Иллюзорность

      — Люк, ты уверен, что не хочешь провести Рождество с нами? — голос Алисы, прозвеневший за очередным семейным завтраком, был слегка напряженным. Правда, до полной комплектации не хватало за столом Крепуса и Кли: первый отлучился по делам из Мондштадта, а девочка в эту несусветную рань ещё спала. Дилюк и сам жалел каждый раз, что просыпался рано, если приходилось оставаться один на один с мачехой.       — Я хочу провести его с женихом, — уверенно отчеканил подросток и невозмутимо поднёс чашку с чаем к губам.       В общем-то, изначально был другой план, однако Лиза чем-то приболела, причём об этом прознал Крепус, поэтому прятаться за спиной подруги не вышло бы. Отец не стал бы подвергать его риску. И тогда… пришлось вспомнить о плане «Б». Аякс с легкой руки отправил приглашение Дилюку на якобы праздник в кругу его семьи. Конечно же, единственной просьбой альфы стояло, что смешно, быть где угодно в этот момент, но только не в Снежной. Рагнвиндр, впрочем, туда и не собирался.       — Наверное, тяжело любить такого человека, — немного дерзко отозвалась блондинка, хмыкнув.       — Не понял, — признаться, эту женщину он вообще не понимал.       — Я как-то виделась с ним, — мачеха неоднозначно улыбнулась. — Конечно, мне неизвестно, как он ведёт себя с близкими, но у меня от него мурашки по коже, — она поёжилась и, заметив, что юноша разделяет её эмоции, хитро добавила: — И, похоже, ты понимаешь, о чём я.       — Если бы понимал, то не рвался уехать, — омега, отпив напиток из чашки, поставил ту обратно на стол. Зря он сегодня вообще завтракать пошёл.       — Думаю, у тебя могут быть и другие причины, — улыбнулась Алиса.       Дилюк напрягся. Неужели что-то унюхала и о чём-то прознала?       Как оказалось, Крепус был в курсе, что Алиса не бета. Правда, узнал относительно недавно и крайне был недоволен, что сын успел покопаться в «чужом грязном белье». Юноша совсем не понял претензии к себе, как и то, почему всё же брак тогда состоялся. Может, причина в ещё нерожденном ребёнке? Но, в таком случае, это уж слишком подло со стороны мачехи. Поэтому теперь он остерегался её вдвойне. Пока было неясно чего от неё ждать.       — Люк, я же вижу, как тебе не по душе находиться здесь. Со мной и Кли. — блондинка постучала ноготком о поверхность стола. — Мы хоть и чужие друг другу люди, но я прошу относиться с пониманием. По крайней мере, твой отец сильно напрягается, чтобы тебе было по-прежнему комфортно. Тебе не кажется, что это эгоистично с твоей стороны? — она подалась чуть вперёд, заглядывая в чуть сузившиеся глаза подростка.       — Я ни слова против никогда не говорил, — возмутился Дилюк. Его отчитывали, будто дитё малое.       — Но всем своим видом показываешь своё недовольство, — Алиса выгнула бровь и затем сложила руки на груди. По-хозяйски так, почти стервозно. Иногда она такой и казалась.       — Вы меня просто не знаете, — беспристрастно, отстраненно произнёс омега и медленно встал, собираясь уйти. Терпеть нападки он не собирался.       — Ты и не даёшь себя узнать.       — А я должен? — он выразительно посмотрел на чуть опешившую женщину, а потом незамедлительно удалился. Настроение скакало в последние дни, как мячик. Хотелось просто сбежать к Кэйе, который пару дней назад уже уехал на их место. Броситься бы ему на шею, уткнуться в её основание и зареветь. Или уговорить на тренировку и вовсю вымещать свой гнев ментально.       — Достало! — омега пнул какие-то ящики, а потом взвыл от боли, — Чёрт! — он присел на рядом стоящий стул и потер ушибленное место. Как же всё бесит. Его очень давно так ничего не выводило из себя, а тут… Дилюк начал тихо смеяться, понимая, что это шалят гормоны. А такое бывает только уже совсем близко к течке. Он всё ждал какого-то знака, а теперь, получается, его получил. Пусть и таким способом.       — Наконец-то, — чувствуя, что выезжать лучше с самого утра, омега заметно расслабился.

