Первый день учёбы после выходных проходил вяло. Студенты, ещё не отошедшие от праздных дней, сонно смотрели на таких же преподавателей и заторможенно общались друг с другом. Среди всей этой размазанной массы выделялся только Шастун. Своим сияющим лицом и вдохновенной улыбкой вгонял всех остальных в ещё бо́льший упадок. Сейчас он не видел причин ходить с постной рожицей. Для него сейчас всё было замечательно, ведь дома всё ещё пахло мандаринами, а гирлянду парни так и не убрали. И если Дима утром тяжко вздыхал, глядя на календарь, ходил по дому и бухтел, как старый дед, то Антон, так и не уснувший ночью, мечтательно теребил страницы «Ромео и Джульетта».
— Не лучший выбор для романтических мечтаний, не думаешь? — опять мимо прошёл хмурый Поз и, бросив взгляд на обложку, усмехнулся. — Ах да, у вас же любовь до гроба, — Антон запустил в друга тапок, а тот лишь смеясь увернулся и ушёл на кухню к закипающему чайнику.
Шаст не злился, только закатывал глаза, выказывая напускное раздражение и сдерживая смущённую улыбку. Поз в целом был рад за Антона, и тот это прекрасно понимал, сам за собой замечая видимые изменения. Он теперь светил ярче лампы, искренне смущаясь и хохоча с дружеских шуток.
И улыбался. Много, часто и искренне. Таким Шаста Дима ещё не видел и перемены принимал с радостью. Хоть их с Арсением отношениям было всего-то несколько дней, Димка теперь по сто раз на дню отпускал разнообразные подколы и шуточки, с которых начинал и это утро. Сейчас он многозначительно оглядывал парня с ног до головы, подмечая непривычную идеальность белой рубашки.
— Ты прямо как на свиданку собираешься, — хмыкнул он, завязывая шнурки на ботинках.
— Да иди ты, я всегда так выгляжу, — Шаст закатил глаза, в уже сотый, кажется, раз поправляя непослушные кудри, разглядывая себя в зеркало.
— Оставь в покое свою мочалку, мы и так опаздываем, — Поз, накинув куртку на плечи и взяв рюкзак, подошёл к другу и запустил руку в его волосы, взхолмачивая почти законченную укладку.
— Ах ты ж... — Антон резко повернулся к другу, чтобы дать тому хотя бы подзатыльник, неожиданно шатнулся в строну, схватившись за плечо Димы, дабы удержать равновесие. Мир перед глазами как-то спонтанно перевернулся на триста шестьдесят и снова встал на место, будто ничего не произошло.
— Ебать, Шаст, что с тобой? — Дима схватил зажмурившегося парня под локти, пытаясь поставить его в устойчивое положение.
— Да, Шастун, продолжай питаться и спать как попало и доведи себя до состояния-нестояния, тебе же только этого не хватало, — Антон усмехнулся, журя самого себя, и встал ровно, лёгким кивком и жестом «Окей» показывая, что с ним всё в норме.
— Это не окей, это очко, придурок, — Дима несильно ударил парня в плечо, тут же чертыхаясь себе под нос. — Сам не будешь за собой следить, я начну кормить тебя насильно и Арсу скажу, чтобы он проследил за твоим режимом сна.
Антон в ответ лишь закатил глаза и продолжил одеваться под обеспокоенные причитания.
Уже в универе мысли об учёбе накрыли с порога, стоило вспомнить о всех грядущих планах. Но эти мысли не продержались долго в голове Антона. Ведь стоило зайти в аудиторию, как мозг выключился, оставляя ведущую функцию сердцу, которое зашлось частыми ударами в тот момент, как глаза нашли знакомую фигуру за преподавательским столом. Широкие плечи, стянутые чёрной тканью пиджака, расправлены; в руках покоится планшетка с планом лекции, которую внимательно изучают сквозь
ох-уж-эти-блять-очки. Шастун совсем немного виснет, стоя в дверях, тем самым преграждая путь другим студентам, но нетерпеливые тычки в спину быстро возвращают блудное сознание в реальность. Парень прошёл на своё место, лишь вскользь вскидывая взгляд на преподавателя. И делает это ровно в тот момент, когда синие глаза со странным прищуром останавливаются точно на парне, быстро пробегают по всей фигуре от головы до ног и возвращаются обратно к планшетке, оставляя на теле Антона странное колкое чувство. Парня передёрнуло, но он как ни в чём не бывало разместился на своём стуле и отдал внимание Диме, тихо бурчащему на соседнем месте.
