, оленёнок, — по-доброму хмыкнул Ё Хан, упёршись подбородком в его мягкую макушку.       — Я ведь не сплю? — Голос Га Она предательски дрогнул.       — Нет, это правда, — негромко произнёс Ё Хан, в тот же момент сплетая их ноги, видя едва заметные слёзы в уголках глаз его мальчика.       Га Он всё чувствовал.       ***       Первые две недели Га Он передвигался всё ещё неуклюже, как будто заново учился ходить. Не раз Ё Хан подхватывал его за секунду до столкновения с полом, но всё равно колени младшего были в синяках.       Га Он так сильно ценил своё выздоровление, что не мог усидеть ни секунды без дела, будь то приготовление еды или забота о растениях, которые сразу заставили свободные места в доме и на улице.       Глядя на счастливое лицо Га Она, Ё Хан совсем забыл о той боли, через которую им пришлось пройти вместе. Ведь сейчас его оленёнок источал лишь яркий свет.       Много поддержки уходило на Эллию. Девочка изо всех сил старалась встать из инвалидной коляски. Её уверенность в том, что всё получится, лишь укрепилась благодаря Га Ону. Он стал её вдохновителем, сумев преодолеть травму и начать заново ходить.       — Ты набрал вес, — облегчённо произнёс Ё Хан, обнимая Га Она, нежно поглаживая рёбра, переставшие так сильно выступать.       Они сидели на слегка покачивающейся качели.       — Хён, ведь К и Су Хен живы? — Неожиданно спросил Га Он, при этом неуверенно сжав край широкой толстовки.       — Да, они оба в порядке. Ты хорошо справился, — мягко похвалил Ё Хан, взяв ладони младшего в свои руки. Он не забывал, что его оленёнок прошёл через две жизни, и тени прошлого не могли навсегда исчезнуть, напоминая о том, чего не случилось в этот раз.       — Ты так думаешь? — Едва слышно уточнил Га Он, и волнение, застывшее в его глазах, вмиг испарилось, когда он столкнулся с тёплым взглядом Ё Хана.       — Я в этом уверен, Га Он-а, — убедительно произнёс Ё Хан, глядя в любимые глаза своего оленёнка, — и теперь всё, что ты помнишь, осталось позади.       Га Он сильнее схватился за Ё Хана, уткнувшись ему в грудь, нарочно прислушиваясь к его сердцебиению, отрезвляя себя, зная, что всё по-настоящему. Ведь не существовало надгробия Су Хён, которое так отчётливо всплывало в памяти — всё действительно осталось в прошлом.       По иронии судьбы, вернувшись из будущего, чтобы предотвратить свои ошибки, Га Он уже смог пережить тот самый момент, из которого пришёл.       — Га Он-а, я думаю, тебе стоит поговорить с ней. Тебе это нужно, — запустив руку в волосы младшего, серьёзно заключил Ё Хан. И не было вопросов, о ком он говорил. Оба знали.       — Су Хён давно смирилась с моим уходом, разве нет? — Отстранившись, Га Он заметно сгорбился, чисто интуитивно рассматривая раскрытые перед собой ладони, будто видя на них свежую кровь, с которой Су Хён поймала его на месте самоубийства Ча Гён Хи. Га Он до сих пор помнил разочарование в её глазах, а ещё слишком хорошо слышал обидные слова — никогда не связываться с ней.       — Всё то время, пока ты был в коме, пока ты выздоравливал, твоя подруга не переставала звонить Эллии. Она была в курсе твоего состояния, хоть это и не приводило меня в восторг, но я понял, что мой ультиматум: я или она — для тебя, это больно. Я не хочу видеть, как тебе плохо, когда моментами ты вспоминаешь её, — это было настоящее откровение, на которое Ё Хан смог решиться только после страха потерять Га Она.       Теперь же, рассуждая трезво, Ё Хан не видел в Су Хён потенциального соперника или, тем более, врага. Она была важна для Га Она на протяжении многих лет. И Ё Хан также знал, что Юн Су Хён когда-то остановила эмоционального друга от непоправимой ошибки с убийством До Ён Чуна. Именно поэтому, оставляя позади множество неприятных моментов, Ё Хан не хотел препятствовать их общению, если это означало счастье для его оленёнка.       — Хён, ты… Ты правда не против этого? — Поражённо переспросил Га Он, даже не надеясь, что Ё Хан сможет уступить ему.       — Мы всё равно в другой стране, — немного смущённо пробормотал Ё Хан, зная, что решение не состыковывалось с его привычными действиями, но, чувствуя крепкие объятия Га Она, он явно не жалел о сделанном.       Так что Га Он впервые с того злополучного дня, когда Су Хён отвернулась от него, поговорил с ней. Это было неловко, но одновременно тепло. Су Хён старалась приглушить очевидные тихие всхлипывания, пока Га Он счастливо улыбался, с трепетом сжимая в руке телефон. Всё же полгода тишины между ними имело значение.       — Просто будь осторожен, Га Он-а, — искренне попросила Су Хён, с лёгким сердцем оставляя своего друга на Кан Ё Хана.       — И ты тоже, Су Хён-а, — с трудом выдохнул Га Он, понимая, что теперь они были так далеко друг от друга. Выдыхая, Га Он отложил телефон в сторону, подняв покрасневшие глаза на Ё Хана, стоявшего в дверном проёме.       — Спасибо, — сидя на кровати, тихо прошелестел Га Он, и Ё Хан подошёл к нему, обнимая так, что он уткнулся лицом в его живот, отдаваясь тёплым пальцам в его волосах.       — Эллия хотела, чтобы мы посмотрели с ней фильм, — нежно поглаживая голову младшего, улыбнулся Ё Хан.       — Тогда иди первым, я тоже приду, — легко чмокнув старшего в губы, заверил Га Он, стеснённо стирая слёзы с лица. Он был всё также эмоционален.       — Мы тебя ждём, — напоследок несильно сжав ладонь Га Она, мягко напомнил Ё Хан, выходя за дверь.       Подойдя к окну, заворожено глядя на ночное небо широко раскрытыми глазами, Га Он робко улыбнулся и едва слышно прошептал:       — Спасибо за шанс всё изменить…