Мой единственный

Салагу привели семь дней назад. Стэйси наблюдал за ней все эти семь дней. Она валялась в клетке во дворе больницы на грязном полу. Сквозь такие же грязные прутья клетки она почему-то выглядела менее уязвимой. Салага редко приходила в себя, сознание ненадолго возвращалось, лишь когда к её губам подносили фляжку и вода стекала в желудок через горло. Взгляд у неё был животный и непонимающий. Линзы солнечных очков потрескались ещё тогда, когда её привели сюда, и на второй день Джейкоб приказал их снять. Салага странно выглядела без них. Словно её лишили достоинства. Она была похожа на дикую кошку. Пантеру или львицу. Мускулистое тело. Сила в каждом движении. Стэйси поил её не один раз, пока она извивалась в его руках, не понимая, что происходит. Он прижимал её руки к бокам, восхищаясь тому, что Салага всегда была наготове. Всегда ждала удара. Салага была такой, такой сильной. Она была лучше чем все, кого Джейкоб провёл через ад. Она превзошла их всех. Она превзошла самого Джейкоба. Шесть минут. Пятница, в полночь. План было настолько легко разрушить, что Стэйси боялся лишний раз о нём думать. Если подумает, то тот развалится на его глазах. Он открыл клетку Салаги на седьмой день, когда к ним внезапно подошёл Джейкоб. Он принёс с собой раскладной стул. Стэйси почувствовал, как задрожали его руки, держащие флягу с водой. Силой воли он заставил себя успокоиться и вести себя естественно. Удивительно, но Джейкоба он не видел последние два дня. Джейкоб оставлял Стэйси подробные записки (сильно наклоненные влево буквы, написанные на листочках, что были вырваны из какой-то тетради с плотным переплётом. Кусочки переплёта оставались на краях бумаги, и Стэйси ковырялся часами, очищая листы) о том, что нужно делать с Салагой. И Стэйси следовал его инструкциям. Он сделал шаг назад, заметив приближение Джейкоба. Опустил осторожный и покорный взгляд. Даже несмотря на то, что произошло в тот раз, когда они были вместе, любое его действие могло всё разрушить. И отчасти Стэйси всё равно хотел подчиниться Джейкобу. Стэйси навсегда принадлежал Только ему. Разве это так плохо? Джейкоб защитит его. Коллапс близок, и что бы это ни значило, с Джейкобом Стэйси будет в безопасности. Но отчасти же… По большей части Стэйси больше не мог выносить эту ложь. Не мог выносить эти ласковые прикосновения Джейкоба, граничащие с любовными. Стэйси знал, что когда он уйдёт, когда он наконец, наконец сбежит, то заберёт эту частичку Джейкоба с собой. С ним останется не только чужой голос в голове. Не только синяки. Не только результаты тренировок. Стэйси вырвал частицу себя и безвозвратно отдал её Джейкобу. Джейкоб сделал то же самое. От этого никуда не деться — уже ничего не будет как раньше. Всё, что оставалось делать, это скрипеть зубами и не обращать внимания на такие мысли. Делать вид, что это всё было неправдой. — Как она справляется? — спросил Джейкоб. Он сел на стул, закинув ногу на ногу и устроив лодыжку на колене. Начал постукивать пальцами по щиколотке, и от каждого этого движения двигались мышцы на предплечье. В такт знакомой мелодии. Только ты, как всегда. — Ещё не очнулась. Она… — Ты давал ей есть? — Нет, сэр. Как вы и приказывали. Джейкоб скользнул по нему взглядом и сверкнул зубами, обнажив их в улыбке. — Хороший мальчик. Скосив взгляд куда-то в сторону, Джейкоб щёлкнул пальцами, и к ним подошёл эдемщик, несущий в руках глубокую тарелку с чем-то. Отдав её Джейкобу, сектант вновь оставил их наедине. Кажется, в тарелке была оленина. Мясо было сырым, хотя от него всё ещё исходил горячий