Иллюзорность

      Дилюк, встав в такую рань, что ещё даже прислуга не вся проснулась, оделся и тихо вышел из комнаты. Ему хотелось подышать свежим воздухом, прежде чем двигаться в путь.       С момента их последней встречи с Кэйей прошло всего пару дней, но для него они тянулись дольше, чем недели. И вот сегодня они договаривались вновь пересечься на прогулке до Хребта. Безусловно, омега нервничал по многим причинам, но виду не подавал: был внешне сдержан, холоден, безучастен и, что уже вошло в привычку, порой чрезмерно хмур. Таким образом, отец даже не заподозрил лишнего, а когда Дилюк его вчера вечером оповестил, что господин Альберих составит им с Джинн и Лизой компанию, Крепус удивился — однако ничего не сказал. Он не был против, потому что с его стороны Кэйа мог пойти на такое только из политических убеждений. Как, впрочем, и Гуннхильдр. Скорее, Крепус не понимал, причём там его сын.       Выйдя на террасу, омега остановился, сразу почувствовав на себе отцовский взгляд. Почему родственнику не спится в столь ранний час, он не знал, но и не считал нужным лезть туда, куда не просят.       — Дилюк, — произнес в его сторону Крепус, смягчая тон, — Как ты отнесёшься к тому, что я женюсь во второй раз? — голос беты не дрогнул, был предельно чёткий и вымеренный. Ему даже не задавали вопрос — его поставили перед фактом.       Подросток обернулся на отца, почтительно улыбнувшись.       — Могу только поздравить.       Рагнвиндр-младший, поняв, что диалог отец продолжать не станет, а ответ его вполне устроил, двинулся с места и прошёл ровной походкой обратно до комнаты, а после до гардеробной. Он не показывал никакой реакции, оставаясь величественно-спокойным вопреки тому, что на сердце стало тяжко. Может, Альберих прав? И любые в жизни изменения воспринимаются им категорично и отрицательно? Иначе почему вдруг ладони вспотели, а сам он почувствовал неминуемость происходящего?       Встав перед зеркалом, Дилюк придирчиво, но с тем же равнодушно осмотрел себя. Да, волосы не так идеально уложены, а прическа — высокий хвост — особо не отличалась от повседневной. Но он же и не на бал собирается. Подумав, омега нашёл в гардеробе самые тёплые вещи, которые у него вообще имелись. Ему хотелось бы погулять побольше, побыть с Кэйей подольше и, в целом, он не преследовал целей для очарования альфы. В прошлый раз, когда выряжался для Аякса, то всё равно никто не оценил, а сам он чуть не получил обморожение. Да и внимание мужчин, как понял Дилюк, одним лишь внешним видом надолго не удержишь. И, как самому омеге показалось, Альберих оценит больше его такого — без обтягивающих вещей, зато здорового и готового гулять весь день.       Выехав из поместья около восьми утра, Рагнвиндр ушёл в размышления и воспоминания, что болезненно трогали сердце. Ночь, проведенная в том домике с Кэйей, казалось, ничего между ними не изменила — альфа всё так же не желал на некоторые темы объясняться, а весь их состоявшийся разговор не предполагал дальнейшую дружбу. И если бы именно дружба, и только она была нужна омеге, то стало бы в разы проще существовать. Ему же хотелось намного большего.       Дилюк грустно улыбнулся, ловя себя на том, что давно смирился со своей судьбой. Да, всё было не так, как он хотел, но ведь исход всегда был для него одинаковый. Поэтому он не смеет требовать что-либо от человека, который в его жизнь просто не вписывается. Но всё равно он почему-то ищет встречи, всё равно млеет от ласкового взгляда, испытывает трепет по телу от высокого голоса. И все ночи напролёт пальцы исследуют чужие письма, местами уже стирая чернила. Так почему не дать себе ещё этого болезненного наслаждения? Которое всё равно не может ничем обернуться, которое вынуждено навсегда остаться в памяти — только там ему может быть место. Дилюк не обманывался, но это не значило, что в лучах солнца, именуемого Кэйей, ему бы не хотелось погреться подольше.

