A Farewell to Arms

Стук доносился издалека, и какое-то время сквозь сон Надя думала, что она может его игнорировать. Теплое тело Чарли прижималось к ее спине, а его рука, словно подушка, была у нее под головой. Она не хотела двигаться. Раньше — когда Шортер еще был… мог быть там — она бы вскочила с кровати и побежала вниз по лестнице при таком стуке. Но сейчас такая необходимость исчезла. Тот, кого она любила, был в безопасности в теплой постели рядом с ней. Не о ком было волноваться среди ночи. Но стук продолжался. Сон уходил с каждым настойчивым ударом, и она начала просеивать большой список людей, которые ей небезразличны. Друзья. Соседи. Кузены. Надя открыла глаза и посмотрела на часы на тумбочке. Было чуть больше трех утра. Никто бы не пришел, если бы это не было очень важно. Чарли пошевелился во сне, бормоча и прижимая ее ближе. Еще немного и он проснется, и тогда полицейский возьмет верх. Она могла только представить, как он распахивает дверь с пистолетом наготове, пугая до смерти любого бедного соседа, который нуждается в ней. Она осторожно высвободилась, подсовывая подушку под его цепкую руку, накинула атласный халат на обнаженные плечи и сунула ноги в плюшевые шлепанцы. В коридоре было холодно, лестница заскрипела под ногами. Она провела рукой по своим коротким волосам и включила лампу у двери. "Кто там?" — спросила она достаточно громко, чтобы ее услышали. Голос в ответ был приглушен, слова неразборчивы. Но сердце Нади подпрыгнуло в груди. Что-то в этом голосе напомнило ей о давних временах, о подобных визитах глубокой ночью. «Эш? — отчаянно спросила она, трясущимися руками сдергивая цепочку с замка. — Эш, это ты?» Ее сердце колотилось. Много раз он приносил на себе ее брата, от которого несло перегаром и который не мог идти без посторонней помощи. Она ругалась, суетилась, проверяла нет ли кровотечений, а потом готовила им чай или суп, пока Шортер отсыпался на диване. Тогда эти ночи казались такими трудными, но, оглядываясь назад, Надя испытывала ностальгию. Она вспомнила долгие разговоры с Эшем — который всегда был относительно трезв — за дымящимися кружками, пока они ждали, когда из гостиной наконец раздастся охрипший с похмелья голос Шортера. Руки нащупали засов. Она сильно сомневалась, что Эш пришел, чтобы предаваться воспоминаниям. И представила его по ту сторону двери, окровавленного, перепуганного или умирающего от голода. Мысль о том, что другой ее младший брат — ее младший светловолосый брат — исчезнет так, как это сделал Шортер, была ужасающей. Она опять подергала ручку, но так и не смогла ее повернуть, забыв, что есть еще один замок. «Она все еще заперта». Его голос был приглушен через тяжелую дубовую дверь, но достаточно отчетлив, чтобы понять, что его губы как будто были прижаты к холодному дереву. Надя торопливо открыла последний замок и повернула ручку. Эш стоял в круге света на потрескавшемся крыльце, засунув руки в карманы своей старой кожаной куртки. Он приложил палец к губам с просьбой быть потише, и ухмыльнулся, но она сразу же заметила, что это не коснулось его глаз. Не было заметно никаких признаков крови, повреждений или упорного преследования. Надя вздохнула с облегчением и жестом пригласила его внутрь. Он перешагнул через порог одним плавным движением, и его взгляд метнулся к лестнице. «Чарли здесь?» — спросил он шепотом. Надя кивнула. Она еще не успела подумать о том, что впустила в дом разыскиваемого преступника, в то время как один из лучших копов Нью-Йорка спит наверху. Им просто нужно постараться не разбудить его. Она жестом пригласила Эша на кухню, а он выключил лампу и последовал за ней в темноте. На кухне Надя зажгла верхний свет и поставила греть воду для чая. Она боялась спрашивать, что привело его сюда посреди ночи, и поэтому начала разговор на манер обычного светского визита. «Ты все еще пьешь чай с медом?» — спросила она. Эш посмотрел на нее с серьезным лицом. «У тебя есть пиво?» — поинтересовался он. Надя отрицательно покачала головой. Хотя холодильник был набит пивом, было достаточно уже того, что Эш просто находился здесь — не хватало еще, чтобы Чарли застукал ее за предложением спиртного несовершеннолетнему, разыскиваемому за убийство. Эш не настаивал. «Мед — это хорошо», — согласился он, потянувшись через