Свой выбор (1 и 2 части)

      Драко вздохнул и оглядел Библиотеку. Кто бы сомневался, что Поттер обнаружился за одним из столов в этом царстве книг и пыли. Вздохнув еще раз и оглянувшись, Малфой устремился к сокурснику.       Гарри увлеченно чиркал в толстой маггловской тетрадке цветным карандашом. Еще несколько тетрадей лежали перед ним, раскрытые на исписанных где рунами, где какими-то формулами, где значками из теории трансфигурации, а где и вовсе непонятными Драко символами страницах. Книги громоздились на столе стопками, а пара из них самым вызывающим образом плавала на уровне глаз мальчика, позволяя ему сверяться с таблицами и списками. Поттер посматривал то в свои записи, то в книги, шевелил губами, хмурился и сосредоточенно строчил в тетрадке, то и дело сменяя один цветной карандаш другим. Блондина он не заметил даже тогда, когда слизеринец подошел вплотную и встал за плечом, пытаясь разобраться в том, что делал Гарри.       Минуту спустя, когда рейвенкловец вытащил откуда-то свиток с невероятно запутанной цветной схемой из линий, рун и цифр, у Драко голова пошла кругом от увиденного. А Гарри что-то в этом понимал. Даже в какой-то миг начал довольно хмыкать, когда сверился с записями. А потом и вовсе принялся вырисовывать прямо поверх цветных линий что-то заковыристое из кружков и завитков.       — Чем занимаешься? — предварительно кашлянув, спросил Драко. Он не считал себя дураком, знал, что приятель увлекается артефакторикой, но, к своему стыду, не мог прочитать выведенных Поттером рунных цепочек, а ведь начал изучать древние руны еще в девять лет!       Гарри не вздрогнул, но оглянулся с удивлением, а потом и вовсе осмотрелся, будто не ожидал обнаружить себя в Библиотеке.       — О! — выдохнул он. — Привет. Можешь найти мне что-нибудь по свойствам насыщенных магией металлов?       Драко сначала кивнул, а уже потом разозлился на себя, но все равно потопал к картотеке. Никогда и ни для кого он не искал книги, а тут на тебе! Мальчик вздохнул в который раз за этот день, разыскал пару толстых справочников, вернулся к Поттеру и, плюхнув томики на стол, опустился на стул.       — Ты чего снова хмурый? — неопределенно кивнув и глянув на него, спросил Гарри. Линии на пергаменте постепенно складывались во что-то похожее на ожерелье.       Малфой не ответил, опустил голову на сложенные на столе руки и прикрыл глаза. Почему-то рядом с Поттером Драко не боялся выглядеть слабым, не боялся показывать истинные эмоции. И когда все началось?       С самого рождения Драко получал все, что положено было иметь чистокровному волшебнику одной из самых старых магических семей, почти принцу. У него были лучшие игрушки, лучшие учителя, были приятели из числа детей вассалов, была воздыхательница. А с некоторых пор, если верить отцу, в наличии была даже невеста! Драко учили всему, что положено знать мальчику его происхождения. Учили всему, что посчитал правильным его отец. И до некоторых пор Малфой-младший искренне верил, что и сам этого хочет. Но, глядя на Поттера, оставшегося сиротой и принимающего собственные решения, Драко внезапно поймал себя на мысли, что никогда и ничего не решал сам. Не выбирал цвета в своей комнате, не выбирал игрушки, не выбирал друзей… Да и не было у него друзей, были назначенные друзьями мальчишки! Все и всегда решали за него. Даже его будущее уже решил отец, выбрал для него будущую жену, дело, окружение.       «А чего я хочу сам?» — спросил себя как-то Драко. И не нашелся с ответом.       — Что делаешь? — пытаясь отбросить невеселые мысли, спросил Малфой.       — Подарок для девочки, — ответил Гарри, заканчивая выводить линии на пергаменте.       — Для этой… Лавгуд? — уточнил Драко.       О Лавгудах он знал совсем немного, а до того, как с Луной Лавгуд начал переписываться Поттер, и вовсе не выделял из числа остальных чистокровных семей. Но за последние месяцы Гарри так часто писал этой девочке письма, что невольно заинтересовал приятеля, хотя Малфой до сих пор не мог понять, что Поттер нашел в дочери безумного владельца журнала «Придира».       — Для нее, — с улыбкой согласился рейвенкловец. — Так что случилось?       — Мама… Она уедет сразу после Рождества, — сказал Драко и снова вздохнул.       Ему было непривычно обсуждать с кем-то семейные проблемы. Да и не тянуло прежде их обсуждать. Казалось, он не может жаловаться, но теперь вот захотелось. Тем более, Драко знал, что Гарри не посмеется, выслушает и никому после не расскажет.       — Она редко проводит здесь больше нескольких месяцев подряд, предпочитает наш дом в Испании, — прошептал Драко. — И в этом году тоже… Только на несколько дней вернется. А я так соскучился!       Когда Малфой жил дома, то не реагировал так остро на отсутствие матери половину года. Но сейчас мысль о том, что она проведет с ним всего несколько дней после стольких месяцев разлуки, приносила боль и разочарование.       «Я хочу провести каникулы с родителями!» — мысленно воскликнул мальчик, хотя прежде воспринимал как само собой разумеющееся отъезды матери и вечную занятость отца.       — М? — Поттер поднял на Драко взгляд. — Твоя мама… болеет?       Подобный вопрос от другого человека Малфой воспринял бы в штыки, но в голосе Гарри была бездна сочувствия, и Драко, всегда старавшийся быть сильным, тихо всхлипнул, прежде чем ответить:       — Вот уже несколько лет ее мучает слабость. Магия утекает, как вода. Отец проводит для мамы ритуалы, но это не помогает. Иногда… Она может днями не вставать с постели.       — О… — выдохнул Поттер.       — Они мне ничего не рассказывают, но я же не слепой, — выдохнул Драко со злостью. — Мама! Она из семьи Блэков, а те никогда не выказывали слабости. Хотя где теперь те Блэки? Прадед умер в прошлом году, дедушка Сигнус почти не встает с постели, хотя и не такой уж старый, Кассиопея Блэк — отшельница, ее никто не видел уже лет тридцать, тетка Беллатриса… Мама о ней старается не вспоминать. Тетка Андромеда… Мама пыталась с ней встретиться после смерти бабушки Вальбурги, но та не ответила. Дядя… Дядя Сириус... — Драко осторожно глянул на Гарри, но тот никак не отреагировал. — Блэков совсем не осталось, а ведь была одна из самых сильных и многочисленных семей!       — Мне жаль, — с искренней жалостью произнес Гарри, откладывая свои записи. — Но ты ведь… не виноват, что так вышло. Возможно… это все временно, и скоро твоей маме станет легче.       Драко глянул на приятеля, закусив губу.       — Не уверен, что это так, — некоторое время спустя признался Малфой. — Родители при мне не обсуждают ничего важного, но я как-то подслушал…       Мальчик вновь вздохнул, вспоминая разговор отца и крестного трехлетней давности.       Тогда тоже была зима, крестный смог вырваться из Хогвартса на несколько дней раньше, как и обещал. Драко уже предвкушал, как покажет Северусу собственноручно сваренные зелья. Не то чтобы Малфою-младшему очень нравилось зельеварение, но это занятие увлекало больше, чем изучение магических законов.       Услышав от своего эльфа, что профессор только-только вошел в дом, Драко стремглав бросился вниз, желая поскорее увидеть крестного. Но на лестнице вспомнил, что отец всегда ругал его за детское поведение, затормозил, перевел дух и отправился дальше уже спокойнее. И именно поэтому стал свидетелем разговора между лордом Малфоем и Северусом Снейпом.       — Я усовершенствовал зелье, — усталым голосом признался крестный, передавая отцу деревянный сундучок, в котором позвякивало что-то стеклянное. — Это восстанавливающее должно помочь.       — Я очень на это надеюсь, — отозвался Малфой-старший, бережно перехватывая ценный груз.       Драко насторожился. Еще никогда голос отца не был столь тих и печален.       — Как она сейчас? — не меньше крестника насторожился Северус Снейп.       — Слабость, — ответил Люциус. — Мы сказали Драко, что Нарси простыла и останется в постели, пока не подействует перечное.       — Он все еще верит, что зелье только детям помогает за одну ночь? — усмехнулся профессор.       — А что еще я должен был сказать сыну? — напряженно спросил лорд Малфой. — Что его мать, не болевшая даже в детстве, с трудом переносит приступы слабости с того самого лета, когда мы… вызвали у нее роды?       — Тише, Люц, — одернул отца крестный. — Мы договорились, что никто и никогда не узнает, что Драко появился на два месяца раньше срока!       — Треклятое пророчество! — выдохнул отец. — Если бы не оно…       — Спокойнее, — одернул крестный.       Драко стоял, как громом пораженный. И после с трудом справился с выражением лица, чтобы не выдать себя.       — И зачем они это сделали? — спросил Гарри, когда Малфой закончил рассказывать.       — Ты что-нибудь знаешь о пророчестве…       — Из-за которого Тот-Кого-Нельзя-Называть устроил охоту на мою семью? — предположил Гарри. — Ты об этом пророчестве?       — Верно, — со вздохом отозвался Драко. — Глупые придумки какой-то шарлатанки! Кто же верит во что-то похожее? Но к тому моменту Темный Лорд уже был не тем человеком, который восхищал всех вокруг, и почему-то ухватился за пророчество, велев выяснить, у кого должен родиться сын летом. Отец… Он только кажется сильным и уверенным в себе. Он испугался за нас с мамой. Я ведь должен был родиться в конце июля… В общем, отца спас крестный. Он раньше отца сказал Лорду, что я появлюсь на свет в начале июня. А потом они рассказали все маме, и втроем долго искали рецепт зелья, которое бы вызвало преждевременные роды.       — Такое бывает?       — Оно очень темное и явно запрещенное, — прошептал Драко. — Но так они смогли всех обмануть. И, вроде бы, сначала было все хорошо. Но… магия не терпит, если детям причиняют зло. Пусть родители и крестный так защищали себя и меня, но, видимо, магия поняла все иначе, раз мама начала болеть.       — Или для этого есть какие-то другие причины, — предположил Гарри. — И что? Мама не сможет провести с тобой все каникулы?       — Нет, — вздохнул Драко и вновь уложил голову на скрещенные руки. — Я бы хотел, чтобы она осталась, но ей становится лучше вдали от дома, на теплом побережье.       — Да? — задумчиво спросил Гарри, хмыкнул каким-то своим мыслям, а потом быстро выхватил книгу из самой высокой стопки. — Это очень интересно.       — Что интересно? — понуро произнес Драко.       Гарри пролистал книгу, нашел какой-то отрывок, сравнил его с собственными записями, а потом ответил:       — Я ведь не ошибусь, если предположу, что в вашем испанском доме нет родового камня?       — Нет, — мотнул головой Драко. — Нет, конечно. Даже у Блэков там нет камня, хотя испанская ветвь Блэков довольно многочисленна.       — Тогда… Не правда ли удивительно, что твоей маме становится легче вдали от родовых камней семей, с которыми она связана? — сказал Поттер, глядя на блондина с прищуром.       — Эй, ты к чему клонишь? — возмутился Драко, решив обидеться раньше, чем обдумать сказанное приятелем. — Подожди, хочешь сказать, родовая магия вредит маме?       — Я этого не говорил, — помотал головой Гарри.       — Тогда что ты имел в виду?       — Не уверен, — ответил Поттер. — Скорее всего, и твой отец, и мать понимают, что происходит. Они ведь взрослые и опытные маги. Вряд ли мои предположения станут для них открытием. Ты и сам поймешь, если подумаешь. Ты ведь знаешь о магии гораздо больше моего.       Драко и правда задумался, понимая, что Гарри прав.       — Хочешь сказать, родовые камни тянут из мамы силы? Поэтому ей то и дело становится хуже?       — Это довольно логичное предположение. Осталось лишь понять, почему так происходит, — сказал рейвенкловец. — Скорее всего, причиной является камень Блэков, раз слабость возникает только у твоей мамы, но не у твоего отца или у тебя.       — Но это ведь ненормально, — нахмурился Малфой.       — Верно, — согласился Гарри. — Родовые камни существуют для того, чтобы питать силой представителей Рода. Если над камнем проводят ритуалы, совершают жертвоприношения, то в минуту опасности камень Рода спасет даже от неминуемого выгорания. Если же камень не пьет кровь членов семьи годами, то просто засыпает, хотя связь и не прерывается. Должно что-то произойти, чтобы камень тянул магию у членов семьи.       — Я не знаю, — смутился Драко. — Камень Рода Блэк, вроде бы, находился в Блэк-хаусе, где жила бабушка Вальбурга. Я… я никогда ее не видел. Ну, точнее, не помню, чтобы встречался с ней. Кажется, мама говорила, что бабушка не выходила из дома многие годы, даже на письма не отвечала где-то с 1983. Но то и дело связывалась с поверенным в Гринготтсе. Последний раз это случилось в 1985. А потом дом закрылся, защита никого не пускает. Мама шепталась как-то с отцом. Говорила, что бабушка еще с исчезновения дяди Регулуса была странная, нелюдимая. А уж как Сириуса Блэка заточили в Азкабан, так и вовсе свихн… с ума сошла. Никого ведь в старшей ветви не осталось! — Драко вздохнул. — Мама думала, что бабушка назначит меня наследником. Если бы это было так, нам бы сообщили. И защита пропустила. Но, похоже, бабуля решила замуровать себя в Блэк-хаусе.       Гарри слушал Малфоя внимательно, хмурился и кусал щеку изнутри.       — Вот как? — спросил он, когда Драко замолчал. — Очень интересно. Может, это леди Вальбурга виновата, что камень рода тянет силу у твоей мамы? Не думаешь?       Драко покивал, хотя слабо представлял, что могла сделать бабушка для подобного результата.       — Это возможно, — сказал он. — Но странно. Мама ведь вошла в Род Малфой. Она связана с Блэками, но не так, как прежде. По идее, у Рода Блэк нет на нее прав и влияния.       — Ну… это только предположение, — пожал плечами Поттер. — Вполне вероятно, причина совсем в другом.       Отложив книгу, Гарри вернулся к рисунку на пергаменте и всмотрелся в несколько пересекающихся цветных линий.       — Тонкая работа… Тут надо что-то придумать… — прошептал он, подвинул к себе принесенные Малфоем книги и зашуршал страничками, а потом, что-то вспомнив, поднял на Драко взгляд: — Знаешь, хорошее настроение может повлиять и на физическое состояние. Сделай для мамы что-нибудь приятное. Возможно, она почувствует себя легче.       — Что, например? — вздохнул Драко.       — А что ты собрался ей подарить? Что ей нравится? — уточнил Гарри.       — В прошлом году Блейз помог заказать саженцы нового сорта розы, выведенного во Франции, — признался слизеринец. — Мама очень любит розы.       — О! Тогда спроси Невилла. Он спец в ботанике, ты же знаешь. И в новинках разбирается, наверняка, лучше нас с тобой. Уверен, он посоветует что-то такое, что обязательно порадует леди Малфой.       Драко мигом воспрял духом. Гарри подал отличную идею. Лонгботтом на самом деле увлечен растениями настолько, что наверняка знает обо всех новинках. А то и о том, что еще не упоминали в журналах по садоводству. Вот бы удивить маму каким-нибудь новым сортом, которого еще ни у кого нет!        * * *              Гарри улыбнулся, глядя на мимику блондина. Когда Драко не пытался держать лицо, то оказывалось, что он очень эмоциональный мальчишка.       Вернувшись к расчетам, Поттер нахмурился. Вычисления он начал в тот момент, когда понял, что нельзя смастерить что-то маленькое, изящное и полезное без предварительной подготовки. Теперь же, глядя на итоговый результат, видел, что имеющиеся в наличии инструменты подойдут лишь для работы с материалом, но не с магическими потоками.       «Мне нужны специальные инструменты», — еще немного полюбовавшись на пергамент с рисунком первого задуманного подарка, пришел к выводу мальчик.       И спрашивать у гоблинов артефакторный инструмент предков — не вариант. Память Певереллов услужливо подсказала, что каждый истинный мастер пользовался инструментами только собственного изготовления, чужое плохо слушалось.       Вздохнув, Гарри перевернул страницу в ближайшем блокноте и подвинул к себе справочники по металлам.        * * *              Ринготт с любопытством переломил сургуч и, пробежав взглядом первые строчки письма, расплылся в довольной ухмылке. Дочитав послание, гоблин удовлетворенно крякнул и вызвал своего помощника. Предстояло отправить того к гномам. Пусть гоблины и занимались добычей, но лучший чистый металл добывали гномы. А уж дробить драгоценные камни никто не умел лучше бородатых обитателей подземного мира.        * * *              Суббота выдалась солнечной и довольно теплой. Большинство ребят от третьего курса и старше отправились в Хогсмид. А младшие ребята с удовольствием играли в снежки на опушке Запретного леса. Гарри звали на эту эпическую битву, но он отказался, как только получил утреннюю почту.       