Иллюзорность

      Собираясь на утреннее совещание, Альберих не ощущал признаков тревоги или чего-то такого, что могло бы его насторожить или предупредить об опасности. Напротив, несмотря на непогоду, настроение принца было на высоте. Правда, ровно до момента, пока он не увидел некогда друга, точнее, сначала Кэйа его почувствовал — слишком знакомый и резкий запах феромонов, чтобы не узнать обладателя сразу.       Стрелки настенных часов двигались слишком медленно, а сердце билось предательски быстро. Кэйа чувствовал накатывающее раздражение, плавно переходящее в леденящую душу злость. Мороз тоже может обжигать. Принц понял, что всё же оказался злопамятен и мстителен: вся сущность вопила о несправедливости, о безнаказанности Аякса и о том, что тот так по-скотски обошёлся с его омегой. Мог ли он такое простить? О, нет. А это ведь ещё только вершина айсберга.       Альберих прикрыл ненадолго веки, борясь с эмоциями. Он мог врать бесконечно Дилюку, но только не себе. Кэйа испытывал ревность, причём сильную, жгучую, неприятно укалывающую самолюбие и сущность в самое сердце. Ненависть к сопернику жгла изнутри, потому что даже сейчас он проигрывал этому засранцу, не мог поставить на место, не имел необходимой власти, чтобы выставить подонка за дверь и, как бы он это сделал на родине, изгнать из города и страны в целом. А потом пойти и официально заявить права на любимого омегу. Только подумав об этом, альфа приоткрыл глаз и сощурился, с показным равнодушием проходясь по расслабленной фигуре Аякса. Рыжеволосый на секунду посмотрел в ответ, но довольно быстро нашёл себе занятие поинтересней: он, скрывая зевки, не отрывал скучающего взгляда от Джинн, подводившей итоги совещания. Девушка немного дрожала под его взором, что сказывалось на речи.       В чём виновата Гуннхильдр? Альберих косо ухмыльнулся краешками губ. Ах, конечно же, это неважно, — Аякс просто любит самоутверждаться за счет других. Его забавит реакция, ему льстит признание другой сущности в слабости перед ним. До чего же жалкий смысл жизни должен быть, чтобы упиваться подобным. И… Кэйа отвернулся, снова посмотрел на листок бумаги перед собой. И… каким нужно быть слабым волей, чтобы вечно занимать место наблюдателя, не вмешиваться даже, когда уже невтерпеж. Ему, наследному принцу целой независимой страны, оставалось просто признать, что как альфа и мужчина он не состоялся. Да, глупо делать такие выводы только потому, что кто-то там сильнее и влиятельнее, но Альберих именно так себя и ощущал, лишь сильнее раздражаясь. Самое обидное, что он понимал, как по-мальчишески несерьезно выглядят все его душевные метания и рассуждения. Он должен быть выше всех этих гнетущих мыслей и неприятных обстоятельств, сохранять холодный рассудок, но именно здесь и сейчас ему до сжавшихся в кулак пальцев хотелось выбить из Аякса всю спесь.       Кэйа знал, что хитрости ему не занимать и, что уж таить, альфа считал себя умнее Аякса. Но этот факт утешения особого не давал, ведь, похоже, рыжеволосый и не претендовал на чрезмерно повышенную мозговую активность.       Альберих мелко вздохнул, контролируя каждую эмоцию и медленно разжал пальцы, надеясь, что жест остался никем незамеченным.       Нужно было показать, что он не боится, а он ведь и правда не боялся. Предвестнику нравился страх, наверное, его сильно порадовала бы эта эмоция со стороны принца. Именно поэтому Кэйа направился прямо к нему, когда совещание закончилось. И, может, ему только показалось, но мастер Крепус уж слишком пристально наблюдал за их якобы непринужденной беседой. Даже отважился сопроводить до своей таверны, что тоже странно. С одной стороны, бета мешался, с другой же — будто не давал им остаться наедине, чего Альберих бы очень хотел. Кровь кипела, а некоторые шутки рыжеволосого могли вызвать только скрежет зубов. И всё же Альберих заставлял себя улыбаться.       В таверне они пару раз сыграли в карты, выпили, немного поболтали о ничего не значащих вещах, потом снова выпили, а затем он проводил взглядом и Аякса, и Крепуса. Бета всё время был словно на иголках и это бросалось в глаза. Что в себе скрывает это взявшееся из ниоткуда волнение?       