VANTABLACK

      Первые полгода пятого курса пролетели очень быстро. Учёба продолжилась своим чередом. После уроков Эстера с Томом посещали библиотеку, а когда засиживались допоздна, переходили в пустующий кабинет неподалёку. Они всё ещё изучали книги, привезённые Эстерой в прошлом году. Позже они принялись за те манускрипты и средневековые гримуары, которые смогли отыскать в библиотеке. Некоторых из источников, к которым ссылались в древнейших трудах, не было на английском и латыни, а потому Том принялся в свободное время изучать иврит и древнегреческий, сетуя при этом на то, что египетский — мёртвый язык, и учить его если не невозможно, то очень трудоёмко. Впрочем, для ума и так хватало.       Обычно Том и Эстера не говорили ни о чём, кроме предмета своего изучения. И обоих вполне устраивал этот безмолвный союз, но к концу прошлого учебного года они всё же немного сблизились. Том вёл себя сдержанно и миролюбиво, а потому она не ощущала ни дискомфорта, ни какого бы то ни было волнения.       Эстера продолжала встречаться с Эрионом. Но счастье её длилось недолго — в Хогвартсе ввели строгий комендантский час в связи с загадочными нападениями на учеников. Они больше не могли беспрепятственно видеться. А потому всё свободное от учёбы время Эстера посвящала вечерам с Томом. Однако вскоре он стал куда-то часто пропадать. В один из таких дней он неожиданно подсел к ней в библиотеке. Обычно его строгое и серьёзное лицо теперь омрачала тень беспокойства, а когда он случайно коснулся её руки, чтобы подвинуть к себе книгу, от его пальцев будто сквозило мертвенным холодом. Том всегда был бледен, но сейчас напоминал ей живой труп — даже губы отдавали синюшным оттенком.       — Тебе нездоровится? — Эстера коснулась ладонью его покрытой испариной лба и смахнула прилипшие пряди.       Том вздрогнул так, будто всё это время не знал, что она здесь.       — Я в порядке, — только и был его ответ.       Больше в тот вечер он не произнёс ни слова.       А наутро занятия отменили. В Большом зале приглушённо шептались. Но над столом Рейвенкло стояла гнетущая тишина, и все то и дело поглядывали в их сторону. Так продолжалось, пока в зал не вошёл директор с какими-то людьми, похожими на работников Министерства. Армандо Диппет походил на приведение и еле держался на ногах. Эстера думала, что в таком состоянии он не сможет вымолвить и слова и вот-вот упадёт в обморок, но он таки совладал с собой и объявил о внезапной кончине Миртл Элизабет Уоррен, студентки с Рейвенкло. Директор попросил почтить её память минутой молчания и рекомендовал оставаться в покоях своих факультетов, пока проводятся все необходимые проверки.

      Всё это было настолько странным и внезапным, что никто не мог осознать случившегося. Даже Том, обычно догадывающийся о сути всех событий раньше остальных, выглядел не менее обеспокоенным, чем другие.       — Мне дела нет до грязнокровок, но нехорошо получится, если школу из-за этого случая закроют до того, как мы выпустимся, — лениво протянул Норбан, когда они уже были в гостиной.       — А ведь забавно получается, — мрачным голосом заговорил Аспидис. — Не учись тут грязнокровки, не было бы и риска закрытия школы, потому что ни на кого бы не нападали. Все беды от них!       — Да уж, — проворчал Эйвери, покусывая губы. — А ты что думаешь, Том?       Все как один взглянули на своего лидера. Он сидел в самом центре на кресле, уперев локти в колени, и смотрел невидящим взглядом куда-то вперёд. Он явно о чём-то напряжённо думал, и все замолчали, чтобы ему не мешать. Наконец, он перестал хмуриться, а его лицо немного расслабилось.       Через ещё два траурных дня по школе прошёл слух, что виновника нападений — третьекурсника с Гриффиндора — исключили из школы. Мера всем показалась недостаточной, но за мальчишку отчаянно вступался профессор Трансфигурации, чем вызвал всеобщее недоумение. Впрочем, уже близились летние каникулы, надзор над учениками убрали, и постепенно всё плохое стало забываться. Однако Эрион выглядел опечаленным, когда, спустя почти полгода «разлуки», он смог встретиться с Эстерой.       — В чём дело? — озабоченно спросила она, когда даже к концу их встречи он не развеселился.       — Как же это всё бесит!       — Что именно?       — Нашли козла отмщения! — Эрион презрительно скривил губы. — Хагрид не мог никого убить, но всем плевать — лишь бы на бумаге всё было красиво! Уроды! Проклятые бюрократы!       — Я тоже не думаю, что этот ваш… Хагрид мог оказаться наследником Слизерина, — Эстера пыталась говорить как можно мягче, а Эрион с надеждой во взгляде посмотрел на неё так, словно не верил своим ушам. — Но держать в школе опасное существо — уже недопустимо. И исключение в такой ситуации является довольно мягким наказанием, Эри.       Его глаза вдруг потемнели, а сам он до дрожи сжимал кулаки.       — Что ты только что сказала?       — Ну сам подумай, у него же и до этого случая было много скандалов. Он не один раз протаскивал в школу запрещённых существ, сбегал в Запретный лес, — Эстера тяжело вздохнула. — Ваш Хагрид — проблемный ученик, который подвергал остальных опасности. Кого он в итоге держал? Акромантула? Он вполне заслужил исключения и, я бы сказала, даже легко отделался! Профессор Дамблдор вообще его устроил на место лесничего, и это после подозрения в убийстве! На месте родителей этой девочки я была бы в ярости, — негодующе добавила она. — Не стоит так переживать. Его ведь не посадили в Азкабан. Да и пострадавший тут точно не он и…       — Заткнись! — вдруг рявкнул Эрион и резко поднялся с места.       Эстера вздрогнула от испуга. Он смотрел на неё сверху вниз так презрительно, что она съёжилась под его взглядом.       — Просто закрой свой рот! — его лицо исказилось от гнева, уголки губ подрагивали, словно он из последних сил сдерживал страшные ругательства. — Ты такая же, как они все — бесчувственная змея. Я теперь ясно вижу, что все твои суждения и мысли — результат работы твоего мерзкого братца и этого Реддла, за которым такие, как ты, бегают с высунутым языком. Ты просто не знаешь, о чём говоришь! Но всё, что ты сказала — мерзко, цинично и так… по-слизерински. Я и не думал, что они так на тебя повлияют…       Эстеру замутило. Кровь отхлынула от лица, тело пробило ознобом. Сердце сжалось от обиды — она не могла сделать ни вдоха. Её всю трясло. Она могла бы стерпеть любые оскорбления, могла списать это на эмоциональное потрясение. Но когда… когда он злонамеренно обвинил её в том, что она лишь вторит Аспидису и Тому и не имеет собственного мнения, зная, что это заденет её сильнее всего, она не простит! Эстера вздохнула и чуть не сморщилась от боли. Воздух ободрал слизистую гортани, обжёг лёгкие. Она медленно, прилагая все силы к тому, чтобы прямо здесь не разрыдаться, поднялась с дивана и в последний раз взглянула на Эриона. Кажется, до него постепенно стал доходить смысл его слов, но всё это уже не имело для неё никакого значения. Она быстро вышла из Выручай-комнаты. И стоило только двери за ней закрыться, как Эстера, не глядя, ринулась вниз, к лестницам. И дала волю слезам.       Ярость и ненависть взбурлили с такой силой, что не оставили кроме себя ничего другого. Глаза застилала пелена. Всё вокруг виделось расплывчатым и неясным, будто она бежала в густом непроницаемом тумане. Грохотание сердца заглушали её громкий шаг и протяжные судорожные всхлипы. Эстера не видела, куда бежит. И не волновалась о том, что её кто-то увидит посреди ночи; будь то хоть завхоз, хоть директор — плевать! Ей просто хотелось от собственной обиды сбежать. Спрятаться от боли, сминавшей её душу и сердце. Но чьи-то руки вдруг грубо перехватили её поперек туловища и вернули в реальность. Сквозь толщу воды она отдалённо слышала, как раз за разом её зовут по имени, но Эстера лишь смутно представляла, кто это делал и, главное, зачем. Затем её настойчиво затрясли за плечи, и только после этого картина понемногу начала проясняться.       — Что случилось? — раздался знакомый требовательный голос. Синие глаза внимательно вглядывались в её лицо. В них было беспокойство? — На тебя напали? В чём дело? — повторял Том, ища на её лице ответы на свои вопросы. — Скажи что-нибудь!       Эстера расплакалась пуще прежнего.       — Я такая дура, Том, — в отчаянии взвизгнула она. — Просто дура! Меня от себя тошнит!       Том тут же потянул её за собой в пустующий кабинет слева от них. Ему даже не надо было ничего спрашивать — поток её возмущения, обиды и злости сам вырвался наружу. Эстера захлёбывалась в слезах и говорила без умолку, прерываясь лишь на очередные всхлипы и истерику. От выплеснутых эмоций становилось чуточку легче. И когда она немного пришла в себя, с надеждой и опаской посмотрела на Тома. Мог ли он её понять и утешить? В конце концов он был тем, с кем она провела немало времени вместе…       — Теперь ты понимаешь, что наше с ними отличие заключается не в цветах и гербах факультетов? — презрительно сказал Том, когда она договорила. — Это что-то глубже. Что-то на уровне отсутствия или наличия благоразумия и адекватности и трезвого взгляда на вещи. Мне жаль слышать, что тебе пришлось убедиться в этом на своей шкуре. Но я рад, что ты увидела их настоящие лица. Они все такие, Эстера. Храбрящиеся гордецы, не способные видеть дальше собственного носа. Этот кретин Хагрид, который из жалости спасал тварь, пренебрегая безопасностью учеников, — тоже жертва своей однобокой морали! И ты права. Он никак не мог быть наследником, — Том скривился, — но быть отчисленным он заслужил.       Эстера потупила взгляд в пол. Его слова казались разумными и, что намного важнее, справедливыми. Том коснулся подушечкой большого пальца её щеки и стёр дорожку от слёз. Она уже не плакала. В основном злилась. Но в душе с прежним усердием скребли гиппогрифы — и от этого никак нельзя было спастись.       — Мне было мерзко наблюдать, что ты общаешься с такими, как он, но я молчал, — торжественно заявил Том. — Я предоставил тебе возможность убедиться во всём самой. Но теперь я даже чувствую себя виноватым… — он усмехнулся.       — Виноватым за что?       — За то, что не оградил тебя от этого раньше. Я зря пренебрегал тобой первые три года.       Том выглядел таким серьёзным, будто и вправду сожалел. Это было так на него не похоже… Словно уловив её мысли, Том грустно улыбнулся. От подступившего стыда у Эстеры вспыхнули щёки.       — Прости… — тихо вымолвила она, сминая пальцами длинные рукава мантии. — Это я виновата. Ты ведь имел право злиться. А я… я должна была хоть что-то написать тебе, когда уехала.       Том посмотрел на неё со странным выражением… одобрения? Не произнося ни слова, он притянул её к себе и заключил в объятия. От этого дружеского, полного прощения и принятия жеста на душе вдруг стало тепло и спокойно.       — Больше мы не должны прекращать общаться, ты понимаешь? — прошептал он и уткнулся подбородком ей в макушку. — И ты не должна снова якшаться с такими. Они не твоего уровня, Эстера. Ты поняла?       Эстера слабо кивнула и снова дала волю слезам. Теперь она осознала, какими наивными и хрупкими были все её планы и суждения: и её вера в истинную любовь, способную преодолеть все преграды, и мечты о совместном будущем вопреки судьбе, и уверенность в собственных силах и, что больнее всего, в чужих к ней чувствах… Эстере оставалось только похоронить всё это в себе, оплакать и больше никогда не повторять тех же ошибок.       Том отстранился и посмотрел на неё. Эстера отвернула голову, стесняясь своего жалкого недостойного вида. По правде, ей вдруг резко захотелось остаться одной. Следовало привести и мысли, и саму себя в приличный вид… Но Том зафиксировал ладонью её затылок и не позволил отвести от него взгляда. Его глаза, насыщенно синие, с льдистой коркой, казались ненастоящими; они больше походили на безжизненные, но искусно сделанные глаза фарфоровых кукол, которых ей дарили в детстве. И тут же, словно для контраста, в воспоминаниях мелькнули другие: такие же красивые, но добрые и спокойные, напоминающие летнюю зелень.       