Глава 46. Рождество. часть 4
23 декабря 2022 г. в 23:07
Гарри проснулся очень рано и долго лежал под теплым легким одеялом, наслаждаясь моментом. Это был первый праздник в его жизни, от мыслей о котором мальчик испытывал искрящийся, как лимонад, восторг.
— Я дома, — смакуя каждое слово, проговорил Гарри. — В своей постели. В своей комнате. Тут только мои вещи, моя одежда, обувь. У меня есть семья… Да, они — портреты, но это не так уж страшно. Главное… я для них важен. И они принимают меня таким, какой я есть. И заботятся, как могут. Учат, объясняют, успокаивают. Мне есть для чего и для кого стараться, ведь я не хочу… хех… позорить семью.
Поттер прикрыл глаза и улыбнулся, вспоминая, как прошлым вечером чудесно отужинал в компании домовиков и портретов. И ни на миг не ощутил себя одиноким.
— Я — волшебник. И учусь магии в самой настоящей волшебной школе. И у меня есть… наверное, все же уже можно назвать их друзьями. По крайней мере, я на это надеюсь.
После Дадли и его методов Гарри очень опасался рассчитывать на появление друзей. Не хотелось разочаровываться.
— Сейчас Рождество. И это первый год, когда я смог кому-то что-то подарить, и надеюсь, мне тоже прислали подарки.
Прежде Поттер люто ненавидел Рождество. Тетя Петунья еще в ноябре украшала входную дверь венком из искусственных еловых веток и восковых ягодок клюквы. В первые дни зимы Дурсли отправлялись к фотографу, чтобы сделать праздничный семейный снимок, и Гарри они никогда не брали с собой. После снимок тетя превращала в открытки, и они с дядей рассылали эти открытки знакомым, дядиным работникам, бухгалтеру, соседям и тетушке Мардж. В последующие дни тетя украшала дом омелой, веточками сосны. И уже ближе к Рождеству свое место занимали ель и три огромных носка. Как только из шкафа в комнате старших Дурслей извлекалась коробка с игрушками, Гарри под угрозой жестокой расправы запрещалось заходить в гостиную. И даже Даддерс мог получить нагоняй от матери, если трогал дорогущие стеклянные шарики.
Когда Дадли был маленьким, Дурсли все вместе каждый вечер смотрели рождественские фильмы в последние две недели декабря. После кузен начал фыркать и уходил к себе, предпочитая проводить время за компьютером, а не в компании родителей, но старшие традицию сохранили. И вечерами Гарри нередко прятался за косяком двери в гостиную и втайне смотрел все эти фильмы, пытаясь понять, почему его жизнь так отличается от яркой сказки на экране.
В кино жили красивые и счастливые люди. Эти люди любили и своих родных детей, и племянников, и даже сироток. А если что-то и шло не так, то появлялся добрый дедушка в алом костюме и с длинной бородой, чтобы или объяснить взрослым их ошибки, или просто одарить детей подарками за то, что они хорошо себя вели весь год.
Особенно Гарри нравился старый американский фильм «Чудо на 34-й улице». Всякий раз Поттер представлял, что настоящий Санта, как в фильме, может просто ходить по улице среди обычных людей и вести самую обычную жизнь весь год, кроме одной-единственной ночи в году, когда ему предстоит отправиться в путь и разнести подарки всем детям на свете.
Вот только Гарри почему-то никто и никогда не привозил подарков. Мальчик лишь совсем маленьким верил в великого волшебника в алой шубе. Потом он понял, что подарки дарит не какой-то дедушка, а дядя и тетя. И они, конечно, даже не думали дарить что-то Гарри. Не считать же подарками отданные Поттеру старые носовые платки дяди Вернона или футболку Дадли, ставшую ему маленькой?
Возможно, будь Гарри понаивнее, он бы принял за Санту Дамблдора. Вероятно, директор и сам стремился походить на этого персонажа в детских глазах.
— Вот только Альбус Дамблдор не Санта Клаус, — сказал себе Гарри, садясь. — Совсем не он.
Во время беседы в кабинете директора Поттер невольно взглянул на помещение магическим зрением и едва смог удержать лицо и ничем не выдать свой шок. Полки шкафов переливались и светились так ярко, что едва ли можно было рассмотреть плетение чар на каждом отдельном артефакте. Были тут и такие, от которых, наоборот, во все стороны распространялась тьма. А еще было то, что ощущалось как что-то родное и теплое.
— Он не добрый дедушка, а сорока, которая тянет в дом все яркое, блестящее и уникальное, — фыркнул мальчик.
Благодаря рассказам портретов Гарри отлично знал, как должна выглядеть в обычном и магическом зрении мантия-невидимка и как должна ощущаться, а вытащить ее из-за закрытой дверцы оказалось проще простого. Обычный семейный невербальный призыв — и тонкая ткань мягко скользнула сквозь щель и невесомым комком втекла в карман мальчика.
