Довакин-нолдо

Лёгкая эйфория затопила все тело эльфа, когда он только приблизился к первому заснеженному уступу. Недоверчивая тревожность отступила, стоило только коснуться гладкого, припорошенного снегом камня. Нолдо почудилось, будто чей-то дальний голос окликнул его по имени, но стоило крутануть головой, как наваждение рассеялось. Хладные ступени хранили сказания веков. Разреженный воздух мешал дышать. Ветреный пик не желал пускать непрошеных гостей к самому сокровенному. Метель забивала глаза. На пути эльф услышал ещё и вполне реальные голоса. Башня, сторожившая лестницу наверх, была обитаема. Эльдаварно напрягся, когда из-за ближайшего поворота с воплями «Убью, поганца эльфьего!» на него вылетел коренастый атано в меховой полуброне. Легко вогнав конец меча в уязвимое место на теле, нолдо скинул человека вниз. На душе было тревожно и муторно, как при любом убийстве, пусть даже вынужденном. Та же участь постигла двух лучников, прятавшихся за массивными «рёбрами» древнего сооружения. Убедившись, что Ветреный Пик не таит боле сюрпризов хотя бы снаружи, эльф размял плечи и посмотрел вдаль с удобного каменного мостика. Метель утихала, а долы и леса внизу будто бы вторили году стихии. Эльфу почудился рев… не рев, Песня. Песня, та самая. Эльдаварно задрожал. Он, конечно, знал толк в Песнях Силы, но что его скромные возможности против возможностей майароподобной твари, стершей людской город с лица земли накануне. В метели показались бледные крылья с синими прожилками и ало-кровавыми пальцами. На «ребро» скелета Ветреного Пика приземлился ещё один рамалокэ. И он исторг из могучих легких Песнь, заставившую утихшую было метель закрутить с новой силой. Нолдо схватился за меч, понимая, что не тягаться ему с рамалокэ длиной около тридцати шагов, и боком стал двигаться к массивным створкам святилища. Ледяные глаза чудовища отметили это движение. Дракон слетел с насиженного места и грохнулся со стуком на платформу, подтапливая снежные наносы жаром чешуйчатого тела. Гигантский ящер фыркнул, встретился взглядом с такими же ледяными, но вспыхнувшими было пламенем глазами нолдо. Испугавшись незнамо чего, красная тварь отвела шею назад. — Довакиин… — с ужасом и почтением проскрежетало, прогудело не то из этой широкой груди, не то из зубастой пасти, голова, увенчанная двумя парами лирообразных рогов, склонилась в почтении. Эльдаварно сжал руками меч, загородился им, весь вспотел под выданной в деревне бронёй. — Ну ни тид, — проговорил дракон. — Так сразись же со мной, испытай свой зуль, коль обладаешь им! — Я согласен, ящер, — спокойно проговорил Эльдаварно. Он убедился, что взгляд дракона не зачаровывает его, не пытается проникнуть в его разум. — Пусть и не все мне ясно из твоих слов. — Ро ол дова, ты подобен нам. Иначе бы я не тратил на тебя время. Йоль Тоор Шуль! Эльдаварно вовремя кинулся к каменному ребру. Три Слова — но слова каких! — породили Песню огромной силы, Песню, раскалывающую камень, разрывающую время и пространство. Струи страшного огня лизнули булыжник, заставив снег вокруг исчезнуть, впились в колонну. Даже когда ящер закрыл пасть, отголоски Песни яростно бились, пытаясь добраться до Эльдаварно. Тот, упредив удар, выскочил из-за колонны, подлетел к ящеру, полоснул на бегу мечом, оставив длинную прореху на боку и ноге. Рамалокэ взревел и поднялся на крыло. Злясь и негодуя, нолдо позорно прятался за колоннами от каждой новой Песни. Ему нечего было возразить. Дракон знал что-то такое, о чем не имел понятия сам Эльдаварно. Это и мешало провести поединок практически на равных, с оглядкой на того же Таурона и Артафиндэ. Через некоторое время, когда буря совсем утихла, дракону надоело выискивание иголки в стогу сена. Он снова опустился на площадку и попытался атаковать в лоб, стремясь одним укусом переломать хрупкое тело врага. Будь перед ним атано, такая тактика могла сработать — бросок дракона был воистину быстрым, как у змеи. Но Эльдаварно нечеловечески ловко отшатнулся, перекатился, поднырнул между могучих лап и протащил меч теперь уже у основания хвоста, с большим трудом выворотив несколько чешуек. Алый рамалокэ бешено взвыл, отступил. — Раголарк гра! — прорычал он. — Воистину ты силен, воджоор! И теперь более ты достоин смерти! Внезапный удар хвоста выбил из нолдо дух, шип его пробил пластину на плече. «Эру, помоги!» — прошептал Эльдаварно. Через миг, схватившись за крыло, эльф пробрался к спине, уворачиваясь от щелкающей пасти, скользнул между рогов. Зная, что панцирь не пробить, что есть силы плашмя ударил зверя по голове. Дракон зарычал, поднялся в воздух, чтобы скинуть с себя назойливого соперника. Эльдаварно только этого и ждал. Воткнув меч в тонкую перепонку, он повис на нем всем весом, визг раненого дракона огласил горы, вызывая лавину где-то неподалёку. Разрезав секцию мембраны почти поперек, нолдо успел более-менее приземлиться на платформу Пика, и лишь смотрел, как в туманной дымке дракон заливает опаленные окрестности кровью, такой же алой, как чешуя, и падает, падает, падает…

