У каждого встречного разная судьба...
Очухался Гнус в необычном помещении. Рядом с ним во всю храпел мохнатый профессор. Лежал тот на спине, заключив костяные пальцы в замок в районе солнечного сплетения. Задрав очки на лоб, учёный потёр переносицу с сильно слипшимися веками, попутно убирая скопившуюся в уголках грязь. Как только очки вернулись на свое законное место, Док, мягко говоря, удивился от увиденного. Окружавшие их высокие стены состояли из неприступного, почти непрозрачного льда, украшенного нацарапанными, но аккуратными симметричными узорами. В нескольких метрах от учёного стоял камин, искусно выструганный изо льда. Волшебное пламя, язычки которого плясали чуть ли не за пределами камина, не плавило фурнитуру комнаты, а лишь поддерживало нужное для живых существ тепло. Рядом с камином красовалось дорогое с виду кресло. Двухместная кровать, на которой путники лежали, была деревянной, но окрашена в белоснежный цвет с огромным количеством блёстками, создавая впечатление, что кровать слепили из снега. Покрывала кровать мягкая белая перина, на которой светло-синими нитками красовались узоры в виде симметричных снежинок разных размеров. Под головами учёных были большие подушки, которые не менее мягкие, чем перина. Спереди, напротив кровати стоял большой книжный шкаф, который то ли наполовину набит книгами, то ли пустовал наполовину. Справа, со стороны Гнуса, стояла тумбочка, также сделанная из дерева и окрашенная в белый и светло-синий цвета. На ней же стоял сделанный из почти прозрачного льда подсвечник с почти новой, восковой свечой. Гнус испытал, мягко говоря, смешанные чувства после осмотра помещения. С одной стороны, он больше не мёрз вместе с Квинихидзе в одинокой пещере. С другой, — «Кто и какого лешего притащил нас сюда?!». Во время своих раздумий, доктор начал слышать шаги. Шаги в комнату, где находятся он и Хидзе. Лишь бы это не был какой-нибудь палач или что-то в таком духе. — Хидзе, — Гнус, присев коленями на кровать, начал полушепотом звать и трясти профессора за бок, так как правую руку нельзя было всё ещё трогать, — Хидзе, блин, хватить дрыхнуть, просыпайся…! Однако Квинихидзе никак не отреагировал, а продолжил спать, издавая громкий храп. Стук в дверь. Дверь, как и стены, состояла из непрозрачного льда, поэтому как Гнус не мог увидеть, кто скрывался по ту сторону двери, так и неизвестный не видел то, что он уже бодрствует. Док не желал открывать хозяину дверь — уже начал побаиваться последствий в связи с последними происшествиями, хотя совсем недавно он так не поступал. Конечно, ведь это его расходникам приходилось всё делать, а он мог только говорить, что делать, и смотреть на результат. А теперь — сам, один, без расходников… Снова стук, на этот раз чуть громче первого. Гнус, нервно сглотнув, по-прежнему опасался открывать вход, кем бы не являлся хозяин этого места — спасибо на то опасениям. — Можно войти? — послышался бархатистый голос по ту сторону двери. По крайней мере, голос не звучал так, будто бы его владелец моментально убьёт путников. Хотя, бывает так, что именно «белые и пушистые» наносят больше вреда, чем «суровые дядьки». Пребывая в страхе, учёный снова нарушает своё обещание и начинает шерстить рюкзак рогатого профессора. Не то. Не то. Опять не то! У Квинихидзе совсем нет ничего, чтобы хотя бы временно вырубить противника? Тем временем, незнакомец продолжает стучать в дверь. Обстановка начинает накаляться. Гнус всё яростнее рыщет, как вдруг слышит скрип льда. Роковой звук заставляет сердце ненадолго замереть. — Всё хорошо? — В комнату входит немного обеспокоенный эльф в доспехах. Через пару секунд, он замечает в руках человека нечто на подобие чёрной дубинки. В горле учёного встаёт ком. Похоже, достал Гнус биту понапрасну. Вдруг голос учёного дрогнул: — З-здрасьте! Эльф бросил строговатый взгляд сначала на человека, заставив его сильней напрячься, а потом на рогатого зверя с двумя хвостами. Последний всё ещё спал беспробудным сном, будто ничего и не происходит. — Вы всегда бросаетесь на своих спасителей с дубинкой? — Незнакомец