Этим же вечером Гарри вызвал Тинки, велел отнести мантию в банк и спрятать в семейном хранилище. Столь ценной вещи нечего было делать не только в кабинете Дамблдора, но и в Хогвартсе вообще.
Обдумать находку Поттер позволил себе лишь теперь, оказавшись дома. Обнаружение мантии, которую директор не намеревался возвращать хозяину даже после поступления Гарри в школу, многое сказало мальчику об Альбусе Персивале Вульфрике Брайане Дамблдоре. И лучше мнение юного мага не стало.
И проводя ритуал на Йоль, Гарри думал о том, где была мантия-невидимка на Самайн 1981 года. Была ли она у Поттеров, а потом Великий и Светлый ее банально присвоил? Или же директор как-то выманил ее у отца до этого дня? Одно Гарри знал точно: мантию нельзя было подарить или продать. А значит, директор незаконно хранил ее у себя все эти годы.
— Но хоть использовать не мог, — с облегчением пробормотал Гарри, потягиваясь до хруста во всем теле. — Такие вещи по-настоящему служат лишь истинным владельцам.
— Ты уже проснулся, — сказала Тинки, появляясь рядом с кроватью. — Что хочешь на завтрак?
Гарри зажмурился и, прогнав невеселые мысли, широко улыбнулся. Не стоит думать о плохом. Он дома, сейчас утро Рождества. И никто не помешает ему насладиться этим и последующими замечательными днями. А то, что проводить он их будет лишь в компании домовиков и портретов…
— Ничего. Однажды в моей жизни будет самая настоящая семья. Заведу себе… м… папу! И нормальных дядю и тетю. Нескольких! И крестный! Найду способ его вытащить. А еще!..
Перспективы были пусть и фантастические, но невероятно вдохновляющие. Так что на Тинки Гарри взглянул с еще более широкой улыбкой и сказал:
— Я буду яблочный пирог. И мороженое. Пломбир с колотым шоколадом. И какао!
Эльфийка хихикнула, радуясь хорошему настроению мальчика, кивнула и исчезла. А Поттер выбрался из постели и отправился в ванную. Очень хотелось увидеть возможные подарки, но он решил оттянуть приятный момент и пофантазировать, пытаясь угадать, кто решил его поздравить.
Но долго тянуть Гарри не смог и уже через четверть часа входил в большую гостиную, где они с эльфами установили елку. Мальчик сам выбирал игрушки и развешивал их по веточкам, а дедушки и бабушки рассказывали историю каждой шишки, шарика и звездочки. Теперь под елкой на ковре высилась внушительная гора подарков, и юный волшебник замер на пороге, боясь дышать. Его ждали большие и маленькие коробки, свертки и сверточки. Море цветной бумаги и бантиков. Аккуратно и кое-как запакованные подарки.
Вдохнув наполнявший дом запах печеных яблок и хвои, Гарри подошел к горе подарков, сел на ковер и взял в руки самый верхний сверток. Тот оказался от Хагрида: великан прислал мальчику довольно аккуратно вырезанную деревянную флейту. Повертев ту в руках, Гарри пожал плечами и отложил предмет в сторону.
— Самая обычная дудочка, — прокомментировала бабушка Дорея, первой появляясь в гостиной.
— С Рождеством! — сказал ей Гарри и улыбнулся.
— Подожди, — велела волшебница. — Сейчас…
Через несколько мгновений многочисленные полотна были под завязку заняты Поттерами, и те, переглянувшись, хором воскликнули:
— С Рождеством, Гарри!
Мальчик улыбнулся и едва не расплакался, когда после этого каждый из родни принялся поздравлять его с праздником. По такому важному поводу проснулись даже очень древние портреты. А может сработало то, что Гарри пролил довольно много крови на переместившийся обратно в ритуальный зал камень рода. Но флейта была напрочь забыта, а к концу распаковки подарков закатилась под диван.
Дальше Гарри распаковывал подарки в компании портретов, а те шушукались, шутили, рассказывали забавные истории и по очереди напевали всевозможные зимние песенки, которые знали в избытке.
Терри, Лайза и Энтони прислали Гарри по набору сластей из «Сладкого королевства». Се Ли удивила потрясающим иллюстрированным справочником по рунам, в который включили как редкие заметки известных магов древности, так и выдержки из современных исследований. Менди прислала набор разноцветных чернил. Ребята из Хаффлпаффа одарили подборками изданий журналов по артефакторике за последние десять лет. Похоже, они договорились и проделали огромную работу, ведь даже копии достать было не так-то и просто.
