Ключик вместе повернём…
Всю деревушку окружала густая туманная пелена, которой конца и края не так просто было найти. Если бы не писки местных насекомых и грызунов и отдалённые крики ночных птиц и зверей, то на пару с пеленой стояла гробовая тишина. Иногда возникает впечатление, что вся жизнь в деревне резко вымерла, и никто живой на глаза не попадется. Возможно, как на Земле, встретится какой-нибудь пьяница или курильщик, который выполнит свой долг, а потом ни себе, ни другим спать не дадут. Но сегодня, вероятно, ночка обещает быть тихой до самой зари. Из всех живущих в тридцать втором доме Хидзе встал первым. Причина такова, что большую часть жизни профессор совершает собственную традицию — встречать рассвет. Возможно, для какого-то другого это покажется крайне бессмысленным делом, то у существа, который прыгает по вселенным, будет абсолютно другое мнение. Но и здесь бывают расхождения в две ветви мнений. В первой ветви, Мета-Странники относятся к подобному нейтрально, но сами никогда не встречают рассветы, лишь при определенных обстоятельствах. А в другой ветви, путешественники мультивселеннского масштаба считают встречу рассветов — интересным занятием, потому что у каждого мира свой рассвет. Но большинство предпочитает встречать рассвет в определённом мире только один раз и на всю жизнь. Квинихидзе делает это практически каждый день, с первой студенческой экспедиции и по сей день. Мохнатому было плевать на чужое мнение по типу: «Да брось ты это!» или «Зачем тебе это надо?». Но Квини всё равно продолжает встречать рассветы, несмотря на колкие слова, которые порой бросают ему в спину. Всегда говорит одно и тоже: «Мне нравятся рассветы и точка». Зверь, будто по зову сердца, просыпается в предрассветный час, берёт пару бутербродов с чаем инопланетного вида или другой вид завтрака и выходит на место, где удобно будет встретить рассвет. Как сейчас… Лохматый сидел на крепкой крыше дома, жуя холодный бутерброд с сыром и овощами и попивая приятную заварку из местных трав. Солнце данной планеты начинает медленно выползать из-за горизонта, окрашивая ночной, усыпанный звёздами небосвод палитрой теплых цветов, как и сама звезда. Смотрю на такой, казалось бы, простой и обыденный для планеты момент и думаю… О чём? Да о многом… Начиная с мысли, что не звезда Скарабея поднимается из-за горизонта, а сам горизонт опускается, только так медленно, что мы этого не замечаем. Нравится смотреть на обыденные вещи под другим углом. Эх, хорошо подумать о подобном ранним утром. А вот и рассвет. Звезда Скарабея-бета хоть и меньше своей сестры, но всегда показывается первой. Окрашивает темно-лазуритовое облачное небо сначала в фиолетовые цвета, а потом плавно в розово-красный цвет. Всё-таки нравится мне наблюдать за рассветами — они всегда кажутся разными, если смотреть на них под разными углами. А вот и сестренка показывается — Скарабея-альфа. Она крупнее своей сестренки раза в шесть. Медленно, но верно помогает своей сестре окрашивать небо с теплые, светло-золотые цвета. Как же красиво… Улыбка на лице Квинихидзе медленно исчезает с его морды, глаза чуть-чуть сужаются, но он продолжает смотреть на слабо горящую двойную звезду. Костяная морда, которая совсем недавно радовалась новому рассвету, теперь наполнена сожалением и лёгкой грустью, и только сам зверь знал, какая мысль испортила его настой. Квини медленно опустил голову вниз, устремив свой взгляд в кружку с не выпитой до конца заваркой. Он опечаленно глядел в черную жижу, как в зеркало, смотрел в свои же глаза, рассматривал острые клыки и заросшую бороду. Он глубоко вздыхает: всю сознательную жизнь терзает единственный вопрос, на который он жаждет получить точный ответ… — Квини, что