ее голову, чтобы сам достать его из шкафчика. Надя глянула на него, пораженная тем, как сильно он вытянулся всего за последний год — сейчас Эш возвышался бы над Шортером, если бы тот был еще жив. «Хорошо выглядишь, Надя», — тихо сказал он, протягивая ей маленькую бутылочку в форме медведя. Она невольно покраснела. Даже по прошествии всех этих лет он все еще мог смутить ее комплиментами. «Все в порядке», — сказала она. Она подумала о Чарли и о том, как он помог ей справиться со смертью Шортера. Она подумала о том, какой теперь мирной была жизнь. «Все хорошо», — призналась она, почему-то чувствуя себя виноватой. Эш улыбнулся. «Я рад, — мягко сказал он ей, дотянувшись и сжав ее руку, — я беспокоился о тебе». Надя убрала свою руку и занялась приготовлением чая. Она налила его в большие керамические кружки и отнесла к столу. «Не так сильно, как я беспокоилась о тебе, — бойко возразила она, — вы с Шином в последнее время вляпались в кучу неприятностей, если хотя бы половина того, что я слышала, правда». Эш сел, вытянув свои длинные ноги под столом. «С этим дерьмом покончено, — сказал он. Его голос звучал смиренно. Устало. — Меня тошнит от всего этого, Надя». Она села напротив него, изучая его лицо в бело-голубом свете спиральной флуоресцентной лампы на потолке. Он был красив — это первое, что замечали люди в Эше Линксе — красив и холоден. Но присмотревшись внимательнее, становилось понятно, насколько он измотан. Его глаза были тусклыми, а морщинки вокруг рта скорее свидетельствовали о боли, чем о смехе. Он был слишком молод, чтобы выглядеть таким усталым. «Мне нужно прекратить все это. Заняться чем-то другим, — продолжил он, — я хочу начать все сначала, но, черт возьми, я уверен, что не хочу делать этого в тюрьме». Он обхватил кружку руками, нервно пробегая пальцами по краю. «Но это все, что мне светит, не так ли? Это единственное возможное будущее для таких, как я». Она хотела это опровергнуть, но не знала как. Она сбилась со счета, сколько раз предупреждала Шортера о неизбежности его пути. Эш, вероятно, тоже был тогда рядом и слышал некоторые из этих лекций. Да и с Чарли наверху, кого она могла обмануть? «Не то чтобы я этого не заслуживал, — тихо продолжил он. — Я совершил кучу дерьмовых поступков — более чем достаточно, чтобы получить пожизненный срок. Просто, когда я оглядываюсь на свою жизнь, какой у меня был выбор? Я бы умер, Надя. И даже не от пули». Он посмотрел куда-то вдаль через ее плечо, и ей стало интересно, что он видит. Но потом тяжело сглотнув, подумала, действительно ли она хочет это знать. «Они бы убили меня задолго до этого — а я должен был смирно лечь и позволить им?» Он выглядел так, будто собирался заплакать. Надя перегнулась через стол и взяла его за руку. Она была холодной и дрожала. «Чем я могу тебе помочь, Эш?» — осторожно спросила она. Он глубоко вздохнул и взял себя в руки, сморгнув накатившие слезы. На мгновение он заколебался, но о чем бы он ни хотел просить, он уже твердо решился. Надя знала его достаточно хорошо, чтобы понять это. Казалось, он подбирает слова. «Твой дедушка до сих пор держит аптеку?» — спросил он в конце концов. Надя была удивлена. Неужели это было так давно? «Йейе умер прошлой зимой», — мягко объяснила она. На лице Эша отразилась тревога, и Надя не знала, было ли это из-за того, что он боялся причинить ей боль, или он искренне переживал потерю старика, который ругал его и Шортера за то, что они слонялись по улицам. Наверное и то и другое. «Наинаи возглавила аптеку, — продолжила она, — ей помогает одна из моих двоюродных сестер». Бабушка Нади была вздорной старухой, обученной древнему китайскому искусству травничества и медицины. Она и слышать не хотела о закрытии аптечной лавки, когда ее муж скончался. Когда Надя была маленькой, пожилая дама проводила занятия над аптекой, обучая китайских детей почти утраченному искусству понимания свойств веществ и того, как они смешиваются и изменяют друг друга. Сама Надя провела много недель с пестиком в руке, измельчая листья и минералы, чтобы создать простые лекарства и добавки. Ее бабушка перестала вести занятия более десяти лет назад, вместо этого сосредоточившись на одной или двух многообещающих ученицах, у которых был талант потенциально занять ее место самого уважаемого травника