***

      Кэйа, сидя за столом в их скромном домике, на Дилюка смотрел сосредоточенно, иногда хмурился, и у омеги сложилось такое впечатление, что мужчина его слушает вполуха. Он не обижался, понимая, что альфа не специально, поэтому просто стал говорить громче.       — В общем, не знаю я, стоит ли ей доверять хоть в чём-то, — закончив свой рассказ и сложив на груди руки, аловолосый попытался ментально коснуться альфы, так как тот и вовсе перестал обращать на него внимание, буравя посерьезневшим взглядом поверхность стола.       — Не надо, — мягко отказал в ментальной связи Альберих, вяло улыбнулся и, наконец, посмотрел в глаза напротив. — Прости, от тебя сегодня пахнет совсем… иначе.       — Так странно, — протянул задумчиво Дилюк, ежась от легкого холодка. Хоть в камине и потрескивались дровишки, но воздух в целом теплым не был. — Я даже сначала подумал, что приехал слишком рано. Это и странно, что ты замечаешь изменения во мне, но не я сам, — он отчаянно мотнул головой. И ему было самую малость обидно, что из-за подавителей запах альфы для него не столь ощутим, как обычно. Омега боялся представить на какой именно дозе находится Альберих ради него. Ради, по сути, прихоти, с которой альфа даже не согласен. В общем, Рагнвиндр замечал за собой колкое чувство вины.       — Ты не чувствуешь собственного запаха, поэтому так, — объяснил Кэйа, за весь день так и не притронувшись к еде. Собственно, Дилюк тоже не ел. Просто потому что аппетит всегда отбивало в преддверии течки.       — А ты можешь определить, когда начнётся?       — Я бы сказал, что в любой момент, — альфа уткнулся носом в ладони и отвёл взгляд, о чём-то задумавшись на несколько секунд. А потом он судорожно встал и быстро заговорил: — Если ты не против, то я выйду прогуляться. Попытайся поспать хотя бы немного. — Альберих подцепил пальцами меховую накидку и умостил себе на плечи, следом выискивая перчатки и шарф. Погода в эти деньки была отнюдь не жаркой: вчера даже выпал снег, напоминая, что окраина всё-таки находится с северной стороны.       — А ты? — Рагнвиндр тоже поднялся со стула, чтобы проводить. Оставаться одному совсем не хотелось, но он понимал, что так сейчас лучше.       — Сомневаюсь, что переступлю порог дома до… нужного момента, — приглушенно ответил альфа, обуваясь в прихожей.       Дилюк скрывал своё волнение, однако сердце болезненно сжалось, когда он заметил, что руки принца довольно сильно подрагивают.       — Свежий воздух мне пойдёт на пользу, — согревающе улыбнувшись, Альберих собирался уже открыть входную дверь и, прямо сказать, сбежать. Однако его остановил нервный голос омеги.       — Ты же не собираешься всю ночь провести вне дома? — переминаясь с ноги на ногу, с нескрываемым переживанием спросил у него Дилюк, с сочувствием смотря на удивившееся смуглое лицо.       — Не собираюсь, — альфа поторопился отсечь предположение, после беззаботно продолжив: — Принесу нам ёлочку, уберу выпавший снег, — пожалуй, именно эти слова подействовали на омегу, как успокоительное. Настроение возлюбленного передавалось и ему.       И всё же Кэйа вздохнул, понимая, что для Дилюка это не ответ. По крайней мере, тот смотрел на него всё ещё с ожиданием.       — Люк, мне не кажется, что я проведу на улице дольше пары-тройки часов. Просто потому что от тебя уже пахнет так, что голову кружит, — он поник, закусил несильно губу и отвернулся, посмотрев на вновь закружившийся за окном снег. — Да и что скрывать, я на подавителях, но уже несколько часов как чувствую, что выступили клыки, — с тоской проговорил Альберих.       — Не принимай их больше, — со всей серьезностью попросил Дилюк. Именно попросил, потому что указывать альфе, принцу, любимому человеку — непозволительно. К тому же, ему бы не хотелось строить отношения таким образом.       Кэйа недоуменно перевёл взор обратно на омегу.       — Подавители. У тебя есть я, — уточнил Дилюк, подходя ближе.       Альберих усмехнулся, но ничего не сказал. Уходя, он поцеловал аристократа в висок, а после Рагнвиндр мог наблюдать его из окна: вдыхающего полной грудью свежий, отрезвляющий воздух.       Дилюк понимал, что Кэйе тяжело находиться возле него сейчас, и он просто соблюдал все меры предосторожности, но ему и самому было не легче: жар постепенно окутывал тело, а сущность хищно затаилась — она точно знала, что сегодня будет властвовать. Омега лишь надеялся, что их с альфой не одолеет беспамятство и сладость течки, поцелуев, первой близости.