Альберих для приличия выждал минут пятнадцать, а потом тоже удалился, так и не допив своё вино. Переживания за омегу острыми лезвиями терзали сущность изнутри, вспарывали позабытые тревоги. Под вереницу недобрых мыслей и намерений, принц прилёг на узкую кровать, чтобы провести в одиночестве бессонную ночь. Час от часу альфа прислушивался к себе, к сущности, дёргал за нужные ниточки, но ответа от Дилюка не поступало. Однако Кэйа всё равно чувствовал, что его Паре плохо. Сорваться и поехать на винокурню? Наплевать на всё и пустить на самотёк? Раскрыть их отношения и настаивать на своём? Принц поднялся на ноги, начав собираться, чтобы хотя бы одним глазком удостовериться, что омега в порядке. Найти причину для своего визита в такую рань? Это несложно.       Выйдя из дома и прикрыв за собой тихо дверь, Кэйа мелко вздрогнул, замечая у пролегающих вдоль клумб тень. Аякс, сложив руки на груди, опирался о ствол деревца и лениво приоткрыл глаза, встречая альфу.       — Только не говори, что провёл здесь всю ночь, — Альберих улыбнулся, скрывая за улыбкой слишком многое, — а то я начну смущаться.       Рыжеволосый зевнул и отпрянул от дерева.       — Впустишь погостить старого друга? — он перевёл взгляд на недавно закрывшуюся дверь.       Кэйа на неё посмотрел тоже, а затем чуть наклонил голову вбок.       — Вряд ли я настолько гостеприимный, как ты думаешь. — принц спустился с невысокой ступеньки, — Прогуляемся? — легким кивком указывая в сторону, он дал намёк, что за пределами города будет удобнее.       — Как скажешь, — Аякс не был настроен на распри. Создавалось впечатление, что альфа был ещё очень зол буквально пару часов назад, но сейчас ярость спала, уступая место какой-то меланхоличной усталости. Альберих хорошо знал эту черту в этом парне и собирался ею воспользоваться. В такие моменты бывший друг может быть наиболее уязвим.       Долго в тишине им идти не пришлось.       — Не больно-то ты был со мной разговорчив в последнее время, а тут аж прогуляться предложил. На убой ведёшь? — протянул сонно рыжеволосый, хмыкнув при этом себе под нос.       — Разве у меня нет на то причины? — спросил спокойным тоном Альберих, идя следом. Он бы не подставил спину этому человеку, поэтому его удивляло и даже злило, что Предвестник так безрассудно идёт впереди и даже не озирается. Должно быть, это и есть показатель самоуверенности. Глупо, как глупо.       — Да, прямолинейность тебе всегда была не к лицу. — вяло заметил Аякс. — Как славно, что в этот раз мне даже не нужно догадываться о чём ты говоришь. Ведь я и так знаю. — альфа вдруг развернулся к Кэйе лицом и, встав на месте, сочувственно окинул того взглядом: — Именно с тобой мне не хотелось оказаться в этой ситуации.       Альберих тоже остановился, сохраняя расстояние, хоть и феромоны вокруг Предвестника не сгущались, не нарушали даже его личные границы — лишь плавно витали около своего носителя. Сущность Аякса не видела в нём соперника, не пыталась показать своё превосходство, не хотела боевого столкновения. Почему-то это раздражало ещё сильнее.       — Что-то я не чувствую искренности, друг, — улыбка так и не сошла с тонких губ принца. — Я много думал и всё не понимал, — глаз сузился в легком прищуре. — зачем ты делаешь из меня врага? Откуда у тебя, такого всегда равнодушного, появилась тяга портить всё вокруг? Раньше ты это делал хотя бы неосознанно.       Тарталья оценивающе посмотрел на принца. А потом, будто о чём-то вспомнив, бегло заговорил:       — Ты ищешь трагедию там, где я просто повеселился. Точишь зуб на то, о чём я уже забыл. Кэйа, мне, как и раньше, всё равно, — Тарталья пожал плечами. — Просто теперь ты стал более… чувствительным? — альфа тоже улыбнулся, внимательно следя за реакцией на свои слова.       — Сложно быть чёрствым, когда дело касается небезразличных тебе людей. — Альберих покачал головой, скрывая за этим жестом пылающую в душе агрессию. Нет, показывать недовольство так прямо нельзя, неправильно. — Или ты остался бы безучастным на моём месте? Только представь: я заявляюсь на какой-нибудь бал и увожу с собой твоего партнера. — принц развёл ладонями, ухмыляясь. — Просто шалость, о которой я забуду через сутки. Посмеешься вместе со мной?       Это сравнение несколько смутило и обезоружило Тарталью. Он хмыкнул.       — У тебя нет никаких прав предъявлять мне что-то, — пожал снова плечами альфа.       Носа коснулся потяжелевший запах, свидетельствующий о перемене настроения хозяина. Кэйа испытал удовольствие от того факта, что рыжеволосому его замечание пришлось не по вкусу. Вряд ли что-то большее, если брать во внимание его эгоцентризм.       — Это ты так защищаешься? Я ведь ещё даже не нападаю, — Кэйа сделал шаг вперёд и заметил лёгкое замешательство на веснушчатом лице. — Только скажи, мне ничего не стоит узнать всё о твоём партнере. — при этих словах Аякс сжал губы в тонкую полоску, при этом сохранив невозмутимость во взгляде. Что ж, Альберих вошёл во вкус и не считал, что должен останавливаться именно сейчас. — Ты отыгрываешься на моем омеге, разве сейчас не мой ход? Дашь отыграться на твоём? Давай повеселимся вместе, разве я тебе не друг? — принц подошёл почти вплотную, слегка возвышаясь теперь над Предвестником. Пусть и ненамного, но он выше, а это грело задетую самооценку, гордость. Но этого всего недостаточно, он всё ещё зол. И теперь будто даже больше, чем в начале.       Глаза напротив загорелись, а губы расслабились, вскоре превратившись в открытую ухмылку. Тарталья больше не выглядел сонным и рассеянным.       — Забываешься, — подавил смешок вдруг Аякс. Прикрывая ладонью изогнувшийся в полуулыбке рот, он с неохотой продолжил: — с моего позволения у тебя сложились отношения, но ведь я же и могу положить им конец, — подняв указательный палец, будто ребёнку пригрозил он, — так что на твоём месте я бы много раз подумал, прежде чем что-то говорить.       — Оставь это, я тоже умею угрожать. — Кэйа сложил руки на груди.       — Пустые угрозы, не имеющие продолжения — это не то, чем можно меня напугать. И ты мне стрелки не переводи, Альберих. — заулыбался Аякс, но уже как-то нехорошо, при этом тоже сощурившись. Атмосфера вокруг него накалялась, феромоны источались сильнее, заставляя Кэйю дышать всё больше через рот.       — Хочешь удостовериться? — принц выгнул ехидно бровь, не отступив.       — Угрожаешь не мне, а моему, — Аякс задумался на секунду, — партнеру, да? Ты смешон, если правда считаешь, что я начну его защищать. — альфа посмотрел на него, как на насекомое. — Он твой грязный язык найдёт куда засунуть и без моего участия. Архонты, я бы даже на это посмотрел, серьёзно, — воодушевленно воскликнул он, при этом ментально Альберих чувствовал, что Аякс лукавит. Может быть, тот сам даже не понимал очевидного.       Вульгарщина принца не впечатлила. Он закатил глаз.       — Я не ищу конфликта, Аякс, хотя в глубине души мне бы этого очень сейчас хотелось. — рассудительно начал Кэйа, подавляя сущность, рвущуюся ударить соперника промеж глаз. Или куда-то пониже. — И, честно говоря, понимать тебя я не горю желанием тоже, ты не вызываешь во мне никакого сочувствия. Только жалость, когда вижу твои необоснованные заскоки и испортившийся характер. От поползновения в чужие отношения что-то изменилось в твоей жизни? Стало лучше? Уверен, что нет. Как и уверен, что твой партнер, — тут альфа умышленно выделил слово, — не разделяет твоей страсти возвращаться к бывшему, чтобы ему чем-то насолить. Тебе и на его чувства плевать? — конечно, это была манипуляция. И, безусловно, альфа знать не знал никаких подробностей личной жизни некогда друга. Однако, поймав неоднозначную эмоцию на веснушчатом лице, Кэйа расплылся в улыбке: — Ты о них просто не подумал, ведь так? Как обычно.       Закончив, принц поймал себя на мысли, что дышать становится всё сложнее. Насыщенные феромоны с привкусом моря и соли настолько заполонили пространство возле них, что собственная сущность отзывалась скулежом, выставляя сразу ментальные щиты. По животу будто проходились лезвия, несильно, но довольно ощутимо. Кэйа теперь точно знал, что ходит по тонкому льду, с каждым новым словом рискуя. Его поток мыслей прервал насмешливый голос.       — Да у тебя полно претензий. — усмехнулся Аякс. — Правды в них только нет. Конфетно-букетные периоды меня не интересуют, как и эта сопливая составляющая у типичных парочек, предел которых залёт и дальнейшее безвыходное нахождение в семье. Да-да, я сейчас описываю вас. А мой, как ты выразился, партнер, — его глаза опасно сузились. — разделяет моё мнение, чего мне более, чем достаточно. Он знает, что у меня есть жених, к которому, ты уж извини, я имею право ездить. Представь, да, у меня есть права на него, в отличие от тебя. — он резко ткнул пальцем в грудь Альбериху. — Если бы я захотел, то взял его прямо этой ночью, и никто бы мне слова не сказал. Даже он.       Чего-чего, а Аякс точно знал, как можно больно задеть. Кэйа понимал, что сам вывел его из себя, специально сам же подергал за нужные ниточки, доставив тому массу неприятных ощущений. Похоже, теперь за это последовала неминуемая расплата.       Тем временем Тарталья убрал палец с грудной клетки Альбериха и продолжил свой монолог, всё больше распаляясь.       — Архонты, а ведь под конец наших с ним любовных похождений он сам меня просил засадить ему. — видя сомнение в серо-голубом глазу, Аякс загорелся ещё пуще: — Не веришь? Спроси. О, красноречивее его ответа будет молчание. — довольный собой, альфа не заметил с какой ненавистью на него смотрит принц. — Ты всё-таки будущий король, самому не противно у меня в ногах доедать остатки от того, от чего отказался я? — Предвестник немного отошёл и нервно запустил пальцы себе в волосы, словно стараясь уйти от каких-то своих мыслей. Постояв вот так с минуту, он вдруг сказал: — А мой партнер… какое ему дело? В этом и плюсы свободных отношений, друг. Я могу ездить к кому захочу и куда захочу. И ничего мне за это не будет.       — Вижу, ты от счастья прямо-таки плюешься желчью. Мило. — Кэйа, стараясь дышать ровно, не отводил холодного взгляда от Аякса. Слова о Дилюке ещё сильнее разожгли в нём затаенную обиду. Да, прошлое омеги — не его дело, но почему так больно тогда слышать? — И вот уж не подумал, что такой собственник, как ты, будет с кем-то делиться своим омегой. Так сказать, «доедать остатки».       Слова не произвели должного эффекта. Тарталья отнял руку от волос и с лицом, полного превосходства, посмотрел на принца. Не похоже, чтобы его могли эти слова задеть. Здесь что-то не так.       Кэйа выгнул бровь. Могло ли быть так, что он ошибся в просчетах? Нет, Аякс явно к кому-то привязан и отчетливо видно, что разговоры о второй половинке доставляют ему дискомфорт. Почему? И почему он не стремится защитить своего омегу? Настолько уверен в верности? Едва ли, учитывая статус свободных отношений. Однако была и ещё одна догадка.       Альберих вытянул лицо и с озорством посмотрел в голубые глаза. Пока ещё цвета морской волны.       — Или, может, это не омега вовсе, а? — сказано с долей издевки, и вопрос попал прямо в точку: Аякс дернулся, как от пощечины и как-то потерянно нахмурился, из чего можно было сделать соответствующие выводы.       Победная ухмылка легла на тонкие губы принца. Вот оно что. Может быть, его игра кому-то могла бы показаться бесчестной, подлой, но Кэйа был из тех, кто считает, что любые методы хороши для достижения цели. Оставалось лишь выяснить с кем именно Аякс успел так сблизиться. И здесь достаточно просто проявить наблюдательность.       — Как иронично. В любом случае, — заговорил снова Альберих, но не успел сказать больше и слова, как и среагировать — Предвестник оказался слишком близко и резко притянул его к себе, сильно сжав за воротник.       В следующее мгновение произошло то, чего нельзя было ожидать, но горящие губы после поцелуя Альберих ощутил как нельзя остро. Наверное, он был в шоке, поэтому не сразу отпрянул, но с новым вдохом воздуха, принц отпихнул с силой давящегося от смеха Аякса и, замахнувшись, впечатал кулак прямо тому в нос, отчего рыжеволосый пошатнулся, а затем вытер краем рукава ухмыляющиеся губы.