***

      — Вообще-то, у Джинн были дела, но, почему-то, прознав, что к нам присоединится господин Альберих, она резко стала свободной от них, — сетовала Лиза, в упор как бы недовольно глядя на нахмурившуюся блондинку.       — И что ты этим хочешь сказать? — нервно вырвалось у Гуннхильдр.       Дилюк почти не слушал сложившуюся перепалку, только высматривал на горизонте карету, в которой к ним мог бы подъехать альфа. Омега закусывал тревожно нижнюю губу, зорким взглядом не замечая ни одной фигуры — ничего. Мог ли Кэйа забыть?.. Рагнвиндр тоскливо вздохнул, уже готовясь принять очевидную истину: принцу он нисколько не интересен, как и совместное времяпровождение. Этого следовало ожидать, но почему-то омега всё равно не был готов.       — Надеюсь, я не заставил долго ждать, — за спиной послышался приятный мелодичный голос, который вынудил расширить на миг ало-карие глаза, а сердце — забиться с размахом.       Дилюк медленно обернулся, в утренней прохладе уже ощущая знакомый запах феромонов.       Их взгляды неминуемо встретились: слегка встревоженный омеги и ласковый альфы. Рагнвиндр не стал долго задерживать взора, поскольку пялиться на людей неприлично, и почти сразу его отвёл, переводя на Лизу. Он чувствовал, что все его сомнения и опасения отошли на задний план, а присутствие рядом Кэйи странным образом успокаивало: даже без слов и ментальных соприкосновений. Сущность лениво подсказывала, что альфа просто не мог не прийти. Однако Дилюк своей интуиции почти не верил из-за ситуации, когда он так отчаянно ждал Кэйю на своём дне рождения, а тот в итоге так и не приехал.       — Господин Альберих, что Вы, — небрежно махнула рукой библиотекарь и с любопытством приблизилась к нему, — А Вы выше, чем я предполагала, — Минчи заинтересованно заскользила по альфе своими зеленоватыми глазками, подмечая все детали. Джинн, стоящая позади неё, удрученно выдохнула, а Кэйа лишь пожал плечами и в наигранном удивлении приподнял брови.       — В детстве я был невысок, так что даже для меня это стало неожиданностью, — Альберих понимающе ухмыльнулся, ничуть не оскорбляясь, — Дилюк, кстати, может подтвердить, — молодой мужчина вновь перевёл взгляд на омегу, который, впрочем, отзываться на это не планировал — лишь как-то двузначно фыркнул: как бы и соглашаясь с этим, но в то же время этот факт в нём довольства не вызывал. Скорее, ему бы хотелось ограничить альфу от подобных мыслей в свой адрес. Да, в детстве он был неказистым, но значило ли это что-то? Для Дилюка теперь однозначно нет.       Затем, когда образовалось секундное, но молчание, Джинн скрупулёзно представила Лизу и Альбериха друг другу, как и подобает этикету. А после они ступили на территорию Драконьего Хребта, но шли до нужного места крайне неторопливо. Дилюк всё хотел начать диалог с принцем, однако не решался. Он слушал, как тот непринужденно и в своей игривой манере разговаривает с Минчи — причём эти двое на удивление быстро нашли общий язык. Гуннхильдр же шла первой, не разделяя общего хорошего настроения, но это её недовольство нельзя было определить по первому взгляду. Дилюк знал — подругу что-то сильно гложет. И знал только потому, что дружил с девушкой продолжительное время.       — А у Вас на родине омеги, насколько я знаю, живут более раскрепощенно? — спросила вдруг Лиза урчащим голоском, хитренько улыбаясь принцу. Дилюк навострил уши, но не более — омега старался сохранять хладнокровие. Ему в какой-то степени было интересно узнать про Каэнри’ах от самого Кэйи, он даже на досуге почитал в библиотеке отца про эту далёкую страну, однако чем больше читал — тем больше понимал, что жить бы там не смог. Слишком разительные отличия от Мондштадта, слишком разный менталитет. И всё-таки с Кэйей он общался, пусть и не регулярно. Определённо это что-то, да значило.       — Да как сказать, — Альберих усмехнулся, сконцентрированно и в прищуре смотря на в прямом смысле ослепительный от солнца снег. — У нас не видят ничего зазорного в разводе или в том, чтобы люди женились повторно, — он развёл руками, мимолетно кидая взгляд на притихшего Дилюка, который неосознанно замедлил шаг, — Я лично не представляю, как можно вступить в брак с человеком, пропустив период длительных отношений, — понизив тон голоса, Кэйа поспешил добавить всё с той же улыбкой: — Но это я, конечно, про здоровый в моём понимании брак.       Рагнвиндр, цепко взяв под контроль все свои эмоции, почувствовал, что промолчать всё равно не сможет. Каждое слово принца словно было провокационным — а может, таким и являлось.       — Не только такой брак имеет место быть, сэр Кэйа, — серьёзно заметил он, не спуская глаз с дорожки. Говорить с Альберихом лицом к лицу в последнюю встречу было сложно. И аристократ полагал, что в этот раз не сможет скрыть разочарования, когда их небольшой поход закончится. А до этого момента ему бы не хотелось, чтобы принц заметил его состояние, волнение от каждой фразы, произнесенной с тонких губ. И ему крайне бы не хотелось, чтобы тот понял, что с начала прогулки он дышит полной грудью, прямо-таки до головокружения вдыхая дурманящий запах феромонов альфы. Перед смертью не надышишься — но Рагнвиндр всё же перед браком с Аяксом себе в кислороде не отказывал.       — К сожалению, да, — нехотя согласился Кэйа, теперь идя к омеге так близко, что последний всерьёз задумался о том, чтобы капитулировать к Джинн. — Но в Каэнри’ах всё же редкость встретить подобное, — хмыкнул с дельным видом принц, пропуская улыбающуюся чему-то Минчи вперед, как только дорожка начала сужаться. — Вероятно, наших омег сочли бы распущенными и непригодными, когда у нас это называется свободой, — альфа буквально-таки заглянул в слегка нахмурившееся лицо аристократа, которое то ли от мороза, то ли от чего-то ещё, но стало слегка румяным, в особенности порозовели кончик носа и щеки, — Поспорите? — вопрос, легко слетевший с губ Кэйи, заставил Дилюка всё же поднять глаза на принца. Тот, похоже, был доволен своей выходкой, — Наконец-то Вы на меня посмотрели дольше трех секунд.       — Поспорю? — переспросил строго омега, однако в душе просто таял от мысли, что Альберих специально его провоцировал только затем, чтобы он заговорил с ним, чтобы посмотрел на него. Могло ли это быть так?       Кэйа вопросительно выгнул бровь, склонив слегка голову, и снисходительно посмотрел в ало-карие.       — Нет, я понимаю, — выдохнул вдруг Рагнвиндр вместе с паром изо рта и продолжил свою дорогу, подмечая, что принца ответ не особо удивил. Вот если бы он мог выдержать взор Кэйи, то непременно поразил бы его. Однако омега понимал, что устанавливать зрительный контакт для него сейчас слишком опрометчиво и опасно. Сущность требовала уступить ей, позволить себе ментально коснуться альфы, но этого допустить никак было нельзя, — У нас в обществе сложилось безоговорочное мнение, что омег любят и считают за людей только послушных, верных и робких. И поэтому подавляющее большинство из кожи вон лезет, чтобы являться такими, — высказал Дилюк, понимая, что такое положение дел повсеместно, но назвать его приемлемым он бы не решился.       — Разве Вы не есть то самое «подавляющее большинство»? — осторожно спросил Кэйа, — Не поймите меня скверно.       Дилюк, несмотря на воспитание, всё-таки принца незамедлительно перебил, продолжая свою мысль, дабы Альберих не успел сказать что-то, что непременно могло задеть.       — Подавляющее большинство ждёт за смиренный образ жизни любовь и общественное одобрение, — омега иронично хмыкнул, ведь да, он и сам отчасти в этой позиции. — И если последнее они ещё могут получить, то любовь — далеко не всегда, так как высокие чувства всегда идут вопреки прихотям социума, — с легким отчаянием сказал он, слыша хруст снега — Кэйа шёл рядом и очень внимательно слушал. — Понимаете, сэр Альберих, как Вы уже когда-то и сказали, у всех есть рамки. И я заперт в своих. Но это не значит, что я не осознаю всю неправильность и даже абсурдность происходящего.       Рагнвиндр чувствовал себя не в своей тарелке. Они подняли довольно-таки серьёзную тему, но омега не боялся, что Кэйа как-либо попрекнёт его за мнение. Даже с отцом Дилюк не был так откровенен, никогда не показывал того, что брак по расчёту его как-либо ущемляет. Он и не угнетал до определённых событий в жизни. И омега находился в полной уверенности, что принц оставит их диалог в тайне.       — Даже не знаю, хорошо это для Вас или же плохо, — достаточно тихо прокомментировал принц, а его высокий голос, казалось, стал менее беспечным, приобрёл меланхоличную и более осознанную окраску. — Иногда лучше не понимать, Люк.       — Я ведь уже говорил Вам, что для меня важнее знать, чем оставаться в неведении и обманываться, — слегка недовольно проворчал Дилюк, однако ему стало приятно, что принц со всей серьёзностью относится к сложившейся беседе, — И, каким бы ни был я послушным и примерным омегой, это не значит, что меня можно обманывать и вертеть мной, как угодно, — выговорившись, закончил свою речь омега. Теперь ему казалось, что и здесь он как-то категорично высказался. Но копить в себе больше уже просто не мог, учитывая, что Кэйа тоже им вертит, получается, как хочет. То появляется в его жизни, то исчезает. А ещё между ними были секреты, которые, как думал юноша, он уже разгадал сам. Но если бы он был прав, если Кэйа заметил его чувства ещё тогда, на Алькоре, и ему они были неприятны настолько, что тот резко стал к нему холоден, то почему?.. Почему сейчас принц ведёт себя с ним иначе? Дилюк верил, что у него на то свои причины, но смену настроения в их общении объяснить он ничем не мог. Может, тогда стоит всё-таки потребовать этих самых объяснений от принца? Наплевать на всё и просто спросить в лоб? Он мешкался.       — Что-то не больно Вы бываете послушны, господин Рагнвиндр, — усмехнулся принц, впрочем, никак не обесценивая тираду аристократа.       — Мне должно быть за это стыдно, — хмыкнул Дилюк и обернулся, чтобы хотя бы на миг встретиться взглядами. — И всё же понятие чести для меня не прихоть общества, — красноволосый заметил, как Кэйа на это лишь устало вздохнул, — Моя свобода в том, что, даже имея бы возможности Вашей страны, я бы всё равно предпочёл обычаи своей. Не все, но основные точно.       Альберих выразительно приподнял бровь и отвернулся уже сам, как-то неоднозначно фыркнув.       — Но я не считаю, что такие, как мы, не могут взаимодействовать, — назидательно снова заговорил Дилюк, стараясь сгладить острые края разговора, — Мне бы хотелось верить, что это всё-таки возможно, несмотря на все разногласия менталитетов.       Они оба остановились, словно по приказу, а впереди идущие Лиза и Джинн, тоже выясняя что-то своё, этого даже не заметили.       — Вы так говорите, будто ожидали, что я предполагал какой-то другой Ваш ответ, — сложив руки на груди, заговорил принц, пока так и не глядя на Рагнвиндра, — И поэтому пытаетесь мне что-то доказывать, оправдаться сейчас, хотя ничего доказывать мне и уж тем более оправдываться передо мной не нужно, — он пристально посмотрел на хмурое и чуть грозное лицо омеги и после по-доброму усмехнулся, как ни в чём не бывало: — Как-никак, кто я? Всего лишь принц.       Аристократ скривился.       — Всего лишь принц, — насмешливо и саркастично себе под нос пробурчал Дилюк, повторив жест за Альберихом и сложив на груди руки, — Потом, вероятно, всего лишь король. Действительно, это же ничего не может означать.       — Я же не Ваш принц и не Ваш король, — улыбнулся снисходительно Кэйа, подходя чуть поближе к омеге, — Вас никто не осудил бы.       — Проверяете моё воспитание? — нахмурился сильнее и напрягся Дилюк, — Я уже не тот мальчик, который мог бы позволить себе такое неуважительное поведение.       — Да, с тем мальчиком из прошлого мне определенно не о чем было бы разговаривать, — не без какого-то странного удовольствия в голосе констатировал Кэйа, подойдя почти вплотную.       Дилюк хотел было попяться назад, но даже на сантиметр не сдвинулся с места. Он боялся, что подобная близость отразится на нём, что Кэйа всё поймёт. Но, возможно, тот знал и так. И всё же подросток лелеял надежду, что он для принца не настолько предсказуем.       — Почему Вы… — запнулся омега, подбирая наиболее точные слова. Он уже начал говорить, но собственный голос будоражил. Будто невольно губы скажут то, что хотят сказать уже давно. Но это как-то… Как-то слишком волнительно, и, возможно, он только всё испортит. Но было ли, что портить?       — Почему я что? — переспросил Альберих, ожидая продолжения.       Рагнвиндр опустил взгляд на дорогу, тщательно всё обдумывая.       Когда Кэйа сторонился его, то в нём просыпалась нужда исправить это. В нём появлялись силы и уверенность, может быть, даже дерзость в намерениях вернуть внимание принца к себе. Хотя бы приятельское. В то же время принц, видя охлаждение с его стороны, начинал себя вести абсолютно по-другому. Начинал проявлять инициативу, провоцировать диалоги и все эти непонятные взгляды. Если бы кто-то из них мог отпустить это странное общение, которое трудно назвать даже около дружеским, то всё бы прервалось. Наверное, окончательно.       Всё это напоминало какой-то танец, в котором один партнер подхватывал другого, не давая упасть. Зрелище захватывающее, но на деле они никакие не танцоры. Ничего не спланировано и никогда не знаешь — а подхватят ли тебя вновь? Или же последует падение? Определенно болезненное. Но не из-за столкновения с твердой поверхностью реальности, вовсе нет. Больно от того, что тебя поддерживали, а в этот раз — нет. Когда ты привык и уже думал, что такого точно не произойдёт.       — Почему Вы согласились на эту прогулку со мной? — чуть приглушенно, но вкрадчиво и достаточно громко для того, чтобы его услышали, спросил Дилюк, подняв голову. Взгляды снова пересеклись, но в серо-голубом омуте напротив, казалось, не было понимания, к чему ведёт этот вопрос.       — Разве не Вам требовалась моя помощь? Мне несложно оказать её, — озадаченно отозвался Кэйа, безотрывно вглядываясь в лицо омеги. Так мягко, ласково, нежно, что Рагнвиндр даже не захотел продолжать этот разговор, однако он уже привык и для себя решил, что желания должны идти после всего остального.       — Вы были мне нужны и раньше, но почему-то тогда у Вас резко закончились чернила, а все перья разом сломались, — совершенно спокойно поставил перед фактом Дилюк. Сущность внутри бесновалась — от близости альфы, от запаха феромонов, от желания подчиниться, от этого пристального взгляда, из-за которого в теле нарастал жар, а ментальная воля ослабевала, требуя открыться, чтобы мужчина перед ним, наконец, точно всё понял и без слов, — Как бы банально и избито ни звучало, сэр Кэйа, но я требую объяснений, — удерживая всю серьёзность на лице, твёрдо заявил Дилюк, в этот раз выстояв перед напряжённым зрительным контактом.       — Смело, — как-то горько усмехнулся Кэйа, цокнув негромко языком, — Однако что будет, если я не дам Вам то, чего Вы так упорно ждёте от меня? — с натянутой игривостью на смуглом лице поинтересовался принц. Но Дилюк знал, что тот взволнован и пытается это скрыть.       — Это своего рода точка в нашем общении, — омега заметил, как Альберих совсем едва дёрнулся, будто эти слова его задели, а во взгляде на мгновение отразилась боль. И эта проскользнувшая эмоция заставила собственную сущность испытать то же самое. Обоюдное и колкое чувство возможной утраты. — Знаю, Вы пытались поставить её ещё до меня, но, как я вижу, не вполне успешно.       — А если я дам ответ, но он Вам не понравится? — уже без какой-либо улыбки продолжил принц, удерживая чужой взгляд.       — Знаете, если бы мне ответ понравился, то Вы бы его так тщательно не скрывали, — неохотно заметил Дилюк, мрачно выдохнув. — Значит, мне он не понравится точно. Но, как мы с Вами уже обсуждали, я бы хотел иметь право выбора, — омега отвёл ненадолго взгляд, тише добавив: — Право свободы, если это слово Вам так нравится и Вы его с собой ассоциируете.       — Мы все несвободны, Дилюк, — Кэйа с сожалением улыбнулся уголками губ, — Уж ты-то должен это понимать, как никто другой.       — И тем не менее, — ало-карие в нетерпении уставились на альфу. Ему нужно знать, что происходит между ними. Необходимо. Надеялся ли он на что-то? Отнюдь. Но эти игры в прятки уже просто надоели.       — В таком случае, мне лучше всего будет покинуть Вас прямо сейчас и завершить прогулку, — отстраняясь, похолодевшим тоном сказал Альберих.       — И даже не скажете, что Вам нужно время на подумать? — голос не дрогнул, но образовавшийся в горле тугой ком мешал говорить. Голос получался слегка сиплым. — Вам так легко даются сложные решения, особенно когда они касаются не только Вас, но и других людей? — да, теперь уже он выступал в роли провокатора. Так как омега не хотел думать, что на этом всё. Сущность скулила загнанным зверьком внутри, она именно сейчас так нуждалась в альфе, в моральной поддержке, а ещё лучше — в ментальной. Но Кэйа, похоже, считал иначе.       Альфа непререкаемо посмотрел на омегу.       — Там думать не над чем, господин Рагнвиндр, — непоколебимо твёрдо произнес Альберих, поворачиваясь к аристократу спиной, — Как видите, мне тоже не чужда категоричность.       Голос омеги заставил его застыть на месте.       — Ещё несколько лет назад, когда мы были с Джинн детьми, то играли здесь в снежки, строили неказистых снеговиков, — с ностальгией отозвался Дилюк, внезапно заговоривший совсем о другом, — Сегодня же у меня такое впечатление, что я всё вокруг только разрушаю.       Рагнвиндр судорожно вздохнул, готовясь на этом закончить диалог. Он не хотел отпускать, отталкивать — но и оставить как есть было выше его сил, гордости. Омега знал, что нужно поступить именно так, ведь у него тоже есть чувства и самоуважение. И если Альберих видит ситуацию под другим углом, то у альфы был момент рассказать об этом, об истинной подоплеке своих поступков. Однако этого не произошло.       Дилюк развернулся, собираясь догнать Лизу с Джинн. Глаза пощипывало. Он непроизвольно нахмурился и плотно стиснул зубы, чтобы сдержать слёзы. Почему же так тяжело смириться? Больно.       