***

      Спать он честно лёг, предварительно приняв ванну. Правда, заснуть так и не смог: постоянно ворочался в кровати, под конец весь употелся, поэтому встал на ватные, непослушные ноги. Внизу все пульсировало, обжигало, покалывало, при этом омега знал, что ещё не время. Надо подождать ещё немного, хоть уже и сейчас всё его тело и душа отзывались на запах альфы, витающий в воздухе, находящийся буквально в каждом миллиметре дома. Омежья суть пыталась уловить как можно больше, Рагнвиндр жмурился, распознавая те нотки в запахе альфы, которые раньше не замечал, не мог уловить. Всё стало острее, насыщеннее, ярче. А перед глазами плыло.       Ещё постояв с десяток минут и прислушиваясь к себе, омега собрался повторно принять ванну. Сменив лихорадочно и неаккуратно постельное белье, он забрался в бочонок — а назвать это именно ванной он бы не решился — ещё теплой воды, тщательно вымывая себя. Дышать ровно становилось уже невозможным, а когда палец задел слегка припухшие края заднего прохода, то омега не выдержал и тихо простонал. Волны желания становились все отчетливее, а голова потихоньку шла кругом.       Наспех он вытерся и нацепил ночную сорочку, едва доходящую ему до колен. Дилюк не видел смысл надевать нижнее белье, поскольку всё внутри нагрелось до предела, свидетельствуя, что любая ткань под ним может быть в любой момент испорчена влагой. И лучше уж падет смертью храбрых постельное белье на кровати, в которой так или иначе всё равно сегодня будет мокро.       Разгоряченное тело на грани то блаженства, то какой-то странной боли, упало на чистые прохладные простыни. Дилюк рвано схватил ртом воздух от контраста и последующего удовольствия.       Будет ли правда так больно в первый раз и несколько последующих? Он согнул ноги в коленях и чуть развел их, рукой вновь спустился вниз. Дырочка была немного влажной, расслабленной и требующей к себе внимания. Рагнвиндр и так чувствовал, что внизу мышцы не напряжены, а смазки должно хватить, чтобы альфа мог беспрепятственно войти. Дилюк не понимал, почему Альберих так против был заниматься любовью именно в течку, в период, когда всё тело готово, чтобы принять его в себя.       Омега, чуть подумав, надавил на колечко мышц, проталкивая палец внутрь. Вообще-то, Дилюк настоял как-то в разговоре с Кэйей, что первый раз он хочет без прелюдий, без всяких посторонних предметов в себе, кроме непосредственно члена альфы. Для принца просьба была странной и, опять же, он не был с ней согласен, однако уступил, понимая, что омега имеет право сам решать в этом вопросе. А Рагнвиндр просто хотел, чтобы было, как у всех — в книжках по половому воспитанию альфы никогда не делали больше, чем нужно. Потом, да, он сильно развяжет руки Альбериху, но первый раз ему хотелось именно прочувствовать. Но ведь если он сам немного поласкает себя, то разве это в счёт?       Дилюк сомневался в правильности происходящего, но, когда эластичные стенки с легкостью приняли в себя палец, плотно обхватив, мыслей в голове почти не осталось. Это было не так приятно, как если бы делал подобное Кэйа, но омеге пока и этого с лихвой хватало. Он просунул следом внутрь второй пальчик без особого телесного сопротивления. Дилюк даже как-то побеспокоился, мол, а не слишком ли там просторно.       Омега просунул пальцы глубже, оправдывая себя тем, что просто проверяет. Он двинул ещё пальчиками с хлюпающим, пошловатым звуком и простонал в голос, чувствуя, что смазка стала выделяться намного обильнее, а рассудок теряется в стремительно распыляющимся тумане.       