Иллюзорность

      Всматриваясь отстраненно с террасы в вечернюю темноту виноградников, Кэйа неохотно продолжил:       — Как ты знаешь, многие дорожат своей «породой», чистотой крови, которую важно сохранять, особенно, если из поколения в поколение передаются некоторые её особенности, — принц ненадолго замолчал, явно тщательно подбирая слова. А потом продолжил тем же сосредоточенным голосом, что и ранее: — В паре альфы и омеги всё гармонично, но, как ты знаешь, любовь имеет свойство проявляться не только там, где задумала природа.       — Хочешь сказать, в роду Аякса были связи между особями одной стати и одного пола? — догадливо предположил Дилюк. Не везде, но во многих регионах Тейвата подобное довольно сильно осуждалось обществом, поэтому можно было понять причину, по которой многое скрывалось. Впрочем, и сейчас осуждению место находилось. Сам же Рагнвиндр относился к таким отношениям спокойно, поскольку они его никак не касались.       — Один из не таких уж дальних его родственников был грешен, как они это называют. Был омегой, которые в принципе появляются очень редко в этом роду, однако славу он заработал не этим. — Кэйа невесело усмехнулся. — Со слов Аякса, о порочных связях этого омеги узнали только после того, как он понёс. От такого же омеги.       — Это же огромная редкость. — удивился Дилюк, пока не совсем понимая к чему ведёт диалог.       — Возможное зачатие от омеги-мужчины едва помещается в десять процентов, — принц сказал это, как какой-то широко известный общественный факт. — из них девять будет означать, что в ребёнке сущность не пробудится, а значит, он проживет жизнь беты. Укороченную и лишенную тех чувств и эмоций, которые испытывают люди с сущностью. — Альберих, чуть подумав, всё же сочувственно добавил: — К тому же родить такого ребенка тяжелая ноша для родителей, особенно, если те ещё молоды. Ведь это означает, что они переживут смерть собственного ребёнка.       Дилюк нахохлился.       — В Монде много бет, никто особо не жалуется. — недовольно протянул он, тоже теперь хмурясь.       — Потому что беты плодят себе подобных. — отошёл от темы Альберих, тоже с лёгким недовольством поясняя. — В Каэнри’ах эта практика не приветствуется, но мы никогда не запрещали такие браки. К счастью, наши люди сами в состоянии понять, что лучше не иметь собственных детей вовсе, чем обрекать их на короткую и безэмоциональную жизнь. Я уж молчу о том, что большинство бет несчастны и одиноки, хоть и находят некоторую отдушину в службе или каком-нибудь бизнесе. — будто намекнул альфа, но без желания задеть. — Если ты думаешь, что я предвзят к ним, то это не так. У меня есть друг, он бета. И, поверь, если бы он мог выбирать, то свою жизнь он бы не выбрал. Это факт.       — Обрекать на страдания, — фыркнул омега, выдернув обидные слова из контекста. — Знаешь, довольно неприятно от тебя выслушивать точку зрения, с которой я в корне не согласен. Ладно бы её озвучивал кто-то менее значимый, чем ты. Но если будущий король так считает… не знаю, хотел бы я жить под его правлением. — сказав это, Рагнвиндр уже хотел было взять слова назад, но, судя по снисходительному взгляду альфы, этого не требовалось.       — И всё же мы сейчас говорим не про мои убеждения, — Альберих сдержал в себе порыв продолжить спор, дабы ещё больше не нервировать омегу.       — Ладно, допустим, — Дилюк с лёгкостью пошёл на поводу. — и что же? У того омеги родился бета? — попытался вникнуть в суть происходившего аристократ.       — Родилась, — с поправкой на пол сказал принц и снова посмотрел вдаль. — Отсутствие сущности скрывали, благо, для девушки подобное было провернуть не так сложно. Её жизнь прервалась слишком рано даже для беты, однако она оставила после себя потомство. Для Аякса, повторюсь, она близкий родственник, он вполне мог застать её при жизни, будь та менее короткой и тяжелой.       Дилюк молча ожидал продолжения, теребя край своей рубашки.       — В Каэнри’ах мы называем ошибкой в генетическом коде, когда в роду рождается бета. Я не скажу, что кровь портится, но отпечаток эта женщина в роду Аякса всё же оставила значимый, — Кэйа хмыкнул, — тем более, ментальная сила, которая передавалась из поколения в поколение, угасла. Мать Аякса — альфа, но она не обладает и крупицей той мощи, что по идее должна. Весь род скрывал, что утратил силу, потому что это пошатнуло бы их положение в обществе. К тому же есть множество людей, жаждущих им отомстить за былое. — тише промолвил принц, слегка сощурившись. Вероятно, он даже знал таких людей лично.       — Но Аякс всё же унаследовал кое-что, — мрачно напомнил Дилюк.       Легкая и безрадостная улыбка скользнула по губам альфы.       — Его сущность не должна была быть бесконтрольной и настолько неуправляемой, кровожадной и поглощающей своего хозяина. Но из-за ошибки, совершенной когда-то не им, он имеет то, что имеет. Мутацию, которая именно на его роде и конкретно на нём отобразилась скверно. — улыбка сошла с его лица, а после Альберих без всякого злорадства сказал: — Аякс знает, что сила, которая сейчас дает ему своеобразную власть, в итоге его убьет. Поглотит полностью, лишив рассудка, — Кэйа невесело обернулся на притихшего Дилюка, чтобы сказать ему следующие слова снова: — он всего лишь человек, не стоит забывать об этом.       Рагнвиндр отвернулся, ловя себя на мысли, что эта формулировка в нём сеет сомнения. Он уже давно не считал жениха «просто человеком». Тем временем Кэйа продолжал.       — Он не видит смысла сопротивляться, потому что по всем сказаниям, которые он трепетно находил и читал, это бесполезно. Итог у таких, как он, всегда один. Не знаю, могу ли осуждать его за нежелание бороться с самим собой, наверное, у меня нет морального права, но я всё же ужасно зол на него. — сознался Альберих, борясь с собственной сущностью, которая на этот разговор реагировала болезненно. Некоторые воспоминания были слишком ещё живыми.       Дилюк же, хоть теперь и понимал отчасти Аякса, жалости к нему всё равно не испытывал. Он сжал руку принца, поддерживая.       — Всё это не снимает с него ответственности за содеянное, — уверенно отчеканил аристократ. Нет, он никогда не сможет простить этого человека.       — Прошлое, конечно, уже не изменить. — со вздохом подытожил альфа, слегка откидывая голову назад.       — И не исправить. — согласился Рагнвиндр, однако ещё осталось кое-что, что он пока не мог понять. — Но причём здесь я?       Альберих прикрыл ненадолго глаз, а затем покосился как-то недобро в сторону омеги. Запах вокруг него сгустился, стал более насыщенным. Кэйа непривычно хищно сказал:       — Как раз при том, что некоторые аспекты исправить можно. — уклончиво дал ответ он, заставив себя не некоторое время выкинуть из головы смутные мысли.       Дилюк нетерпеливо заёрзал на месте, понимая, что сегодня всё-таки получит ответ на все свои вопросы. Действительно ли он хотел знать всё? Омега ощущал себя так, словно заползает в улей, но ос пока просто не видно. Но что будет, если углубиться?       Кэйа, видя метания омеги, дал ему немного времени, а затем осторожно начал:       — Твоя мать носитель именно тех генов, которые при правильном использовании нейтрализируют эффект, правда, не на Аяксе, но на его детях и последующих поколениях. Ваши дети родились бы уже полностью нормальными, сильными и здоровыми. — альфа неумышленно резко и остервенело сказал «ваши дети». Сущность моментально ощетинилась, не желая даже думать, что такое ещё произойти может.       — Как он узнал про неё? — Дилюк отвлёк его вопросом от неприятных помыслов.       — Информацию про её семью собирали ещё с рождения беты в роду. Искали методы исправить свою кровушку, — саркастично хмыкнул Альберих. — к тому же она проживала тоже в Снежной, так что было вопросом времени, когда её заставят примкнуть к ним.       Рагнвиндр скрыл лёгкую дрожь, посетившую его тело. Упоминания о матери всегда высекались у него в голове, в сердце. Как можно тосковать по человеку, которого никогда не знал? Он мог.       Дилюк ощутил, как Кэйа обнял его крепче и аккуратно прикоснулся ментально, хоть омега и просил не тратить на него свои силы. Чужая энергия грела, перетекала по их особенным узам, придавала сил, а он не мог от них отказаться, открылся полностью, чтобы ощущать любимого полностью, а не сторицей. Омега сразу почувствовал, что альфа слаб, слаб настолько, что ему едва хватает на себя, а вокруг его сущности сплошной мрак. Фантомный холод около неё пробирал до костей, но Дилюк всё равно шёл на зов, даруя альфе уже своё тепло. Чужая душевная боль смешивалась с собственной, но от этого становилось только легче. Самое главное, что им обоим.       — Но моя мать не примкнула к ним, она это этого избежала. — сдержанным тоном всё-таки сказал омега, чувствуя, что может продолжить разговор.       — Именно, что сбежала. — тихо проговорил Кэйа, смотря в ало-карие глаза. В них будто вспыхнуло что-то, но потом быстро погасло. — Она не отличалась сильным здоровьем, поэтому мало кто думал, что после побега сквозь леса Снежной ей удалось выжить.       Дилюк поёжился и прилёг на подставленное альфой плечо. Ему не хотелось, чтобы сейчас Истинный понял, что он полностью солидарен с методами мамы. Возможно, они слишком похожи, поэтому он обязан будет повторить отчасти её судьбу. К счастью или нет, принц не мог доподлинно понять все, что сейчас передавалось по узам.       — Получается, да, она не могла быть бетой, — омега прокашлялся. Ком в горле мешал говорить чётко. — Скрывала это даже от моего отца.       — Реши сам, стоит ли мастеру Крепусу знать об этом. — с пониманием отозвался Альберих, снова хмурясь. Может, он и не мог прочувствовать свою пару до конца, но ощущал, что тот что-то утаивает. Что-то очень важное.       — Это разобьет ему сердце, — Дилюк мотнул головой, уже точно зная, что ничего отцу не расскажет. — Даже если бы я хотел сделать ему больно в ответ на все, что он мне когда-либо говорил или делал… нет, я бы не рассказал тайну матери. Она бы этого не хотела.       Кэйа молча водил пальцем по руке омеги, пока ничего больше не говоря. Рагнвиндр почувствовал исходящее чувство вины от принца. Но почему чувство вины одолевало его? Это ещё не всё?       — И как семья Аякса нашла меня? — по сути, это не играло роли, но Дилюк хотел растормошить альфу разговором.       — Они в тайне продолжали поиски твоей матери, хоть и не надеялись на положительный результат. Однако кто-то дал им знать, что в Мондштадт заявилась девушка, похожая на их цель. К тому времени у них уже появился первенец, поэтому они просто продолжали следить за ней издалека, сосредоточив всё внимание на сыне. Может быть, они думали, что ошибка, некогда совершенная родственницей, себя исчерпала. — Альберих меланхолично пожал плечами.       — Но это было не так. — продолжил за него Дилюк.       Кэйа вздохнул.       — Аякс был маленьким ребёнком, но уже тогда стало ясно, что обычным он не будет. — мужчина сжал губы в полоску, вспоминая всё то, о чём знал. — Это заставило их цепляться за любые ниточки и любые возможности. Правда в том, что идея о замужестве с тобой не принадлежала никогда самому Аяксу. Он всегда был слишком эгоистичен, чтобы думать о будущем своего же потомства. Но ему очень грамотно преподнесли с самого детства, что он едва ли не последняя надежда. — Кэйа ментально отгородился от омеги, что вызвало дополнительный вопрос.       — Что ты мне не договариваешь? — заглянул ему в лицо Дилюк, чувствуя, что самому альфе станет проще, если тот поделится с ним.       С секунд десять посмотрев на омегу, Альберих отвёл виновато взгляд, но, тем не менее, заговорил.       — Когда мы с ним ещё дружили, то он как-то спросил у меня, — уставившись на свои руки в ссадинах, мужчина через силу усмехнулся, — стоит ли терять время на тебя. Тогда вы уже повзрослели, но повторно еще не виделись, а он впервые побывал на турнире. Получив награду от императора, он, кажется, был очень счастлив и пытался всё переосмыслить. Может быть, свои личные желания он хотел поставить в приоритет, а родительские — вычеркнуть. Люк, он находился на распутье, но я сам настоял тогда, — Кэйа говорил всё тише и тише, словно надеясь, что омега его не расслышит вовсе, — чтобы он хотя бы приехал на смотрины.       — Ты пытался быть другом. — Рагнвиндр добродушно посмотрел на альфу. — Только и всего, Кэйа.       — Это ещё не всё. — принц плотно сжал челюсть, но всё-таки решился рассказать правду, которая, судя по всему, грызла его изнутри, лишала спокойствия, обременяла и давила уже долгое время. — Когда мы были уже здесь, он всё ещё сомневался. Аякс попросил меня об одолжении, а я не смог отказать, хотя уже тогда… да, уже тогда я не хотел, чтобы он сближался с тобой. Нет, я не был влюблён, просто чувствовал неправильность происходящего.       — Что за одолжение? — мягко спросил Дилюк, всем видом показывая, что его ничего из сказанного не задевает.       — В Каэнри’ах очень хорошо развиты специалисты по генетике, как и развита медицина. — нервничая, Альберих не мог никуда умостить взгляд, поэтому его глаз метался от одного предмета интерьера к другому. — Поэтому он попросил отправить кое-что на экспертизу, чтобы до конца всё прояснить. Я мог соврать насчёт результатов, но не стал. — облизнув лихорадочно губы, Кэйа сокрушенно прикрыл глаз рукой и начал растирать веко пальцами. — Это были твои волосы, которые я собственноручно собрал со своей меховой накидки. Правда, специалист работал не по ним, но факт остаётся фактом.       Дилюк едва сдержался, чтобы не рассмеяться. Да, месяцами ранее он был бы очень раздосадован и обижен таким поворотом, но… чёрт дери, представив, как Альберих сосредоточенно пинцетом выдирает алые локоны из своей накидки, ему становилось смешно.       — Я мало в этом понимаю, но ведь брачный договор был заключен еще до того, как он узнал, что я наверняка именно тот, кто ему нужен? Ведь так? — Рагнвиндр почему-то не сомневался, что это было так.       — Да, так, но…       — Значит, он бы так поступил в любом случае. — Дилюк улыбнулся, когда заметил, что принц руку от лица убрал, и теперь просто смотрит куда-то в одну точку, осознав, что на него не обижаются и ругаться не будут. — Да, неприятно, что ты действовал с ним заодно, но в тот момент ты не обязан был считаться с моими чувствами. Я думаю, что твои сожаления ещё раз доказывают, что я в отношениях с хорошим человеком. Не идеальным, но ведь эта черта и делает нас людьми, верно?       Кэйа кивнул и заулыбался уже сам, чувствуя положительные эмоции пары.