подошёл к Доку, чтобы осмотреть оружие. Человек же нервно замотал головой. — Я н-не знал, что это вы нас сп-спасли! — Вам всё ещё холодно? — Эльф произнёс фразу на неизвестном языке и сделал несколько движений руками. Из-за этого, камин стал излучать чуть больше тепла. — Простите меня, просто я давно не чувствовал ни тепла, ни холода. Наблюдал Гнус за действиями незнакомца внимательно. Да, учёный не раз видел, как некоторые боги колдовали что-то по быстрому, но в исполнении эльфа-хозяина это как-то… чарующе? — Во времена, когда я ещё жил в Энии, меня звали Калирексом. — Калирекс сел в кресло у камина. — А как я могу звать вас двоих? Придя в себя, Доктор ответил ледяному хозяину: — Я — доктор Гнус, а этот рогатый зверь — профессор Квинихидзе. Профессор и ухом не повёл, когда человек представил его, уж слишком крепко он спал. — Какое необычное имя, — Калирекс взглянул на соню, а потом на Гнуса. — Впадал ли Квинихидзе в спячку когда-нибудь? — Эм… ну, при мне, это первый раз, — Гнус указал большим пальцем на храпящего Квини. — Да и знакомы мы всего около двух или трёх недель. — Просто мне кажется, что ваш напарник или друг… Не знаю, кто он вам. В общем, судя по его состоянию, он впал в спячку из-за сильного переохлаждения и истощения. — Если это так, тогда почему он до сих пор не проснулся? И вообще, как давно мы здесь находимся? Эльф встал с кресла и задумчиво посмотрел на камин. Некоторым «лепесткам» на узоре, напоминающий цветок, словно не хватало кончиков. Затем из уст мужчины в доспехах прозвучал ответ: — Один день и десяток часов. — Ох, нифига ж себе, как долго! — Док почесал затылок. — Ну, я надеюсь, что Хидзе скоро проснётся. Гнус и Калирекс могли бы ещё час смотреть на огонь, если бы не одно но: у первого заурчал живот. — Точно! Я же должен вас накормить. — Калирекс провёл пальцами по своему лицу. — Прошу! Гость последовал за хозяином ледяного… дворца? Да, комната, где очутились путники, сама по себе просторная, но чего стоит коридор! Стены и высокие потолки с расписными узорами, лестницы на несколько этажей, а там где-то виднеется огромный зал с богатой фурнитурой… Одним словом — загляденье!***
Через часик другой Калирекс вместе с своим недавно проснувшемся гостем ели только что испечённые им же оладушки с светло-розовым вареньем из местных ягод. В меру сладкое и не очень терпкое варенье делало оладьи довольно аппетитными. — М-м, какое вкусное варенье, — подметил Док. — А откуда вы ягоды взяли, если… здесь везде снег? — Это особые ягоды, — сказал Калирекс, — они растут под небольшим слоем снега и только в холодном мире. Эта ягода называется фригусия. Учёный поглядывал то на баночку с вкусным вареньем, то на тёплый, сделанный пусть и холодными руками оладушек, то в окно, на далёкую звезду — местное солнце, которое только-только начало опускаться за белоснежными холмами. Небо начало окрашиваться в нежно-золотистые и багровые цвета, покрываясь редкими звездами, которые постепенно прибавлялись в количестве. Доктор, отпив немного чая из белой фарфоровой чашки, решил первым нарушить паузу: — Калирекс? — Что такое, Доктор? — хозяин дворца посмотрел на него. — Можете немного рассказать о себе? — Да, конечно. Отставив кружку в сторону, Калирекс начал свой рассказ: — Рос я в семье посла и цветочницы. Отец всегда верил, что я способен на многое, а мать — что всё впереди. Так я получил своё причудливое имя. Когда мне было двенадцать, наш дом посетил монах из далёких гор. Стоило ему приглядеться, как он узрел во мне будущего рыцаря, что сразит всех врагов. Родителей обрадовала эта новость, но гость предупредил: я должен покинуть дом, дабы приняться за обучение. Не могу сказать, что мне всё давалось легко: да, я ошибался или что-то не с первого раза у меня выходило. Но не смотря на трудности, я достиг титула рыцаря. После семи лет пребывания в храме, меня отправили защищать одну деревушку от набегов. Находилась она близко к столице невиданной мне страны, из-за чего там часто останавливались богатые купцы. Такое сосредоточение ценных товаров манило бесчисленное