***

      Дилюк боялся, что заблудился или вовсе опоздал, однако спустя минут пятнадцать его привлекли знакомые голоса, доносящиеся буквально в метрах двадцати. Плохое предчувствие только усилилось, когда он расслышал фразу:       — Да что с тобой не так? — высокий и крайне недовольный голос Альбериха эхом прокатился по округе.       Сердце забилось чаще. Уже видя силуэты альф сквозь ветви, омега быстро начал пробираться к ним. Терпкие, вязкие, тяжелые запахи кружили голову ещё сильнее, а ноги то и дело хотели подогнуться. Он ощутил слабость во всем теле, когда подошёл достаточно близко. Смесь из феромонов двух альф, которые не скрывали ментальную силу, вызывала недомогание. Едва держась на ногах и хрипло дыша, Дилюк вышел прямо на Альбериха. И хорошо, что на него.       Первое, что бросилось в глаза — это стоящий в нескольких метрах от них Аякс и кровавые ручейки, струящиеся из его разбитого носа. Рубашка уже местами окрасилась в красный. Что произошло? Требовалось разобраться в ситуации, но омега резко ощутил пробирающую до костей тошноту. Покачнувшись, он ладонью прикоснулся к пульсирующему виску. В носу стоял стойкий запах феромонов альф. Слишком яркий, слишком острый.       — Люк, — всполошившийся Альберих дал сразу опереться о себя. Его беспокоящийся и серьёзный взгляд говорил сам за себя. — Как ты здесь?.. — непонимающе и настороженно он вглядывался в ало-карие, ища ответ. Но нашёл кое-что другое: густые локоны больше не закрывали шею, так что на ней отчетливо прослеживались пятна — свежие синяки, оставленные явно чьей-то оборзевшей рукой. Кэйа перевёл потемневший взгляд на Аякса. Кажется, тот и сам был не рад такому исходу. Зажимая нос, рыжеволосый пока просто смотрел на них, перестав улыбаться.       Рагнвиндр, шумно вдыхая запах своего альфы, потихоньку начал приходить в себя. Он сразу оценил масштаб проблемы, прекрасно поняв, что Альберих теперь это просто так не оставит, а конкретно здесь и сейчас оставить стоило. Альфа не смотрел больше на него, лишь молчаливо поддерживал, испепеляя взглядом Аякса. Судя по желвакам, играющим под смуглой кожей, принц контролировал себя из последних сил.       — Пожалуйста, давай вернёмся. — Дилюк обратился к возлюбленному, ментально прикасаясь и чувствуя весь шквал эмоций мужчины. Требовалось их сдержать и просто увести принца подальше. Или хотя бы соврать ему и сказать, что отметины на шее — не более, чем случайность. Но по ментальной связи Альберих сразу бы распознал ложь и, вероятно, именно она бы его ужалила ещё больнее. — Пожалуйста. — повторил настойчиво омега, надеясь, что развивать конфликт Аякс не станет. Было бы лучше, чтобы ушёл именно он.       Однако рыжеволосый отмалчиваться не собирался, как, естественно, и уходить. Фыркнув и посмотрев, как несколько мелких багровых капель разлетелись по воздуху, он насмешливо спросил:       — Как же хочется… но не можется, да? — альфа расплылся в лисьей улыбке, нахально смотря прямо в серо-голубой глаз. Ему было абсолютно плевать на разбитый нос, так как сущностью он чувствовал, что получил заслуженно. А вот сейчас… перед ним был жених, собственно, из-за которого разговор весь и состоялся. Самое время доказать свою власть перед этими двумя, чтобы те лишний раз не планировали саботаж. К тому же Кэйа, похоже, и правда считает, что нащупал его слабое место. «Омега»… как жалко, что Чжун Ли не видел эту смехотворную сцену. И как жаль, что он, Аякс, не смог предотвратить частичное раскрытие своих отношений с альфой. Да, Альберих сегодня определенно нарывался.       Поэтому Аякс сразу кое-что добавил, догадываясь, что следующими словами долг будет уплачен:       — Как ты можешь претендовать на того, кого даже защитить не в состоянии? Да ты же просто слабак, а не мужчина. Я уж молчу о статусе «альфа». — егозливый мерзкий смешок заставил Альбериха мелко вздрогнуть, ведь буквально вчера он подумал о себе точно также. Фраза некогда друга эхом вонзилась в уши.       Рагнвиндр не смотрел на разглагольствующего жениха — только на Кэйю. Он с силой сжал ладонь альфы, чтобы тот перестал сосредотачиваться на Аяксе и подумал уже о нём, о своем омеге, которому точно драка между ними сейчас не нужна. Более того, любое ментальное столкновение отрицательно всегда сказывается на присутствующих рядом омегах, но аристократ, конечно, волновался не за себя. Кэйа не мог не знать о всех последствиях, но всё равно какая-то опасная мысль преследовала его, не давая мыслить трезво. Выступившие клыки и ужесточившиеся черты лица пугали Дилюка, точнее, он знал что за этим обычно следует. Неужели любимому важнее отомстить за задетую гордость, чем взглянуть правде в глаза? Это столкновение ни к чему не приведет. Абсолютно. К тому же велика вероятность, что… нет, омега не давал себе думать о том, что любимый человек может серьёзно пострадать.       