Получил Гарри подарок и от Пенелопы. Староста нашла для Гарри редкое издание «Истории Хогвартса» за 1789 год и сделала очень качественную вечную копию, проявив себя как очень сильная волшебница и заставив Поттера в очередной раз задуматься над тем, как можно определить силу мага.
Невилл нашел для Гарри книги по гербологии, написанные прапрабабушкой. Та, получив свою минуту славы, похвалила юного Лонгботтома за выбор, рассказала праправнуку, что в семейной библиотеке эти книги есть, но всегда хорошо иметь несколько изданий. Гарри же понадеялся, что смог угодить приятелю, доверив выбор подарка бабушке.
— Если мальчик так хорош, то ему определенно стоит попробовать вырастить свою алую камелию, — решила Юфимия Поттер, когда Гарри, вернувшись домой, поделился с ней своими раздумьями. Мальчику хотелось порадовать друга, но ничего не приходило в голову. — Даже обычная, не магическая, алая камелия — самое редкое растение в мире. А уж магической, я думаю, осталось не больше трех кустиков на весь магический мир! Если он сможет вырастить свой куст из черенка, то определенно уже в таком юном возрасте станет известнейшим гербологом.
В итоге Поттер, перенеся портрет бабушки в оранжерею на крыше, с превеликой осторожностью отделил крепкую здоровую веточку, посвятил целый час аккуратной упаковке, чтобы будущее достижение Невилла не пострадало от тряски, холода и чего-либо еще, и отправил Ветер в путь в самый последний момент, уже почти ночью.
— Ого! — выдохнул мальчик, добравшись до следующего подарка. Он оказался от Панси Паркинсон.
Она была единственной девочкой из слизеринцев-сокурсников, кого Гарри решился поздравить. Не то чтобы они очень много общались, Панси изредка подсаживалась к Поттеру, Драко и Невиллу, когда они занимались в Библиотеке. Гарри почти ничего не мог о ней сказать, Панси казалась ему довольно обычной девочкой. С непростым характером, но Поттер не считал это чем-то неправильным. Да, Панси вечно спорила, обливала всех, даже Драко, сарказмом, со стороны напоминая вечно фырчущего ежика, но в этом тоже было что-то забавное. И больше всего Гарри нравилось, что девочка была настоящей, не строила из себя что-то особенное, как Дафна Гринграсс, считавшая себя, похоже, королевой и неземной красавицей.
Сыграло свою роль и то, что Поттеры были в родстве с Паркинсонами. Прабабушка похвалила мальчика за то, что он не забыл о юной волшебнице.
За глаза Панси называли мопсом из-за того, что она была самой низенькой из девочек, с короткой стрижкой и часто задирала нос, когда была увлечена спором. Но Гарри она казалась довольно миленькой, с очень красивыми светло-зелеными глазами и темными, почти черными волосами. Он даже подумал, что, возможно, именно от Паркинсонов ему перешел цвет волос.
Оставалось лишь надеяться, что девочка не будет ворчать и примет подарок — крохотную серебряную змейку с глазками-изумрудами, чем-то похожую на булавку для галстука слизеринцев.
Панси же прислала Гарри набор бельгийского шоколада с разными добавками. Поттер не удержался от смешка, вспомнив, что единственный его спор с девочкой вышел как раз из-за того, какой шоколад лучше. Точнее, Гарри искренне признался, что любит всякий шоколад и считает его вкусным, Паркинсон же заявила, что нет шоколада лучше, чем бельгийский. Похоже, девочка помнила этот спор и решила доказать Гарри свою правоту.
Малфой-младший решил выпендриться — его подарок был одним из самых больших и, вероятно, дорогих. В громоздкой коробке среди цветной мишуры обнаружилась резная шкатулка с коллекционными фигурками разных магических животных. Тут был и гиппогриф из серого мрамора, и мантикора из красного сандала, и крохотный нюхлер из гранита, и многие другие маленькие статуэтки, сделанные так искусно, что Гарри обзавидовался таланту мастера. Ему было еще далеко до подобной реалистичности и детализации. Его собственные цветочки на фоне этих статуэток напоминали неловкие поделки.
— Ничего, тут дело в практике, — заверили дедушки-артефакторы в один голос, когда Гарри поделился своими мыслями с родней.
Гермиона прислала Гарри коробку печенья без сахара и издание «Истории Хогвартса», вышедшее прошлым летом. Поттер лишь пожал плечами и отложил эти подарки. «История» у него была и своя. А намек на бережное отношение к зубам хоть и не удивил от дочери дантистов, но не особо порадовал, ведь у магов, как заверила мадам Помфри, не было проблем с зубами, а вот кушать юным магам стоило побольше и посытнее, ведь на колдовство затрачивалось столько же сил, сколько и на длительную пробежку.