количество недобросовестных воров. Я понимал, что в одиночку справиться не вышло бы, но с другой стороны, у меня не было какого-либо напарника при себе. Поэтому, пришлось воспользоваться всеми навыками, что я имел. Поначалу я выманивал ворами по одиночке, заманивая в тёмные уголки улиц под покровом ночи, а потом нашёл двух смекалистых молодцев, которые согласились мне помочь. Однажды, вовремя очередной ночи, я услышал женский крик и помчался в сторону, откуда он доносился. Добрался я до маленького домика, прямо в распахнутую дверь. Вор угрожал ножом из холодного металла бедной девушке. Мерзавец тут же обратил свой взор на меня и напал; к счастью, я смог его победить и вор отступил. Я вернулся в дом и попытался успокоить перепуганную девушку. Лишь приглядевшись в её личико, я понял, что встретил свою любовь. С первого взгляда мне стало ясно, что я хочу быть с ней и не покидать её. Она чувствовала к мне то-же самое. После того, как воры от страха покинули деревню, местные жители буквально одарили меня благодарностью и хотели материально отблагодарить меня, но я отказался от подарков. А местный маг в качестве благодарности хотел заключить со мной сделку, в которой я мог попросить что угодно, но я также отказался. В течении нескольких месяцев я встречался со своей возлюбленной, Мирабеллой. Я до сих пор помню, как я носил её на руках по полям, смотря только в её глаза. Бесчисленное количество встреч, которые затягивались до самой ночи, а порой мы катались в лодке под серебряными звездами. В конце концов, я набрался сил и сделал Мирабеллу своей невестой. Однако за месяц до нашей свадьбы мне пришло письмо из храма, в котором говорилось, что мой наставник скончался и мне, как одного из его учеников, пригласили на его похороны. К своей печали, мне пришлось оставить свою любимую в её деревни, да она не один раз говорила с улыбкой, что всё понимает, потому не была против. После похорон учителя я ночью почувствовал, как моё сердце начало бешено колотиться и сжиматься до боли. Я тут же проснулся и собрался обратно в деревню, к своей Мирабелле. Я не жалел своего коня, меня волновало только одно… Моё сердце замерло, когда я увидел вдали столб дыма там, где была деревня. Я примчался туда, ужаснулся от творящегося хаоса, жители кричали в панике, и воры, которые носили по улицам, без озарения совести забирая награбленное. Мне пришлось расчехлить свой меч и начать сражаться с ними. После битвы я помчался в домой своей невесты и увидел её дом, с выбитыми окнами и дверью. Я остановился в проёме и мой мир рухнул, когда увидел, Мирабеллу. Она лежала на полу, её красивое белое платье было испачкан красным пятном в районе груди, а на её прекрасном белом личике была маленькая улыбка. Я тяжелыми шагами подкашивающимися ногами подошёл к ней, упал на колени и дрожащими, холодными как лёд руками поднял её тело, которое было таким же холодным как мои руки. Когда я полностью осознал, что мою Мирабеллу больше не вернуть, я не просто заплакал — я зарыдал в голос, позволив горячих слезам стекать по моему лицу. Меня разрывало от растущих во мне боли и горя, которые я испытывал, я буквально сходил с ума от этих чувств. Вдруг за моей спиной появился от самый маг, который предлагал мне сделку. В этот раз я взмолился перед ним, умолял его вернуть мою любимую Мирабеллу, но он сказал, что он не в силах воскрешать мёртвых. тогда я пожелал сделать так, чтобы я больше не мог испытывать чувств, чтобы не сходил с ума от них. Маг вздохнул, однако в этот раз противиться не стал и превратил меня в лёд, он заглушил мои чувства, чтобы я не страдал от них, но из-за этого меня придется переселиться в северную часть Энии — туда, где жар от солнца не сможет убить меня. Мне пришлось отправиться сюда, чтобы не умереть. Хоть я из-за лишившихся чувств и смог пережить свое горе, но Мирабеллу я никогда не забывал и пообещал себе, больше никого не любить так, как её. Закончив рассказ, Калирекс немного отпил из своей чашки — от рассказа немного пересохло в горле. Гнус, грустно вздохнув, легонько покачал головой и