***

      — Пусть проходит, — спокойно разрешил Чжун Ли, неспешно поднимаясь с постели. Слуга, потревоживший его в столь раннее утро, тут же исчез. Впрочем, император всё равно не спал.       Из окна простирался воистину богоподобный вид: альфа любил рассматривать рассветы Ли Юэ. И так легко понять, кто и в какой момент прервёт сие занятие — в этот раз шаги Аякса слишком шумны, слишком грузны. А и без того перенагруженный запах феромонов сегодня изнурительно навязчив. В общем, оценивать было что.       — Без жертв? — серьёзно спросил император, не оглядываясь. Вопрос имел огромный смысл: если Предвестник сорвался на простых смертных, то его долгом будет прекратить эти злодеяния. Скорее всего, Тарталья давно понял какая именно роль отведена императору в его жизни. И, наверное, ему нелегко состоять пусть и в своеобразных, но отношениях с тем, кто может поставить на место. Грубо, безжалостно, смертельно.       Новая обжигающая волна феромонов окатила императора с головы до ног. Меньше контроля — больше агрессии. Аякс ощущался для всех, как зараза, страшная болезнь, язвами покрывающая их бренные и слабые сущности. Но только не его. В противовес Чжун Ли продемонстрировал собственную выдержку и силу воли, не поддавшись. Иначе и не могло быть.       Хриплый, сдавленный, ядовитый голос заставил его медленно обернуться. В груди зашевелилось неприятное чувство.       — Тебе ли не знать, что я не забираю жизнь у тех, кого нет в списках Фатуи, — небрежно и дико ответил альфа, не скрывая, что на грани. Сущность берёт над ним верх, он не может ей сопротивляться, её дьявольскому искушению прямо сейчас вступить в бой или, как минимум, показать другому альфу свою доминантность над ним иным способом. Хорошо, что это происходит сейчас, рядом с тем, кому под силу пережить её рёв. — Просто развлёкся. И до, и по пути сюда. — безусловно, он имел ввиду только драки.       Альфа приблизился к императору, превозмогая боль по всему телу. Кожа будто слезает, будто вот-вот голова взорвётся, а сердце растает, словно его и не бывало. Какая потрясающая иллюзия, а он уступает ей, своей сущности, сотрясаясь от страха, что в этот раз она его не отпустит. Не так должен проходить гон у альф, так почему же?..       — Ты стал приходить всё чаще, — заметил правитель, всматриваясь в алую радужку и зрачок, практически её поглотивший. — Сегодня есть какая-то особая причина? — Чжун Ли оценивающе прошёлся по фигуре любовника, помимо заляпанной кровью одежды замечая ещё и бугорок, явственно выпирающий в области паха. — Понятно. — протянул многозначительно Чжун Ли, при этом на его величественном лице не дрогнул ни один мускул. — Вызову слугу и попрошу прислать омегу.       Аякс невесело ухмыльнулся. Каменное сердце против скал равнодушия. Всегда против, всегда порознь, никогда за, никогда вместе.       — Я пришёл к тебе, а не к каким-то там омегам. Захоти я к ним, то меня бы здесь не было, — нет, императору придётся считаться с ним.       — Логично звучит, — Чжун Ли смерил его нахмуренным взглядом. — только вот я не могу удовлетворить тебя. Твоему состоянию поможет только омега или женщина. Я ни то, ни другое. — казалось, с этим нельзя было поспорить.       — Верно. — зрачки Аякса чем-то напоминали змеиные. Альфа косо ухмыльнулся, закончив фразу: — Ты то, что надо.       Чжун Ли выгнул бровь, понимая, что Тарталья вовсе не заигрывает с ним, он в своих словах искренен, хоть те и кажутся сплошной забавой.       — Молись Архонтам, чтобы это не закончилось плачевно. — шелковый халат императора грациозно сполз по плечам, обнажая мускулистые руки.       Предвестник хищно пронаблюдал, как роскошные ткани опустились полностью на мраморный пол. Он завороженно посмотрел на обнаженного мужчину, а затем приблизился со спины.       — У меня может быть только один Архонт. — Аякс языком щедро облизнул шею правителя, а после под рваный полувздох опустился ниже.