ты там делаешь? Хидзе от испуга чуть не выронил кружку из костяных лап, а потом, резко посмотрев вниз, увидел тётю Юну. — А, тётя Юна, доброе утро, — зверь резко повеселел, отогнав все удручающие и дурные мысли. — Как спалось? — Всё хорошо, Квини, — пожилая женщина одарила мохнатого теплой материнской улыбкой. — А ты что, снова рассвет встретил? — Как видишь, я своим традициям не изменяю, — профессор взял кружку, потом, проскользнув по крыше к её краю, зацепился за лестницу и спустился вниз. — Тебе помочь с чем-нибудь? — Нет, спасибо, дорогой, — хозяйка подошла к сараю и потянула за ручку. Женщина с заострёнными ушками отошла в сторону, когда из-за открывшейся двери на голубую травку повалились две старые удочки. Квинихидзе удивленно посмотрел на удочки, а потом ему в голову пришла одна идея: — Тётя Юна, а можно я заберу эти удочки?***
Мохнатый профессор весело шагает по наезженной местной сельскохозяйственной техникой дороге, вдоль которой поля, усыпанные душистыми травами и цветами. Вместо своей старой, еле живой одежды, Квини надел плед-пончо треугольной формы, которое он вчера нашёл в шкафу; серо-синие шорты до колен; а его бездонная сумка лишь мелком проглядывала из-под его пончо. — Хидзе! — рогатый зверь остановился, когда за спиной услышал запыхавшийся голос доктора. Как только зверь остановился, Гнус спустя несколько секунд наконец-то догнал его. Мужчина расстегнул свой комбинезон до пояса и обвязал рукава вокруг талии, так как сейчас на этой планете лето, и утром температура, по ощущениям, выше двадцати градусов. На шее у него, как обычно, болтался артефактный ключ. Доктор остановился, упер руки в колени, сгорбившись, и свесил голову вниз. Он тяжело, но довольно быстро отдышался, а потом выпрямился и посмотрел на весёлого профессора. — Да куда ты так несёшься, рогатая голова?! — Гнус звучал так, будто сейчас упадёт посреди дороги. — Прости, задумался, — виновато улыбнулся мохнатый в пончо. — Слишком сильно ты задумался! — доктор руками провёл по своему лицу, убрав с него большие капли пота. — Ладно, не кипятись, пойду потише, — Квини положил костяную руку на его плечо, но тут же отдёрнул её. — Спасибо за понимание, — сказал Гнус с нотками сарказма. Они пошли дальше, только уже Квини шёл чуть медленней, чтобы Гнусу снова не пришлось его догонять. — Слушай, мохнатый, — Гнус привлёк внимание профессора, — а с чего ты решил позвать меня на рыбалку? — Я подумал, что нам нужно немного поговорить по душам, да и вообще немного отдохнуть перед дальней дорогой, — Квини дал ему ответ в своей добродушной форме. — Ага, только мне, если ты не знал, нужно торопиться в свой родной мир. Уже, наверное, всю вселенную почесали, чтобы найти меня. — До дома я тебя доведу, можешь не сомневаться, но… — Но что? — Я знаю, это не моё дело, но разве ты не хотел бы по-настоящему почувствовать свободу, заняться чем-то новым или просто насладиться жизнью? Доктор хотел возразить, но вдруг в его памяти пронеслись небольшие обрывки воспоминаний. Вечеринка в честь дня рождения его знакомого, где он грустил о том, что всё, что происходит в его жизни, однообразно и неинтересно. А до этого он только и делал, что занимался своей работой, несмотря на то, что в его работе никогда не бывает одинаковых дней. Там позвонят, это попросят… Позвонят и попросят, а потом ещё и размусоливай, что да как. А его неизменное окружение Расходников, Систенток и прочих. От собственной кутерьмы голова порой идёт кругом, часто душа жаждала чего-то нового и необычного. Что-то, чего он раньше не щупал, не пробовал, не испытывал… А теперь происходит обратное: Док отчаянно хочет вернуться назад! Туда, где ему точно будет комфортно и безопасно, где все такое