пар. Тепло коснулось ладоней Стэйси, когда Джейкоб передал тарелку Стэйси. — Давай, персик, — сказал он. — Поставь еду в клетку. Она сразу очнётся, вот увидишь. Стэйси вцепился в прутья, чтобы не упасть, пока просовывал тарелку между ними. Металлическое дно со скрипом проехало по полу. Салага плавно села, открыв глаза. Захрипев, она уронила взгляд на тарелку с мясом и набросилась на него, как голодное животное. Склонившись над тарелкой, она руками принялась загребать мясо себе в рот. Стоя на коленях перед храмом маленького милосердия Джейкоба. Хотя это, наверное, была еда для собак. И Салага, скорее всего, потом выблюет её так же быстро, как запихивала до этого в себя. Стэйси видел, как кусочки мяса прилипали к её подбородку. Как жир и масло стекали по её пальцам. На дне тарелки ещё оставалась еда, когда Салага наконец поднял взгляд на ухмыляющегося Джейкоба. — Семь дней, — тихо сказал он с издёвкой. — Ты, наверное, голодная. Он протянул это слово. Голо-о-о-одная. Салага прищурилась. Она поскребла пальцами по дну тарелки, собирая последние кусочки мяса. Всем своим видом Салага показывала, что не собирается его слушать. Стэйси был прав. Прав. Джейкоб снова ухмыльнулся, явно позабавленный. — Да, — кивнул он. — Ты знала, что достаточно всего десяти дней для уничтожения цивилизации? Он почесал шею, наклонив голову. Стэйси понял намёк, понял, чего от него ждут. Нужно было показать представление. Стэйси делал это и прежде. Он стянул с пояса нож и развернул его в своей ладони. Салага наблюдала за ним, только за ним, несмотря на то, что Джейкоб продолжал негромко вести с ней беседу. Говорил про безумие и гениальность. Про коллапс, опять коллапс. О том, что общество было на грани краха. Руки Стэйси тряслись Только лишь слегка, пока он вёл лезвием по горлу Джейкоба. По его двигающемуся кадыку. Обычно Джейкоб молчал, когда Стэйси делал это. Но сейчас он говорил, и говорил много, и это сбивало Стэйси с толку, отвлекало от дела. Стэйси ощущал, как Салага хотела, чтобы он убил Джейкоба этим ножом. Она бы так и поступила. Воткнула лезвие под подбородок, прямо под его открытый рот. Стэйси закрыл глаза. Вспомнил о грузовике. — Я воевал в Ираке. Персидский залив, — сказал Джейкоб, наклонив подбородок, чтобы Стэйси в последний раз провёл ножом по его коже. Сделав это, Стэйси вытер лезвие о свои штаны. Тонкие рыжие волоски остались на ткани. Стэйси зажмурился и убрал нож за пояс. — Восемьдесят второй воздушно-десантный батальон. Все американцы. Ур-ра, — улыбнулся он. Тепло, по-настоящему. С гордостью. Стэйси обернулся, чтобы взять в руки фляжку. Повертел её в руках. Джейкоб сглотнул, и тепло исчезло из его улыбки. — Однажды ночью мы попали в засаду, — продолжил он, вытянув руки. Стэйси брызнул на них водой из фляги, замечая, как наблюдает за ними Салага. Её глаза заблестели, когда драгоценные капли воды упали на грязную землю. — Я и один парень по имени Миллер оторвались от остальных. Еды не было. Связи тоже. — Его взгляд стал отстранённым, он словно смотрел куда-то вдаль, сквозь Салагу и даже сквозь всю Монтану. Уголки губ изогнулись вниз. — Ближайшая база была в двух километрах на юге. Ну мы и пошли к ней. Джейкоб моргнул. Обернувшись к Стэйси, он вытянул к нему руку ладонью вверх. Стэйси вложил в неё флягу. — На третий день я понял, что мы потерялись. На шестой у нас кончилась вода. Ты знаешь, каково это, да? Тяжело глотать… Стэйси и Салага смотрели, как Джейкоб набирает воду в рот, громко полощет его. В конце концов, Джейкоб сплюнул на пол и передал флягу обратно Стэйси. Стэйси никогда