Мой единственный

Стэйси не знал, сколько дней провёл в этой комнате. Время текло незаметно. Иногда ему давали пить. Реже его кормили. Время рано или поздно убьёт его. Видео, которое снял Джейкоб, крутилось вновь и вновь на экране позади него. Стэйси сливался со временем. У него ничего не оставалось, кроме времени. Иуда. Я не стану тебя убивать. Господи, Боже, просто прикончите меня. Сектанты, которые приносили ему крохи еды, даже не смотрели ему в глаза. Стэйси знал, что от него несло мочой, потом и, наверное, всё ещё спермой Джейкоба. Медный запах крови висел в воздухе, даже когда Стэйси казалось, что он потерял обоняние. Стал невосприимчивым к ароматам. Иуда. Время убьёт его. Только время. Двери открылись. Сердце Стэйси забилось с бешеной скоростью. Ведь он знал, что это Джейкоб, знал, что однажды Джейкоб придёт сюда позлорадствовать, бросит в лицо Стэйси новость о том, что Салага погибла, а вместе с ней погибла и его последняя надежда. Двери открылись. Инстинктивно Стэйси вжался в стул. — Твою мать, — услышал он приглушённый голос, знакомый и тёплый. Полный ужаса, но… но… Стэйси открыл глаза. Салага стояла перед ним, закрыв рот и нос ладонью. Брови были приподняты так высоко, что их было видно даже за солнечными очками. Как она вообще видела в них здесь, в этой темноте? — Блядь, — сказала она. — Пратт… Помощн… Я думала, ты… Он сказал мне, что ты… — Салага покачала головой и начала подходить ближе. Она вся дрожала с ног до головы. — Стэйси, — сказала она. — Прости меня. Что с тобой произошло? Что произошло? Что с ним произошло? Всего лишь рухнул мир — рухнул весь мир Стэйси. Если Салага здесь… если она здесь, значит, она оказалась сильнее Джейкоба. Значит, Стэйси оказался сильнее Джейкоба. Становись сильнее благодаря жертвам. Становись сильнее благодаря боли. Потому что, в итоге, Джейкоб был кое в чём прав. Стэйси ничего не мог с собой поделать. Его не покидало чувство, что что-то не так. Лучше бы они вообще сюда никогда не приходили. Они могли сжечь всё это место к чертям, уничтожить всё, что создала семейка Сидов, но Сиды были правы. Конец близок. Они все были слишком слабы, чтобы понять это. А теперь… Теперь. Теперь Стэйси осталось сделать Только лишь одно. Он заставил себя подняться, почти не чувствуя ног и дрожа от слабости. Он заставил себя подняться и не дал себе упасть. Стэйси был достаточно силён для этого. Ему нужно быть сильным. Любовь Джейкоба сделала его таким. Стэйси должен оправдать ожидания.

***

Потребовались недели, прежде чем он наконец смог окрепнуть и покинуть Логово. Салага взглянула на Стэйси, когда он попросил сказать, где то место. Она прикусила нижнюю губу, сузив взгляд. Но она отметила расположение на карте. Предложила пойти с ним. Стэйси отказался. Он должен сделать это один. Возможно, Салага его отчасти понимала. Эта ситуация породнила их. Оставила наедине друг с другом. Они были Только лишь единственными, кто знали. Идти пришлось недалеко. Стэйси забрался на скалу рядом с Волчьим Логовом и взглянул на раскинувшуюся перед ним гору. Солнечные лучи, касающиеся кожи Стэйси, причиняли почти физическую боль. Стэйси не помнил, когда уже в последний раз ощущал прикосновения солнца. Он словно превратился в ночное животное, выбравшееся из пещеры. Стэйси больше не чувствовал себя человеком. Словно он сбросил с себя внешнюю оболочку, а под ней оказался кто-то сильнее. Стэйси сделал вдох и пошёл вперёд. Достигнув нужного места, он еле перевёл дух. Дыхание сбилось, пот катился по всему телу. Наверное, ему должно быть стыдно за это. Но ему не было. Стэйси не знал, что ожидал найти в точке, которую Салага обвела на карте. На этой обычной, ничем не отличающейся от других поляне: скалы, деревья, спутанные ветви ежевичных кустов. Тела Джейкоба здесь не было. Не было его разлагающихся останков, которые Стэйси мог оплакать. Или похоронить. Или плюнуть на них. Стэйси бесцельно принялся шататься по поляне. Он прикоснулся к одному довольно большому камню. Ему показалось, будто он видит на нём глубоко запёкшиеся следы крови. Показалось. Их не было. За недели исчезли все следы Джейкоба Сида и его последнего упокоения. Стэйси прислонился к этому камню. Он взглянул на небеса, на двигающиеся изящно и медленно облака. Огромные и безмолвные. Навсегда, подумал он. Господи. Мать твою. Навсегда.