привычное, родное. Ради этого он готов на все, даже терпеть этого профессора-чудика, который мало того, что выглядит не очень привлекательно, так ещё ведёт себя довольно подозрительно. Слишком много доброты в нём было и не понятно, откуда у него столько. Хидзе хоть и проявляет свою неравнодушность к проблеме доктора, но такая, для Гнуса, беспочвенная доброта выглядит странно и довольно непривычно. Хотя, другого варианта у доктора нет… — Это не твоё дело, — пробурчал Док, только его слова прозвучали больше обидчиво, чем грубо. Хидзе ничего не ответил, потому что понимал, что значит быть Мета-Странником, особенно в первые дни странствия. — Знаешь, — сказал Квини, поправляя лямки своего рюкзака, — я бы сказал, с чем связанна твоя грубость и раздражённость, но не думаю, что тебе будет интересно. — И с чего ты так решил? — покосившись на рогатого, надменно проговорил Док. — По твоей манере речи, поведению и небольшими кругами под глазами. — Слушай, если вчера я мог возразить, но сегодня мне как-то по одному месту, так что валяй, может что-то новое узнаю. — Ты, наверное, задавался вопросом, почему мы вчера сразу не могли переместиться в другую вселенную? — Допустим, задавался. — Так вот, Мета-Странники, как правило, после перемещения обязательно делают передышку от пары дней и так далее, потому что Мультивселенский жемчуг хоть и является могущественным магическим камнем, но у него тоже есть свои ограничения. Жемчуг затрачивает очень много энергии, чтобы не только разорвать ткани, ограничивающие две вселенные, но и сузить расстояние между ними, ведь между мирами не две мили. — Понятно. Только как это связанно с моей раздражённостью? — На прямую. Дело в том, что магическая сила жемчуга она в какой-то мере опасна для живых существ. — В смысле? Можешь пояснить? — Когда «междумирцы» совершают переход из одного мира в другой, во время перехода магия жемчуга, говоря простым языком, немного вытягивает жизненные силы из организма. Один переход — это не страшно, но если совершать более шести-восьми переходов за короткий промежуток времени, то это может пагубно отразиться на физическое и ментальное здоровья. — То есть, чем чаще Мета-Странники перемещаются за короткое время, тем быстрее будет ухудшаться их здоровье? — Всё верно! Я судя по твоему поведению, могу сказать, что ты перемещался около трёх-четырёх раз за пару дней, и это на тебе отразилось. — А что будет, если не давать ни себе и ни жемчугу передышку? — Ну… если говорить прямо, то живое существо попросту разорвёт на части. Поверь, это не самое приятное зрелище. — А ты видел такое? — Видел один раз, и мне это с головой и рогами хватило. — А как же войды? Уверен, что они тоже перемещаются при помощи жемчуга. — Войды одной стаей живут и постоянно сменяют друг друга, так что за них можно не переживать, а вот то, что они не дают жемчугу время на перезарядку, не очень хорошо. Однажды кого-то из них разорвёт при переходе. — А разве ты не будешь рад тому, что кого-то из них разорвёт на куски. Я уверен, что они успели многим насолить. — Док, честно, я недолюбливаю войдов, но я никогда никому не пожелаю смерти, жале если это преступник вселенского масштаба. По моему мнению, не стоит отвечать злом на зло. — Блин, ты такой правильный, аж тошнит! — Ты сейчас думаешь, что я не сталкивался с злыми существами. Нет, друг, за всю жизнь я таких экземпляров видел, что жуть. — И неужели ты никому не хотел хотя бы раз ударить по лицу? — Скажу так: я не Бог, чтобы наказывать по справедливости. О, смотри, мы уже пришли! Гнус и Хидзе сами не заметили, как проговорили половину пути и притопали к оврагу. — И чё мы сюда пришли? — Гнус оглядел овраг слева на направо. — Река находится