Ринготт обещал передать заказ с Тинки в десять часов, так что Поттер планировал потратить свободное время с пользой. В ожидании домовушки мальчик вытряхнул на стол возле своей кровати то, что когда-то купил в магазинчиках Косого Переулка или нашел еще в Литтл Уингинге.       Эльфийка появилась ровно в десять и с улыбкой передала мальчику плотный холщовый мешочек с чарами расширения.       — Господин поверенный велел передать, что выполнил заказ в двойном размере, — пискнула Тинки. — И кое-что добавил от себя.       Хмыкнув, Гарри растянул горловину и вытряхнул содержимое мешка на покрывало. Увесистых свертков оказалось больше двух дюжин. Заглядывая в бумажные, тканевые и кожаные кульки, Поттер с восторгом перебирал слитки металлов разной чистоты, камни разных размеров, рассматривал запечатанную в стеклянные флаконы драгоценную пыль. Все выглядело даже лучше, чем он рассчитывал. Оставалось лишь надеяться, что он сможет осуществить задуманное.       Следующие три часа Гарри не без ужаса, недоверия и восторга плавил серебро, золото, медь, платину при помощи магии, попутно насыщая металл своей силой. После этого из каждого вида металла или сплава он изготовил небольшие палочки с тонкими кончиками и более широкими рукоятками. Потом на некоторые палочки нанес пыль из драгоценных камней. В итоге получилось больше дюжины спиц длиной в шесть дюймов.       Внешне стилусы более всего походили на палочки для еды, какие Гарри как-то видел в китайском ресторане. Дадли, так мечтавший попробовать необычные блюда азиатской кухни, устроил истерику, когда не смог подцепить палочками кусочек утки. Дядя Вернон тогда долго извинялся за продырявленную палочками стену и пострадавшую психику официанта.       Перебирая получившиеся инструменты, Поттер довольно щурился. Каждая палочка идеально проводила магию, направляя ее тонким потоком. А благодаря разным металлам можно было или замедлять или ускорять поток, драгоценная же пыль или рассеивала его, или собирала в более тонкий пучок. Принцип действия мальчик подсмотрел на уроках зельеварения, где использовались как нейтральные, так и специальные инструменты. У предков-артефакторов было что-то похожее, но все те инструменты были сделаны под конкретного мастера, не под Гарри.       Решив опробовать получившийся набор палочек, мальчик вытащил из груды на столе моток серебряной проволоки, вооружился парой палочек с витыми парными ручками — серебряной с сапфировым напылением и золотой с алмазным — и принялся за работу.       Магия проходила через инструменты лучше, чем через волшебную палочку. Проволока легко изгибалась, растягивалась, завязывалась узелками и сплющивалась. Руны, нанесенные линиями тоньше волоса, споро складывались в цепочки. А завершением стал крохотный изумруд, вплавленный в центр получившейся… сережки. Полюбовавшись аккуратным цветком из серебра, Гарри улыбнулся и без труда повторил последовательность действий, чтобы получить вторую такую же сережку.       — Идеально! — усмехнулся он, проведя над получившимися украшениями другой палочкой, мгновенно доведя металл до блеска.       Дальше он взялся экспериментировать, истратив проволоку в ноль и опустошив один из присланных мешочков, в котором отыскалась хрустальная россыпь розоватого и зеленоватого оттенков. Гарри ничего подобного прежде не видел, но когда оказалось, что на хрусталь лучше всего ложатся чары гламура, то без сожалений истратил все.       К моменту, когда сокурсники вернулись в башню мокрые и веселые, Поттер вымотался едва ли не до магического истощения. И с удовольствием согласился отправиться с ребятами к барсукам, где обещали вкусный чай, брусничное варенье и пышные булочки.        * * *              Праздничный ужин перед началом каникул запомнился весельем, морем вкусностей и постоянно взрывающимися хлопушками. Утром всем предстояло сесть в Хогвартс-Экспресс и совершить поездку до Лондона. Отправляясь спать накануне, Гарри счастливо улыбался, посматривая на большой холщовый мешок в ногах кровати. Он заранее предвкушал, как будет упаковывать подарки и отправлять с ними эльфов на почту, чтобы те, кого он, возможно, все же когда-нибудь назовет своими друзьями, получили от него коробочки, обернутые золотой и серебряной фольгой.