прежде не слышал эту историю. Он был знаком со многими историями Джейкоба, с военными ужасами, которые он рассказывал пленникам, чтобы сломить их, но именно в этой истории было явно что-то глубоко личное. Она открывала Джейкоба с настоящей стороны. И закончится она плохо. Стэйси в этом был уверен. Ты — просто мясо. Жертвуй. Он даже знал, к чему всё сводилось. — На седьмой день у Миллера стали заплетаться ноги. Ты знала, что мозг начинает поедать мышцы, чтобы выжить? — мрачно улыбнулся Джейкоб. — Поэтому ты такая тощая. А на восьмой день к нам подобрались волки. Я посмотрел на Миллера и сразу же понял, что нам крышка. И я смирился с этим. И вместе со смирением ко мне пришла ясность, — сказав это, Джейкоб поднял взгляд. Словно он говорил о божественном даре. Вот оно, безумие Джозефа, голоса, раздающиеся из темноты. Ясность. Грузовик. Полночь. Территорию обходят два человека, мимо которых можно проскользнуть, пока не настала половина первого. С третьим придётся столкнуться на лестнице, но Стэйси был быстрым, а Салага — сильной. Они справятся. Они справятся. Ясность. Ясность. Всё ещё улыбаясь и говоря, Джейкоб поднялся со стула. Он потянул Салагу за воротник, вынуждая её тоже встать на ноги. Салага с отвращением смотрела в его лицо. Ты — всего лишь мясо. Они все всего лишь мясо. Выживут лишь сильнейшие. Слабыми нужно жертвовать. Джейкоб снова вытянул ладонь, и Стэйси вложил в неё музыкальную шкатулку. Салага смотрела на него, как на предателя, вскинув брови. Она едва не упала, когда Джейкоб выпустил её из своей хватки, чтобы завести шкатулку. Пальцы сжались на прутьях клетки. Её перчатки были дырявыми. На костяшках запеклась кровь. Салага отступила на шаг. — У слабаков есть своё предназначение, — сказал Джейкоб. — Вскоре ты и сама это поймёшь. Он открыл шкатулку, и из неё заиграла музыка. Это произошло быстрее, чем того ожидал Стэйси. Всё теперь происходило так быстро.

***

До пятницы оставалось два дня. Потом один. Потом не осталось ни дня вовсе. В одиннадцать вечера в четверг Стэйси места себе не находил от волнения. Он должен был сделать это сегодня, потому что Салага не вытерпит ещё неделю. Тревога и адреналин заполнили всё тело; Стэйси казалось, что он сейчас начнёт кричать из-за этого. Стэйси нашёл вещи Салаги в комнате, где были отобранные принадлежности остальных пленников. На самом верху лежали её солнечные очки. С потрескавшимися линзами. Винтовка. Ружьё с золотым напылением. Стэйси закинул их в сумку и сложил в кабинете Джейкоба на верхнем этаже. Он готовился. Положил в сумку флягу с водой и всю еду, которую накопил за день. Он знал только то, что грузовик едет на запад от Центра Ветеранов по направлению к радиолокационной станции PIN-K0. Если повезёт, они к тому моменту уже давно сойдут с транспорта. Стэйси переминался с ноги на ногу. Он смотрел на часы, желая, чтобы время шло быстрее. Каждое движение секундной стрелки длилось по ощущениям час. Сорок минут двенадцатого. Стэйси прикусил ноготь. Выглянул во двор. Увидел пару сектантов на обходе. Сорок две минуты двенадцатого. Через час они уйдут. Сбегут отсюда. Осталось совсем немного. Через час всё это закончится. Наконец-то. Наконец-то закончится. Стэйси выдохнул. Опустился, чтобы сесть за стол Джейкоба. За ним всё и началось. Дрожащими пальцами Стэйси взял нож. Тогда он дрожащими пальцами сжимал член Джейкоба. Целую вечность назад. Боже, как всё изменилось с того момента. Стэйси опять посмотрел на часы, хотя в этом не было нужды. Снизу, со двора раздался шум двигателя и открывающихся ворот. Ровно полночь. Пора.