Дилюк дрожал и, захлебываясь воздухом, ритмично двигал в себе пальцами. Он не умел себя растягивать, в общем-то, он и не преследовал таких побуждений. Только похоть, только желание быть наполненным, получить забвение. Если становилось дискомфортно, то омега просто менял угол проникновения. Наверное, это непотребство длилось всего несколько минут, но Рагнвиндр уже потерял ход времени. Он опомнился, открыл алые глаза, застланные пеленой страсти, только, когда услышал звук захлопнувшейся двери, а в воздухе учуял терпкий, сильный запах феромонов Альбериха, заполоняющих пространство.       Вынув из себя мокрые пальцы, Рагнвиндр свёл ноги и присел на краю кровати, чаще задышав. Его альфа. Рядом. В нескольких метрах. Ведомый инстинктами, омега позвал его на ментальном уровне. А ещё… нужно надеть ошейник. Там, на полке у кровати. Лежит. Не забыть, не забить, а… Дилюк резко вскинул голову, ощущая на себе взгляд. Их разделяло всего ничего, но омега не мог сдвинуться с места. Альфа смотрел на него завидно спокойно, даже отчужденно, однако в омуте взгляда был голод — пока сдерживаемый силой воли. Однако голод такой острый, поглощающий, что пронизывало до костей.       Дилюк так и замер, раскрасневшись, чувствуя, как стекает капелька густой смазки по внутренней части бедра. Кэйа точно этого не мог видеть, но омега готов был поклясться, что тот ощутил жар течки именно сейчас. Серо-голубой глаз сузился, а рот приоткрылся.       Альберих, не спуская взгляда с омеги, медленно снял с себя накидку. Воздух будто стал наэлектризован, Дилюк задрожал сильнее, чувствуя, как поверхность кожи горит, пылает, колется, требует к себе прикосновений, поцелуев, засосов, укусов. Он прямо сейчас готов был встать покорно на четвереньки, оттопырить зад и наплевать на всю гордость. Инстинкты вышли вперед. Даже, если бы он хотел сейчас отказаться от близости, то ничего бы не смог сделать.       Кэйа сделал осторожный шаг вперёд, а Рагнвиндр потупил взгляд, рывком опустил голову. Он ощущал внушительную силу альфы, запах феромонов особи, которая за какую-то секунду взяла над ним контроль, власть, подчинила себе. Нет, он не поднимет головы, пока не дадут разрешения. Дилюк испытал липкий страх от собственной беспомощности, в то же время от предвкушения едва слышно скуля. На задворках сознания понимал, что находится полностью под чужим влиянием, а сущность мурлыкала, упивалась собственной слабостью перед мужчиной.       — Люк, — тихо, требовательно позвал Кэйа, подходя вымеренным шагом всё ближе.       Дилюк чуть не задохнулся, когда принц приподнял его за подбородок, заглянул в глаза.       Надо что-то сказать, показать, что всё в относительном порядке. Но послышался лишь хрип с его стороны.       Рагнвиндр на мгновение прикрыл глаза, зажмурился, отгоняя инстинкты, собственную сущность от себя. На тренировках Кэйа всегда говорил, что отвоевывать контроль над собой нужно постепенно, капля за каплей. Да, порой легче поддаться и быть одержимым, ведомым, но ничего не изменится, если каждый раз сдаваться. Как самому себе, так и другим.       Дилюк пытался дышать ровно, мыслить более трезво, приструнить себя. Думать о светлом, о былых днях, о любимом, о его улыбке, голосе. Секс не должен происходить только потому, что в течку так надо. Однако вблизи альфы, от которого исходил до сумасшествия чарующий запах, думать становилось почти невозможно.       — Люк… — взволнованный шепот коснулся ушей.       Омега открыл резко глаза, с вызовом посмотрев на альфу. Последний явно не ожидал такой реакции, тем более, если учитывать, как ещё минуту назад аристократ готов был дать себя всего и сразу. Но, похоже, Кэйе подобная реакция только понравилась: он опустил руку на порозовевшую щеку, погладил нежную молочную кожу большим пальцем. Дерзость омежки в нём вызывала восхищение и нарастающий азарт.       