Лицо Тома вдруг покраснело, брови сошлись к переносице, а губы поджались. Он будто снова прочитал её мысли. Его пальцы на затылке Эстеры заметно напряглись, и Том притянул её лицо к своему и настойчивым, влажным поцелуем накрыл её губы своими. Всё было кардинально противоположно тому, как это делал Эрион — мягко, ненавязчиво и с её однозначного одобрения. От обрывков болезненных сейчас воспоминаний и образов к горлу подкатила тошнота, а живот болезненно скрутило. Эстера уже собиралась оттолкнуть от себя Тома, но он сделал это раньше. А вернее, просто оттолкнул её на парту, где она всё это время сидела.       — Не смей меня сравнивать с ним! — угрожающе прошептал Том, а его глаза полыхнули багрянцем. Он достал свою белоснежную, похожую на кость палочку, направил её к двери и безмолвно сотворил Защитные заклинания. И не спеша, вальяжной походкой приблизился к Эстере, не без насмешливой полуулыбки наблюдая, как она нервно пытается нашарить свою палочку в мантии, а затем и на парте.       — Не это ищешь? — Он достал её собственность из своего кармана и усмехнулся. — Ты такая невнимательная, потому что зациклена только на себе и на своих проблемах, — заметил он надменным тоном. — Я достал её ещё в коридоре и всё думал, когда же ты, наконец заметишь?       — Отдай! — Эстера подалась было вперёд, чтобы выхватить палочку, но Том успел спрятать руку за спину.       — Ты не заслуживаешь её, если так безалаберно относишься к своему единственному оружию, — Том откровенно издевался, и всё его демонстрируемое раннее сочувствие пропало без следа. — Ты и себя не заслуживаешь, Эстера.       — О чём ты говоришь? — Она начинала злиться, но провоцировать его, будучи безоружной, не решалась.       — Ты талантливая и способная волшебница. Может, вторая после меня во всей этой школе. Однако тратишь силы и время на ненужных и жалких людей, — Том осуждающе покачал головой. — Я могу лишить тебя твоей палочки, пока ты не возьмёшь себя в руки и не докажешь, что достойна её. Но как я лишу тебя самой себя, чтобы ты научилась правильно пользоваться своими ресурсами и ценить своё время? — он и вправду спрашивал её об этом со такой серьёзностью, словно и впрямь был готов прислушаться к её ответу.       — Ты несёшь какой-то бред, Том.       — Неужели? — он расплылся в сальной улыбке. — А я вот нашёл ответ на свой вопрос.       Том подошёл ближе и рывком развернул Эстеру к себе спиной. В то же мгновение он потянул вниз и сдёрнул с её плеч мантию; она с шорохом соскользнула на пол. По слабому звуку удара дерева о пол Эстера поняла, что её палочку откинули к стене. Но не успела ничего предпринять и даже развернуться — Том вплотную прижался к ней сзади. Его руки обхватили её в области живота, а кончик его костевидной палочки упёрся чуть выше лобка.       — Ты только полчаса назад рассталась с парнем, не так ли? Как думаешь, что от тебя останется, когда вскоре тебя отымеет другой? — шёпотом заговорил Том, склонившись к её уху. — И, что самое главное, ты получишь от этого удовольствие?       Все волоски на теле встали дыбом. Эстера затряслась и в испуге посмотрела на его волшебную палочку — её острие слабо светилось. Верить в реальность его слов не хотелось. Она ни на секунду не могла представить, что что-то такое когда-нибудь могло произойти с ней… Нет, это невозможно! Эстера со всей силы вцепилась пальцами в его руки, надеясь разомкнуть их и вырваться из хватки. Всё это казалось чем-то невероятно далёким и ненастоящим — оно не могло происходить с ней здесь и сейчас! Встрепенувшись от переполняющего её оцепенения и ужаса, она резко дёрнулась в сторону, но Том ещё более резким и грубым движением прижал её к парте и задрал юбку.       — Отпусти меня! — Её голос сорвался на визг. Эстера не переставала пытаться вырваться, била кулаками и по нему, и по столу и старалась толкаться ногами, но Тому вполне хватало и одной руки, чтобы удерживать её на месте. — Отпусти!       