***

— Вставай, — сказал Стэйси, вцепившись в прутья клетки и уставившись на Салагу. Он видел, что Салага была почти в сознании. Она вздрогнула, услышав его голос. Она была достаточно сильной, чтобы услышать его сквозь туман в голове. Салага была такой сильной. — Вставай, — повторил Стэйси. — Открой глаза! Вставай, Салага! Салага начала полностью приходить в себя. Она выставила перед собой руки, словно защищаясь от чего-то. Медленно моргнула пару раз. Встретилась недоумевающим взглядом со взглядом Стэйси. И медленно села на полу. Тридцать три минуты первого. Они должны идти. Стэйси ещё ближе прислонился к клетке. — Я вытащу тебя отсюда, — сказал он. — Хорошо? Мы вместе сбежим отсюда. Ладно? Только ты. — Песня играла в голове, но Стэйси не обращал на неё внимания. — Только ты, — повторил он, и Салага кивнула. — Эй! — раздался голос позади. Зейн Рейнольдс. Обычный турист, которому не повезло. Его привели сюда вчера. Пока он не был сломлен, но это лишь вопрос времени. — А как насчёт меня? — спросил он, потянувшись к Стэйси через прутья клетки. — Как насчёт меня? На это у Стэйси не было времени. Не было времени, не было времени. — Ты недостаточно силён, — отрезал он, заставив Рейнольдса отступить. После этого Стэйси сразу же про него позабыл. Он облизал губы и сказал Салаге, перебирая ключи пальцами: — Тебя надо вытащить отсюда. Пока это снова не началось. Он повернул ключ в замке, когда Салага встала. Открыл дверь, когда она подошла к нему. Салага слабо дрожала от голода. Голод сводил с ума. Стэйси знал это по себе. Они оба стали сумасшедшими. Только лишь сумасшедшими. Но об этом будет время поволноваться, когда они выберутся отсюда. — За мной, — сказал он, ещё шире открывая дверь. Она без каких-либо колебаний вышла из клетки. Тридцать пять минут первого. Промежуток времени сокращался, они должны успеть, но в самый последний момент. Стэйси прикоснулся к её руке. — Нужно быть осторожными, — сказал он, открывая заднюю дверь, ведущую в здание. — У меня всё под контролем по большей части… У меня есть план, но… — У тебя есть план? — переспросил Салага. Это были первые слова, которые Стэйси услышал от неё за долгое время. Голос был хриплым и сорванным. Надо было принести ей воды. Стэйси, идиот. Стэйси кивнул. Они одновременно начали подниматься по лестнице, оставляя за собой тихие звуки шагов по линолеуму. Быстрого, раскатистого дыхания. Дыхания сотни людей, ставшими свидетелями их поступка. Вот Только здесь не было никого. Только они. Только лишь они. Тридцать шесть минут. — Там стоит… стоит часовой, — сказал Стэйси. — Чуть дальше на лестнице, нам нужно… Салага кивнула. Она напряглась всем телом, выйдя вперёд. Она была сильной. Боже, Стэйси вообще не должен был в ней когда-либо сомневаться. — Я справлюсь с ними, — сказала она. Стэйси повёл Салагу налево по служебному коридору. Он напрягся, когда они дошли до последней двери. Часовой на лестнице обычно стоял лицом к двери, ведущей в комнату Джейкоба, но он в любой момент мог повернуться или подойти ближе. Он мог подняться или спуститься на один этаж, он мог стоять за дверью, поджидая их. Мог быть где угодно. Слишком много вариантов. Стэйси положил ладонь на дверную ручку и как можно тише повернул её. Заглянул головой в приоткрывшуюся дверь. Когда-то это была пожарная лестница. Освещение тут было тусклым и старым. Стэйси не видел ничего, кроме теней. Ступеньки вели в полный сумрак. Сколько раз он поднимался по ним вместе с Джейкобом? Впервые за многое время Стэйси почувствовал себя по-настоящему напуганным. Он сделал шаг назад, когда Салага встала рядом. Пускай теперь ведёт она. Это было неправильно, она слишком ослабла после всего, что с ней произошло, но Стэйси всё равно отступил. Даже сейчас она была сильнее его. Он последовал за ней наверх, через тьму по лестнице. Первый пролёт, второй. Часовой должен был быть здесь. Но его не было. На третьем лестничном пролёте тоже было пусто. Сердце бешено колотилось в груди. На лестнице никого не было. Ни одного часового. Ни одного, мать его, часового сегодня. Маленькое, благословенное чудо. Салага бросила на него взгляд, в недоумении приподняв брови, но Стэйси лишь покачал головой. Он не знал, что произошло, и не хотел гадать об этом. В комнату Джейкоба они вошли в тридцать девять минут первого. Стэйси увидел грузовик на другом конце двора, который как раз закончили загружать. — Куда нам дальше? — спросила Салага. Впервые в её голосе зазвучало беспокойство. Она доверилась сумасшедшему. Безумцу. Выдрессированному