шанс всё изменить

      Весь день был посвящён проверке состояния Га Она. Его отвезли в больницу для проведения компьютерной томографии. Отдельное внимание уделялось оценке целостности позвоночника и нервных окончаний. Это было долго и утомительно для только очнувшегося человека.       Его организм заметно ослаб, и за несколько часов бодрствования Га Он невольно погружался в лёгкую дремоту, сидя прямо в инвалидном кресле. Даже, если это являлось адекватным последствием комы, Ё Хан не мог скрыть волнения, каждый раз оставаясь в коридоре, пока его мальчика осматривали.       — Мистер Кан, на сегодня всё, но окончательные результаты будут только завтра, — произнёс главный лечащий доктор, находящийся с Га Оном с их переезда в Швейцарию.       Глядя на спящего Га Она, неудобно сгорбившегося в инвалидной коляске, Ё Хан забрал его. Осторожно пересадив младшего на переднее сиденье машины, ответственно пристегнув его ремнём безопасности, они наконец смогли покинуть больницу.       Всю дорогу Га Он, словно маленький ребёнок, ворочался на месте, но из-за отсутствия чувствительности в ногах, это выходило слишком неуклюже. Несколько раз он пытался открыть глаза, в конце концов, возвращаясь ко сну.       Бережно занеся Га Она в дом, Ё Хан подсознательно отказался от возвращения в его комнату, ставшую больничной палатой, уложив парня в их спальне, в которой ещё ни разу никто не спал. Осторожно присев рядом, он взял исхудавшую ладонь в свою руку, невесомо прикасаясь к ней губами. Га Он выглядел совсем маленьким, потеряв значительную массу тела, и Ё Хан собирался окружить его любовью и спокойствием.       Проснувшись ближе к полночи, Га Он вяло перевернулся набок, всем телом опираясь на левый локоть. Он чувствовал себя всё также устало, даже после долгого сна.       Слегка жмурясь от лёгкого света ночника, Га Он, как и в первое своё пробуждение, прикоснулся к мягким растрёпанным волосам Ё Хана. Невольная улыбка отразилась на его бледных губах.       — Га Он-а, как ты? — Хрипло произнёс Ё Хан, почти в ту же секунду после прикосновения подняв голову с кровати.       — Не знаю, наверное, нормально? — Отозвался Га Он, неуверенно пожав плечами. Он не мог оценить своё тело, часть которого ему не принадлежало. Единственное, что оставалось под его абсолютным контролем — это память. Память о его двух жизнях.       — Давай сначала я отнесу тебя в ванную комнату, а затем мы поедим. Эллия заказала много еды, — протягивая руки к Га Ону, мягко говорил Ё Хан.       Подняв расстроенный взгляд, Га Ону ничего не оставалось, как поддаться к рукам мужчины. Было видно, что ему тяжело, и он практически сдерживал себя, кусая подрагивающие губы, чувствуя себя беспомощным. Ё Хан не мог пропустить его подавленность. Наклонившись ближе, он притянул его к своей груди, успокаивающе став гладить по напрягшейся спине, мягко касаясь губами шеи.       — Га Он-а, ты будешь ходить, слышишь? — Уверенно настаивал Ё Хан, шёпотом согревая чувствительную кожу младшего, улыбаясь, когда Га Он, как мог, сжал пальцами клетчатый халат на его спине.       — Я… Я боялся, что больше тебя не увижу, — неожиданно выдохнул Га Он, заставив Ё Хана замереть, негласно напомнив ему о том, через что им пришлось пройти. А ещё, что страх в глазах этого глупого ребёнка был вызван не возможностью пробыть в инвалидной коляске до конца дней, а тем, что он мог умереть, не увидев его.       — Га Он-а, — сглотнув горький ком в горле, Ё Хан сильнее надавил на его спину, будто боясь, что иначе Га Он может исчезнуть.       — Я догадывался, что должна быть цена за то, что я изменил будущее, и что я приму всё, если это будет означать, что ты и Эллия будете счастливы. Только, когда услышал писк бомбы, я сильнее захотел жить, чтобы видеть ваши улыбки, — торопливо говорил Га Он, отстранившись так, чтобы в этот момент смотреть в глаза мужчины, пальцами сильнее вжавшись в его предплечья, — и сейчас, даже, если больше не смогу ходить, я смирюсь, испытывая благодарность за то, что вы у меня есть.       — Ким Га Он, ты пройдёшь реабилитацию и даже, если потребуется много времени — ты всё равно встанешь на ноги, — перебив его, Ё Хан перехватил дрожащие ладони, мягко поглаживая большими пальцами кожу, не сводя взгляда, который так нуждающееся искал его оленёнок.       Сжимая в ответ руки старшего, Га Он молча кивал, зная, что, если попытается произнести хоть слово, он разрыдается. Слабое физическое состояние также касалось и его эмоций.       — Га Он-а, ты тот, кто своей силой воли смог изменить наши жизни, и ты также сможешь ходить, — улыбался Ё Хан, отпуская ладони мальчика, чтобы опуститься на колени, нежно оглаживая свисающие с кровати ноги, даже, если Га Он не мог чувствовать этого тепла.       Осторожно вытягивая одну из ног Га Она вперёд, Ё Хан прикоснулся губами к его лодыжке.       — Га Он-а, мы справимся, — слыша приглушённый всхлип, уверенно произнёс Ё Хан, аккуратно подняв младшего на руки, — давай позаботимся о тебе, м?       Если для Га Она было смущающееся полагаться на Ё Хана в моментах гигиены, то мужчина наоборот при этом выглядел совершенно спокойно. Он привык к необходимой заботе о его теле, делая это без неловких пауз, как помощь с туалетом, так и принятие ванны. Га Он ясно понял, что все три месяца комы именно Ё Хан ухаживал за ним, не давая это сделать кому-то из медицинского персонала.       — Спасибо, — прошептал Га Он, держась за плечи Ё Хана, пока он заботливо вытирал его тело.       Было непривычно ужинать в два часа ночи, и Га Он хотел отказаться, но приятный запах разогретой корейской еды разбудил аппетит. Эллия знала, что Га Он не сможет устоять перед родными блюдами. Так что, опираясь плечом на рядом сидящего Ё Хана, младший с большим удовольствием стал поедать чапчхэ.       И в этот момент, глядя, как Га Он неуклюже справлялся с палочками, ещё не наладив координацию движений, Ё Хан видел, что его мальчик заново начинал жить.       Вернувшись в кровать, Га Он, забыв о нечувствительных ногах, раскинул руки в стороны, словно морская звезда. Широкая улыбка озаряла его лицо. Твёрдая поддержка Ё Хана имела нужный эффект, пробудив в младшем надежду. Га Он собирался бороться.       — Га Он-а, твоё сердце дважды останавливалось, — нежно прикасаясь к его груди ладонью, Ё Хан смотрел в растерянные глаза младшего, — и я не позволю этому больше случиться, никогда.       — Ё Хан, — с придыханием прошептал Га Он, первым поддавшись в крепкие объятия, эмоционально шмыгая носом.       Га Он с трудом мог думать о том, что всё время, пока лежал в коме, Ё Хан винил себя. Это было очевидно и без вопросов, поэтому крепче вжимаясь влажным от слёз лицом в его плечо, он тихо плакал.       ***       Как только наступило утро, Эллия бесцеремонно ворвалась в комнату. Она знала, что Га Он пришёл в себя, но все разы ей удавалось застать его спящим, будто всё было по-прежнему. Именно поэтому, не дожидаясь встречи с дядей, она сама решила, когда прийти.       — Га Он!       Сонно моргая, Га Он по привычке перекатился набок, опёршись на локоть. Конечно, он не смог сдержать тёплой улыбки, видя встревоженное лицо девочки, которая старательно хотела показаться холодной. Их общая черта с Ё Ханом, которая не имела смысла, когда Га Он точно знал, какие они на самом деле чувствительные.       — Я рад видеть тебя, Эллия, — искренне признался Га Он, протянув к ней руку, глядя на которую, она неловко запнулась.       Было понятно, что Эллия знала о его физическом состоянии, и это влияло на её поведение. Спустя несколько секунд она медленно вытянула руку вперёд, первой сжав слабую ладонь парня. Знакомое чувство безысходности проникло ей в душу, когда точно также она держала Га Она, прося, чтобы он поскорее очнулся.       Шмыгнув носом, Эллия подкатила инвалидную коляску, как можно ближе к кровати, чтобы обхватить Га Она руками в подобие объятия.       — Ким Га Он, ты чертовски напугал меня, — с досадой в голосе выпалила Эллия, отпустив его так неожиданно, что Га Он мешковато свалился, не рассчитав вес на локте.       