Набравшись смелости и чего-то ещё, Дилюк скинул с себя руку и бесстыже потерся о пах альфы щекой, демонстрируя своё желание и готовность, даже через плотную ткань брюк ощущая мужской запах, витающие феромоны вокруг и то, как рот наполняется слюной. Да, сущность все ещё вырывалась, диктовала ему какие-то правила, но пока Рагнвиндр удерживал её, хоть и чувствовал, что ненадолго. Он ладонью робко прикоснулся к выпирающему бугорку на брюках альфы, собираясь очертить примерные габариты. Но ему не дали — Кэйа поймал его за запястье, потянул выше, заставляя Дилюка слегка приподняться на коленках с перины. Взгляд принца был прикован к пальцам омеги — ещё поблескивающим от смазки.       Аристократ стыдливо заерзал, к сожалению, остатки сознания играли против него. Он бы предпочел не понимать, что его поймали, прямо скажем, на горячем.       — Ах, а мне, значит, нельзя, — пораженно выдохнул альфа, наклоняясь, практически прикасаясь губами к губам омеги. — Как же ты пахнешь, — негромкий, нежный шепот путал все мысли, среди которых билась теперь только одна. Поцеловать.       Но Альберих был быстрее и находчивее — поднёс пальцы омеги к своему лицу, сразу же втянул носом лишающий рассудка аромат, а потом, словно в наваждении, прислонился к ним собственными губами, начиная облизывать горячим, влажным, мягким языком, собирать вязкую субстанцию, пробовать омегу на вкус. Дилюк, не имея сил больше наблюдать, приглушенно простонал и прикрыл в блаженстве глаза. Ощущения были странными, но слишком приятными, чтобы отдернуть руку. А от мысли, что альфа всю «начинку» уже слизал с порочных пальцев, его и вовсе било током.       Сущность вдруг рыкнула, стукнула будто по мозгам, вытесняя оттуда все размышления, оставляя после себя только чувства и ощущения. Это был трепет перед альфой. Это было возбуждение и намерение свести с ума теперь и его.       Дилюк подался назад, заставляя Альбериха оторваться от своего увлекательного занятия и поставить вперед колено, опереться о край кровати. Омега, чувствуя, что пальцы уже освобождены, запутался ими в тёмных волосах принца, притянул за них ближе к себе. Приоткрыл зазывно губы, с охотностью встретил на них чужие. Привкус собственной солоноватой смазки добавил остроты ощущениям, а в момент, когда Кэйа навис над ним, Рагнвиндр интуитивно выгнулся, развёл бесстыже ноги, не отдавая себе совершенно отчета. Запах течки от этого действия стал более насыщенным.       Стоны стали несдержанными, вспыльчивыми, порывистыми, когда грубая ткань брюк задела обнаженную и затвердевшую плоть омеги. Задравшаяся ночнушка прекрасно этому способствовала. Альфа, сразу же это замечая, прекратил отвечать на пылкий поцелуй. Он, тяжело дыша, опустил ладонь на часто вздымающуюся грудь Дилюка и медленно начал спускаться вниз.       Рагнвиндр чуть не вскрикнул, ощутив прикосновение к себе там. Он прижался к мужчине сильнее, полностью доверяя, вверяя своё тело и душу. Лёгкие касания горячей ладони по нежной коже члена доставляли давно позабытое удовольствие. Нет, так его Аякс никогда не касался. Никогда подобная ласка не была столь захватывающей, интимной, трепетной и осторожной. Чтоб звёзды перед глазами, а на языке имя: самое красивое, любимое, желанное.       — Мне надо, — внезапно прохрипел Дилюк, не уточнив.       Не видя должной реакции со стороны Кэйи, он сам протиснул свою руку между их тел, разве что немного помялся прежде, чем запустить её дальше. Раз его трогают, то он тоже имеет полное право. Тем более Альберих и не собирался противиться, наоборот, покорно замер, чувствуя, как торопливые пальцы омеги избавляют его от ремня на брюках, цепляются судорожно за пуговицу, буквально выдирают её, а затем, плотно прислонив ладошку к горячей смуглой коже, скользят до самого основания. И только потом пальцы обхватывают, чувствуют, как плоть твердеет еще сильнее, наливается, а сам Рагнвиндр чуть ли не задохнулся от ощущений, наслаждаясь поистине альфьим размером. Сущность мурлыкала, давая мужчине понять, что ей нравится. Она билась в восторге и предвкушении.       — Я хочу посмотреть, — будто чужим голосом едва ли не умолял Дилюк. Ему точно будет стыдно, но это потом.       Если Кэйа и усмехнулся просьбе, то омега ничего не заметил. Только смотрел, как принц, упираясь коленями в кровать, приподнялся над ним. Взгляд Альбериха был направлен на лицо Дилюка, в то время, как аристократ не мог отвести взора от тела альфы.       Вот смуглые руки касаются пуговиц рубашки, неспешно расстегивают их, а затем сбрасывают ткань с плеч, ниже, избавляются вовсе от верхней вещи. Закаленное тренировками тело манило к себе, омега похотливо облизнулся, томясь от желания прикоснуться, вылизать каждую мышцу. Но на этом, конечно, Кэйа не остановился. Видя полную заинтересованность возлюбленного, мужчина проскользил ладонями по своему торсу и ниже, обхватил края брюк по бокам и приспустил вместе с нижним бельем, обнажаясь.       Рагнвиндр суетно полуприсел, чтобы находиться к любопытной детали впритык. Большой размер, прямая форма, смуглый цвет — всё вызывало в нём прихоть скорее потрогать, попробовать на вкус, подставиться и ощутить каково это — принимать в себя альфу полностью. За этими всеми чувствами, он не сразу заметил, что ментально и он, и Кэйа были открыты. Узы тотчас запульсировали, а ментальные нити плотно сплелись. Безусловно, альфа теперь точно знал ощущения своего омеги от увиденного, что сильно распаляло, сносило крышу напрочь.       На удивление, Рагнвиндр отпрянул вдруг от него, но только затем, чтобы резко развернуться к альфе спиной, встать в соблазнительную и показательную позу. Он, стоя на четвереньках, прогнулся в пояснице, выпячил зазывно попку, давая рассмотреть себя тоже. Дилюк сильно смущался, до мурашек волновался, комкал под собой встревоженно простыни, но противиться инстинктам больше не мог.       Картина для Альбериха открылась воистину заманчивая: аккуратный эрегированный член, поджатые, небольшие яички, розовая дырочка, из которой сочилась вязкая, сладко пахнущая смазка, а омега перед ним обворожителен был настолько, что оголялись все греховные помыслы, вся подноготная уже рвалась усеять девственное тело исследующими поцелуями, собственническими метками.       Омега, затаившись в томительном ожидании, вздрогнул, когда ощутил на себе ласковые руки альфы, которые прошлись от животика до сжавшихся в тугие комочки сосков. Дилюк чувствовал, что Альберих чуть навалился на него, а его член до безумного приятно потерся о ложбинку. Сердце бешено забилось, Рагнвиндр подумал было, что всё, сейчас, наконец, он станет со своим Истинным ближе, утолит свой и его голод. Он в нетерпении шире развёл ноги, поскуливая. И как-то совсем омега не ожидал, что ладони Кэйи обхватят теперь вместо него ткань ночнушки, потянут её по телу вверх, пытаясь снять. Дилюк вообще забыл, что они в одежде, это стало чем-то совсем неважным, второстепенным, ведь самые главные части тела оголены, готовы к приятному времяпровождению.       Он вновь поддался, позволил альфе раздеть себя полностью, в то же время чувствуя разочарование от промедления. Однако сразу бросил заинтересованный взгляд через плечо, слыша, как любимый освобождает себя от одежды тоже. Вслед за снятой ранее рубашкой полетели и брюки куда-то на пол, но Рагнвиндр мог следить только за тем, как мышцы отчетливо проступали под бронзовой кожей, как напряжен он был внизу. Дилюк тешил себя надеждой, что ещё успеет за эти дни налюбоваться альфой, потому что сейчас было мало. А хотелось всего и сразу.       