А дальше произошло нечто из ряда вон. Ему чуть выше лопатки прилетело не что иное, как снежок — небольшой, будто пробный — но факт того, что его таки принц запустил в него, да ещё и в такой щепетильный момент! Дилюк гневно сузил глаза и повернулся обратно к альфе, переводя на него шокированный взгляд.       — Я, кажется, не говорил, что скучаю по снегу у себя в волосах, — рассерженно и строго рыкнул Дилюк, отчеканивая каждое слово, — Я говорил, что скучаю по тем далёким временам, которые уже просто не вернуть, — аристократ уставился во все глаза на улыбающееся смуглое лицо, с которым Альберих скатывал уже новый снежок, — Но Вы, сэр Кэйа, действительно на звание принца не дотягиваете, раз не понимаете, насколько Ваше поведение неуместно, — будто маленького укорил его омега, после сразу же выставив руку, чтобы закрыться от следующего снежка. Да как так можно?       Что за цирк?!       — У Вас удивительный шанс напоследок меня утопить в груде снега, — пожал плечами альфа, беззаботно улыбнувшись разгневанному Рагнвиндру, — Я даю Вам им воспользоваться. Вы можете пожалеть — нет, обязательно пожалеете, если сейчас откажетесь, — нахальная улыбка и сладкий голос, хитро прищуренный серо-голубой глаз — всё подначивало ответить.       — На данный момент это я рискую утонуть, — поморщился Дилюк, затем пренебрежительно фыркнул, — Что за игры детские такие?       И вот опять — как только одна сторона отвергла другую, то снова заиграла старая мелодия, заставляя засомневаться, что ты был именно брошен и тебя не удержали. Это всё… словно продолжение танца, который, оказывается, не заканчивался на моменте, когда один оставляет другого на площадке. Теперь становится очевидным, что так и было задумано, а он просто не читал сценария, и поэтому позволил себе упасть, а не грациозно мягко приземлиться.       Так какой у них, в итоге, сценарий?       Он снова поддаётся. Порочный круг.       Дилюк слегка неуклюже присел, начав сразу скатывать снежок — да побольше.       — Надеюсь, там попадётся лёд, — буркнул мрачно омега, на самом же деле бережно и тщательно выискивая снег без него, — Хотя о Вас, бесспорно, он разобьётся на тысячи осколков.       — Скорее, растопится. Я совсем не ледяной, как Вам могло показаться, — с улыбкой и добродушием поправил Кэйа, запуская в Дилюка очередной снежок. Теперь, видя готовность Рагнвиндра посоревноваться в снежках и выпустить накопившийся пар, он заметно ускорился в изготовлении снежных бомбочек.       — На Вашем месте я бы не заявлял таких громких слов, — привстав, красноволосый прицелился и кинул в Альбериха свой первый ком снега. Тот, пролетев с несколько метров, приземлился альфе прямо на голову. Аристократ довольно ухмыльнулся, видя, как Кэйа отряхивается, — Того глядите, лавина сойдёт уже не по моей вине.       Какое-то время они не разговаривали, слышалось только сбившееся дыхание с обеих сторон, хруст снега и изредка плохо сдерживаемые смешки, когда снежок приземлялся точно в цель — например, в лицо Альбериха или в макушку Дилюка. В определенный момент Рагнвиндр понял, что Кэйа достаточно близко подошёл, чтобы…       Он с силой врезался в бок альфы, собираясь отправить того неминуемо в сугроб, тем самым закончив их несерьезную перепалку. Но тот, явно не ожидавший такого поворота, пошатнулся и напоследок цепко обхватил омегу руками. Они вместе упали и кубарем скатились по неровной поверхности, собирая на себя снежные перья.       Дилюк приглушенно пискнул, когда приземлился в мягкий снег, а его сверху придавил Кэйа. Тяжесть чужого тела над собой была в новинку, однако конкретно сейчас в мыслях омеги не было и толики разврата. Он лишь поймал себя на ощущении, что ему комфортно и он чувствует себя защищённым. Странно.       