сказал: — Какая печальная история. — Такова жизнь, ничего не… Вдруг хозяин дворца остановился на полуслове, будто что-то случилось. Док заметил его слегка встревоженный взгляд и хотел спросить, но не успел: до его ушей донеслись приглушенные стоны и оборванные выкрикивания: «Нет! Нет!». — Кажется… — Гнус моментально понял, кто кричит. — Это Хидзе! Казалось, что Доктор никогда в своей жизни так быстро не выбежал из помещения, как сейчас — он в мгновение ока покинул комнату, чуть не уронив свою чашку на пол. Калирекс моментально подхватил часть своего сервиза, которая чуть не превратилась в осколки. — Надеюсь, что с Квинихидзе всё хорошо… — Калирекс оставил чашку на столе и побежал за Гнусом.***
Зажмуренные веки, спрятанные за его глазницами, резко оторвались друг друга, давая глазам увидеть происходящее. В сопровождении звуков завывающего ветра и тихого монотонного звона в ушах его встретил почти тёмный, искаженный мир в серых тонах. Бесконечные мертвые деревья, взявшие кольцом поле, где он очнулся. Под ногами была только голая земля без каких-либо намеков на жизнь. Небо скрылось за хмурыми густыми тучами в красках местного окружения. Поднявшись на ноги, профессор осмотрел всё, но ничего интересного он не нашёл. — А-у-у! Есть здесь кто-нибудь? Ответом было лишь его собственное эхо. Ветер продолжал выть, но самого ветра почему-то не ощущалось. Потерянный вновь вращает своё мохнатое тело, пока не видит вдали от себя огромные, возвышающиеся над мёртвым лесом силуэты, окутанные монотонными туманами, из которых пробовали слабые свечения разных цветов. У их размытых лиц были только мерцающие огни вместо глаз. Рогатый профессор смотрел. Из его уст не вылетело ни одно словечко, продолжая поддерживать с таинственными существами зрительный контакт. Но стоило ему захотеть завести с ними диалог как вдруг силуэты дрогнули, оборвав с зверем зрительный контакт. В следующее мгновение они исчезли также резко, как и появились, забрав с собой разноцветный свет. Резкий выкрик заставил его обернуться, чтобы узреть, пожалуй, одно из жутких вещей в своей жизни. Чудовище, похожее на войда, только намного более изуродованное и большое. Огромная туша в чёрной и облезлой шкуре, изгорбленная спина с остальными трусиками и массивные руки с длинными пальцами с когтями, будто у орла. Искажённая козлиная морда с широкой пасть смотрела на него множеством глаз, как у хищного паука, а шесть ветвистых рогов своеобразной короной возвышались над его головой. В следующие секунды к ним начали подтягиваться другие, такие же мерзко выглядящие твари. У кого-то несколько лиц на одной голове разом, кто-то выглядит так, будто ему кувалдой проломили верхнюю часть лица, оставив лишь небольшое углубление над рядом гниющих зубов. Монструозные версии войнов подтягивались всё ближе и ближе к профессору, закрывая его в кольцо. Страх, вызванный из-за возвышающиеся над головой не мог позволить ему тронуться с места, будто невидимые глазу цепи плотно удерживали его коленями к холодной земле. Существа ничего не говорили, лишь с отвратительными улыбами издавали звериный рык да птичий писк, пытаясь ими изобразить смех. Попытка профессора хотя бы встать на ноги вызывала у них истерические припадки смеха. Совсем скоро смех подутих и твари начали кружиться в хороводе, неустанно пялившись безумным глазами на рогатого зверя. С каждой секундой они ускорялись и ускорялись, пока их силуэты не стали размытыми пятнами в общем кольце. Через мгновение из их глоток полились вопли и смех, ситуацию ухудшало то, что их голоса были просто невыносимые и сильно резали слух бедняге. — Хватит! — Прижатые к голове уши не давали ему защиту от этой сумасшедшей какофонии. — Остановитесь! Стая чёрных травей не поддавалась на его уговоры, а лишь продолжила ржать, как психи в дурке, и водить этот хоровод. Звуки по-прежнему давила на его уши и нервы. Они просто наслаждались и глумились над его слабостью. Вдруг от безумного хоровода изуродованных чучел под ногами зверя стала подниматься пыль, которой с каждой секунды становилось всё больше и