Взор альфы хищно скользил по острым лопаткам омеги, по изящно выгнутой спинке, спустился ниже, разглядывая ягодицы и нежно-розовый вход в податливое тело. Кэйа бережно прикоснулся к упругой попке, сжал, отчего Рагнвиндр протяжно застонал, зашептал что-то несвязное, заёрзал, испуская ещё больше феромонов.       Альберих властно потянул его на себя, прижал спиной омегу к торсу, сразу же носом зарылся в алые локоны. Он ненадолго задержал взгляд на изящной шейке омеги, нахмурился, пытаясь понять чего же не хватает. Какое-то нехорошее чувство шевельнулось внутри, но сразу же все сомнения померкли, стоило Дилюку чуть повернуть голову и завлечь чужие губы в свои. Пылкий, страстный поцелуй вышибал дух, подчинял омежьим прихотям и потайным желаниям. Кто кому уступает, кто над кем держит власть — сказать было теперь трудно.       Еле сдерживаясь, Альберих потянулся к прикроватной тумбочке дрожащими пальцами.       Рагнвиндр оборачивается, видит воспаленными глазами, как альфа открывает нетерпеливым рывком упаковку с презервативом, раскатывает прозрачную резинку по всей длине. Омега отворачивается, пытается снова принять коленно-локтевую позу, поскольку так удобнее, так диктовала сущность, одержавшая над ним верх. В нём не было и тени страха, только одержимость альфой, его феромонами, что до одури истерзали рассудок.       Дилюк ментально дал согласие, открылся, чувствуя, как становится до испарины жарко. Он уцепился пальцами в простынь, ощущая, как его ягодицы разводят немного в стороны, а кожа на анусе слегка растягивается. А затем к проходу приставили что-то несоразмерно большое.       Пока он смотрел, ласкал зрительно член альфы, то тот не казался таким уж внушительным. Омега на секунду подумал, что его просто-навсего порвут, а он будет только рад. Бесовская течка способствовала неправильному восприятию.       Первый толчок был неглубокий, раздвигающий медленно атласные стенки, аккуратный, пробный, но весьма болезненный и ощутимый. Рагнвиндр в этот момент понял, что член — совсем не пальцы. Совсем.       Ментальная связь в миг натянулась, омега, будто в наваждении, слышал зов другой сущности, зов своего Истинного, на который обязан был ответить. Альфа явно пытался понять всё ли хорошо, всё ли в порядке, но, вероятно, сил на разговоры у него не было. Дилюк чувствовал, что Кэйа становится агрессивнее, менее управляемым, а инстинкты альфы требуют своё, плавя от эйфории проникновения рассудок принца. На сколько его хватит, аристократ мог только догадываться.       Кэйа к нему наклонился, прошелся нежными поцелуями от лопатки до ушка, прикусил мочку, но больше в нём не двигался, терпеливо ожидая ответа. Наверняка альфа если не чувствует, то по опыту с омегами знает, что приятно сейчас второй половинке быть не может. Дилюк отчетливо слышал тихий рык, исходящий от любимого и яркие, насыщенные феромоны, проникающие, казалось, в каждую клетку кожи. Он знал, что принц едва сдерживается, пытается не упасть в пучину наслаждения и удовольствия. Ради него. И это распаляло, заставляло желать пусть и мучительного, но продолжения.       Рагнвиндр быстро нашёл руку альфы, на которую тот опирался, и сжал пальцы Альбериха в своих, ментально стараясь передать, что с ним всё хорошо. Он должен привыкнуть, как-то все омеги через это проходят. Во всяком случае, это не смертельно, поэтому лично для Дилюка можно было считать, что всё действительно в порядке. Наверное, это был характер и воспитание, не позволяющие признать, что ему как-то нехорошо. И что он был неправ, настояв на сексе без прелюдии и долгой, тщательной растяжки. Сейчас бы, вероятно, он не отказался от всех предложений Альбериха на сей счет.       