Несуразность того, как Га Он попытался приподняться могла показаться забавной, но Эллия выглядела подавленной. Она поджимала губы, глядя на несколько неудачных попыток парня присесть, чувствуя горечь во рту. Ей было знакомо, каково это.       — Эллия, не бойся говорить об этом, — разведя руки, взглядом указав на свои ноги, ободряюще улыбнулся Га Он, отчётливо читая мысли девочки, — я в порядке. К тому же, мы сможем поиграть в догонялки на инвалидных колясках, пока ты не встанешь на ноги.       — Ким Га Он, не смешно! Ты обязан сделать это раньше меня, — упрямо выпалила Эллия, и в её голосе послышались нотки знакомого недовольства. Га Он умел отвлекать от плохого.       — Ё Хан слишком хорошо заботится, чтобы спешить вставать на ноги, — пошутил Га Он, но Эллия не восприняла этот комментарий, как что-то весёлое, неожиданно резко отведя взгляд в сторону.       — Ё Хан все три месяца был с тобой, проверял твоё дыхание так, будто не доверял приборам жизнеобеспечения. Он так боялся. Мы оба боялись, что потеряем тебя, — едва слышно призналась Эллия, сильнее закусив нижнюю губу. Слова дались с большим трудом, но это казалось необходимостью, чтобы суметь двигаться дальше, глядя в открытые глаза Га Она.       — Я поправлюсь, — дрожащим голосом пообещал Га Он, понимая, как это важно для его семьи.       «Семья» — слово, которое побуждало Га Она бороться со своими демонами, старательно перечёркивая свои прошлые ошибки, зная только то, что ему нужно подняться на ноги.       ***       Как бы Га Он ни пытался выглядеть бодрее, ожидание результатов невыносимо давило на него. Он отвлекался, как мог — будь то настольные игры с Эллией или попытка приготовить обед, сидя в инвалидной коляске. Только, в конце концов, Га Он пугливо спрятался в спальне, с головой накрывшись одеялом.       Услышав чужие голоса, явно принадлежащие докторам, Га Он совсем по-детски прижал ладони к ушам. Он боялся узнать свой приговор.       Пролежав в неудобной позе, тяжело дыша из-за плотного одеяла, Га Он хотел притвориться спящим, но Ё Хан слишком резко вытащил его из убежища.       — Га Он-а, тебя ещё раз осмотрят, — немного приглушенно произнёс Ё Хан, выглядя подавленно.       Послушно выполняя указания доктора, Га Он слишком хорошо видел боль на лице Ё Хана, даже, если он пытался её скрыть. И эта реакция могла говорить лишь об одном…       — Мистер Ким, Вы полностью здоровы. Ваш позвоночник цел, нет никаких повреждений, которые могли бы сковывать ваши движения, — говорил доктор, ещё раз ощупывая ноги Га Она.       — Но я ничего не чувствую, — слабо произнёс он, до побелевших костяшек сжав край одеяла.       — И мы продолжим искать причину, чтобы вылечить Вас, — в голосе доктора не было непоколебимой уверенности, лишь голые слова в попытке успокоить пациента.       Опустив глаза, Га Он жалко поджал губы, борясь с подступившими слезами. Он обещал себе, обещал Ё Хану и Эллии, что результаты, какими бы они не оказались — они не сломают его.       — Га Он-а, это ещё не конец, — мягко прошептал Ё Хан, притянув его к себе, покрывая поцелуями дрожащие плечи.       «Это моя цена», — пронеслось в голове Га Она, и эти мысли за секунду остановили назревающую истерику.       В глазах Га Она застыло холодное равнодушие, вытеснившее жалость к себе. Он выжил, сумев защитить тех, кто ему дорог — и это уже несравнимо с его возможностью ходить.       Прижимаясь теснее к Ё Хану, Га Он сам нежно коснулся губами его губ, пусть и вымученно, но искренне улыбаясь, столкнувшись с любимыми глазами.       — Ё Хан, я в порядке, — честно признался Га Он, желая, чтобы старший не переживал так сильно за него.       Да, Га Он сможет привыкнуть к новой жизни, Эллия же смогла, и у него всё получится.       — Мой оленёнок, я сделаю всё возможное, чтобы поднять тебя на ноги, — задерживая дыхание от эмоций, решительно пообещал Ё Хан, обхватив его лицо ладонями, нежно поглаживая кожу.       — Я знаю, — согласился Га Он, прикрыв глаза от тёплой ласки на щеках.       