в Чайнатауне. Ее двоюродная сестра Лиан был одной из тех учениц, которых повысили до ассистентки после смерти дедушки. «Мне жаль твоего дедушку, — мягко сказал Эш, нахмурив брови. Надя подумала – слишком много смертей в последнее время. — Но тогда твоя бабушка — это тот человек, которого мне очень нужно увидеть». Она не могла придумать ни одной причины, по которой Эш захотел бы навестить капризную старуху, которую он никогда не видел. "Почему? Что тебе нужно?" — в глубине сознания Нади зарождалось чувство тревоги. Она серьезно сомневалась, что Эшу нужен афродизиак или чай, способствующий долгой жизни. Он вообще никогда не баловался веществами, нелегальными или безрецептурными. Она подумала, не попал ли он в какую-нибудь беду; более серьезную, чем обычно. «Ты в чем-то перегнул палку, Эш?» Он мрачно улыбнулся. «Не больше, чем обычно, — сказал он. Надя попыталась успокоиться. — Но, как я уже сказал, меня тошнит от этой жизни. Я завершил то, что намеревался сделать — черт, точнее я провалил большую часть этого, но, по крайней мере, это сделано. И теперь больше ничего нет». Ее тревога переросла в полную панику. «Не говори так! — запротестовала она, желая потянуться через стол, чтобы толкнуть его, но слишком напуганная, чтобы даже отругать. — А как насчет… Чарли рассказал мне о мальчике. Японском мальчике. Он сказал, что вы двое были близки…» Она не знала, как спросить то, что она хочет. Чарли сказал ей, что они близки, возможно даже влюблены. Она надеялась, что Эш наконец нашел кого-то, кого сможет полюбить. Его рот сжался в жесткую линию. «Эйджи больше не имеет ко мне никакого отношения, — сказал он с ноткой раздражения в голосе. — Завтра он возвращается в Японию.» У Нади упало сердце. Она думала, что любовь станет его спасением. Она беспомощно посмотрела на него, а сердце отяжелело от любви и боли. Беспомощность была знакомым чувством, когда дело касалось Эша Линкса. Она провела годы в беспокойстве и отчаянии, не в силах повлиять ни на него, ни на Шортера, пока они делали один плохой выбор за другим. «У меня остались враги. Я устал так жить, вечно выглядывать из-за угла и спать с пистолетом в руке. Мне нужно начать сначала. У твоей бабушки может быть то, что мне нужно для этого, — он оперся лбом на руку и закрыл глаза. — Я даже не стал тратить время на изучение этого — я пришел сразу, как только подумал об этом». Надя вдруг поняла, о чем он говорит. «Ты хочешь инсценировать свою смерть, — удивленно сказала она. — Ты хочешь Цикл Лунного Цветка». Это было почти легендарное средство из трех отдельных препаратов, которые могли провести кого-то через смерть и снова вернуть к жизни. Эш кивнул, потянувшись, чтобы схватить обе руки Нади и удержать их. Она и не подозревала, что они дрожат. «Твоя бабушка — мой единственный шанс», — тихо сказал он. Она покачала головой. «Но… Но это невозможно. Это опасно. И очень дорого, — она сжала его пальцы. — Йейе никогда не держал такие вещи в магазине — в этой стране они незаконны. Даже унция стоит тысячи долларов». Надя никогда не слышала, чтобы кто-то действительно использовал токсины из Цикла Лунного Цветка — если дозировка и время не были точно рассчитаны, действие было фатальным. Засунув руку в куртку, Эш порылся во внутреннем кармане. «Деньги — не проблема, — сказал он, вытаскивая толстую пачку наличных. Он положил ее на стол перед ней. Глаза Нади расширились. Все купюры были по сотне. Банковская лента, обернутая вокруг них, гласила 10 000 долларов. — Есть еще, если этого недостаточно, — спокойным голосом сказал он. — Пожалуйста, Надя. Мне нужно это». Она уставилась на него. Она никогда раньше не видела столько денег и, вероятно, никогда не увидит снова. Это выглядело неуместным и непристойным на фоне расколотого и выщербленного дерева старого кухонного стола ее матери. Почти против воли ее пальцы потянулись, чтобы дотронуться до хрустящей банкноты. Она снова начала трястись, почувствовав боль внизу живота. «Боже мой, Эш, — неуверенно прошептала она. — Откуда, черт возьми, ты это взял?» Зеленые глаза расширились. «Это мое, — сказал он ей. — Клянусь, Надя. Я... я унаследовал это.» Господи, как же ей хотелось верить ему. Насколько она знала, Эш никогда ей не лгал. Но она еще многого не знала. Чем они с Сингом занимались в ту