внизу, — сказал Хидзе и начал пробираться вниз по не очень крутому склону. — Ты не бойся: здесь если и улетишь вниз, то только с разбега. Доктор пошёл за ним, загребая ступнями темно-серую землю с мелкими камушками. Дальше они аккуратно продвинулись вправо, под ветвистые деревья, напоминающие белую иву. Пробираться через ветви долго не пришлось, но впереди был небольшой мостик, который чудом выдержал габариты рогатого зверя. Доктор, так сказать, прикрывает спину профессору, хотя есть риск, что он когда-нибудь наступит на один из его двух хвостов, подметающих своими кончиками землю. Долго идти не пришлось: через пару минут ходьбы, Гнус и Хидзе завернули по тропинке влево, вскоре закрывающие небо ветки остались позади, и учёные оказались на небольшом песчаном пляже. Умеренно текучая река оказалась не такой уж и широкой и если бы не течение, то её спокойно можно переплыть. — Добро пожаловать на Ленивый пляж! — Хидзе развёл руки в стороны и посмеялся в пустоту. — Почему «Ленивый»? — Гнус подошёл к крошечной ветви реки, которая текла куда-то под кроны голубых ив. — Говорят, это самый спокойный пляж из всех имеющихся, — Квини снял с себя рюкзак и поставил на сухую синюю травку. Учёные вытащили из рюкзака Хидзе две удочки, приманку и банку жирных личинок. Квинихидзе снял с себя пончо и переодел шорты на другие, пляжные. Подготовив удочки с насаженными на крючок личинками, они начали рыбачить. — Сколько мы тут пробудем? — спросил Гнус, засев рядом с речушкой. — Если рыбы не будет часа два, мы соберёмся и двинем в другой мир, — сказал Квини, прежде чем забрать рюкзак уйти за кусты, в свободное местечко. Прошло полчаса, а рыбы все ещё не было. За это время доктор снял с себя свой мульти-комбез, оставшись в одних майке, трусах и ботинках. Гнус, лежа боком на большом полотне, который отдал Квини, присматривает за своей удочкой. Но в итоге доктор крепко заснул от скуки и приятного тепла от двойной звезды. Тем временем мохнатый зверь не скучал и придумал другой способ. Из-за отсутствия клёва решил сложить удочку и заняться подводной рыбалкой. Квинихидзе в воде чувствовал себя, как в своей стихии и, к счастью, течение не было таким сильным, чтобы его унесло. Подводная охота у Хидзе проходила удачней, чем стандартная рыбалка. Тем более, что антропоморфный зверь мог надолго задерживать дыхание под водой и, несмотря на костяные конечности, проворно и быстро плыл в подводном пространстве. За полчаса профессор наловил несколько люминесцентных рыбок, очистил от внутренностей и заварил в котелке рыбную похлебку. — Ладно, — Хидзе убрал в рюкзак мешочек с солью, — пока вариться, успею поплавать. После этого, Хидзе зашёл в воду, а потом нырнул в реку.***
Острый нос черной лодки поднимала под собой мелкие волны, быстро скользя по водной глади. В лодке стоял черный монстр, похожий на горбатого и облезлого лиса с сложенными плавниками на спине и предплечьях. Ступни чудовища вытянутые, с гладкой липкой кожей мертвецки бледного цвета и перепонками между длиннющими, когтистыми пальцами. А лодку такими же руками толкал его близнец, у которого выцарапан левый глаз. — Слышь, Трео, — заорал пловец, работающий вместо мотора лодки, — ты когда меня сменишь, а?! — Греби, Крео, греби, — зарычал на брата Трео, клацая зубами. — Говорил я тебе, засранец, не ломать те весла. — Вот только давай не начинай, и так тяжело. — Я тебе сказал «греби», значит, греби, сволочь. — Ну ты и паскуда, Трео! — Щас ты на дно пойдёшь и… — И поплывёшь ты в обратную сторону, понял?! — Молчать! Тссс, тихо, там кто-то есть! — Где… Блин, тьфу! Не вижу! — Твоё счастье, к берегу греби, братец. — Сначала «засранец», теперь «братец». Ты уж определись! — У тебя чё, челюсть лишняя, что