Он не оставлял попыток. Нежно шептал на ухо альфе, стараясь скрыть собственную дрожь от нарастающей тревоги.       — Кэйа, я люблю тебя. — сдавленно сказал омега сквозь судорожные вздохи. — Пожалуйста, давай просто уйдём. Я умоляю тебя.       Но Альберих его будто не до конца услышал.       — Тебе следует отойти, — тихо, но властно сказал альфа, мягко отцепляя от себя похолодевшие ладони. Омега неверяще посмотрел на него, но сущность подчинилась вопреки желанию: Дилюк сделал робкий шаг назад, ругая и браня себя, но не имея и шанса на сопротивление. Ментально Кэйа намного сильнее, поэтому всё разом уткнулось в его волю. Так не должно быть в Истинной паре, не должно быть приказов на ментальном уровне, но, видимо, Альберих считал себя правым в этой ситуации, поступая именно так.       Рагнвиндр же отбросил обиду на задний план, переживая и не осознавая в полной мере, что сейчас может произойти. Слишком страшно, до пелены перед глазами боязно, он не хочет на это смотреть, но и отвернуться не в состоянии.       Аякс тем временем подошёл совсем близко, его забавляло поведение этих двух.       — Что ж, пора заканчивать. — Предвестник встал прямо напротив принца, упиваясь тем, что оппонент не в силах что-либо предпринять против него. — Верну заблудившегося женишка домой. Тебе бы тоже не помешало вернуться. Я имею ввиду твой родной дом, Кэйа. — сплюнул кровь на землю он и, как бывало и ранее, опёр ладонь о напряженное плечо Кэйи.       Альберих резко повел плечом, скидывая ненавистную руку. А потом… самое ужасное, что первым, кто ударил — был именно Кэйа. А Аякс даже не уворачивался — он почему-то улыбался, разрешая. Первый удар пришёлся снова по лицу, причём он был не слишком сильным, потому что гораздо больше силы принц вложил в ментальный. Который тоже прошёл прямо вглубь, к сердцу кровожадной сущности. Тарталья снова не предпринял попыток выставить хоть какие-то щиты.       Сущность Аякса беспокойно заворочалась внутри, начиная освобождать свою реальную силу, предвещая для себя что-то интересное и стоящее.       — Хорошо запомни то, что сейчас произойдёт, Кэйа, — хищно скалясь, рыжеволосый наконец-то встал в боевую стойку, сразу освободив сущность. — Я уж постараюсь, чтобы ты запомнил. Вы оба.       Уже на следующем ударе, который Альберих направил на солнечное сплетение, голубой омут в глазах Предвестника сменился на алый. Он блокировал удар и, звероподобно скалясь, резко подался вперёд.       Дилюк не мог назвать эту борьбу танцем, нет, ему было вообще не до лирических отступлений. Казалось, омега мог увидеть глазами волны энергии, исходящие от альф. Альберих хорошо дрался, мастерски уклонялся от ударов, физически был наравне с Аяксом, и аристократ почти уже поверил в то, что всё ещё может благополучно закончиться. Однако его мнение резко начало меняться, когда ментальные щиты Кэйи стали обрушиваться один за другим.       Омега не мог перестать таращиться, запуганно вжавшись в дерево. Голову раскалывало, перед глазами всё сильно плыло, но он продолжал смотреть. Перед ним двигался настоящий дьявол, черты лица Аякса преобразовались почти до неузнаваемости — никакой улыбки, только механические движения, только изогнутые в предвкушении губы, обнажающие острые клыки, залитые собственной кровью.       Удар. Ещё один. Альберих пропускает, не успевает выстроить ни руки, ни ментальные щиты. А когда удалось совладать с щитами, то следующим ударом — на этот раз тоже ментальным — Тарталья просто пробил их, сразу же вцепившись в сущность другого альфы, тормоша, подавляя её и пытаясь разодрать на куски.       Рагнвиндр, прижимаясь к стволу дерева и сильно дрожа, медленно осел вниз. Он трясся от переживаний, стресса, страха, холода и раздирающей боли. Та закралась где-то между лопатками. Эта боль была знакома: ранки на сущности из-за ментальных ударов не успевали затягиваться, как снова появлялись другие, всё глубже и глубже с каждым разом. Круговорот невыносимых ощущений почти не давал думать, влияя и на разум тоже. И только спустя несколько мгновений Дилюк понял, что эта боль не принадлежит ему. Это ощущения и эмоции его Пары, которые передаются по их связи сторицей, только малой частью из всего того, что чувствует сейчас Кэйа.       Послышался болезненный всхрип, а потом Аякс одним движением отправил Альбериха вниз, на землю, буквально впечатывая в мокрую почву. А затем сел сверху, незамедлительно замахиваясь. Снова удар. Ещё и ещё.       Дилюк вздрогнул, взвыл, на себе чувствуя раздирающую боль своего альфы, как рвутся его ментальные нити под натиском, как их связь начинает ослабевать. Ему страшно. По-настоящему страшно и он не знал, как прекратить эти страдания. Он бесконечно винил себя, винил Альбериха, что тот не сдержался, хотя, вероятно, знал цену последствий.       