больше. Глаза моментально перестали видеть происходящее: невозможно было что-либо увидеть из-за лезущих в глаза частички земли. Дышать также было невыносимо — сгустившаяся пыль мешала получить нужное количество воздуха. — Нет! Прошу… Кхе-кхе, дышать не могу! А твари продолжали ржать, как стадо коней, не прекращая этот дурацкий хоровод. Их забавляет вид ослабленного профессора, который падет перед ними на колени, будто приклоняясь. Прокашлявшись от пыли, у него появилась возможность увидеть хоть что-то перед собой. Оторвав веки друг от друга, зверь смог увидеть позади мелькающих силуэтов Доктора, которого тяжёлой цепью привязали к толстому дереву и тряпкой завязали рот. Такая картина мигом отрезвила зверя и он поднялся на ноги. В следующие секунды профессор сделал то, что в реальности себе более позволил в силу характера: своей костяной рукой он схватил одного из чисел за длинный и чёрный язык, подобный змее по своей форме и второй рукой вдарил по нижней челюсти, от чего он прикусил язык и завопил от боли. Другой на очереди сволочи он варил кулаком промеж глаз, и в добавок к этому ногой зарядил в запретное место, от чего второе чудовище откинулось. Остальные уроды не стали долго ждать, и с разгневанными мордами потянули свои длиннющие лапы к нему. Но зверь без особых прелюдий всадил остальным «пару ласковых», и твари решили мгновенно отступить в лес, от куда пришли. Как только чудовищные дикари скрылись в дебрях леса, рогатый зверь подбежал к своему другу и, благодаря тому, что дерево было достаточно хилое и сухое изнутри, кулаками проделал небольшое углубление не составило никакого труда. Цепь с грохотом упала на серую землю, и его друг теперь свободен…***
Квинихидзе спокойно лежал и спал на кровати. А на коленях рядом сидел Гнус, который легонько почёсал зверя по мохнатой макушке. А Калирекс лишь стоял рядом и наблюдал за этим. Как только Хидзе успокоился, продолжив издавать свой храп, Доктор повернулся к удивлению рыцарь и с улыбкой прошептал: — Проверенный способ. Неделю назад Хидзе также страдал кошмарами, и меня за одно разбудил. И ради интереса захотел почесать ему макушку. В итоге он за несколько секунд отрубился и больше я из-за него не просыпался. — Хм, интересно, — в полголоса сказал хозяин ледяного замка. Доктор и рыцарь дрогнул, как только оба услышали слабое хрипение со стороны профессора. И в следующее мгновение Хидзе приоткрыл свои глаза. Он немного повернул свою голову в сторону и, как только он увидел Дока, улыбнулся: — П-привет… — Хидзе, ну наконец-то ты проснулся! — Док чуть не надавил рукой на перебинтованный правый локоть Хидзе. — Я уж подумал, что ты и вправду в спячку лёг. — А сколько времени прошло? — зверь, все ещё полный сонливости, почесал себе затылок. — Почти два дня, — спокойно ответил эльф. Квинихидзе посмотрел на Калирекса, и только после этого заметил, что они с Доктором находятся в совершенно другом месте.***
Хозяин дворца не стал возражать, что его гости задержится на несколько дней, чтобы восстановиться перед трудной дорогой. На третий день проживания в ледяном дворце, Гнус гулял по коридорам дворца: после того, как они с Хидзе чуть не замерзли до смерти, выбираться на улицу ему не сильно хотелось. Поэтому приходилось как-то развлекаться, благо было с кем. Вчера, к примеру, Док на пару с Квинихидзе играл в карты. С виду, не скажешь, что зверь хоть как-то пытается схитрить, вот только в финале первой же игры у него оказались три туза и три карты с козырной мастью. Тогда Доктор был крайне рад, что не играли на деньги или желания. Вспомнив про зверя, Гнус мысленно подметил, что после завтрака его не видел. — Интересно, где Хидзе сейчас? — Док шагал по коридорам дворца, заглядывая в открытые комнаты. Доктор ни раз отмечал просто великолепный интерьер дворца; жаль только, что в таком красивом замке почти никто не живёт. Размышления могли продолжаться и дальше, но вдруг Гнус заметил в небольшом зале, по правой стороне коридора, самого Квинихидзе. Зверь сидел на диване и смотрел на свою правую руку, забинтованную из-за недавнего