ночь, когда использовали туннель под Чанг Даем? Почему клан Ли охотился за ними? Он никогда прежде не был замешан в политике Чайнатауна. Ей нужно было знать все. О деньгах. О Шортере. Все. Она боялась узнать об этом, но, проглотив свой страх, смело посмотрела ему в лицо. «Пришло время тебе рассказать мне, что случилось с моим братом», — сказала она, глядя ему прямо в глаза. Эш посмотрел на потолок, потом мимо нее в темную гостиную и провел рукой по волосам. «Я в долгу перед тобой, — тихо сказал он, — но знай, что это будет неприятно». Она никогда и не ожидала, что это была легкая смерть, но, когда Эш начал говорить, Надя поняла, что не имела ни малейшего представления, насколько жестоким это могло быть. Он говорил о наркотике, который превратил ее брата в овощ, о корсиканской мафии и о человеке, который заставил Эша играть роль любовника и наследника. Его голос несколько раз дрожал, и Надя брала его за руку, пока он описывал сцену в подвале Гольцино. Они оба плакали, когда он рассказывал о том, как ему пришлось схватить пистолет, оставленный ему Артуром, и принять единственный предложенный вариант. Он снова и снова извинялся, ковыряя потрескавшиеся кожаные рукава своей куртки и выдергивая клочья шерсти из-под манжет. Она видела слезы, которые капали с его подбородка на стол. Надя не знала, что сказать; она вытерла собственные слезы и переплела свои влажные пальцы с его, крепко сжимая. Как бы она ни нуждалась сейчас в ком-то, кто бы утешил ее, ей самой нужно было стать опорой для этого сломленного мальчика, который уже слишком много пережил и повидал. Она слушала, как он продолжал, объясняя эксперименты доктора Маннергейма и то, как он, Кейн и Шин столкнулись лицом к лицу с Гольцино и полковником Фоксом. Она читала между строк, и когда он закончил, понимала новые морщины на его лице и причину, по которой его улыбки стали усталыми и поверхностными. Всходило солнце — свет снаружи стал зыбким, предрассветно-серым. Она встала и подошла к холодильнику, доставая из дверцы пару бутылок пива. Одну передала Эшу. Они выпили вместе, молча наблюдая за восходом солнца. Наде придется сказать Чарли, что Эш был здесь. Слишком многое изменилось, и он заметит разницу в ее лице. Кроме того, она никак не сможет вынести все это одна. Чарли принадлежал ей, на него можно было опереться, на него можно было положиться. Он ясно дал понять, что намерен поддерживать ее во всем. Но сначала Эшу нужно было благополучно исчезнуть. Пачка денег так и осталась нетронутой на столе. Надя взяла ее, от этих денег многое зависело. Свобода Эша. Она завернула сверток в алюминиевую фольгу и засунула подальше в морозильную камеру. «Там будет безопасно», — ответила она на удивленный взгляд Эша. «Ты понимаешь, что Цикл Лунного Цветка, вероятно, убьет тебя, —тихо сказала она, делая еще глоток пива. — Даже Наинаи никогда не готовила его — нет никакого способа заранее узнать, правильная ли дозировка». Эш кивнул. «Я рискну», — сказал он. Она искоса посмотрела на него. «Это не для Эйджи Окумуры, не так ли? Ты делаешь это для себя?» «Я же сказал тебе, что он больше не имеет ко мне никакого отношения», — он выглядел отчаянно печальным. Она услышала, как Чарли проснулся наверху. Эш тоже это заметил, и его глаза метнулись к потолку. «Встретимся в аптеке в девять, — сказала она, вынимая из его пальцев почти пустую банку из-под пива. — Я посмотрю, что я могу сделать». Она встала на цыпочки и поцеловала его в щеку, услышав тихий выдох при контакте, и задумалась, как давно он чувствовал чью-либо привязанность. Взяв его за руку, она провела его к задней двери. «Будь осторожен», — прошептала она, желая пригладить его волосы, но удержалась. «Спасибо, Надя», — пробормотал он и мягко улыбнулся, а мгновение спустя перемахнул через забор и исчез в дебрях Чайнатауна. Она смотрела ему вслед, и свежие слезы катились по щекам. В каком-то смысле это была его вина, что Шортер вообще ввязался во все это, но она не могла найти силы обвинить его. Во многих отношениях он все-таки спас ее брата. Надя и ее семья были у него в долгу. Чарли нашел ее, глядящей на задний двор и обнял ее сзади. «Все нормально?» — спросил он, целуя ее за ухом. Она прислонилась спиной к его груди. «Я только что проснулась, — объяснила она, — от очень плохого сна».