Омега плохо видел, но отлично чувствовал. Картинка расплывалась перед глазами. Дилюк знал, что ему должно быть сейчас ещё хуже, потому что он в эпицентре драки между альфами, однако… Альберих защищал его, расходуя энергию и на него тоже, поддерживал щиты если не около себя, то около Пары. Рагнвиндр отдал бы всё, чтобы сейчас принц думал только о себе, потому что Аякс не станет бить по нему, своему жениху. Но мог ли он убить принца? Сама эта мысль доставляла мучения, а слёзы так и норовили стечь по щекам. Нет, Тарталья не убьёт, не должен. Но если… что, если он уже под властью сущности и не может ей сопротивляться?       Пропустив очередной удар, Альберих ослабевшими пальцами провёл ладонью по земле, собирая её. И, когда Предвестник снова замахнулся, принц резко кинул ему мокрый песок в лицо. Не самый честный прием, но с помощью него Кэйе удалось освободиться от Аякса: тот, утробно зарычав, слез с противника и встал на ноги, пальцами начав растирать воспалённые глаза. Аура вокруг него стала настольно убийственной, что замер даже Альберих, стараясь не дышать и даже не двигаться. Скорее всего, последнее себе он просто не мог позволить.       Омега сдавленно вдохнул порцию раскаленного воздуха, пальцами выискивая что-нибудь под рукой. Нащупав небольшой булыжник, он покрепче ухватил его в своей дрожащей руке. Он не может ничего сделать, но если Аякс не остановится сейчас же, то он найдёт в себе силы кинуть камень и не промазать. Оставалось надеяться, что подмога всё же придёт и незамедлительно.       Аякс, так до конца и не избавившись от песчинок, по-звериному оскалился и, сжав плотно челюсти от злобы и раздражения, сконцентрировал всю свою силу на кончиках пальцев — те будто слегка подсвечивались, но, возможно, омеге лишь так казалось сквозь пелену непролитых слёз.       Тарталья уверенно двинулся снова на Альбериха, угрожающей фигурой уже буквально навис над ним: он оттолкнулся ногой о землю, а затем… поскользнулся на мокрой листве. Не удержав равновесие, альфа с полукриком полетел вниз, приземляясь на спину. Громкое нецензурное слово пролетело по округе. Дилюк, не моргая, с облегчением разжал камень в руках.       — Твою… мать… — быстро-быстро моргал рыжеволосый, прерывисто и тяжело дыша. — Грёбаный Мондштадт со своими сраными дождями! — держась за окровавленную голову, Аякс медленно вставал. Только сейчас аристократ заметил, что альфа приземлился на торчащие сломанные ветки. Некоторые он своей головой проломил, а на некоторые, вероятно, очень хорошо напоролся, поскольку кровь уродливо струилась по затылку и виску. Сильно шатаясь, Предвестник ожесточенным взглядом посмотрел на лежащего рядом Кэйю. — Ты даже не представляешь, как тебе повезло. — угрюмо оповестил соперника Аякс, кажется, неудачное падение привело его в чувство. — На твоём месте я бы уже уверовал в этих Архонтов.       Дилюк слегка дернулся, этим привлекая внимание Аякса.       — Возвращаемся, — альфа, качаясь, двинулся в его сторону, игнорируя недовольный стон со стороны принца. — пока я не передумал, — добавил рыжеволосый, цепко хватая Дилюка за руку.       Когда Аякс поднял шокированного омегу на ноги, то тот ужаснулся. Сердце болезненно сжалось, а глаза защипало сильнее, стоило ему посмотреть на возлюбленного сверху, хоть и не так близко, как хотелось бы. Альберих лежал пластом, устремив потускневший взгляд в небо. Голубой глаз сильно выделялся на покрасневшем белке, а кровь стекала вместе с дождём с носа по щекам, скулам, подбородку. У его лица образовалась небольшая кровавая лужица, делая картину ещё более ужасающей.       Дилюк пытался как-то ментально прикоснутся, но не получалось. Во-первых, он не мог взять под контроль собственную сущность, во-вторых, омега находился в метрах пяти. И, наконец, Альберих был настольно ментально истощен и травмирован, что его Рагнвиндр попросту не мог прочувствовать. Даже то, как ему больно и паршиво сейчас. Хотя, возможно, альфа так сделал сознательно, чтобы оградить его от своих переживаний.       — Тут не на что смотреть, — напомнил о своем существовании Аякс, дёрнув снова Дилюка. Его горячая ладонь была мокрой из-за грязи и пролитой чужой и своей крови.       Рагнвиндр, всё время через плечо оборачиваясь на Альбериха, физического сопротивления не оказывал. Только безжизненным голосом тихо сказал:       — Мы не можем оставить его здесь. — Дилюк запнулся об какую-то корягу, но не упал — железная хватка Аякса просто не позволила.       — Ты хочешь, чтобы я за ним вернулся? Правда этого хочешь? — сквозь зубы процедил альфа, не оборачиваясь на омегу. Он лишь сильнее сжал руку Рагнвиндра в своей, настойчиво волоча за собой.