В большом свертке неправильной формы оказался подарок без подписи — коробка явно домашних сладостей и изумрудно-зеленый свитер толстой вязки с огромной буквой «Г» на груди. Гарри какое-то время вертел свитер в руках, пытаясь по подарку определить дарителя, а потом вспомнил близнецов Уизли, которые носили довольно странные свитера вне занятий. На тех тоже красовались огромные буквы.
— Видимо, это такие гигантские бирки, чтобы дети точно не перепутали свои и чужие вещи, — фыркнула Дорея Поттер, когда Гарри поделился с портретами своими умозаключениями.
— Но зачем Уизли прислали мне свитер и печенье? — спросил мальчик, посматривая то на коробку с бесформенными кружочками овсяного печенья, то на свитер. Поттер даже проверил эти вещи в магическом зрении, но ничего не обнаружил. — Странно все это.
Сам он дарить что-то Рону не собирался. Да и отдариваться в ответ на уже присланный подарок не хотел. Особенно из-за того, что свитер очень сильно напоминал старую вещь Дадли — был довольно бесформенный и не очень аккуратный, будто его уже кто-то носил, а после тетя долго и сосредоточенно вываривала будущую «обновку» Гарри в баке с водой.
Получил Поттер подарок и от Аргуса Филча. В большой коробке в ложе из мягкой ветоши лежала причудливая конструкция из стекла. Увидев ее, Гарри вскрикнул от восторга и мигом водрузил предмет на стол.
— Это что? — Опешили все, но спросил дедушка Флимонт.
— Это стекло, созданное самой природой! — радостно поведал Гарри.
Перед самым отъездом мальчик заглянул к завхозу, решив предложить тому дополнительные настройки к его волшебному пылесосу. Филч был рад предложению и даже угостил Гарри чаем с конфетами. Вот тогда, сидя на табуретке в каморке завхоза, Поттер и приметил эти причудливую штуковину среди груд всевозможных предметов на полках.
Оказалось, стеклянное деревце появилось в тот миг, когда молния ударила в воткнутый в песок металлический прут.
— Кто ж знал? — хмыкал мистер Филч, рассказывая Гарри эту историю. — Точно не я. Там, на побережье, часто бывают грозы, а пляж из этого… правильного песка. Вот!
— Ни капли магии, а так красиво, — восхитилась одна из бабушек, обходя стеклянную статуэтку по кругу через соседние портреты. — Многие бы пожелали иметь у себя подобное, если… правильно подать.
— А можно еще и улучшить, — добавил дедушка Генри, пристально глядя на Гарри.
Юный маг хмыкнул. Поттеры не упускали возможности поэкспериментировать. Он и сам думал о том, что причудливая штуковина могла бы стать интересным светильником или чем-то еще.
— А если этот сквиб сможет делать такие предметы, то и целый бизнес проще простого организовать, — с хитрецой добавил Генри Поттер.
Гарри пару минут обдумывал предложение и покивал. Стоило предложить идею завхозу. В конце концов, именно он знал, где расположен нужный пляж, и именно он выяснил, как появилась подобная стеклянная конструкция.
Можно было, конечно, плавить стекло магией, придавая ему любую желаемую форму, но было что-то особенное и уникальное в том, что творила природа-скульптор.
В последнем свертке оказался подарок от Луны. Беря в руки довольно легкий и тонкий прямоугольник, Гарри заранее знал, что под слоем бумаги в задорные танцующие мандаринки спрятана картина, но совершенно не ожидал, что этой картиной окажется портрет… мамы.
С холста на юного мага смотрела рыжеволосая девушка в аккуратной гриффиндорской мантии. Лили… тогда еще Эванс, мягко улыбалась, ее ярко-зеленые глаза сияли задором.
Сглотнув, Гарри прислонил портрет к ножке стула и замер, вглядываясь в черты знакомого лица. У него были снимки матери. Как цветные, так и черно-белые. Как подвижные, так и самые обычные. Но ни на одном из снимков у Лили не было столь расслабленной позы и столько блеска в глазах. Тот, кто рисовал портрет, смог уловить что-то такое, что делало неподвижное изображение намного живее любых движущихся колдографий.
«Я не знала, что подарить. И решила, что портрет — неплохой подарок, — писала Луна в приложенном к картине письме. — У меня еще не так уж хорошо получается, но, надеюсь, тебе понравится».
— Мне очень нравится, — прошептал мальчик, чувствуя, как по щекам текут слезы.
Родственники помалкивали, боясь сказать что-то не то.
— С Рождеством, мама, — тронув кончиками пальцев нарисованные рыжие локоны, шепнул Гарри. — Как я рад, что в этот счастливый день ты рядом.
Пересев за стол, Поттер устроил портрет матери возле стеклянной статуэтки и притянул к себе кружку с какао. И улыбнулся. Это было лучшее Рождество в его жизни.