Послышался шорох одежды, и Эстера поняла, что Том приспустил штаны. Мороз с игольчатыми покалываниями прокатился по коже. От омерзения и страха внутренние органы сжались в трубочку. А Том снова склонился и придавил её к парте своим весом, освободившейся рукой задрал её ногу на парту — его не остановили ни её трепыхания, ни жалобный скулёж. Сквозь тонкую ткань белья она чувствовала, как в неё упирается что-то твёрдое и тёплое. И тогда она снова разрыдалась.       — Пожалуйста, Том! — взмолилась она, всё не оставляя своих напрасных попыток убрать ногу со стола. Но он так сильно на неё давил, так озверело впивался в мякоть бедра пальцами и ногтями, что Эстера вскрикнула и на секунду затихла.       — Я и так слишком долго ждал, милая, — только и произнёс Том, отодвигая пальцем ластовицу её трусов.       Головка члена упёрлась меж ног. Том провёл им вдоль половых губ, размазывая естественную смазку, и вдруг одним жёстким толчком резко в неё вошёл. Эстера завизжала до хрипа в глотке. Всё внизу разрывалось. Напряжённое, одеревеневшее тело тряслось так, что эта тряска переходила и на парту. Эстера не чувствовала ничего, кроме раздирающей стенки слизистой боли. А потом не чувствовала даже боль — всё просто горело, выжигало её изнутри. Дрожь становилась всё сильнее. А Эстера боялась сделать лишнее движение, чтобы — не дай Мерлин — не испытать этого вновь. Ведь и Тому должно было быть неприятно. Он вошёл с одного раза, почти что на сухую. Но она кожей ощутила его дыхание. И откуда-то знала, что он улыбался, наслаждаясь её криком и страданиями.       Том двинул бёдрами назад. Эстера протяжно завыла, захлёбываясь в собственных слезах и соплях. Виски пульсировали, голова готова была взорваться изнутри. Том вышел из неё, а затем так же резко и безжалостно проник на всю длину. Жжение достигло предела. Низ живота прошибло острой болью. В глазах потемнело, и Эстера обессиленно распласталась на парте. В какой-то момент начало казаться, что она вот-вот умрёт. Разве могло быть иначе? После такого ведь не живут… Но ничего не происходило. Том продолжал входить в неё раз за разом, а она продолжала почти беззвучно скулить и плакать. И этому не было видно конца.       — Подожди немного, скоро тебе начнёт нравиться, — нежным, контрастирующим с грубостью собственных движений голосом прошептал Том и играючи прикусил мочку её уха. — Заклинание уже должно начать действовать, — добавил он ещё слаще и приторней, словно находил сказанное чем-то чрезвычайно забавным.       Эстеру парализовало от его слов. Она совсем притихла, прислушиваясь к тому, что творилось у неё в голове и, что важнее, — с её телом. Неужели Том и вправду сделал это? Эстера не знала, что за заклинание он на неё наложил, да и не думала, что такое вообще существует. Но его толчки оставались такими же резкими, неприятными и глубокими, а вот режущая боль постепенно стала уходить…       Слёзы не прекращали непрерывным потоком лить из глаз. А Эстера всё продолжала осипшим от криков голосом просить его остановиться. Но Том был глух к её просьбам. Вместо этого он выпрямился и потянул её к себе. Эстера с трудом удерживалась на ватных ногах, и если бы не его поддержка, она давно сползла бы на пол. Том сжимал её бедро рукой, а второй залез под её рубашку и бюстгальтер. Осторожно коснулся холодными пальцами затвердевших сосков. Это заставило её вздрогнуть.       — Тебе ведь приятно? — обманчиво мягко шептал Том, продолжая грубо входить в неё снова и снова. — Я чувствую, какая ты влажная.       Эстеру едва ли не пришибло от его скотского комментария. Потому что она поняла, что это правда. Внизу живота приятно тянуло. Его толчки уже не казались болезненными. Напротив, в каком-то смысле они… приносили удовольствие, пусть и резкое, пусть и неправильное, но удовольствие. Это было мерзко. Отвратительно. Но тело реагировало иначе. Эстера шумно всхлипнула и впилась ногтями в собственные ладони. Как же ей хотелось, чтобы это было неправдой! Лучше уж испытывать ту боль, чем унижение от столь гадких вещей…       Но… разве Том не наложил на неё какое-то заклятие? И если она ощущала что-то другое, что-то тёплое и тягучее, присутствовала ли в этом её вина? Эстера до крови прикусила губу, чтобы отвлечься от одолевшего её наваждения. Солоноватая жидкость наполнила рот. Губа засаднила. Но приятные покалывания внизу живота никуда не девались… Том на мгновение остановился, приподнял Эстеру и развернулся. Теперь он полусидел на парте, а она была сверху, к нему спиной. Его рука, раннее удерживающая её за бедро, опустилась к лобку. Том еле уловимо коснулся её клитора, и Эстера угадала, что он улыбнулся, когда её тело отозвалось на его прикосновение дрожью.       — Я думал, девушки из родовитых благородных семей очень приличные, а ты растекаешься от первого попавшегося после столь тягостного расставания…       Том озверелым рывком полностью насадил Эстеру на себя и судорожно выдохнул ей в шею. Он уж точно наслаждался происходящим; это становилось понятно благодаря его тихим стонам и тяжёлому дыханию. От его издёвок накатывала дурнота. Эстера продолжала безмолвно плакать и наблюдала, как тело предавало её. Но Том накрепко — она была уверена, что до синяков, — прижимал её к себе и при малейшей попытке вырваться заводился лишь сильнее. Его пальцы, несмотря на активный ритм, умело ласкали её клитор. И вскоре Эстера услышала, как его член вошёл в неё с омерзительным и протяжным хлюпающим звуком…       — Какая же ты шлюха, Эсти! — засмеялся Том и прижал её к себе сильнее. Размашистым движением языка облизнул шею, а затем резко укусил, заставив вскрикнуть. — Что бы сказал твой отважный гриффиндорец, если бы увидел, как ты еле сдерживаешь стоны, пока я тебя трахаю? Бедняжка. Он ведь, наверное, ещё не оправился от шока… — сбивчиво нашёптывал Том. — Чувствует свою вину… бегает по школе в поисках тебя… А ты тут течёшь как сука.       Эстера ощутила удушливый приступ тошноты. Но на этот раз не от его слов, а от того, что её тело сильнее от этого возбудилось. На какой-то момент она даже испытала злорадство, как будто и впрямь отомстила Эриону. Он бы страдал, узнай, что с ней произошло по его вине. Но это было лишь призрачное мгновение, после которого Эстере вновь стало от себя мерзко.       Том опять поменял положение; уложил животом на парту, а сам упёрся руками ей в спину. Впился в кожу ногтями и намеренно поцарапал её, после чего ускорил темп. Край парты давил Эстере чуть выше лобка, усиливая постыдное возбуждение. От нехватки воздуха она не смогла сдерживать жалкие, мерзкие стоны. Член Тома будто увеличился в размерах и полностью, чуть ли не на грани разрыва, заполнил её изнутри. Но боли не было. Только слегка саднило там, внизу. Да и по всему телу тоже — следы его «ласк», казалось, навечно въелись в кожу. А на душе было так гадливо, как она и представить себе не могла и в худшем кошмаре… Том сильнее сжал пальцы на её талии. Затем совершил самые резкие, рваные и сильные толчки, и с судорожным полустоном вышел из неё. Эстера почувствовала, как что-то обожгло её бедро.       — Значит, досюда мерзкий Фоули не успел добраться, — с каким-то торжеством и злорадством отметил Том несколькими секундами позже.       Эстера обернулась и увидела, как он разглядывал размазанную на своём члене и по внутренним сторонам её бёдер кровь. Её замутило.       — Я тебя ненавижу, — процедила сквозь зубы она, безвольным мешком сползая с парты прямо на пол.       — Правда? А я думал, тебе понравилось, — насмешливо произнёс Том, заправляя помятую рубашку в штаны. — Я ведь на самом деле и не накладывал на тебя никаких заклятий, дурочка. Просто подразнил тебя — только и всего. А тебе и этого хватило, чтобы снять с себя ответственность и поддаться своим истинным ощущениям.       Казалось, ещё секунда — и мир схлопнется от преисполнившего её ужаса.       — Ты лжёшь… — глухо пробормотала она, не чувствуя под собой никакой опоры.       Глядя, как её начинает трясти, Том снова рассмеялся.       — Нет, просто я хорошо тебя знаю, Эстера. Ты можешь считать себя правильной и хорошей. Можешь убедить в этом какого-нибудь кучерявого идиота — и он даже поверит. Но я вижу тебя насквозь. Мы похожи. Мы оба ставим свои интересы выше всего остального. Но наша разница в том, что я чётко понял, что является моими интересами, а ты заблудилась в их поисках. Поэтому можешь поблагодарить меня, что навёл тебя на верный путь. Ты нуждаешься в сильной руке, которая поведёт тебя. Но не беспричинно потянет за собой, как это пытается делать твой брат, просто потому, что он старше и обещан тебе. Тебе нужен тот, кто не зависит от других. Кто знает свои цели и сам протаптывает себе путь. Ты думала, что этим «кем-то» станет болван Фоули? Ты ошибалась. У него плывут мозги от малейшего диссонанса в голове. Тебе нужен я, Эстера! Я приучил тебя к истинному наслаждению от знаний. Я был тем, к кому ты прислушивалась больше, чем к отцу и преподавателям, хотя ты знала меня всего ничего. Я был тем, кто показал отличие твоих мнимых желаний от настоящих. Я был тем, под кем ты стонала, напрочь позабыв о своём возлюбленном. И только я могу показать тебе твоё истинное предназначение, твои истинные чувства и желания. Поэтому перестань прятаться от своей судьбы и прими её.       Том подошёл к Эстере, присел напротив и снова поцеловал, повалив затем на пол. Его влажный язык скользнул по её губам, смочил слюной, а затем проник ей в рот. Эстера отвечала ему. С таким же жаром и настойчивостью, что и он. Том уже растягивал губы в улыбке, как вдруг она до крови остервенело прокусила его губу. И пока он был в замешательстве, толкнула его в сторону, повалила на спину и оседлала. Обе её дрожащие руки сомкнулись на его горле и сжали со всей присущей ей силы.       Глаза Тома округлились от удивления, но он тут же хрипло и отрывисто рассмеялся. Эстера дрогнула. Хватка её рук ослабла.       — Чего же ты остановилась? — издевательски протянул он и вскинул брови. — Попробуй убить меня, если хочешь. Но ты не хочешь, — Том расплылся в хищной улыбке и облизнул припухшие от укуса губы. — Ты меня, кстати, испачкала, — он приподнял подол её юбки палочкой, демонстрируя, что его рубашка теперь влажная от спермы, крови и её выделений, которые ещё не засохли на бёдрах.       Эстера в отвращении отпрянула назад. В один миг подобрала с пола свою мантию и палочку и выбежала из кабинета под его всё ещё хрипловатый, сальный смех.       Все последующие события сознание запомнило смазанными фрагментами. Коридоры. Бесконечные коридоры Хогвартса. Ванная старост. Долгие часы в горячей, напоминающей кипяток, воде, где Эстера остервенело скребла по коже мочалкой, надеясь вместе с проявляющимися синяками и отметинами содрать с себя всю кожу.       Эстеру до трясущихся поджилок пугали слова Тома. И пугали по той причине, что могли оказаться правдой. Может, она и вправду хуже, чем думала? Хуже, чем думал Эрион? Он ведь и в самом деле отказался от неё из-за пустяка — из-за мнения, отличного от его собственного! Настолько ли они с ним разные, настолько ли их миры несовместимы? Том прав? И ничего плохого в её поведении не было? И можно было принять себя? Вот так просто?       Но просто так принять не получалось. Эстера себя ненавидела. Ненавидела Тома. Ненавидела Эриона. Его за то, что заставил поверить в свои небылицы; за то, что смог в себя влюбить, а потом так просто оттолкнул и растоптал, смешав её личность с чужими словами! Или он тоже был прав? Ведь она так легко поддалась внушению Тома, который, как он признался, даже не применял магию. Эстере стало ещё хуже. Она ненавидела Тома за его грубость и бесцеремонность. За его ядовитые, полные желчи и необоснованной ненависти слова. Но если она готова была принять их за правду, если они были правдой, то, получалось, что дело не в Томе и не в Эрионе!       Это всё она! Она, которая позволила себя обмануть, повести и увлечь! Это были её решения! Но когда на неё обрушились последствия и ответственность, Эстера винила и ненавидела их.       И тогда она возненавидела себя намного сильнее. Может, эта ненависть и обида и не дали ей покончить со всем в эту ночь? Она сама виновата. И она сама себя накажет. Только сама!