Дни проходили слишком быстро, пока Га Он привыкал к действиям, возможным только в инвалидной коляске. Координация вернулась к нему, и приготовление любимых корейских блюд для семьи стало таким же простым, как и до травмы. Ё Хан позаботился о досягаемости продуктов, убрав абсолютно всё с высоких полок. Он практически обошёл каждый уголок в доме, проверив его на удобство для Га Она. Ведь, если Эллии было легче справиться с некоторыми вещами из-за большого опыта, то Га Он казался совсем неумелым.       — Тебе пора ехать за Эллией, — напомнил Га Он, заглянув в гостиную, в которой Ё Хан так по-домашнему уютно читал книгу.       На миг Га Ону показалось, будто всё было хорошо, и они вернулись в то время, когда он любопытно присматривал за Ё Ханом, когда тот точно также сидел с книгой.       Тёплые воспоминания оказались болезненными, и Га Он попытался быстро уйти, но слишком резко дёрнул за рычаг на инвалидной коляске, содрав с ладони кожу.       — Га Он! — Бросив книгу, Ё Хан подбежал к нему, осторожно взяв руку.       — Всего лишь царапина, — тихо пробормотал Га Он, морщась от неприятного покалывания.       Быстро взяв домашнюю аптечку, Ё Хан обработал рану, заклеив её большим квадратным пластырем. Он закончил, но продолжал сидеть перед младшим на корточках, мягко удерживая ладонь в своей руке, в конце концов, прижимаясь к ней губами.       — Га Он-а, не прячь от меня эмоции. Я знаю, что тебе больно, и это нормально, — медленно произнёс Ё Хан, чувствуя лёгкую дрожь, встречаясь с оленьими глазами, набравшимися слезами.       — Прости, я так устал, — заплакал Га Он, вцепившись руками в запястья старшего, сразу оказавшись в защитных объятиях, — я не хочу, чтобы ты испытывал ко мне жалость, опекая меня на каждом шагу…       — Га Он, нет. Я не испытываю к тебе жалость, — тяжело выдохнул мужчина, перенеся Га Она на диван, сев перед ним на колени, вновь обхватив его дрожащие руки, — всё, что я делаю для тебя — это, потому что люблю тебя. Я хочу, чтобы тебе было комфортно, даже в таком состоянии. Я хочу, чтобы ты улыбался, потому что ты жив.       — Тебе приходится возиться со мной, даже, когда я сам не справляюсь с туалетом, — всхлипнул Га Он, пытаясь вырвать руки из рук Ё Хана, конечно, не имея шанса против его силы.       — И что в этом страшного? Я забочусь о любимом человеке. Га Он-а, какой же ты глупый, м, — беззлобно усмехнулся Ё Хан, садясь рядом, удобно притягивая к себе плачущего парня, мягко стирая большими пальцами слёзы.       — Ё Хан, я так люблю тебя, — заикнулся Га Он, обвивая руками шею старшего, расслабляясь от ласковых круговых поглаживаний ладонью по спине.       Прислушиваясь к тихим успокаивающим словам, которые Ё Хан выдыхал ему в ухо, Га Он невольно прикрыл глаза.       — Давай завтра выйдем во двор, — и это было впервые за прошедший месяц, когда Га Он решился покинуть дом.       — Мой хороший мальчик.       ***       Га Он волновался, нервно поправляя непослушный воротник белой рубашки. Вчера мысль выйти на улицу казалась правильной, но, когда он проснулся, вся уверенность вмиг угасла.       Глядя на себя в зеркало, Га Он чувствовал себя неловко. Свободные штаны прятали его обмякшие ноги, но даже так — он выглядел болезненно. Вес до сих пор не вернулся в норму.       — Га Он-а, ты готов? — бодро улыбнулся Ё Хан, заглянув в дверной проём. Выбор одежды у них был схож, за исключением лёгкого шёлкового шарфа на его шее, завязанного поверх летней рубашки.       — Думаю, да. Да, я готов, — несмело кивнул Га Он, продвигаясь вперёд, но убирая руки от колёс, когда Ё Хан собственнически повёз его во двор.       Тёплый ветер коснулся отросших волос Га Она, а летнее яркое солнце назойливо попало в его глаза. Слишком непривычно. Закрываясь ладонью от лучей, Га Он смешно сморщил нос. Ё Хан не мог перестать любоваться реакцией младшего, легко отвлекая его мягким прикосновением губ к виску.       — Ё Хан, это всё твоё?! — Приспособившись к насыщенным оттенкам солнечного дня, ахнул Га Он, изумлённо рассматривая огромный двор и дом.       — Это всё наше, Га Он-а, — Ё Хан нежно поправил его, остановившись рядом с широкой качелей, похожей на ту, которая была в Корее.       — Это так красиво, — смущённо пробормотал Га Он, в большей степени, мысленно повторяя «наше».       — Может быть, в следующий раз, ты будешь командовать, что и как садить, и я буду исполнять это за тебя. Ты ведь любишь растения, и это свободное место для тебя, — окинув взглядом внушительный участок земли, объяснил Ё Хан, невольно сжав руки перед собой, боясь расстроить своего мальчика невозможностью посадить цветы самому.       Только вместо этого Га Он потянул Ё Хана за рукав рубашки, заставив его наклониться, захватив его губы в нуждающемся поцелуе. Чувствуя желанный ответ, и, тёплый язык, толкнувшийся навстречу, Га Он не сдержал улыбки, лишь сильнее сжимая пальцами мягкую ткань. Это было слишком хорошо.       — Я не знал, что ты так романтичен, — тихо посмеиваясь, Га Он вновь ткнулся губами в губы старшего, с удовольствием замечая румянец на его щеках.       — Не говори Эллии, — наигранно недовольно проворчал Ё Хан, наслаждаясь смехом своего оленёнка, по которому безумно скучал.       Как и ожидалось, польза прогулки на свежем воздухе была слишком очевидной. Качели, пикник на траве и много фотоснимков новой местности отняли все силы у младшего, но также подарили счастливые эмоции.       Га Он едва держал глаза открытыми, сонно схватившись за плечи Ё Хана, когда мужчина нёс его в дом. Он совсем забыл о ногах, чувствуя себя счастливым, даже в таком состоянии, крепче прижимаясь к груди старшего, невольно улыбаясь.       ***       Конечно, Га Он всё также посещал докторов, делая это дважды в неделю. Отсутствие прогресса огорчало, но он уже смирился с тем, что имел, воспринимая неутешительные слова, как неизбежное.       Каждый раз, когда доктор проверял ноги Га Она, Ё Хан задерживал дыхание, с замиранием сердца следя за реакцией на лице младшего, но ничего не происходило. Мужчине оставалось только натянуто улыбаться, зная, что его поддержка слишком важна.       — Ё Хан, мы можем больше не ездить в больницу? — Однажды вечером спросил Га Он, глядя на свои безвольно лежащие на коленях руки. Это было похоже на просьбу, граничащую с мольбой. Га Он устал.       — Га Он-а, я бы мог привозить докторов к нам домой, но у них нет возможности взять с собой крупные медицинские приборы. Если хочешь, мы можем ездить в больницу раз в неделю, — говорил Ё Хан, присев напротив младшего, нежно взяв его ладони в свои руки.       Конечно, Ё Хан видел, что Га Ону становилось тяжелее сталкиваться с правдой по несколько раз в неделю, когда именно эта правда разрушала надежду.       — Нет, я вообще не хочу видеться с докторами, — едва сдерживаясь, бесцветно выдавил младший. — Но это нужно… — Что нужно? Нужно напоминать мне о том, что я теряю и без того минимальный шанс на восстановление? Или нужно услышать, что я всё ещё не могу ходить, когда это и так очевидно? — Га Он выдернул руки из рук Ё Хана, с силой ударив ими по инвалидному креслу.       Не дав продолжить причинять себе боль, Ё Хан подхватил Га Она на руки, пересаживаясь на кровать, прижимая его голову к груди. Слегка покачивая младшего из стороны в сторону, пока он тихо всхлипывал, мужчина молчал. Он знал, что слова бесполезны, не сейчас, когда Га Она трясло.       Молча зарываясь пальцами в волосы мальчика, Ё Хан успокаивающе массировал голову, наклоняясь, чтобы совсем невесомо коснуться губами его виска. Он чувствовал боль Га Она, как свою, и, понимая, что лучшим решением будет прекратить поездки в больницу, Ё Хан сдался.       — Га Он-а, больше никаких докторов, — Ё Хан прошептал ему на ухо, почувствовав, как младший крепче сжал пальцы на его халате.       В тот же день Ё Хан отменил следующий визит в больницу, и Га Он почувствовал себя лучше. Без напоминаний о надежде, о которой ему приходилось слышать на каждом приёме доктора, младший мог уверенно начать приспосабливаться к отсутствию ног. Незачем было мечтать о том, что не случится, именно так считал Га Он, самостоятельно управляясь с уходом за собой, упрямо отказываясь от помощи Ё Хана.       