Раскрасневшиеся, вымокшие от снега, запыхающиеся от не восстановившегося дыхания — они смотрели друг на друга, оба чему-то улыбаясь и чуть ли не смеясь. Да, это баловство между ними ничего не решало, однако негатив был сброшен, в моменте Рагнвиндр ощущал приятную боль в мышцах и расслабленность.       Чужое лицо так близко к собственному, но омегу это лишь забавляло. Солнце скользило по чертам лица альфы, добавляя красок, очерчивая скулы, освещая повязку и глаз, радужка которого сейчас казалась настолько кристально чистого серо-голубого цвета, что он мог бы в ней раствориться. Дилюк подумал, что, наверное, уже поздно скрывать восхищение. Смотря на Кэйю, Рагнвиндр даже подумать не мог, что одолевало его мысли. Казалось, принцу тоже сложившаяся ситуация в забаву.       Но, посмотрев на друг друга ещё с пару секунд, Дилюк вскоре заметил, что ласковый взгляд альфы как-то весьма неожиданно переметнулся на порозовевшие от мороза и чуть приоткрытые губы, стал донельзя сосредоточенным, серьёзным, а улыбка медленно сползла с лица. Всё его внимание привлекли губы омеги, и Рагнвиндр начинал догадываться, почему, тоже уже перестав улыбаться.       Нет, Альберих никак не мог питать к нему того интереса и тех чувств, которые сам он к нему испытывал. Это невозможно, наверное, у альфы и правда скоро гон. Могло ли это быть объяснением? Природное инстинктивное и примитивное желание заиметь подле себя омегу в этот сложный период. Однако Дилюк был бы дураком, если отверг бы тот факт, что прямо здесь и сейчас может произойти что-то, что создаст между ними ещё больше сложностей.       Но что, если?..       Дилюк приподнялся на локтях, чтобы заставить Альбериха отвлечься и встретиться с ним глазами. Это сейчас жизненно нужно. Альфа, проморгавшись, как-то безжизненно ухмыльнулся и поддался омеге, посмотрел в требовательные глаза, которые от него что-то сейчас ждали. Во взгляде — и в своём, и в чужом — хорошо читалось осознание. Они оба хотят одного. Скрывать что-то уже просто бесполезно.       И омега отчетливо понял, что на переглядываниях они сейчас не остановятся — просто не смогут. Они перешли черту ещё в тот момент, когда их глаза встретились. Когда стало для обоих понятным, что их желания до друг друга полностью обоюдны.       Колебаний больше не было. Они словно согласовано двинулись навстречу друг к другу, а в миг, когда их губы встретились в нетерпеливом поцелуе, Дилюк не сдержал полустона — настолько эти губы, целующие собственные, были им желанны. Время для него остановилось. Альберих, ласкающий нежную кожицу губ, был предельно настойчив, в шальном темпе исследуя её и каждый миллиметр кожи. Приятно.       Омега, не выдержав напора со стороны Кэйи, чуть было не упал обратно в снег, но вовремя ощутил поддерживающую руку принца на затылке. Бесконтрольное соприкосновение губ разгоняло волны жара по телу, волны желания углубить поцелуй, чтобы язык касался языка, чтобы быть ближе, ярче, ощущать друг друга до дозволенного им сейчас максимума.       Губы альфы холодные, мягкие, влажные, а дыхание горячее, опаляющее — в придачу, легкий морозный ветер, обдувающий их лица, добавлял контраста ощущениям, от которых Дилюк буквально задыхался, едва ли не плакал, захлебываясь в единении с человеком, из-за которого сердце надрывалось.       Рагнвиндр самозабвенно выгнулся в сильных руках, сжимающих его до боли крепко. Он сам углубил поцелуй, обнял альфу за плечи и ментально открылся, надеясь получить отклик другой сущности, почувствовать Альбериха на духовном уровне. Получить подтверждение, что этот мимолетный порыв они оба ждали одинаково долго.