любимчику Джейкоба. Стэйси провёл языком по губам. — Он знает, что ты готова, — сказал он, с силой сжав руку Салаги в своей. — Готова сделать это. Салага нахмурилась, покачав головой. Она не понимала. Стэйси потянул её за собой к столу, за которым сидел часами до этого. Ничего не изменилось. Фотографии, документы, отчёты. — Смотри, — сказал Стэйси, постучав пальцами по бумагам. Один, два, три. — Это было вашим испытанием. Она снова покачала головой, и тогда Стэйси повёл её к пробковой доске. Чтобы показать ленты. Схемы. Прибитые к дереву фотографии. Илая Палмера. — Видишь? Он всё спланировал. Один, два, три, — продолжил он, взмахнув руками. Салага следила за его движениями, но не за ходом мыслей. Она всё ещё не понимала. — Один, два, три. Один, два, три, один, два, три — и он у тебя в голове! Это становится привычкой. Он пробирается в твоё сознание, а ты этого даже не замечаешь. Только эту ложь Стэйси сказал ей, ложь во спасение. Он чувствовал Джейкоба в своей голове, словно он был живым, член Джейкоба в своём горле, руки Джейкоба вокруг своего тела, чёрт возьми, свобода была так близко, так близко… — Ты уже никогда не станешь прежней. Понимаешь? — Стэйси отвернулся, чтобы посмотреть на часы. Сорок две минуты. Сорок две. — Не станешь прежней. Салага выглядела сбитой с толку, но она всё равно кивнула. Стэйси объяснит ей всё позже. В грузовике или в лесу. Когда они будут на свободе. На свободе. — Вперёд, — сказал он, направившись к балкону. — Грузовик… грузовик должен проехать здесь… Нам нужно успеть на него. Сорок три минуты. Стэйси поднял сумку, которую приготовил заранее. Вода, еда, оружие Салаги. С помощью этого они смогут добраться до следующей остановки, в идеале, до Лагеря Рейнджеров. Или до центра «К.Л.Ы.К.». Где-то, где их будут ждать друзья Салаги, но подальше, как можно дальше от Илая. Стэйси выглянул с балкона. Водитель начал залезать в грузовик. — Почти, — сказал Стэйси. — Я изучал их маршрут неделями, есть только один способ выбраться отсюда. Всё будет нормально, если ты не… Он замолк, наклонив голову, словно животное, почуявшее беду. Откуда-то издалека, из глубин старой больницы, этой грязной тюрьмы, он услышал голос Джейкоба. Отзвуки эха: — Найти её. Это приказ. Ему показалось. Показалось же? Голоса стали громче, начали доноситься отовсюду. Но голос Джейкоба звучал отчётливее остальных: — Обыщите всё вокруг! — Нет, — сказал Стэйси. Водитель только сел за руль, как раздался сигнал тревоги. Стэйси видел, как он подскочил от неожиданности на сидении, начав оглядываться. — Нет. Нет, нет. Слишком рано. Сорок четыре минуты первого. — Вот блядь. Тихая, знакомая мелодия начала доноситься из колонок по всей базе. — Блядь, — повторил он. — Нет. Нет! Он никогда отсюда не выберется. Следовало догадаться. Салага уже опустила тяжёлые веки, Стэйси видел, как она покачнулась, сдаваясь звуку песни. Один. Два. Три. Уже было слишком поздно. — Мне жаль, — сказал Стэйси. Ему правда было жаль. Очень, очень сильно. Сорок пять минут первого. Времени оставалось совсем немного. Стэйси толкнул Салагу, заметив, как широко она распахнула глаза, ударившись спиной о высокие перила балкона. А потом под её ногами уже не оказалось опоры. Она упала. Она пропала. Стэйси слышал стук тела о что-то металлическое, но было уже слишком поздно. Дверь в кабинет Джейкоба распахнулась, и песня заиграла ещё громче, только, Только ТОЛЬКО лишь громче. Стэйси схватился за голову, согнувшись пополам. Что-то происходило. Под его ногтями была кровь. Она стекала по его подбородку. Но Салаги здесь больше не было. Это всё, что Стэйси смог сделать. Это всё, на что ему оставалось надеяться. Среди сектантов, ворвавшихся в комнату, не было Джейкоба. Стэйси наблюдал за ними, лёжа на полу. Наблюдал, как они проверяли кабинет, заглядывая под кровать и стол. Но Салаги уже здесь не было. Стэйси ударили ногой по лицу. Явно туда и целили. У Стэйси едва хватило сил отреагировать на удар слабой попыткой отгородиться. Песня сковывала всё тело. Поглощала разум. Она убьёт его раньше, чем кто-либо из этих эдемщиков. А потом всё вдруг прекратилось. Кто-то грубо потянул его за воротник, заставляя подняться. — Отведите его к Джейкобу, — сказал один из сектантов. Как же приятно было слышать это имя. Стэйси понимал, что было неправильно. Джейкоб его не спасёт. Ни сейчас. Ни когда-либо ещё. — Эй ты, сволочь, — позвал его другой эдемщик, схватив Стэйси за плечи. Он повернул голову Стэйси, чтобы ударить его пистолетом в висок, и всё вокруг вдруг потемнело.