***

Скрип громадных дверей кургана привлёк внимание ещё двоих бандитов. Стараясь держать жажду крови в узде, нолдо помолился за умягчение их участи перед Творцом. Хотя и о своей бы не мешало. Кишка подземных ходов вывела Эльдаварно в комнату, где прочие асоциальные элементы горячо обсуждали участь какого-то предателя. Эльф не щадил и их. По мере продвижения все чаще попадались урны, старинные вазы, барельефные ниши. Кое-где прятались нанесённые разбойниками мелкие схроны. Остальное, как и следовало ожидать, разграбили давным-давно. В следующей комнате нолдо проследил за разбойником, чья жизнь оборвалась без участия нашего героя. Десяток дротиков впились в его тело, когда джентльмен удачи потянул за рычаг. Так Эльдаварно познакомился с нордскими загадками. Для начала следовало повернуть колонны в соответствии с изображенными на барельефах вверху зверями. Эльф не понимал, к чему такие простые загадки, пока не встретил гнусных обитателей самой глубокой части пещер. Когда зашевелился первый, источавший запах тлена и пропитанного горькими благовониями льна, мертвец, нолдо лишь по странным тёмным потокам, появившимся прежде голубого огня в пустых глазницах, понял. Вновь будет бой. Мертвецов не было жалко - их собственные души давно были замещены древней тёмной силой. В следующем большом зале вновь повстречались отродья Унголиант - гигантские пауки, плюющиеся парализующей льдистой слюной. Невзрачный эльф с тёмной кожей оказался гадким пройдохой - едва Эльдаварно освободил его из паучьего плена, Арвел бросился прочь и пал от руки восставшего мертвеца. Покончив с новой волной противников, Эльдаварно принялся мародерствовать - в его ситуации это было даже полезно, с практической точки зрения. Мертвецы держали золото в складках одежды, а у бандита, кроме оружия, обнаружилась фигурка в виде драконьей лапы, с зазубринками-щербинками, как у ключа, на лезвиях когтей, и гравировкой опять-таки трёх зверей. Весьма основательные меры предосторожности против личей и прочих немертвых. Этот ключ ему и пригодился у одной из дверей, где требовалось крутить кольца-секции с изображением этих зверей до полного соответствия с ключом. В этой, последней просторной комнате-пещере он увидел Стену. Выбитые на ней незнакомые руны пульсировали Светом. Десятки и сотни голосов тех, кто давно ушел к Единому, выводили боевые песни, говорили, шептали. Это их эльф услышал было на подходе к Ветреному Пику. Они звали его. Будто те, кто похоронен здесь, кто возводил Стену и начертал надписи ведали сквозь века. …Когда воцарятся беспорядки в восьми частях света… …Проснется Пожиратель Мира, и Колесо повернется на Последнем Драконорожденном… Слова эти не выходили из головы Эльдаварно. И, будто услышав его мысли, хор голосов содрогнулся, дружно закачался… Руны сложились в тенгвы сами. Фус. Мэлехтэ. Сила. И, будто став свидетелями того, ради чего они строили стену и ждали века, голоса разом притихли и умолкли.