Через несколько минут занятие началось, но Антон всё никак не мог заняться учёбой, а вместо этого занимался робкими разглядываниями куратора, за которыми каждый раз этот самый куратор его и ловил. И начинал разглядывать в ответ, продолжая что-то говорить по теме, задавать вопросы, на которые сам же и отвечал. Всё как обычно, но при этом с липким взглядом, направленным именно на Антона, из-за чего тот неуютно ёжился и старался не поднимать глаз от тетради. Силился записывать на слух то, что говорил Арсений, но вся концентрация поминутно сбивалась из-за ощущения чужого взгляда. Это доводило бедолагу чуть ли не до слёз и заставляло напрягать каждый участок тела от дискомфорта.
Наконец-то до ушей донёсся знакомый звон, и парень выдохнул. Сейчас он встанет и выйдет из аудитории, снимет с себя тяжесть от чужого пристального наблюдения, а потом, конечно же, задаст Арсу трёпку за такое странное поведение. Такие планы были у Антона. У Попова же планы были кардинально другие. Как только Шастун, скинув вещи в рюкзак, поспешил на выход, он окликнул его весьма громко, так что Антон при желании не смог бы притвориться глухим и уйти. Парень, вздрогнув и посмотрев на Диму, который уже был за порогом аудитории, неопределённо махнул головой, и тот поплёлся восвояси. А за ним и остальные студенты, оставляя Антона один на один с куратором, быстрым ручейком вытекли из помещения. Повисла звенящая тишина. Казалось, что дверь, закрываясь за последним уходящим, отделила эту аудиторию от всего остального мира, поэтому не было слышно даже гомона из коридора.
— Подойди, — низкий голос разрезал тишину, врезаясь Антону в голову. Он, не поднимая голову и смотря в пол, медленно подошёл к столу. — Что же ты не смотришь на меня сейчас? — Арсений поднялся с кресла, подходя вплотную к парню. Пальцы легли на юношеский подбородок, слегка надавливая и вынуждая поднять голову.
Антон замер, широко открытыми глазами разглядывая лицо напротив, в данную минуту находящееся непозволительно близко. Синева в чужих радужках была холодная и тёмная. Антон не мог узнать этот взгляд, не видя привычного тепла в глазах мужчины. От
этого взгляда по коже ползли противные мурашки, и дыхание становилось неровный и вымученным.
— Что-то не так, Тош? — с ласковым прозвищем глаза в миг переменились. Теперь Арсений глядел тем самым знакомым и невозможно любящим взглядом, заставляя Антона немного расслабиться, хоть и такая резкая перемена в мужчине показалась ему пугающей.
— Ты странный, — робко обронил юноша, поджав нижнюю губу. Арсений удивлённо поднял брови.
— Я? — Попов легко усмехнулся, поглаживая пальцами щёку парня. — Ты испугался? — ласково протянул мужчина, приближаясь к лицу Антона. Тот осторожно кивнул и закрыв глаза, ощутив на своих губах горячее дыхание. — Прости, — прошептал Арсений, мягко касаясь губ парня своими губами.
Антон положил ладони на широкие плечи, стремясь крепче прижаться к мужчине, уже самостоятельно подаваясь вперёд и выпрашивая полноценный поцелуй. Арсений обвивает его талию руками, мажет языком по высохшим губам и целует. Медленно и нежно, так что парень плавится в сильных руках куратора и неумело целует в ответ. Антону хотелось бы продлить этот момент, растянуть его как можно дольше, и он жмётся к мужчине, пока в один момент не чувствует, как его резко переворачивают и прижимают к столу, излишне грубо впечатывая грудную клетку в деревянную поверхность. Понимание происходящего приходит только в тот момент, как чужие пальцы уже расстёгивают ширинку джинсов. Парень пытается вырваться и отпихнуть от себя руки мужчины, но его собственные запястья быстро перехватывают и больно вдавливают в поверхность стола. Рядом с ухом слышно чужое тяжёлое дыхание.
— Арс? — Антон опасливо оглядывается на лицо мужчины, снова сталкиваясь с холодным и тёмным взглядом. Запястья ещё сильнее сдавливают, и парень болезненно шипит. — Пусти.
— Закрой рот, — грубый тон, практически рычащий и нечеловеческий, сковывает все мышцы, лишая юношу возможности хоть как-то двигаться. Попытки вырваться прекращаются, сменяясь мертвенной неподвижностью.
Арсений обхватывает тонкие запястья одной рукой, всё так же прижимая их к столу, пока вторая его рука стаскивает одежду с парня. Паника накатывает всё больше и достигает своего пика тогда, когда до слуха юноши доносится звук расстегнувшейся ширинки. Из глаз бесконтрольно начинают литься слёзы, парня бьёт крупная дрожь.