***

      Дорога до винокурни прошла в полном молчании. Уже находясь около неё, Аякс свернул к речке. Оставив Дилюка стоять подле себя, он опустился на корточки, вымыл руки и набрал в них воды, чтобы отмыть теперь лицо и волосы.       Рагнвиндр безжизненным взглядом наблюдал, как багровые капли смешиваются с прозрачной речной гладью. Ему бы впору волноваться не только об Альберихе, однако, смотря на зияющую рану в голове Аякса, в нём не было страха или переживаний о его судьбе. Для кого-то рана могла бы быть и смертельна, но вряд ли этим кем-то мог стать Аякс. Нет, судя по реакции самого альфы, ему грозила разве что резкая боль и пару дней в покое. «Жаль», — отозвалось холодно и тоскливо в мыслях.       — А сейчас мы дойдём до твоего сердобольного отца и кое-что ему расскажем. — высокомерно оповестил Аякс, закончив с процедурой. Выглядел он всё равно плохо: разбитый нос никуда не делся, а кровь так и не переставала течь с затылка. Ко всему прочему, альфа был сильно бледен. — Только без глупостей. Хотя для тебя, наверное, это достаточно сложная задача. — съязвил он, скрывая своё незавидное состояние.       — Что ты собираешься ему сказать? — беспристрастно задал вопрос омега, ощущая вокруг крайне нестабильную чужую энергию. Видимо, после удара сущность альфы всё ещё находилась в замешательстве, но это не значило, что она стала менее опасна. Наоборот, она жаждала расправы и отмщения, как только оправится. И что-то Дилюку подсказывало, что она их найдёт, но лично его задача сейчас — не допустить, чтобы это произошло здесь, в Монде.       — Я хочу твоей покорности, но ты, кажется, не понимаешь. — Аякс устремил взор в лес, словно намекая. — Мне убить его надо или что? — как только фраза слетела с губ, то кожа омеги покрылась неприятными мурашками.       — Пойдём в дом. — спокойно настоял аристократ.       — Я не собираюсь говорить твоему отцу о том, что произошло. — всё-таки объяснил Тарталья, размашисто шагая по пути к особняку. Его походка была шаткой, выдавая с потрохами наличие травмы. — Мне больше нравится думать о том, что произойдёт. Я не хотел так скоро, но видят Архонты, вы меня вынудили. — рыжеволосый развёл руками, но жест вышел вялым и оттого нелепым. Не похоже, что Аякса подобное могло волновать.       — И когда ты хочешь это сделать? — Дилюк ни минуты не сомневался, что речь зашла про брак. Удивлён, правда, не был.       — Скоро узнаешь, — многообещающе произнёс Аякс, но уже тише, так как они почти пришли.       У входа в особняк стоял Крепус, явно сильно переживавший, о чём свидетельствовала глубокая складка между бровей и встревоженный, измученный тревогами взгляд. Омега кротко улыбнулся отцу. Он был полностью разбит, но зато смирился с одним окончательным решением, которое принялось само собой в момент драки.       Заходя в дом, Дилюк уже сейчас знал, что всё подпишет ещё раз, если нужно, то пообещает что угодно, лишь бы Аякс сейчас покинул город. А потом… да, потом он предпримет отчаянный шаг. Пора.