вывиха. Док на стал окликивать его, а лишь посмотрел, как профессор с полной уверенностью снимает с руки слегка пожелтевшие бинты. После последнего бинтового лоскута, Квини неожиданно стал резко и быстро крутить, вертел рукой так, будто никакого вывиха до этого не было. Он даже умудрился пару раз отжаться — отжимания были такие уверенные, как и в Нитроксисе по утрам. В его глаза отчётливо виднелась радость за то, что рука снова была здоровой. — М-да, — Гнус подошел поближе к обратившему на него внимание Хидзе, — здорово иметь такую быструю регенерацию. — Не то слово, — Квинихидзе ещё пару раз потом свой локоть, убедившись, что ничего не болит. — Как думаешь, когда мы с тобой снова двинем в путь? — Да хоть завтра! — А ты сам как себя чувствуешь? Точно уверен, что выдержишь ещё одно перемещение за такой короткий срок? — Хидзе, я полностью здоров и отдохнуть. Чего кота за шарики тянуть? — Что, прости…? А, понял — ещё одно выражение из твоего мира. Хидзе усмехнулся и добавил с улыбкой: — Всё никак не привыкну к твоим подобным фразочкам. Но, Док, знаешь, что меня немного расстраивает? — И что же? — Гнус присел на ближайший стул. — Мне немного жалко Калирекса. Жалко, что после нашего ухода он снова останется один. — Ну, такова у него судьба, Хидзе. — Просто, я понимаю, что чувствует существо, когда остаётся в полном одиночестве. Несмотря на то, что у меня очень много связей и друзей в мультивселенной, я все ещё чувствую себя одиноким и ненужным. Лишь с немногим я не ощущал одиночества — таких я могу по пальцам обеих рук пересчитать. — А ты чувствуешь себя одиноким… со мной? Хидзе сделал короткую паузу, но через несколько секунд ответил: — У меня, на самом деле, нет однозначного ответа на твой вопрос, потому что, признаюсь честно, ты — самая необычная личность, которую я встречал на своём пути. Конечно, были и выдающиеся и интересные личности, но ты… Ты совершенно другой, не потому что ты учёный, который по неожиданной случайности угодил в межвселенский мир, а потому что ты действительно необычный человек. Так что, скорее всего, мне с тобой не одиноко, хоть порой я тебя не понимаю. — Блин, Хидзе, — Гнус с небольшим замешательством, почесал затылок, — я даже не знаю, как расценивать твои слова. — Никак, просто запомни…***
На следующий день погода в столь заснеженной части Энии стала совершенно другой, чем пару дней назад. Ясно и безветренно. Ученые решили не медлить и тут же отправиться в следующий мир. Пока Док перепроверял свой мешок-сумку на наличие всех вещей, Хидзе, который проверил свой рюкзак заранее, смотрел на Мета-карту и, удивившись, сказал: — Док, у меня хорошая новость: мы можем немного срезать путь и попасть на Калдор. — Это что за мир? — Гнус с неким напряжением поинтересовался. — Не переживай, я пару раз там был, как на курорте. Этот мир — полная противоположность северной части Энии. — То есть из холода в пекло, да? — Я бы не сказал, то там сильно жарко, то позагорать можно. — Хорошо, думаю, пару деньков мы можем отдохнуть под солнцем. Учёные стояли перед входом в дворец эльфа-рыцаря, да и сам хозяин вышел, чтобы проводить своих гостей. Квинихидзе заметил немного грустный взгляд Калирекс, но вдруг их взгляды встретились, и эльф, натянув теплую улыбку, подошел к нему, положил руку на его мохнатое плечо и сказал: — Не переживай. Такова моя жизнь. Хидзе вздохнул, но ничего не сказал, ведь рыцарь неплохо жил до их прихода. Тем более, у него есть верный друг, так что Квини, держа эту мысль в голове, всё больше убеждался в том, что рыцарь не пропадёт. — В добрый путь, друзья, — сказал эльф, обняв своих новых знакомых. Квинихидзе с радостью отдал серебряный ключ Гнусу, и доктор с уверенностью произнёс: — Iter nostrum pergimus! На глазах рыцаря из сияющего ключик посыпались белые песчинки, которые, слипаясь друг с другом, образовались белую дверь с проёмом. Гнус открыл дверь и ученые на прощание приехали Калирекс, прежде чем, скрыться за магическую дверь. После их ухода, дверь рассыпалась, а песчинки развеяссь по легкую морозному ветру, исчезли в никуда…