— Арс, не надо, пожалуйста, я прошу тебя.
Но слабый, дрожащий голос остаётся без внимания. Где-то внутри в очередной раз что-то ломается, внизу простреливает резкая боль…
И Антон просыпается. Резко вскакивает с места ударяя кого-то лежащего рядом головой в челюсть и локтем в живот.
— Антош, твою мать, что случилось? — парень поворачивается на голос и видит Арсения, скрутившегося от внезапных ударов.
Парень оглядывается и обнаруживает себя в собственной комнате на собственной кровати. Руки всё ещё трясутся, он чувствует на своих щеках мокрые дорожки слёз, в то время как в голову возвращаются воспоминания. Дима ушёл куда-то; Они с Арсением на кухне разговаривают; Антон плачет, Арсений успокаивает, а потом… Потом Антон засыпает на груди Попова. И ни универа, ни лекции, ни того страшного Арсения не было. Антон обхватывает собственные плечи дрожащими руками. Слёзы облегчения скашивают его. Он трясётся как маленький ребёнок, пока Арсений снова пугается и спешит обнять его, но парень шарахается в сторону. Уже через пару секунд Антон старается восстановить дыхание и остановить слёзы. Как же он заебался плакать, кто бы знал. За последние сутки это происходит
слишком часто.
Арсений потерянно смотрит на парня, вовсе соскочившего с кровати и отошедшего в другой конец комнаты. Мужчина встаёт с на ноги, отчего Антон снова отшатывается ещё дальше, вводя Попова в ступор. Он что-то сделал не так? Антон передумал и теперь хочет, чтобы Арсений не приближался? Что вообще, блять, происходит?
— Антон? — мужчина пробует тихо позвать, и парень поднимает на него глаза, наполненные страхом. Теперь бояться начинает и сам Арсений. — Что-то случилось?
Антон стоит, немного пошатываясь из стороны в сторону. Он видит перепуганное лицо мужчины и пытается наконец успокоиться. Понимание, что всё произошедшее лишь очередной ебанутый сон приносило невероятное облегчение и радость. Но страх, ещё не отпустивший сознание, не давал просто подойти к мужчине и дать понять, что всё в порядке.
— Антон, всё хорошо, слышишь? — Арсений аккуратно приподнял руки вверх и сделал пару мелких шагов в сторону парня. — Я могу к тебе подойти?
Антон судорожно сглотнул, но через пару секунд слабо кивнул головой и сам качнулся навстречу куратору. Тот медленно, стараясь не совершать вообще никаких резких движений, подошёл к парню и протянул руки ладонями вверх. Антон опасливо покосился на него, но свои руки всё же вложил в чужие ладони.
— Может хочешь чего-нибудь? Воды? Чай? — юноша покачал головой и закрыл глаза, окончательно восстанавливая дыхание.
Арсений внимательно наблюдал за парнем. Тот выглядел избитым, и речь не про внешний вид. Ощущение такое, словно этого хрупкого юношу несколько минут назад до смерти напугали, унизили и полностью опустошили. Вид, вызывающий сильнейшую волну жалости и желания хоть в чём-нибудь помочь, поддержать и дать понять, что бедняга не один и может рассчитывать на защиту. Арсений потянулся к Антону, собираясь обнять, но парень быстро вывернулся и снова отошёл на пару шагов, смотря на мужчину глазами, в которых смешались страх и вина. Арсений решительно не понимал причину, по которой его отталкивают и не дают приблизиться. Казалось бы, эти двое уже решили сущность своих отношений, но мужчина ощущал себя отчуждённым.
В голове Антона же устроили бойню эмоции настоящего и прошлого. Воспоминания перемешивались между собой, превращаясь в вязкое варево, заполонившее черепную коробку. Хотелось обнять Арсения. От прикосновений же появлялось мерзкое ощущение грязи. Хотелось объяснить Арсению. Но от одних только мыслей о такой незначительной мелочи как страшный сон становилось тошно, а перед самим Арсением парень начинал ощущать чувство стыда. В наших снах мы видим то, что кроется в нашем подсознании. Наши желания, страхи, фантазии и картинки, спрятанные где-то глубоко в сознании в тёмном неприметном углу, являли себя именно во снах. Сны дают нам взглянуть на свой разум со стороны неочевидной. Стало быть Антон ждёт от Арсения нечто подобное? Не доверяет ему и боится повторения истории из прошлого? Считает Арсения человеком, способным на такую мерзость? А заслужил ли Арс такого отношения? Нет. Нет и ещё миллион раз нет. И именно поэтому Антон сейчас не может сказать ничего больше, чем просьба не прикасаться к нему какое-то время. Не может сделать ничего более, кроме как выйти из комнаты и направиться в душ, желая смыть с себя всё от телесных загрязнений до собственной памяти.