Со следующим толчком он стиснул до скрежета зубы, невольно сжался изнутри, борясь с огромным желанием соскочить. Больно. До тёмных пятен перед глазами больно, а неизведанное до этого ощущение наполненности пока совсем не было приятным. И только сущность млела, поощряла каждое движение в себе, а непослушное тело выгибалось навстречу толчкам, обильнее выделяя смазку, упрощая половой акт.       Комната заполнилась запахами и стонами.       В голове становилось совсем мутно, тело не сразу уловило к себе прикосновение внизу, однако вскоре Дилюк запрокинул голову, ощущая, как по его головке прошлись умелые пальцы альфы, собрали выступивший предэякулят, а после размазали его в качестве смазки по всему стволу. Приятные ощущения не затмевали, но обещали процесс сделать менее болезненным.       Дилюк и плакал, и сладко стонал, и просил не останавливаться, и чуть ли не кричал, ощущая в себе быстрые, резкие, глубокие толчки. Было и бешено приятно, и невыносимо больно — все смешалось в какой-то крышесносный коктейль. Ментальные нити сильно натягивались, узы окрепли настолько, что омеге сторицей возвращались ощущения альфы, даруя своеобразное удовольствие.       Он посмотрел в какой-то момент вниз, ожидая под собой увидеть, как минимум, лужицу крови, но её там и в помине не было — только белесая вязкая жидкость, интенсивно капающая с него.       В момент, когда омега громко вскрикнул от особенно глубокого толчка, Альберих вышел из него, а Дилюк запутался в ощущениях, чувствуя, как стало внутри пусто, исчезла та заполненность, которая, как оказалось, была такой необходимой ему в течке.       Его резко перевернули на спину. Дилюк пытался не стесняться, рукой лишь вытер сопли и слюни с лица, поскольку картина там явно не могла быть привлекательной.       А после снова толчок, ощущаемый немного иначе из-за нового угла проникновения. К тому же, Рагнвиндр сжимался теперь еще и из-за того, что занимался любовью лицом к лицу с Кэйей, а это сильно смущало. Особенно, если любимый смотрел вниз, туда, где сплелись их тела. Это было слишком.       Омега обнял порывисто принца за плечи, царапнул смуглую кожу, оставляя полосы и отметины, в то время, как Кэйа буквально выбивал ритмичными толчками из его лёгких воздух, совсем не ощущая боли от ногтей, впившихся ему до крови в кожу.       Взгляд постоянно касался взгляда, но Дилюк под конец только заметил, как зрачок альфы бьется о края серо-голубой радужки, свидетельствуя, что Альберих почти или полностью лишился контроля над собой.       С глухим стоном принц выдохнул ему куда-то поверх головы, а толчки сошли резко на нет. Дилюк почувствовал, как внутри него член дрогнул, а через несколько секунд стал увеличиваться в размерах, отчего он сам сразу излился в ладонь альфы и откинул голову на подушку, полностью расслабляясь. Узел набухал, распирал, растягивал его изнутри ещё сильнее, но аристократ ощущал только ни с чем несравнимое блаженство.       Кэйа резко подался бёдрами назад, сразу же вынимая орган из омеги, не допуская вязки и игнорируя недовольство Пары, ярко передаваемое ему на ментальном уровне.       Рагнвиндр, восстанавливая дыхание, чувствовал, что пелена перед глазами спала, а в голове уже не было того кошмарного переполоха. Похоже, на какое-то время течка снизила обороты, получив себе нужное. Однако, бросив немного смущенный взгляд на любовника, Дилюк понял, что у Альбериха картина ровно противоположная.       — Кэйа, — он обеспокоено окликнул любимого хриплым голосом, замечая, что мужчина очень тяжело дышит, а хищный взгляд жадно блуждает по его обнаженному и перепачканному телу. И, судя по нижней части альфы, тот уже полностью готов был повторить.       Это не пугало, было естественным, но сама атмосфера вокруг Альбериха накалялась, словно он сам себе доставляет дискомфорт своим незавидным состоянием. Если бы у Дилюка был опыт, то он бы понял, что это только начало. Начало гона.