Га Он стал воспринимать свою жизнь, как что-то привычное. Такой размеренный ритм продолжался бы долго и долго, но…       Ё Хан давно должен был вернуться из магазина. Это была обычная рутина — съездить за продуктами, которые обязательно записал младший, увлечённо продумав будущие блюда до специй. Покупки занимали около двух часов, но прошло уже четыре, чтобы Га Он мог спокойно усидеть на месте.       С помощью рук свесив с кровати ноги, Га Он придвинул инвалидную коляску, но не успел пересесть, как получил сообщение. Взволнованно схватив телефон с прикроватной тумбочки, он предполагал, что это будет извиняющийся текст, что Ё Хан застрял в пробках или, что какого-то ингредиента не было в магазине, и ему пришлось поехать в другое место, естественно, задержавшись, но этого не случилось.       Сообщение было от неизвестного номера, и Га Он неуклюже выронил телефон.       «Судья Ким, если вы хотите увидеть его живым, приезжайте по адресу в течение часа, иначе он умрёт. Никакой полиции».       И внизу было фото Ё Хана, крупный план его разбитого лица.       Судорожно вдыхая, Га Ону показалось, что ему нечем дышать. Воздух ощущался слишком тяжёлым, и он предательски закашлялся. Дрожащими руками схватившись за инвалидную коляску, Га Он придвинулся к ней, но поздно вспомнив, что не застопорил колёса, потеряв устойчивость, упал на пол.       — Нет, Ё Хан, — беспомощно всхлипнул Га Он, плохо видя из-за слёз, ненавистно размазывая их по щекам. Он просто ничего не мог сделать в таком состоянии.       Прилагая все свои силы, впиваясь ногтями в деревянный пол, Га Он отчаянно подполз к откатившейся инвалидной коляске. Схватившись за подлокотник, он почти смог подняться, но рука соскользнула. Вновь ударившись о пол, зажимая ладонью рот, Га Он приглушённо закричал.       Продолжая видеть лицо Ё Хана, подсознательно отсчитывая оставшееся время, опираясь на локти, Га Он смог приподнять верхнюю часть тела, но это было всё, на что его хватило. Опускаясь обратно на живот, он зарыдал.       Понимая, что кроме Эллии, ему не к кому обратиться, что только он может вытащить Ё Хана, Га Он медленно вдохнул и выдохнул. Он не должен был терять рассудок, тратя силы на бесполезные движения.       Вновь опёршись на локти, Га Он подполз к стене. Вытянув к ней руки, он, как мог, надавил на неё, до боли сжимая зубы. Не сдаваясь, продвигая прижатые ладони вверх по твёрдой поверхности, он смог схватиться за книжную полку. Она висела почти на уровне лица, если Га Он мог бы стоять. Но он ничего не осознал, лишь быстро бросившись к двери, думая только об одном — о спасении Ё Хана.       Слишком быстро открыв дверь, Га Он врезался в твёрдую грудь. Реально чувствуя землю под ногами, он потерянно поднял глаза. Это было слишком, чтобы суметь справиться с нахлынувшими эмоциями. Видеть невредимого Ё Хана, а позади него встревоженную Эллию, как будто они так и ждали возле комнаты, пока он отчаянно боролся с собой — было действительно слишком много.       Га Он не понял, как машинально сопоставил этот момент с ложной смертью Ё Хана в его прошлой жизни. Просто младшему показалось это чувство знакомым — остаться в неведении, пока близкие люди решали за него. Только тогда он заслужил остаться позади.       — Га Он-а, это не то, что ты думаешь, — прерывая его тёмные мысли, произнёс Ё Хан, вовремя подхватив ослабшее тело младшего. Сказывались месяцы отсутствия физической нагрузки.       — Почему? — Не пытаясь вырваться, глядя на свои босые стопы ног, непривычно поджимая на них пальцы, совсем тихо спросил Га Он.       Опустившись перед Га Оном на колени, крепко удерживая его за бёдра, Ё Хан виновато поднял голову вверх. Он едва мог выдержать зажатый вид младшего, словно он был брошенным щенком.       — Мой оленёнок, прости меня, но так надо было, чтобы ты смог встать.