***
Антону снова больно. В который раз за его не такую уж длинную жизнь его буквально разрывает на части. В попытках облегчить эту боль он причиняет себе ещё больше вреда. Худые пальцы, сжимающие маленькую металлическую пластинку, медленно водят по коже над потёртыми коленками. Воздух сырой ванной наполняется металлом. Антон не чувствует, он вообще почти не дышит, лишь всхлипывает иногда, пропуская в лёгкие сущие крохи кислорода, после чего вновь затихает. Загорается испещрённый трещинами экран на таком же треснутом кафеле. Антон переводит на него взгляд лишь на секунду но этого хватает, чтобы увидеть пришедшее сообщение.
«Малыш, не пытайся меня обвинять, ты же понимаешь, что всё — лишь твоя вина.»
Антон понимает. Сам нарвался на мозолистый кулак собственной бровью, из которой, к счастью, уже перестала сочится кровь, ранка покрылась запёкшейся коркой. Антон знает, что сам прижался локтем к раскалённой плите, и красный ожёг, до сих пор адски болезненный, тоже на его совести. И алые полосы на коже — его оплошность, за которую юноша будет наказан уже возможно завтра или послезавтра. Антон понимает. И продолжает водить железкой по коже.
***
Когда Антон выходит из душа, проведя тем без малого час, Арсений ждёт его на кухне всё с тем же чаем и розмарином. Никто из них двоих не знает что говорить, но оба прекрасно понимают, что ситуация требует внимания и обсуждения. Юноша садится за стул, неловко съёживаясь и кутаясь в безразмерную кофту. За этот час в душе он уже успел обдумать своё поведение и состояние. Но обдумать и понять у себя в голове это одно, а рассказать и объяснить это совершенно другое. Жизнь же не раз на практике показывала, что просто замалчивать проблемы, надеясь на чудотворное решение — весьма губительный вариант. Людям дан язык и мозг, работающие в тандеме, и этим нужно пользоваться.
— Прости, — Антон опускает голову вниз. Его голос осип и сел, поэтому извинение звучит задушенно и совсем тихо.
— За что ты извиняешься? — Арсений смотрит на парня, нахмурив брови в непонимании.
— У меня есть к тебе просьба, — игнорируя вопрос, продолжал Шастун, заламывая пальцы. Слова шли с трудом, будто оставаясь на языке тяжестью, от чего говорить было ещё сложнее. — Не прикасайся ко мне, не спросив меня об этом прежде.
Арсений, казалось бы, перестал дышать на эти пару минут, за которые Антон выстроил новую каменную стену между ними.
— Я что-то сделал?
Антон поднимает голову, испуганно глядя на мужчину. Уж кто, а точно не он должен принимать все ответственность на себя. Парень быстро замотал головой из стороны в сторону.
— Я просто не готов.
На кухне снова повисло молчание. Арсений не будет сейчас спорить или допытываться до истины, хотя бы потому что Антон явно не настроен. На него не хотелось давить, его было страшно сломать, а зная
что было у него в прошлом, не сложно было догадаться, что сделать это можно достаточно легко. Арс молча кивнул, потупившись в одну точку.
— Арс, иди домой, пожалуйста, — после долгого молчания Антон снова подал голос.
— Выгоняешь? — Арсений шутя усмехнулся, но парень воспринял эту фразу всерьёз.
— Я не выгоняю тебя, но будет лучше, если ты сейчас уйдёшь, — совершенно серьёзно ответил Антон, нахмурив брови. — Мы увидимся позже, но сейчас уходи, — добавил он практически шёпотом, зажмурив глаза и потерев переносицу. Собственные слова казались грубыми и режущими, но Арсений точно должен его понять, Антон надеется на это.
Арсений поднимается с места, проходит в коридор, одевается и медлит перед тем, как выйти за дверь. Ощущение было такое, будто он уходит навсегда. Из этой квартиры и из жизни Антона. Будто не было несколько часов назад никаких признаний и рассказов между ними. Так, словно эти двое не начали своего совместного пути, а наоборот расстаются. Арсений отгоняет все мысли и уходит. Дверь за его спиной закрывается, отдаваясь негромким хлопком в ушах Антона и снова отсекая эту квартиру и её обитателя от внешнего мира.