ли?! — Понял-принял! Два брата-акробата тихонько подплыли к берегу, где спал доктор. — Братан, — тихо засмеялся Трео, — а нам фартит! Это же тот самый Хопо Сапиенс, про которого говорил Джео! — Да, — улыбчиво зашипел Крео. — Ну чё, пакуем его? — С превеликим удовольствием, — с этими словами брата подошли к спящему. Они встали рядом с ним, свисая нам них стервятниками. — Ммм, Хидзе, ты чё…? — Гнус приоткрыл глаза и в одно мгновение проснулся, увидев двух улыбчивым уродищ и по зеленым глазам он понял кто это. — Выспался? — издевательски произнес Трео, наклонив голову. — Обделался? — спросил Крео, и братья заржали, как кони, только их радость длилась недолго. Братья почувствовали как в их расцарапанные морды, шеи и грудь полетел кипяток с резким рыбным запахом. Обе страшилы заорали, как резаные, схватившись за свои морды. — Док! — Гнус и сделать что-либо не успел, как Квини схватил его за талию и закинул к себе на плечо, одновременно схватив его мульти-комбез. — Держись! Зверь посадил в лодку Гнуса с его одеждой и рюкзаком в пустую лодку, а сам толкнул лодку в реку, схватился когтями за карму и поплыл по течению как можно быстрее, унося лодку от пляжа. — Док, они догоняют?! — громко спросил Квинихидзе. — Нет, я их не вижу! — Гнус быстро одел на себя комбинезон, смотря в сторону пляжа. Квинихидзе уже хотел причалить к берегу, но решил обернуться и закричал: — Док! Гнус повернул голову обратно и увидел тех самых войдов, которые скакали по деревьям, словно обезьяны. — Врёте — не уйдёте! — заорал Трео, перебираясь с одного дерева на другое. — Чёрт! Чёрт! — от безысходности Гнус полез в рюкзак Хидзе и стал рыскать в нем что-то полезное для их ситуации. Спустя нескольких попыток, Гнус находит в рюкзаке Хидзе пачку белых таблеток с неизвестным символом черного цвета. Однако времени на размышление о предназначение вещества: разъяренные братья налетели как коршуны и плюхнулись в воду совсем рядом с Хидзе. Гнус от испуга выронил таблетку за борт лодки. — Ну всё, пацаны, — сказал Трео, плывя верхом на своем близнеце, — п**да вам обоим! Трео уже замахнулся лапой, чтобы схватить Квини за заднюю лапу. Однако следующие секунды происходили, как в замедленной съемке: между братьями и Хидзе из ниоткуда произошёл взрыв, поднявший большой всплеск воды. В итоге, братья отлетали дальше от лодки, а Хидзе подлетел в воздухе, совершив сальто и всем телом падает на лодку спиной вниз. Лодка от падения габаритного зверя, немного погружается под воду, но быстро поднимается обратно на прежнюю глубину. — Ох, ёшкин-матрёшкин! — Квинихидзе потёр макушку и крайне неуклюже приподнялся на локти из-за укачивающих лодку волн. — Хидзе! Убери ноги с меня! — Гнус отодвинул ноги зверя, под которыми он оказался. — Надо убираться отсюда! Срочно! — убрав ноги, Квинихидзе подполз к доктору, и они вместе взялись за ключ. — Давай, как я говорил! Они посмотрели вперед и синхронно громко отчеканили: — Nos permanere autem in via! Белая дверь появилась прямо на носу несущейся лодки. — С*ки! Не сбежите! — Трео и его одноглазый близнец, как молнии, вскарабкались на большой, гладкий камень и резко прыгнули в сторону лодки. Квинихидзе молниеносно схватил Гнуса на руки и запрыгнул в портальную дверь, которая потом исчезла так же быстро, как и появилась. В итоге, два брата-акробата врезалась в нос лодки, от чего она перевернулась, накрыв их. Твари вынырнули из-под воды, вцепившись острыми когтями в днище перевёрнутой лодки. — Бл*ть! С*ка! — Трео со всей дури ударил кулаком по днищу, чуть не сделав в нём дырку. — Этео нам шкуры спустит, это точно, — прохрипел Крео, приложив мокрую лапу к наполовину облысевшей груди. — Да без тебя знаю, так что молчи! Валим домой на***!