***

Стэйси очнулся. Он был в бункере. Не часто ему приходилось оказываться в самом чреве зверя, но он узнал этот потолок. Торчащие повсюду трубы. Стэйси повернул голову. В виске пульсировала резкая боль, расползающаяся по всей голове. Скорее всего, у него было сотрясение мозга. Если сейчас заснёт, то может уже и не проснуться. Не самый худший вариант развития событий. Стэйси часто заморгал. На его груди и подбородке запеклась кровь. Какой-то сосуд лопнул в носу. Сильно. Каждый вдох вырывался с безобразным хрипом. — Всё ещё жив? — раздался голос Джейкоба откуда-то из темноты. Стэйси замер. Впервые с момента пробуждения он попытался шевельнуть руками. Конечно, они были привязаны к стулу. Стэйси этого и ожидал, но ему всё равно стало дурно. Из горла вырвался жалкий, слабый звук. — Джейкоб. — Да. Да, я здесь. Стэйси выдохнул через сжатые зубы, сжав ладони в кулаки. Верёвки больно впивались и натирали запястья. Игра завершена. Всё. Конец. — Ты хотя бы удивился? — спросил Стэйси. — Тебе было больно? Он слышал, как сбилось на мгновение дыхание Джейкоба. Он ступил из тьмы на свет. Когда-то Стэйси, наверное, и испугался бы его. Может, какая-то его часть всё ещё боялась Джейкоба. Та часть, благодаря которой он всё время выживал, и сейчас пыталась дать о себе знать. Но на неё теперь легче было не обращать внимания, легче было полностью уничтожить в себе. Стэйси был сильнее той своей части. Он помог Салаге выбраться. — Я надеялся, что ты попросишь прощения, — сказал Джейкоб. — С достоинством примешь поражение. Стэйси усмехнулся. Кто бы мог подумать, что в самом конце он всё-таки найдёт в себе достаточно смелости? — Поражение? — переспросил он. — Она сбежала, Джейкоб. Хоп — и всё, пропала. Джейкоб ударил его в челюсть. Несколько раз подряд. Настолько быстро, что два удара слились в один. Стэйси почувствовал, как что-то хрустнуло в его носу. Что-то запульсировало между глазами. Было больно. Из его рта вылетел зуб. Бело-красный, весь в крови, он упал на пол. Прощай, пронеслась в голове Стэйси нелепая мысль. Очередная его частичка, которую вырвал из него Джейкоб. — Я могу вернуть её в любой момент. Ты лишь выиграл ей немного времени, а взамен обрёк себя на смерть, — он хрустнул костяшками пальцев и потряс ими в воздухе, чтобы смахнуть кровь. — Не очень сделка, да, бывший помощник? В его глазах полыхало синее пламя. Холодное. Обжигающее. Стэйси никогда не видел у Джейкоба таких эмоций. О, да. Да. Ему было больно. Стэйси хотя бы смог причинить ему боль. Усмешка не сходила с его губ. — Оно того стоило. — Ладно, — сказал Джейкоб. — Хорошо. Посмотрим, что станет с твоей гордостью через пару дней. Люди впадают в отчаяние, когда у них отбирают их так называемые права. Ты сам это видел, чёрт возьми, ты испытал это на собственной шкуре. Просто кинем тебя обратно к животным. Заморим голодом. Ослабим. И ты покаешься мне, Пратт. Ты с радостью во всём… Джейкоб резко замолк и обернулся. Стэйси смотрел, как он уходит, забирая с собой остатки тёплого чувства победы. Стэйси беспомощно попытался освободить руки. Он остался один. Один.